Главный редактор (Нина Богдан) / Проза.ру

            К главному редактору модного православного журнала попасть было очень сложно. Сначала надобилось записаться у секретаря и он назначал день встречи с заместителем главного. Тот, в свою очередь, проводил ознакомительную беседу и только после этого, давал (или не давал) разрешение на "доступ к телу" шефа. Молодой человек, писавший стихотворения на религиозные темы, был согласен на всё.
            Надо записаться - значит запишемся, надо ждать- значит подождём. Молодого человека звали Герман. Он вырос в православной семье добрых людей. Тяга к написанию молитв у Германа была с детства. Став взрослым, он решил отнести свои стихи в редакцию модного журнала. Хотя само название "модный православный журнал" коробило молодого поэта. Однако именно так о нём писали и говорили. И Герман думал: " Ведь не все же читают псалмы и молитвословы. И не все ходят в церковь. А за модным, красочным журналом, может быть и потянуться. И хорошо если бы там были стихи не только маститых авторов, но и простых верующих людей. Буду ждать сколько угодно!"
            И он дождался. После встречи с заместителем главного прошёл месяц, и ему позвонили из редакции, объявив час встречи.В назначенное время, Герман сидел в приёмной комнате главного редактора маститого журнала. Минут через двадцать его пригласили. Главный редактор - Петюкин Феофан Кузьмич, не глядя на вошедшего, указал на стул.
         - Что там у вас?- спросил главный недружелюбно.
         - Молитвы.
         - Какие ещё молитвы?
Герман заволновался, и тихонечко достал из папки свои стихотворения.
         - Свои стихотворения я называю молитвами. Почитайте пожалуйста. Я хочу, чтобы вы напечатали их в журнале,- застенчиво сказал он.
         - Почему не прислали по электронке?- строго спросил Петюкин.
         - У меня нет интернета.
         - Сколько вам лет, молодой человек?
         - Тридцать.
         - Взросленький. Что же и на комп не заработали?
         - Заработал. Просто не хочу. Не хочу лишний раз поддаваться искушению.
Редактор посмотрел на Германа насмешливо и неприязненно.
         - Странный вы молодой человек. Ну давайте, что там у вас.
Герман подал несколько листочков. Редактор быстро пробежал их глазами, и тут же отдал назад.
         - На печатанье ваших стихотворений нужно благословление Епархии.

         - Зачем? - удивлённо спросил юноша,- разве не ясно, что я пишу о Боге? Это мои молитвы в стихотворной форме. Почему бы Вам не напечатать? Не пойму.
            Главный редактор назидательно ответил:
         - Ну, во первых здесь я главный редактор! И я буду решать - что печатать, что не печатать!
Герман застенчиво и тихо, прошептал:
         - Главный редактор у нас один. И это Господь Бог.
Петюкин чуть приподнялся и спросил грозно:
         - Что вы там бормочите??? Учить меня вздумали? В написании такой темы, как православие, должны быть каноны. Так сказать существуют правила, по которым пишутся подобные вещи.

         - Простите пожалуйста, но разве могут быть каноны у душевного порыва верующего человека?
         - Вы будете со мной спорить?
И над очками главного вскинулся раздражённый взгляд.
         - Нет конечно. Я только высказал свою точку зрения,- смущённо ответил молодой человек.
         - Вот вам телефон директора православной типографии. Он священник. Поговорите с ним. И если он решит, то вам дадут благословление, может быть тогда мы напечатаем.

            Петюхин протянул Герману листочек с телефоном. И молодой человек, сгорбившись, вышел из кабинета. Через пару дней он нашёл церковь, при которой находилась православная типография. Встреча со священником была назначена в саду церкви, в перерыве между службами. Стояла дивная, ранняя весна, и священник пригласил Германа посидеть на скамеечке, в сквере сада. Внешность батюшки немного насторожила Германа. Батюшка был очень толстым и неопрятным. На вид было ему лет пятьдесят, но верхний ряд зубов отстутствовал. Рыжие, давно не мытые, волосы всклоченными прядями свисали на засаленную рясу. Это обстоятельство несколько озадачило аккуратного юноши...
            Ему казалось, что священнослужители должны быть особенно чистыми и опрятными. И в Храме, где он был прихожанином, их настоятель был всегда безупречно аккуратен и подтянут. Герман не любил предсказательниц и ясновидцев, но именно болгарская ясновидящая Ванга сказала слова, которые полностью отвечали представлению Германа о священнослужителях."Священник должен быть белее снега! И легче пуха!" То есть чистым и аккуратным. Здесь же всё было наоборот. " Однако, - подумал юноша, - осуждать не надо. Мало ли..."
            Пока они шли по саду, к ним постоянно подходили какие-то женщины, и брали благословление у батюшки. Благословления были какие-то странные.
"На вспашку огорода", " на застолье по случаю женитьбы сына" и тому подобные мирские мелкие мероприятия. " И опять же, не моё это дело. У нас так не принято, а здесь может быть на всё берут благословение...Это ведь не так важно!"
            Присели на скамейку и батюшка пальцем позвал старушку, убирающую листву:
         - Сделай мне кофе, да покрепче.
Шёл Великий Пост. Как же кофе? Вот и у Серафима Саровского Герман читал, что даже от чая в пост надо отказаться. А здесь кофе! "Наверное это монахам нельзя,- решил он,- да и не надо мне судить. Кто я такой!? Прости меня, Господи!"
         - Ну, давайте! Что там у вас? - сказал священник и протянул пухлую руку.
            Герман отдал приготовленные листки со стихами. На первом листочке были напечатаны его молитвы ко Пресвятой Богородице, написанные в минуты страшного страдания, после смерти его любимой матушки.
            В это время принесли кофе. Прихлёбывая из чашки горячий напиток, батюшка прочел несколько строк и поморщился:
         - Коряво как всё. Грубо! Даже зацепиться не за что. Нет изюминки.

            У Германа похолодело внутри. Но он молчал. Батюшка прочёл ещё несколько строчек и воскликнул:
         - А это что за чушь? Нет, ну совершенно не захватывает меня. Про архангелов... Зачем вам писать про архангелов? Не понимаю... Вы молоды, симпатичны...Что другой темы нет? Это же ПОЭЗИЯ! И в поэзии должна быть изюминка.
         - Как это изюминка?- ошарашено спросил Герман.- Какая может быть изюминка в молитве?
         - Причём здесь молитвы? - Батюшка отложил листочки на скамейку, и отпил длинный глоток напитка,- вы и не в молитве напишите коряво, что же я не вижу? Смотрите - я часто бываю во всяких организациях молодёжных, пропагандирую Веру. Бываю и у рокеров. Сам-то я в молодости хиппарил. И интересно, конечно, какое растёт сейчас поколение, что пишут, о чём думают. И вот в текстах у рок-музыкантов есть много изюминок! У нас талантливая молодёжь! И там есть за что зацепиться... И сразу хочется ещё что то послушать. Они думают. Ищут. Страдают в конце концов, отсюда и сильна их поэзия! А ваши стихи... Ну не знаю. Учиться вам надо.

         "Священник на концертах рок-музыки? - Пронеслось в голове у Германа, - это как? Если рок-музыкант ходит в Храм это можно понять. Наверное он хочет помолиться просто, но священнослужитель в логове, где проповедуют темноту, грубость и плотскую свободу? Что-то тут не срастается. Что-то тут попутано. Господи, как страшно!"
            И он вспомнил одного актёра с репутацией хулигана, который вдруг, разом, "ушёл в священники", а через несколько лет, "ушёл из священников," и стал сниматься в пошлых фильмах. "Что происходит вокруг? Как бы я хотел разобраться во всём. Неужели так легко можно стать священнослужителем, а потом, если надоест - уйти?" Путаница какая. Какая путаница! Значит уже настало то самое время, когда "многие придут в овечьих шкурах, а внутри суть волки хищные? По плодам их узнаете их! Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?" Господи, ну и времечко нам досталось. Как же во всём разобраться!? Помоги мне, Господи."
            От страха у Германа похолодели руки и сжалось сердце. Он смущённо спросил батюшку:
         - Простите меня, но какое отношение поэзия рок-музыкантов может иметь к молитве? Рок - это агрессия, бунт. Вера - это с м и р е н и е, покорность. Молитвы пишутся в минуты отчаяния и скорби, это крик ко ГОСПОДУ о помощи духовной! Тексты песен рок-музыкантов пишутся в основном под действием наркотиков и алкоголя. Я это знаю точно. Наслышен. Простите, батюшка, что я высказываю своё мнение, но оно у меня, к счастью есть. И думается мне, что вы совмещаете вещи несовместимые. Агрессия и смирение это совершенно полярные, именно полярные вещи! Разве можно их связывать, сравнивать?
         - Да,- ответил батюшка, - там есть агрессия, но есть искания! И я пытаюсь приобщить их к Вере. Привести к Богу! И они работают,они ищут.
         - А я уже нашёл. И пишу только потому что нашёл,- тихо сказал Герман
         - Что вы нашли?
         - Я нашёл Бога. И пишу о том, что чувствую, найдя Его...И хочу этим поделиться с людьми. Разве я не имею на это права?
         - Право имеете. Но рановато вам делиться, - насмешливо ответил батюшка,- работать надо. Так я вернусь к музыкантам. Их творчество - это поэзия! Вот например:
         Где эти парни, играющие регги?
         Просто так, не ради денег.
         Где те парни, играющие регги?
         Просто так, не ради денег.

         Я хожу по кругу, по Трокадеро.
         Мои шансы так малы - я поставил на "зеро".
         Я строю свои планы лишь на два дня вперед.
         В этих планах нет плана, что нам сегодня повезет.

Ну да, пусть эти слова не о Боге, но каков ритм! Поэзия! А что у вас?
" Господи! Прости мне все метанья! Открой путь к Истине и в душу загляни!"
Мне кажется сухо, грубо...
         Батюшка положил на скамейку листочки, прищёлкнул пальцем, и причмокивая языком, сказал:
         - Говорю опять о том, что в творчестве должна быть изюминка! У них есть изюминка, а у вас зацепиться не за что. Вот например жареная картошка...
         - Какая картошка? - бледнея спросил Герман.
         - Обычная картошка. Один так пожарит, что её есть нельзя, а другой так, что пальчики оближешь. Понимаете меня?
         - Нет. Не понимаю,- ответил Герман, - Поэзия- это духовная пища, и при чём же здесь картошка?
         - Ну это я так для сравнения! То есть в каждом деле должна быть изюминка. Будь то картошка или поэзия. А у вас как-то всё грубо. Коряво. Работайте над стихами, работайте. Знаете как Пушкин работал. Над каждой строчечкой.
         - Но я не претендую как Пушкин писал. И Пушкин писал о светском. А я пишу о Вере в Бога.
         - Молодой человек! И тем не менее надо оттачивать свои стихи. Духовка не легко даётся,-припив кофе из стаканчика, сказал батюшка.
         - Какая духовка? - теряя сознание от происходящего, спросил молодой человек.
         - Духовка это духовность! Мы так называли тягу к духовной жизни.Так что работайте. Работайте!
         Герман поднялся со скамейки: "Да он такой же священник
как я балерина! Что я здесь делаю?"
Он извинился, забрал свои листочки и опрометью выбежал из садика.

            Не понимаю, не понимаю,- думал Герман,- как же так? Я пришёл к священнику, а священник мне говорит: "В ваших молитвах нет изюминки! Нет того, за что можно зацепиться!" Какая в молитве может быть изюминка? За что надо цепляться в крике души? Почему не увидел он сути? А суть в том, что мои молитвы написаны болью и страданием. А как же тогда писать? Разве важна форма выражения, а не искренность? Я ждал утешения, поддержки, но получил негодование! Как всё это мне понять, Господи!? Господи! Не оставь меня в моих поисках правды и истины! Спаси меня, ГОСПОДИ.Вразуми Правдой Твоей.

            Стихов молодой человек больше не писал. А в 33 года Герман ушёл в монастырь.