12
Седьмого ноября, после торжественного парада на учебном плацу, командир полка поздравил личный состав с праздником, а начальник штаба зачитал список присвоения очередных воинских званий офицерам и сержантскому составу.Разумеется, меня в этом списке не было. Сказать, что мне было всё равно, было бы неправдой, некоторые ребята, пришедшие из учебок в звании ефрейторов, получали уже третью лычку, я же оставался младшим сержантом, и этот факт немного давил на самолюбие. Впрочем, я осознавал, что виноват сам, поэтому постарался отнестись к произошедшему, скептически.
Однажды, уже в декабре, ко мне подошёл знакомый из второй батареи Костя Щепин, попросту "Щепа". - Серёга, хочешь отдохнуть? - произнёс он загадочную фразу. - В морге что ли? - неловко пошутил я. - Не, лучше - в санчасти. - Ну, это где-то рядом, а зачем мне туда, я вроде не болен, - удивился я. Щепа поведал мне, что его друг и земляк - фельдшер санчасти, весной уходит на дембель, а альбом у него не оформлен. - А что, он не может найти юных дарований? - удивился я, - он дед, или кто? - Да пробовал ему кто-то оформлять, да испортил, пришлось другой альбом приобретать. Я ему сказал, что у меня есть знакомый художник, имея в виду тебя. Он сказал, что устроит нам санаторий, я тоже хочу отдохнуть пару недель. Ну, что, согласен? Предложение на самом деле было заманчивым, к тому же надоело ежедневное однообразие и казёнщина. - А ты что будешь сутки напролёт делать, неужели две недели спать? - поинтересовался я у Щепы. - У меня свой интерес имеется, - ответил Щепа, - я ведь до армии зубопротезистом был, есть идея, как заработать деньжат. И так, Щепа получил моё согласие, и мы отправились по своим батареям, предупредить старшин, что ложимся в санчасть с подозрением на грипп.
Фельдшер Саша, обрадовался, что теперь его дембель не в опасности, и скоро он будет обладать таким необходимым атрибутом армейской памяти, как дембельский альбом. Он показал нам подвальное помещение, расположенное под лестницей, на первом этаже санчасти. Помещение оказалось довольно вместительным и уютным. Здесь был верстак с разными по размеру тисками, небольшой токарный станок, сверлильный и наждак, на стенных полках лежала масса различных инструментов и подручных средств. При желании здесь можно было изготовить атомную бомбу. Помимо рабочей зоны, здесь находился старенький, но вполне пригодный диван, журнальный столик, пара продавленных кресел, бобинный магнитофон и даже электрический чайник. Мне здесь очень даже понравилось, словно мы оказались в гражданском гараже у кого-то из приятелей. Саша определил нас в двухместную палату и пообещал что нас никто не будет беспокоить, после майора - начальника санчасти, он здесь самый главный, а с майором у них дружба и взаимопонимание. - Что не скажешь о моём командире, - подумал с лёгкой завистью я.
Саша предоставил мне всё необходимое для работы, даже целый набор таких дефицитных в то время, колонковых кистей, которые были мне впоследствии им подарены. Я приступил к знакомому делу, получая удовольствие от творческой работы. Саша принёс нам банку растворимого кофе, что тоже являлось не частым продуктом на столах советских людей, ну а к кофе чтобы не пить его пустым - банку сгущённого молока и килограмма три пряников. Все плюсы обещанного Щепой санатория, были налицо. Сам Щепа тоже не сидел без дела. К нему стали приходить какие-то военнослужащие, чаще кавказской наружности, но были люди и в гражданской одежде. Они спускались со Щепой в подвал, он снимал мерки, а потом точил из медицинской рондоли, фиксы под цвет золота.
Как-то Саша - фельдшер спросил у нас, как мы смотрим на то, чтобы устроить маленький больдерьеро, имея в виду коллективную пьянку. Нас с Щепой конечно обрадовала такая постановка вопроса и мы дружно закивали головами. Саша приступил к подготовке - незамедлительно. В санчасти лежало много молодых ребят, с недавнего призыва. Так часто бывает, организм ещё не адаптировался к погодным условиям сурового пермского края, и молодые солдаты часто подхватывали ангину, ОРЗ, или грипп. Чаще всех простужались южане, и как правило эти ребята были при деньгах. Саша, зная об этом, вызывал на приём таких больных и в разговоре интересовался, не хочет ли, например: Тимур, или Арсен, или Вано поговорить с родителями по телефону? Реакция была всегда одинаковая - "Слушай, дарагой, канечна хачу" Сейчас это кажется дикостью, в век спутниковой связи и компьютиризации, но тогда, услышать голос родных или любимой девушки, в первые месяцы службы, было почти несбыточной мечтой. Так как у Саши было много знакомых, на каких-то коммутаторах, которые через армейскую телефонную связь, связывались с нужным номером, в любой точке Советского Союза, то Саша за небольшую плату устраивал счастливчикам коротенький разговор по телефону из санчасти. Таким образом, за какой-то час, была собрана нужная сумма и, переодетый в гражданскую одежду медбрат, отбыл через дырку в заборе на родину пива, водки и вина. Пока медбрат на воле затаривался спиртным, на кухне в санчасти что-то бурлило, шипело, шкворчало, распространяя аппетитные запахи, что больные, не выдерживали и по нескольку раз проходили мимо кухни, якобы в туалет, до тех пор, пока Саша не приказал, всем скрыться в палатах и не шарахаться по коридору. Прибыл медбрат, как Дед Мороз, правда не с красным мешком, а с цвета хаки, но тоже большим и многообещающим. Мы собрались в помещении столовой за большим накрытым столом. Было нас, человек десять, точно не помню. Оказывается, не только мы со Щепой прибыли в этот санаторий в армейской оболочке. Саша - фельдшер собрал под своё медицинское крыло своих друзей и товарищей, а друзьями - товарищами были: заведующий продуктовым складом, заведующий свинофермой, водитель начальника тыла, зам. командира хозвзвода, вобщем не последние люди в части. Был здесь и парень - солист музыкального взвода, говорили, что у него удивительно красивый голос. Все присутствующие имели совершенно не больной вид, кроме одного, у которого была нога в гипсе. В основном все были старослужащими, только мы с Щепой отслужили год и считались годками, а не кандидатами в деды, как в ГСВГ. Правда был среди нас и один совершенно молодой, из недавнего призыва. Это был парень из одного города, улицы и даже дома, где жили Саша - фельдшер и Щепа. И вот настал момент, когда все собравшиеся приступили к тому, ради чего, собственно и собрались. Не буду описывать того, что было на столе, дабы не нервировать читателя, упомяну только, что таких блюд, не во всех ресторанах того времени можно было попробовать. Мы выпивали, закусывали, чувствовали себя превосходно и расковано. Наступил момент, когда публике захотелось зрелищ, вот тут-то и пришла очередь солиста из музыкального взвода. Парень не упирался и не набивал себе цену, просто он заметил, что на голос может прийти дежурный по части. Разгорячённые вином потенциальные слушатели, дружно, чуть ли не в один голос покрыли дежурного по части по матушке и заверили солиста никого не бояться и петь во весь голос. Парень взял гитару и запел... В те годы была популярна песня Евгения Мартынова "Пусть летят по небу лебеди...". Исполнял её сам автор, который имел сильный голос с большим диапазоном,но наш солист, наверное превзошёл самого себя, он так запел, что задрожали оконные стёкла, а у нас от восхищения забегали мурашки по спине. Когда он закончил петь, все наперебой стали выражать своё восхищение, и вдруг молодой земляк Щепы и Саши громко брякнул пьяным голосом - Да я ещё лучше могу спеть, подумаешь, лебеди... Я запросто на английском Битлов спою... Не верите? Вначале все оторопели от такой наглости. Парень явно замахнулся на святое. Потом кто-то потребовал от молодого наглеца спеть, но если он споёт хуже, то пусть пеняет на себя. Молодому сунули в руки гитару и приготовились слушать. Мне сразу было очевидно, что парня занесло и он сболтнул лишнее, но он, по моему, сам поверил, что у него внутри музыкальный гений и он попытался состроить одухотворённое лицо. Но... чуда не произошло. Запел он жутко фальшивым голосом, на непонятно каком языке какую-то абракадабру. Кто-то остановил его, положив руку на гриф гитары и зажав струны. Можно было бы всё это обратить в шутку, но случилось всё иначе. Кто-то грубо обозвал молодого матерным словом, Щепа заступился за земляка, молодой, ощутив защиту, с размаху ударил обидчика кулаком, и... началась свалка. Ещё десять минут назад у всех было разлито благодушие на лицах,теперь же это был какой-то осиный рой. Драка, начавшись в столовой, перекатилась в коридор. В столовой оставалось три человека, продолжавших невозмутимо сидеть за столом, выпивать и мирно беседовать.Это был Саша - фельдшер, солист и я. Периодически кто-то из дерущихся забегал в столовую, опрокидывал вовнутрь рюмку и вновь выбегал, попадая в самую гущу драки. Смешно было то, что даже "одноногий", с загипсованной ногой, тоже принимал участие в потасовке, правда, его всё время роняли, потому что мы слышали, как часто гремели падающие костыли, а вслед за ними шум падающего тела. В какой-то момент, я почувствовал, что пьянею, и решил скрыться по английски. Каким-то чудом мне удалось просочиться сквозь дерущихся и добраться до своей палаты. Но, как только я прилёг на кровать, дверь с шумом отворилась, и на пороге возник пьяный и разгорячённый Щепа. Непрерывно матерясь, он схватил графин с водой и принялся жадно пить. В этот момент в палату ввалился молодой земляк Щепы. Через минуту, Щепа обвинил земляка в том, что из-за него началась драка, и вот драка началась уже между ними.Опрокинулась тумбочка, раздался стеклянный звон разбитого графина. Я понял, что отсюда надо "линять" Осторожно, чтобы не напороться на стекло, я выскользнул из палаты. Хорошо, что у меня был ключ от подвала и, я, осторожно спускаясь по ступенькам, добрался до островка тишины и покоя. Утром я поднялся на второй этаж. Проходя по коридору, я не заметил следов вчерашнего побоища, полы были вымыты и как всегда сверкали чистотой. В нашей палате спал Щепа, в одежде, на не расправленной кровати, но на полу осколков разбитого графина я не заметил, как впрочем и самого графина. Щепа был в синяках и царапинах, он ахал и охал, потирая ушибленные места, и всё никак не мог понять, почему ему так плохо, а я, как ни в чём, ни бывало, словно я и не пил вовсе? На что я ему цинично ответил: - Пить надо меньше. Все участники ночного побоища, всклокоченные, с синяками и кровоподтёками, забредали в умывальную комнату, в туалет, вяло здоровались друг с другом, ни словом не обмолвившись о вчерашней драке. Потом мы узнали, что Саша - фельдшер,заранее назначил дежурных, предвидя и такой ход событий, и поставил им задачу навести идеальный порядок сразу, как только закончится банкет. Говорили, что утром приходил дежурный по части, спрашивал, всё ли в порядке, а то ему показалось, что ночью кто-то громко кричал в районе санчасти. Его, конечно, заверили, что у нас всё в порядке, а крик тоже слышали, так это в городе кто-то песни наверное пел. Кстати, объяснялся с дежурным медбрат, у которого под глазом красовался синяк, но дежурный на это не обратил ни малейшего внимания.