Последний хранитель
Сказочной красоты рассветы, ровно, как и пылающие огнём закаты, давно уже не радовали пожилую чету в старом, приготовленном к сносу доме. Однако, чтобы нарушить древние как сама земля законы, никто из них не держал даже в помыслах. Сомкнув ладони рук, они стояли возле перекошенного временем оконца, и не отрывая взгляд от восходящего светила, смотрели через потускневшее от пыли стекло на утреннее таинство. Солнце ещё не набрало полную силу, и смотреть на него было не то что не больно, а даже приятно. Создавалось ощущение, что усталые, слезящиеся от хронической близорукости глаза, кто-то вытирает мягкой влажной салфеткой. Когда переливающийся всеми огненными цветами шар поднялся несколько выше и ослепительные его лучи залили всё пространство, старик отвернулся от оконца, тяжко вздохнул и произнёс:
- Вот и осень наступила. Ещё одна. Сколько их ещё будет? – Его высокая тощая фигура, облачённая в потёртую кожаную куртку с засаленными рукавами непонятного цвета и мятые джинсы, медленно раскачивалась, словно маятник, из стороны в сторону. - Устал я Марго. Сил больше нет. Давай уйдём. Нас примут. Обязательно примут, вот увидишь. Ну не чужие же мы им в самом-то деле.
Слегка сгорбленная от старческого кифоза старушка, в накинутом на плечи потрёпанном пальтишке и с вычурной шляпкой на голове, только махнула в ответ рукой.
- Каждое утро я слышу от тебя одно и то же и представь себе, порядком устала от твоего нытья. Куда ты собрался? Кто тебя там ждёт?
Морщинистое лицо старика выражало только удивление. В его выцветших от времени, слезящихся глазах, стояла боль и полное равнодушие, граничащее с отрешённостью. Находясь в состоянии прострации он, тем не менее, попробовал настаивать на своём:
- Ну, как же? Ведь в грамоте написано, что мы можем и должны вернуться.
Крепкая как кремень старуха стояла на своём:
- А ещё там написано, что вернуться мы сможем только тогда, когда назначим нового хранителя и возьмём с него клятву верой и правдой охранять врата от непрошеных гостей!
- Ну, да…
- Не перебивай! – Та, которую старик назвал Марго, медленно отвела плечи назад, подняла вверх голову и преобразилась настолько, что узнать в ней прежнюю сгорбленную старушку уже было невозможно. Острый, пронизывающий взгляд довершал магическое перевоплощение и говорил о её статусе верховной жрицы. – Клятва нового хранителя должна быть скреплена кровью. Его кровь – это печать, без которой нас никуда не примут! Я устала тебе это повторять, Клим.
- Но, ведь должен же быть какой-то предел всему? Мы же не вечные.
- Дело не в этом.
Старик по имени Клим, не меняя выражения своего лица, посмотрел на Марго.
- А в чём тогда? Ежели я случайно слягу от какой болезни, да и уйду от тебя и от всех? Тогда как?
Марго лишь усмехнулась в ответ.
- Не говори ерунды. Помню я, как ты задавал этот же вопрос предыдущему хранителю. Если мне память не изменяет, это было ещё при Александре Павловиче.
Клим обиженно отвёл взгляд от норовистой старухи и присел на расшатанный стул.
- Устал я. Отпусти меня, Марго. Бог детей не дал, а ради этой блестящей железки я жить не могу.
Его голос в ветхой лачуге звучал тихо и жалостливо. Перед несгибаемой Марго сейчас сидел взрослый ребёнок, и канючил конфетку. Сталь понемногу стала прогибаться, и сердце дрогнуло. Марго подошла к своему мужу и погладила того по голове, приглаживая редкие седые волосы.
- Да всё я понимаю, Климушка. Самой уже тошно от всего.
Клим поднял на неё взгляд полный надежды.
- Вот и давай вместе, матушка. Там ведь душа упокоится. Новой жизнью заживём…
Старик не успел договорить, как в тесной прихожей скрипнула входная дверь, впуская в дом очередного ходока. Через мгновение в комнату вошёл незнакомый мужчина с пластиковым пакетом в руках. Он остановился в дверном проёме и обвёл комнатку оценивающим взглядом. Не скрывая своего разочарования по поводу увиденного, он не произнося ни слова, с упрёком посмотрел на престарелую пару и положил пакет на круглый пыльный столик. Выполнив, таким образом, свою миссию, и не задерживая более хозяев своим присутствием, мужчина быстро прошёл в соседнюю комнатку и закрыл за собою дверь. Через какое-то время во всём доме запахло озоном, будто по дому промчалась весенняя гроза, а через щели в дверях ударил сноп яркого света. Спустя минуту свет так же быстро исчез, как и появился, но запах свежего воздуха, словно после прошедшего дождя, растёкся по всему дому.
Клим с тоской посмотрел на двери, за которыми скрылся ходок и опять вздохнул.
- Ушёл. Вот бы и нам так. Просто взять и уйти.
- Да будет тебе причитать. Уйдём. Обязательно уйдём Климушка. – Марго нежно прижала к себе его голову. – Вот только хранителя найдём и уйдём мой золотой. Скоро. Очень скоро уйдём.
Она подошла к столу и заглянула в оставленный пакет. Клим безо всякого интереса спросил:
- Что, как всегда?
Марго кивнула в ответ головой.
- Деньги. Будь они неладны. – Клим от досады закрыл ладонями лицо. – Когда же всё это кончится?
Старушка с пакетом в руках подошла к стоящему в углу комнаты древнему кованому сундуку и подняла тяжёлую его крышку. Сундук больше чем на половину был забит похожими пластиковыми пакетами, из которых проглядывали пачки новеньких банкнот. С безразличным видом Марго кинула в общую кучу очередной пакет и захлопнула крышку. Потом она отошла к окну, через которое сплошным жизненным потоком лился солнечный свет, развела руки в стороны и твёрдым голосом произнесла:
- Ура! Ура тебе Трисветлый!
Яркий, пронизывающий всё на своём пути свет, казалось, проходил через тело старушки, причудливо меняя его формы, делая их тоньше и изящнее. Упиваясь солнечным светом, Марго загадочно улыбалась. Старческие морщины при этом на её лице постепенно разглаживались, а всё тело наполнялось новой живительной энергией. Старик с интересом смотрел на солнечное представление и любовался Марго. Если бы он ко всему ещё мог читать мысли, то он бы прочёл, словно услышав шёпот, сорвавшийся с губ его любимой: «Мы уйдём, Климушка. Мы обязательно уйдём. Это случится даже раньше, чем ты думаешь».
Базарная площадь в городе была переполнена снующими от прилавка к прилавку покупателями и простыми зеваками. Во всеобщей толчее хватало праздношатающихся, клянчащих милостыню бомжей и карманников. Отовсюду слышались призывы продавцов об отменном качестве только его товара и тут же ругань покупателей обманутых такими зазывалами. Одним словом рынок жил своей жизнью. Перед входом в мясной павильон, по обе стороны широкого сквера располагались разномастные палатки, в которых торговали всякой всячиной: бижутерией, дамскими сумочками, горячей шаурмой, всевозможными сувенирами, сигаретами и прочей мелочью. Начало октября выдалось на редкость солнечным и тёплым. Бабье лето спешило порадовать людей последними погожими деньками. К десяти часам начало припекать основательно, и Дмитрий снял с себя лёгкую куртку и перекинул её через плечо. Промокнув платком вспотевший лоб, он осмотрел со стороны заполненную людьми торговую площадь перед входом в рынок и направился к палаткам. Покупать он ничего не собирался, но приходя сюда чуть ли не каждый день, он погружался в людскую толпу и натянутая внутри него струна отпускала. В толпе Дмитрий ощущал себя частью чего-то большого и нужного. Ему нравилось чувствовать себя маленькой деталькой огромного людского механизма, этакой шестерёнкой, без которой весь механизм будет давать сбои в работе или действовать совсем не будет. Была ещё одна причина, по которой он часто приходил на рынок, но мысли об этом он гнал от себя прочь, порой доводя самого себя до безудержной злости. Причина была проста как новенькие десять копеек. Одиночество гнало его ближе к тому месту, где он чувствовал себя хоть на чуть-чуть сопричастным к какому-то людскому действу. Общение по пустякам или просто ощущение на себе «локтя товарища», приводило его в восторг, и градус настроения тут же значительно повышался. Дмитрий боялся оставаться один на один с самим собой, боялся своих мыслей и воспоминаний, которые выворачивали его душу наизнанку. Родителей своих он не помнил, а старая бабка Маруся, которая его воспитывала, умерла, когда ему было всего шесть лет. Детский дом, профессиональное училище и койка в общаге – вот и все воспоминания о детстве и юности. Его замкнутость не располагала к обширному кругу друзей, да и те, с кем он находил общий язык, волей судьбы покидали его, перебираясь в другие города на более хлебное место проживания. От службы в армии его освободили, как он туда не рвался, обнаружив в его организме странное и непонятное ему самому заболевание. Чувствуя свою ущербность и непрезентабельный внешний вид, Дмитрий чурался девчонок, понимая, что на его отвратительную рожу никто и смотреть не будет, не говоря об общении и походах хотя бы в кино. Природа брала, однако, своё и он порой посматривал со стороны на девушек, которые, по его мнению, могли бы с ним завести знакомство. Это были серенькие мышки кое-как одетые и смотрящие только себе под ноги или сверх меры упитанные девахи, которые выискивали плотоядными глазами себе подобных. Такие, наверное, смогли бы составить Дмитрию компанию, но его нездоровая худоба только их раздражала и бегающие в постоянном поиске глазки пробегали мимо него, лишь слегка скользнув по выцветшей рубахе. Таким образом, так и не пережевав сухожилия и мелкие кости, государство выплюнуло во взрослую жизнь никому не нужное существо, оставив тому наследство в виде коммунальной берлоги в девять с половиной метров и должность продавца в хозяйственном магазине. Тем не менее, Дмитрий особо не комплексовал по поводу своих физических недостатков. Ко всему, внутри его тощего тела билось живое и отзывчивое сердце. Так, не задумываясь, он мог совершить поступок, пожертвовав при этом всем, что у него есть, не исключая собственное здоровье, а то и саму жизнь. Судьба время от времени подбрасывала ему вводные, будто периодически проверяла на крепость характера или как говорят - на вшивость. Эти случаи он не любил вспоминать, считая это обыденностью и стечением обстоятельств. А ещё он серьёзно считал, что если на его месте оказался бы кто-то другой, то этот другой поступил бы точно так же как и он. Последний случай, произошедший с ним несколько лет назад, отчасти развеял эту уверенность, но оставил в утешение новый жизненный принцип «если не я, то кто?». Возвращаясь как-то поздно вечером с работы, он обратил внимание на толпу собравшихся людей. Они о чём-то громко говорили и показывали руками на угловой домик, стоящий рядом с трамвайной остановкой. Когда Дмитрий подошёл ближе, то увидел, что из-под двери этого домика валит густой дым. Сомнений в том, что дом горит, у него не возникло, хотя гудящая толпа думала иначе. Из-за закрытой двери периодически слышался детский голос и непрерывное мяуканье. Однако, по мнению собравшихся, это было не чем иным, как детской шалостью. Все дружно распекали безответственных родителей и нерадивых детей. Дмитрий окинул взглядом спорящих и понял, что помощников в этой толпе зевак он не найдёт. Что его толкнуло на этот шаг, он так и не понял. Просто пошёл к задымлённому дому и выбил ногой закрытую на ключ дверь. На его счастье дверь была хлипкой и распахнулась после третьего удара. Мгновенно огромный язык красного пламени вырвался наружу и обдал его жаром. Гудящая толпа тут же притихла, но никто не сдвинулся с места. Недолго думая, Дмитрий бросился в объятый пламенем дверной проём. Едкий дым тут же ударил по глазам и проник в лёгкие, а жаркое пламя опалило часть волос на голове. Прикрывшись от огня руками и зажмурив слезящиеся от вездесущего дыма глаза, он ворвался в узкий коридор дома и на своё счастье тут же обнаружил ребёнка лет пяти с орущей у того в руках кошкой. Схватив их обеих одной рукой, Дмитрий тут же выскочил на улицу. Всё произошло так быстро, что он сам не успел испугаться. Получив порцию воздуха со стороны открытых дверей, огонь тут же превратился в ослепительный огромный огненный шар. Вдребезги разлетелись оконные стёкла, из которых вырвались наружу ярко-красные языки пламени и лизнули покатую крышу. К нему тут же кто-то подбежал и забрал у него из рук плачущего ребёнка. В один миг толпа отхлынула, оставив его одного. Всё внимание этой толпы теперь было сосредоточено на плачущем ребёнке и постоянно мяукавшей кошке. Улыбнувшись не понятно чему, Дмитрий отряхнул с джинсов прилипший мусор, пригладил слегка обгоревшие на голове волосы и ни кем не замеченный направился к себе домой.
Побродив вдоль прилавков и перекинувшись несколькими словами с продавцами, Дмитрий вырвался из плотного круга покупателей и отошёл в сторону, что бы перевести дыхание. Народу сегодня на площади было больше, чем обычно и людская теснота приводила его в неописуемый восторг. Он плавал в бескрайнем тёплом океане под лучами палящего солнца и наслаждался своей свободой, впитывая энергетику воды и солнца. Толпа людей подобно огромным волнам то накатывала на прилавки, то с шумом прибрежной гальки откатывала назад, набирая силу перед очередным прибоем. Стоя на ступеньках, ведущих в мясной павильон и возвышаясь над всей толпой, зорким глазом просоленного моряка, Дмитрий осматривал неспокойное людское море и выискивал в нём нечто необычное и интересное для себя. Среди похожих, как родные сёстры, друг на друга волн и вездесущей пронзительной синевы, до боли резавшей глаза, он заметил в стороне небольшой островок. Вокруг него волны были чуть поменьше, а раскинувшаяся прямо перед ним удобная гавань, манила приятным общением и созерцанием чего-то необычного. Недолго думая, Дмитрий кинулся в тёплую воду, и активно разгребая её руками, начал пробиваться к спасительному островку. Островок находился чуть в стороне от всеобщего людского водоворота и был похож на два, стоящих друг против друга небольших прилавка. Людей здесь было поменьше, и был шанс пробиться к витринам этих прилавков, что бы осмотреть продаваемый товар. Протиснувшись между созерцателями оного, Дмитрий выплыл прямо к витрине, а идущие за ним волны, плотно прижали его к самому прилавку. Первое, что он увидел, были глаза. В смысле глаза не на самой витрине, а поверх неё. Цвета морской волны, бездонные как космос, с длинными чуть закрученными на концах ресницами они были огромными и затягивали в себя словно водовороты. Слегка раскосые, что придавало им восточного шарма, но отнюдь не портило, а добавляло загадочности и привлекательности. Всё было неестественно натуральным и завораживающим. Эти глаза не были скучными и равнодушными как у большинства торговцев, а были какими-то оценивающими, выбирающими из толпы покупателей одного из всех, будто сами были покупателями. Они с частотой сканера скользили по толпе зевак, рассматривающих на витрине дорогой блестящий товар, словно угадывая, кто осмелится на столь дорогую покупку. В отличие от тесно прижавшихся друг к другу потенциальных покупателей, Дмитрий не сводил своих глаз с самой хозяйки, не обращая внимания на витрину. Это было несколько нагло с его стороны, но на это стоило поглядеть. Обладательница чудесных глаз была прекрасна как сама любовь и всё то, что связано с этим понятием. Правильные черты чуть бледного лица обрамляли ниспадавшие на её плечи густые русые волосы. Чуть вздёрнутый к верху носик не портил, но придавал её лицу детскую непосредственность. Розовые губки таили в себе огромную силу женского начала и безмерного сладострастия. На нежной коже вокруг тонкой изящной шеи висело ожерелье, выполненное из кости, в виде каких-то древних знаков и символов. Лёгкая кожаная курточка белого цвета была надета поверх обтягивающего её фигурку чёрного платьица выше колен и как нельзя лучше сочеталась с лёгкими осенними сапожками такого же цвета. Всё это Дмитрий успел рассмотреть до того как глаза – сканеры прошлись по нему, обдав горячей волной беспокойства от чего у него на лбу выступили капельки пота и проследовали было дальше, но тут же быстро вернулись и осмотрели его ещё раз с особой пристальностью. В этот момент по телу Дмитрия прошла неприятная дрожь, и лишь на миг, встретившись взглядом с этими глазами, он понял, что был уличён в преступлении и быстро опустил свои глаза к витрине. Сердце учащённо билось где-то глубоко внутри, а по ногам колотила мелкая дрожь. Стараясь избавиться от этих ощущений, он начал разглядывать товар на витрине. Его было не много, но он стоил того, что бы обратить на себя внимание. Мужские наручные часы, которые можно встретить только в очень дорогих магазинах и стоивших целое состояние, предлагались за умеренную плату. Они не были подделкой, как и сама хозяйка и имели все необходимые документы сопровождения. Эксклюзивные зажигалки и курительные трубки. Дорогие заколки для галстуков и запонки. Все эти мелочи, казалось, были из другого мира – мира достатка и неподдельной красоты. Настроение у Дмитрия начало портится. Казалось, что он попал в другой мир, к которому не принадлежал и не имел к нему ни какого отношения. Медленно, шаг за шагом он отступал назад, выбираясь из толчеи, но этой же толпой был неожиданно прижат к другому прилавку, стоящему напротив. У этого прилавка людей было не так много, и Дмитрий неожиданно для себя почувствовал свободу. Стало легче дышать, да и противная дрожь в коленках тут же прошла.
- Тесновато сегодня.
Голос раздался неожиданно откуда-то сверху. Дмитрий поднял голову и увидел усмехающегося чему-то старика. Старик сочувствующе смотрел прямо на Дмитрия и извиняющимся тоном продолжал говорить:
- Оно и понятно. Погода располагает. В следующую седмицу ударят морозы, и все будут сидеть по домам. А какая в мороз торговля? – Странный старик шмыгнул носом и сам себе ответил: - Вот и я говорю – никакая. А потому как запас карман не тянет, то погреба заполнять нужно сейчас. – Дмитрий с интересом смотрел на странного старика, рассуждающего с самим собой. В старой засаленной кожаной куртке и сильно потёртых джинсах, старик был похож на бывшего интеллигента, но его манера говорить была несколько необычной. Не обращая внимания на пришвартовавшегося к его прилавку Дмитрия, дед продолжал философствовать: - Зима придёт – спросит, где лето было? – Старик неожиданно вытянул по направлению к Дмитрию руку и упёрся выставленным вперёд указательным пальцем ему в грудь. – Что ответишь? – Дмитрий обалдело смотрел на странного старика и пожимал от растерянности плечами. Дед, как ни в чём, ни бывало, продолжал: - Всякая тварь божия свою норку с лета до поздней осени зерном наполняет, что бы в зиму лютую с голоду не помереть. Никого зима не пожалеет. А ты, выживешь ли в зиму суровую? Готов ли ты, к жизни такой беспощадной?
Под прицелом пальца, упёршегося ему в грудь и колючих старческих глаз, Дмитрий весь съёжился и отступил на шаг назад. Он никак не ожидал подобных к себе вопросов и не был к ним готов. Бред какой-то. Причём тут зима? Выпад сумасшедшего деда был похож на лозунг «А ты записался добровольцем?». Не зная, что ответить, он опустил глаза на витрину прилавка и тихо ей прошептал:
- Поживём – увидим.
Дед, видимо расслышав ответ, неодобрительно что-то крякнул и отошёл в сторону. До Дмитрия донеслось такое же тихое:
- Ну, ну.
Дмитрий хотел было отойти от прилавка, но новая волна легонько подтолкнула его к нему обратно. Дед, потерявший интерес ко всему, смотрел куда-то в сторону и что-то шевелил губами, продолжая свой нескончаемый спор с самим собой. Окинув взглядом дедовскую витрину, Дмитрий всё же задержался. В прямую противоположность прилавку напротив, тут были разложены всевозможные поделки из дерева. Оказалось, что дед был тот ещё умелец. Вырезанные из цельных кусков дерева, на витрине лежали разной величины ложки, подхваты, глубокие и мелкие тарелки, чашки и другая домашняя утварь. Тут же чуть в стороне сбились в кучку всевозможные свистульки, изображающие птиц, матрёшки и фигурки лесных обитателей. Среди мелких фигурок разнообразных птиц, фигурки животных были покрупней: волки и медведи, олени и зайцы, тигры и слоны. Дмитрий засмотрелся на этот зоопарк. Фигурки были выполнены так искусно, что походили на живых, только отличались размерами. Невольно на его губах появилась улыбка, и куда-то пропала натянутая струна. Его взгляд ещё раз прошёлся по фигуркам и остановился на настоящем рукотворном чуде. За прилавком, не поместившееся на витрине, стояло настоящее в натуральную величину веретено! Дмитрий как завороженный смотрел на большое круглое как солнце колесо, установленное на небольшую подставку с резными ножками. Сверху колеса небольшой гребень для шерсти с тонкой круглой палочкой, а снизу широкая, как весло педаль. В его голове тут же возникла забытая картинка, как он, ещё маленький сидит на полу, а рядом с печкой за таким же веретеном сидит его бабка Маруся. Печь жаркая, а у печи крутит колесо бабка, и он смотрит на её быстрые и ловкие руки, которые прядут пряжу и внимательно слушает. Её тихий голос убаюкивает, рассказывая забытые сказки, а в доме тепло и уютно. Рядом под печкой растянулся во всю длину рыжий кот Борька и через прищуренные глаза наблюдает за всеми. Голос бабы Маруси льётся плавно и степенно, рассказывая о чудо-богатырях и прекрасных девицах, о злом Кащее бессмертном и бабе Яге. Дмитрий не заметил, как из его глаз потекли слёзы. Эти воспоминания были для него самым дорогим в жизни, но они остались далеко в прошлом. Сколько прошло времени, с тех пор как он окунулся в свои воспоминания, Дмитрий не знал. Да это было и не важно. Время остановилось вместе с колесом веретена. Исчезли куда-то люди, прилавки, и сам рынок растворился за горизонтом воспоминаний. Из забытья его вывел тихий голос, похожий на голос бабы Маруси:
- Очнись, парень. Ты в порядке?
Дмитрий вздрогнул всем телом, и понемногу приходя в себя, медленно перевёл взгляд от веретена к источнику этих слов. Он не поверил своим глазам, когда его взгляд остановился на симпатичной продавщице с прилавка напротив. Она стояла в двух шагах от него и с тревогой разглядывала застывшего перед старым веретеном покупателя. Когда их взгляды встретились, она улыбнулась, и сделав шаг навстречу, положила свою руку Дмитрию на плечо.
- Ну, слава Богу, кажется, пришёл в себя. – Эта прекрасная фея внимательно его рассматривала, словно диковинное животное, вырезанное из дерева, и всё время чему-то улыбалась. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. – Дмитрий обвёл взглядом базарную площадь и удивился тому, что она была почти пуста. С неё внезапно исчезли почти все продавцы и покупатели. Лишь опустевшие прилавки и мусор вокруг них, напоминали, что ещё недавно тут была масса народа. – А где все?
Девушка весело рассмеялась, а Дмитрий не сводил с неё глаз, наблюдая затем, как меняются её черты лица, становясь ещё более прекрасными, завораживающими и такими же, как голубое небо над его головой, недоступными для него.
- Все побежали за врачом для тебя. Ты тут всех так перепугал, когда застыл, словно соляной столб на несколько часов.
Дмитрий не верил своим ушам.
- На несколько часов?
За спиной у девицы он заметил знакомого старика с невероятно сосредоточенным видом собирающего свои деревянные игрушки.
- А это…
Девушка обернулась, и вся её весёлость куда-то растаяла. Гневными, как показалось ему, глазами она стрельнула по вздрогнувшему, под её взглядом старику и тут же ответила:
- Это мой… Это мой дедушка.
Её глаза опять засияли, когда она повернулась к Дмитрию.
- Что это так тебя привлекло, что ты потерял счёт времени?
Странно сформулированный вопрос, несколько его озадачил. Этот вопрос очень был похож на древнее веретено, только Дмитрий не понимал каким именно местом. Всё, что сейчас творилось вокруг него, было какой-то нереальной мистификацией. Прекрасная богиня, старый бомжеватого вида дед, дорогущие с рекламных проспектов вещи и деревянные свистульки – всё это никак не вписывалось в единую картину привычных вещей. Вдобавок ко всему её ладонь, не отпускающая его плечо и дурманящий запах прелестницы, кружил голову, не отпуская Дмитрия из сказочного сна. Он перевёл свой взгляд на стоящее у прилавка веретено и пожал плесами.
- Наваждение какое-то. Просто вспомнил…
Белая, как крыло лебедя, ладонь соскользнула с его плеча. Стало легче дышать, и серая реальность, образовавшаяся вокруг него, опять взяла Дмитрия в свои объятия. Одиночество, потерявшееся на какое-то время, опять ломилось, требуя немедленно открыть ей двери и впустить в дом. Сказочный мир рушился на глазах, превращаясь в серые дымящиеся руины и вездесущую безнадёжность. Дмитрий тряхнул головой, прогоняя страшное видение, и с надеждой посмотрел на девушку, которая стояла теперь чуть в стороне и внимательно наблюдала за ним. Она не потеряла к Дмитрию интереса, и казалось, рассматривает со стороны его внутреннюю борьбу с самим собой.
- Как тебя зовут Дон Кихот? – Голос прозвучал тихо, но в его ушах он взорвался диким грохотом. Она спросила, как меня зовут! Я интересен ей! Этого не может быть! – Ну вот. Теперь ты онемел. – Её голос завораживал, сжимая горло и мешая говорить.
А почему, нет? А вдруг? Мысли проносились в голове Дмитрия ураганом, ломая стереотипы прежнего мироздания.
- Дима… Дмитрий.
Себя он услышал в виде вернувшегося со стороны эха.
- Почему ты не спросишь, как зовут меня? Согласись это как-то неучтиво с твоей стороны.
Показалось, что сверху на него рухнула старая крыша и обдала прогорклой пылью.
- Прости. Как тебя зовут?
Девушка улыбнулась своей очаровательной улыбкой и ответила так, как будто долго ждала этого вопроса:
- Марго.
- Марго?
- Тебе не нравится моё имя?
Лёгкое разочарование с её стороны могло всё испортить, но Дмитрий тут же вышел из положения.
- Нет, что ты. Имя красивое. Красивое и необычное.
- Хватит миловаться. Домой пора!
Грубый голос старика, раздавшийся из-за спины Марго, казалось, разрушил в прах лёгкий мостик завязывающихся отношений. Марго опять сверкнув голубыми глазами, повернулась к старику.
- А ты иди, - её голос был настолько повелевающим, что Дмитрию хотелось тут же уйти вместе с дедом, но она остановила его своим чарующим взглядом, - а мы с Митей ещё чуть-чуть поговорим.
Дед, что-то ворча себе под нос, выкатил тачку с нагруженным на неё товаром прямо на проезжую часть площади и, не оглядываясь, покатил её прочь от рынка. Дмитрий с интересом наблюдал за старческой сгорбленной фигурой деда, толкающего впереди себя двухколёсную тачку, доверху нагруженную коробками и ящиками с непроданным товаром. На какое-то время ему стало жаль старика, выполняющего каждодневную рутинную работу, но развить свою мысль он не успел.
- Проводи меня домой.
Её голос раздался совсем близко и заставил Дмитрия чуть вздрогнуть. Такого в его жизни ещё не было. Он никого и никогда ещё никуда не провожал. Вернее, ещё в училище, он предлагал нескольким девчонкам проводить их или сходить просто в кино, но его предложения тут же отвергались, а в ответ он слышал только смех и обидные слова: «Ты себя в зеркало видел, придурок? Отстань!».
- Конечно. С удовольствием.
Они пошли рядом вслед деду по широкой безлюдной дороге. Редкие автомобили обгоняли их, обдавая тучкой пыли, сигналя, прося уступить дорогу. Дмитрий ничего такого не слышал, и стараясь реже дышать, шёл рядом с Марго, вдыхая сказочный аромат её духов и чувствовал себя самым счастливым человеком на всей Земле.
- А я запомнила тебя у своего прилавка. Ты так быстро ушёл. Что не понравились часы?
Дмитрий пожал плечами.
- Почему не понравились? Понравились. Хорошие часы, только дорогие очень.
- Да ты что? Они ведь стоят вполовину дешевле, чем в бутиках!
- Не в этом дело. Я просто не в состоянии их купить.
Дмитрий сказал это и тут же пожалел. Однако Марго ничуточки не смутилась.
- Хочешь, я просто так подарю одни из них тебе?
- Да нет, спасибо. Как я буду в них выглядеть? Люди подумают, что я их просто где-то украл.
Марго оценивающе осмотрела Дмитрия со всех сторон, будто видела впервые и усмехнулась.
- Ну да, ты прав. Только не обижайся. Выглядишь ты, прямо скажем, не на миллион баксов.
Дмитрий опять пожал плечами и обиженно произнёс:
- Какой есть.
Марго засмеялась и легонько толкнула его в плечо.
- Да будет тебе. У меня та же история, что и у тебя, только наоборот. Парни почему-то избегают моих взглядов, видимо заранее считая, что недостойны меня. Мы с тобой одиноки в этой жизни, так что расслабься. А то, что ты беден – так это не беда. Бедность, как говорят умные люди, не порок, а близость к Богу. Чем беднее, тем ближе. И даже наивность – не глупость, а признак чистоты души. Так что Митя, ты сказочно богат. Богат духовно и неразвращён разными блестящими, никчемными вещами.
- Я должен этому радоваться?
- Как знать? Может и радоваться, а может и задуматься.
- Знаешь, Марго, последнее время я только и делаю, что думаю. Думаю о том, кому я нужен в этой жизни? У меня нет никого, кто хотя бы просто так спросил: «Как твои дела?». Я не говорю уже о том, что все воротят от меня лица, будто я прокажённый. Иногда приходят мысли о…
- Суициде. – Марго быстро продолжила его мысль. – Верно?
Дмитрий, соглашаясь, кивнул головой.
- Глупый ты. Нужно жить вопреки всему и всем. Это не тебе решать, когда уходить.
- А кому?
- Придёт время - всё узнаешь. Сейчас ты слишком молод, что бы задавать такие вопросы.
Дмитрий оторвал свой взгляд от пыльного асфальта и перевёл его на Марго.
- Ты рассуждаешь так, будто бы тебе лет сто, не меньше. Так говорила когда-то моя бабушка.
- Она была права, твоя бабушка. Вот доживёшь до её лет, тогда многое тебе откроется, и ты будешь винить себя за те глупости, которые совершал в молодости.
- Откуда тебе это известно?
Марго пожала плечами и улыбнулась.
- Просто я знаю это. Знаю и всё! Знаю, что с возрастом жизненные ценности меняются, как и меняется отношение к самой жизни. Это происходит у всех без исключения и тебя сия чаша то же не минует.
Быстро стемнело, а они медленно шли по едва освещённой улице, иногда касаясь друг друга руками. Каждый раз, когда это происходило, у Дмитрия замирало сердце и перехватывало дыхание. Он не верил тому, что сейчас с ним происходило. Это было в какой-то другой жизни и происходило не с ним, а с кем-то другим. Они шли и тихо разговаривали друг с другом, как будто они были давно знакомы, только последние лет двадцать почему-то не виделись, а встретились сегодня случайно и были рады этой встрече.
- А хочешь быть богатым?
Её вопрос прозвучал неожиданно, а Дмитрий вдруг поверил и подумал, что если он сейчас согласится, то она махнёт рукой и на него со всех сторон посыплются деньги. Их будет так много, что он устанет их собирать. Они будут лепить из них бумажные снежки, и кидать ими друг в друга. Представив себе такую перспективу, он рассмеялся, слегка откинув голову назад.
- Не знаю. Наверное, хочу. Все хотят быть богатыми.
Марго неожиданно остановилась и повернулась к Дмитрию лицом.
- А для чего тебе богатство? Что ты с ним будешь делать?
Дмитрий сделал ещё несколько шагов, остановился и задумался над её вопросом.
- Сразу трудно сказать. Первое, что приходит в голову – дом. Купил бы себе большой светлый дом. Машину. – На этом его фантазии начали иссякать. – Да и вообще. Говорят, что у кого много денег, то у того много и друзей.
Марго как-то скорбно усмехнулась его наивности.
- За деньги настоящих друзей не купишь. Вокруг тебя будет много разных людей, но друзей - вряд ли. Хотя как знать. Так ты согласен?
- С чем?
- Стать богатым?
- Ты шутишь?
- Отнюдь. Я говорю серьёзно.
Розовый цвет как-то быстро начал меняться, приобретая грязные оттенки. Что-то пошло не так. Эйфория сегодняшнего вечера стала таять на глазах, отдавая болью в усталые ноги. Дмитрий взял себя в руки, что бы попытаться остановить этот процесс и попробовать вернуть всё назад.
- Если у тебя много денег или ты знаешь, где их взять, то почему стоишь на рынке и торгуешь побрякушками?
Марго нисколько не смутил его вопрос.
- Я не вижу в них особой радости. Вот если я поделюсь ими с тобой то, наверное, буду счастлива. А на рынок я хожу по той же причине, что и ты. Одиночество не лучший товарищ.
- Прости за любопытство, но откуда у тебя деньги?
- Это уже запретная тема. Если ты согласишься принять их от меня, то я расскажу тебе много интересного. Да и сами деньги нужно ещё заработать. Это будет плата за твоё решение.
После её слов у Дмитрия закрались кое-какие сомнения.
- Ты, случайно, не шпионка?
Марго весело засмеялась.
- Ну да. А ты знаешь столько секретов, что можешь заинтересовать своими знаниями зарубежные спецслужбы. Не льсти себе.
Дмитрий то же рассмеялся её шутке и тут же отбросил все подозрения. На роль шпиона он как-то не тянул. Казалось, что страшного ничего не произошло, но оставалось одно но.
- Согласен. Шпион из меня будет неважный. – Смех прекратился, и где-то у них над головами снова повисло напряжение. – Я так понял, ты хочешь предложить мне какую-то работу? Какое решение я должен принять?
Марго надолго задумалась и не обращала никакого внимания на Дмитрия. Она стояла на бордюрном камне, на краю проезжей части и смотрела куда-то вдаль, в сторону далёких звёзд, высыпавших блестящими точками на тёмном небе. По её сосредоточенному виду, Дмитрий понял, что это бредовое предложение не такое уж и бредовое. Постепенно её напряжение передалось и ему. Возникшая пауза начала затягиваться, и он попытался разрядить обстановку.
- Надеюсь, что за эти деньги никого убивать мне не придётся?
Шутка повисла в воздухе, а Марго как-то странно на него посмотрела и, наконец, произнесла:
- Убивать людей за бумажки безнравственно и пошло. Даже звери не убивают себе подобных из-за куска мяса. Речь пойдёт о совсем необычной работе. Работе хранителя.
Это стало интересно и у Дмитрия блеснули глаза.
- Хранителя чего?
Прежде, чем ответить на его вопрос, Марго опять взяла паузу, после чего ответила:
- Понимаешь, Митя, в чём дело? Если я тебе скажу, хранителем чего ты будешь, то для тебя это будет дорогой в один конец.
- Это как?
- Это так, что после всего услышанного тобой, отказаться от этого ты уже не сможешь.
- Так всё серьёзно? А если я соглашусь, мы будем с тобой видеться?
Марго опять задумалась. Дмитрий понимал, что сказанное ей каждое слово даётся нелегко и не торопил её с ответом.
- Понимаешь, я хочу быть с тобой до конца искренней. Какое-то время мы не будим видеться. Мне нужно будет уйти. Должно пройти какое-то время, что бы мы опять увиделись. Это, то же одно из условий.
Теперь пришла пора задуматься Дмитрию.
- А как долго мы не будем видеться?
- Время летит быстро. Ты не заметишь, как оно пройдёт.
Неожиданно во рту у него всё пересохло, а в коленях появилась противная дрожь. Он прекрасно понимал, что рано или поздно, он должен будет её спросить об этом, но каменный язык с трудом ворочался у него во рту, а противный ком, подступивший к горлу, мешал говорить. Марго не торопила его, давая справиться со своими чувствами, за что он был ей безмерно благодарен.
- А ты… Ты хочешь этого?
- Чего именно?
- Ну… Ты хочешь опять со мной увидеться?
Марго прямо посмотрела ему в глаза.
- Вопрос в другом. Захочешь ли этого ты?
Ком подпрыгнул вверх, перекрывая все пути для исторжения звука.
- Хочу. Я… Мне, кажется, что я…
Марго подошла к Дмитрию и накрыла его губы своей тёплой ладошкой.
- Давай ты мне скажешь об этом, когда мы увидимся после всего? Ты милый, не избалованный мальчик. Не торопи время. Оно всё расставит по своим местам.
Дмитрий неожиданно для себя, придержал её ладонь у своих губ и поцеловал. Ладонь ответила исходящим от неё теплом и исчезла как видение. Сейчас он был абсолютно счастлив и готов был пойти на любые трудности, ради будущей встречи, которая, по его мнению, должна стать определяющей в их завязывающихся отношениях.
- Утешением за нашу разлуку тебе и будут деньги. – Марго была жестока, но справедлива. – Много денег.
- Всего лишь за разлуку?
- Так ты принимаешь моё предложение?
Дмитрий уже ни в чём не сомневался.
- Конечно! Я принимаю твоё предложение. Я готов буду ждать нашей встречи сколько понадобиться.
Марго отвернулась от него, и Дмитрий не заметил злой усмешки на её губах.
- Ну, что ж? Это твой выбор. Пойдём.
- Куда?
- Тут уже не далеко.
Марго сама взяла его за руку и повела по дороге как ребёнка в первый класс.
Идти, действительно, оказалось недалеко, и уже после второго поворота они вышли на окраину города. В тусклом свете единственного фонаря на покосившемся столбе, Дмитрий разглядел несколько старых брошенных домов в полуразрушенном виде. У одних полностью отсутствовали крыши, а у других не хватало несущих стен. Внутренности таких домов зияли чернотой, напоминая раненных солдат во время войны. Стало холодно и жутко. Сбоку от этих развалин стояли, словно танки, два огромных грейдера и один экскаватор. Они были похожи на уставшую за время боя технику и сейчас отдыхали, что бы набраться сил перед решающим броском.
- Куда ты меня привела? Тут ведь никто не живёт.
Марго усмехнулась и потащила Дмитрия за руку к стоящему в одиночестве покосившемуся домику.
- Ошибаешься. Как раз тут я и живу. Мы с дедом не успели съехать, потому последнюю ночь мы проведём в старом доме. Жаль бросать то, к чему привыкали долгие годы.
Когда они подошли ближе, Дмитрий действительно увидел в маленьком оконце тусклый свет керосиновой лампы.
- Как вы тут живёте? – Девятиметровка в общаге, показалась ему люксом. – Электричества и того нет.
- А зачем оно нам? Телевизор некогда смотреть, а света керосинки хватает, чтобы не запнуться об угол.
Покосившаяся от времени дверь, жалобно скрипнув, пропустила внутрь дома запоздалых гостей.
- Проходи, не стой в дверях, - Марго подтолкнула Дмитрия в спину, - будь как дома.
Пройдя в небольшую тускло освещённую комнатку, Дмитрий остановился и осмотрелся по сторонам. Дом действительно был настолько древний, что глина, используемая вместо штукатурки, местами вывалилась из стен, обнажив решётчатую планковку. Прямо посреди комнаты стоял круглый стол на резных ножках, застеленный грязной скатертью. На столе стояла керосиновая лампа – единственный источник света и тепла. За этим столом сидел знакомый дед и усердно чистил зубной щёткой какой-то круглый предмет, напоминающий куриное яйцо. Их появлению он не удивился, лишь на секунду, оторвав взгляд от щётки, кивнул головой. В дальнем углу комнаты стоял огромный древний как сам дед сундук. Окованный железными полосами с большим висячим замком он напоминал несменного часового, уставшего от своей нелёгкой службы. Дмитрий на мгновение подумал, что под крышкой этого монстра должна таиться страшная тайна. Пара расшатанных стульев навивала тоску, а широкая сетчатая кровать, застеленная кое-как, вызывала больше вопросов, чем ответов. В узкой прихожей, оставшейся у него за спиной, на небольшом столике стоял закопченный керогаз и несколько разномастных кастрюль. В стеклянной пол- литровой банке торчали ручками вверх несколько ложек и вилок. Вот и вся нехитрая обстановка аскетической лачуги. Вернее не вся. Была ещё одна дверь, видимо, ведущая в соседнюю комнату, но она была наглухо закрыта и увидеть, что за ней находится, не представлялось возможным. Первой мыслью, когда он вошёл в дом, была: «Куда я попал и что я тут делаю?». Марго упредив его вопрос, сама на него ответила:
- Живём мы с дедом скромно, тем более на днях мы съедем отсюда. А что касается денег, о которых я тебе говорила, то не нужно судить всё по внешнему виду. Это ширма для воров и скоро ты в этом убедишься.
Марго подошла к сундуку, и отперев большой замок такого же размера ключом, с трудом подняла кованую крышку.
- Вот то, что я тебе обещала.
Чрево сундука до самого верха было набито полиэтиленовыми пакетами, из которых выглядывали плотные пачки денежных купюр. Дмитрий ошалел от увиденного, и с трудом оторвав свой взгляд от несметного богатства, с удивлением посмотрел на Марго.
- Откуда у вас столько денег? Ведь здесь целое состояние!
Марго проигнорировала его вопрос и как-то буднично, как будто делала это ежедневно, спросила:
- Так ты готов принять эти деньги?
Дмитрий не слышал её, думая вслух о своём:
- На них можно купить не то что дом, а целый город!
Марго с раздражением повторила свой вопрос:
- Тебе нужны эти деньги? Ты хочешь, что бы они стали твоими?
Возбуждённый таким количеством денег, Дмитрий постепенно приходил в себя. Он улыбался, рассматривая стоящую перед ним раздражённую чем-то красавицу, и любовался её внешностью. Растрёпанные волосы разлетелись по её хрупким плечам, голубые глаза горели ярким огнём, делая эту голубизну пронзительной до невозможности. Чуть приоткрытые, такие желанные алые губки, манили сильнее, чем деньги в сундуке и во всём мире.
- Не знаю. Но если я соглашусь, когда мы увидимся?
Марго подошла вплотную к Дмитрию и положила свои руки ему на плечи. Неожиданно для него, она вся потянулась к нему и нежно поцеловала его в губы.
- Пусть этот поцелуй будет залогом нашей будущей встречи.
Дмитрий, дрожа всем телом от нахлынувшего на него возбуждения, попытался удержать её руками, но Марго быстро высвободилась из его объятий и отошла на шаг назад. Дед, тихо сидевший за столом, неожиданно громко крякнул и подал голос:
- БеЗстыдники! Хоть бы из дому вышли, а то при людях! Срам-то какой!
Его голос отрезвил влюблённого, и тот как-то виновато опустил вниз глаза. Марго хихикнула в ладошку и грозно глянула на старика.
- Не лезь не в своё дело!
Дед не сдался сразу.
- Можно подумать, это только твоё дело!
Девушка отмахнулась от него, как от назойливой мухи рукой и посмотрела на Дмитрия.
- Ну, что? Нужно принимать решение.
Дмитрий, не сводя с неё глаз, молча кивнул головой.
- Ты согласен?
Казалось, горло было забито наждачной бумагой. Он не узнал своего голоса, когда ответил ей:
- Согласен.
При этих словах, старик выскочил из-за стола и быстро метнулся к потаённой двери, за которой и скрылся. Марго как-то облегчённо выдохнула, и улыбнувшись Дмитрию, последовала за дедом. Дмитрий остался в комнате один. Из-за толстых дверей, не доносилось ни звука. Осмотревшись вокруг, он подошёл к заветному сундуку. Дав, таким образом, согласие на что-то непонятное, настроение его испортилось, и он без особого интереса стал перебирать пакеты с деньгами. Их было много и купюры в плотных пачках ещё пахли типографской краской. Не отдавая себе отчёта, что он делает и зачем, стал перекладывать пакеты из одного угла в другой. Неожиданно пакеты кончились и пошли платяные мешки. К своему удивлению в этих мешках он увидел вышедшие из обращения советские деньги. Сняв пласт советских никому уже не нужных денег, наткнулся на плотные небольших размеров мешки, набитые золотыми монетами. Достав несколько тяжёлых монет, Дмитрий чуть не вскрикнул от удивления. Это были царские золотые червонцы! Дальше шли совсем не знакомые ему медные и серебряные круглые пластинки с отчеканенным профилем какого-то человека. Они казались настолько древними, что Дмитрий и не пытался понять, какого они века. Ничего не понимая, он вернул всё на место и опустил крышку сундука, закрыв ею свои несметные богатства. Радости от этого у него почему-то не было. На душе было противно и тоскливо. На миг показалось, что он сделал что-то не так. Всё было как-то неправильно и неестественно. Неожиданно отворилась дверь, впуская в комнату деда и Марго. Марго улыбалась, а старик, напротив, был серьёзен и сосредоточен. Только спустя какое-то время Дмитрий заметил у него в руках какой-то свиток из пожелтевшей бумаги. Дед прошёл к своему месту и положил его, не разворачивая на стол перед собой. Тряхнув головой, как будто с чем-то не соглашаясь, он посмотрел на Марго и тихо произнёс:
- Нельзя всё же так, Марго. В грамоте написано, что он должен быть нам либо сыном, либо прямым родственником. Вдруг из-за этого нас не пропустят?
- Ерунда! – Марго подошла к столу и взяла свиток в руки. Бережно его развернув, она какое-то время читала написанное. – Это не главное. Главное подпись и добровольное согласие.
Дед пожал плечами, как бы соглашаясь с её мнением.
- Тебе виднее.
Марго почти шёпотом, чтобы не услышал Дмитрий, произнесла:
- Успокойся, Клим. Всё будет хорошо.
Потом она повернулась к Дмитрию и жестом пригласила того подойти к столу.
- Вот документ, который ты должен будешь подписать. Всё должно быть оформлено правильно, иначе…
Что иначе она так и не сказала. Дмитрий подошёл к столу и взял из рук Марго странный свиток. Бумага была толстой, похожей на картон и с трудом развернулась. Удерживая края свитка, он попробовал прочитать, что в нём написано. Пробежав несколько раз глазами по написанному от руки тексту, Дмитрий понял, что ничего не понимает. Буквы были большей частью незнакомыми с какими-то завитушками и больше походили на китайские иероглифы. В растерянности, он поднял глаза на Марго.
- Я ничего тут не понимаю. Что это за договор такой, и на каком языке он написан?
Дед почесал рукой свой затылок и безнадёжно посмотрел на Дмитрия.
- Ты что, сынок, не русский? Тут же русскими буквами всё изложено.
Марго остановила его красноречие и тоном учительницы, начала объяснять Дмитрию:
- Это старые буквы. Такими сейчас не пользуются, но иногда используют их для написания подобных документов. Что-то в виде шифра, чтобы никто другой не понял о чём речь.
Дмитрий с сомнением вернулся к документу и ещё раз пробежал текст глазами. Кое-что разобрать всё же было можно.
- Тут что-то о каких-то вратах и стражах. Больше я ничего не пойму.
Марго кивнула головой и сама начала объяснять написанное на свитке:
- Правильно. Речь идёт о вратах в Мир Прави. Эти врата ты и будешь охранять.
- Это как?- Дмитрий смотрел на Марго удивлёнными глазами, вообще не понимая о чём речь. – О каком мире ты говоришь?
Марго переглянулась с дедом и встала из-за стола.
- Пойдём, я покажу тебе их.
Взяв за руку Дмитрия, она подошла к потаённой двери и открыла её.
- Входи и смотри.
Дмитрий зачем-то посмотрел на свои наручные часы и отметил, что скоро будет полночь. Сумасшедший, но уже в прошлом день закончился, уступая место полной загадок ночи, которая только начиналась, маня своей непредсказуемостью и таинственностью. Он набрал в грудь побольше воздуха и шагнул через порог, словно нырнул в воду. Небольшая комнатка, без окон, была почти пустой, если не считать с десяток толстых свечей, стоящих прямо на полу и на прибитых к стенам подставках. Их неровный свет освещал в торце комнаты массивную арку и посередине её большой вырезанный из дерева диск, прибитый гвоздями прямо к стене. Из самого центра этого диска на Дмитрия смотрело, так же искусно вырезанное из дерева лицо бородатого мужика с гневными глазами. Казалось, что эти страшные глаза смотрят только на Дмитрия, пронзая его насквозь, словно стрелами. От его пристального взгляда стало несколько жутковато. За внешним кругом диска, в разные от него стороны отходило много лучей. Вся эта деревянная картина напоминала солнце с головой внутри, только лучи его, ломаясь на девяносто градусов, имели вид фашистской свастики. Дмитрий обернулся к Марго.
- Что это за фашист такой строгий?
Марго тут же его одёрнула.
- Ты в своём уме, изгой несчастный? Это сам Сварог – хозяин Прави!
Марго поклонилась вырезанному образу и произнесла:
- Не гневись, батюшко Сварог. Не понимает отрок, что зрит. Слеп он, потому в изгоях будет ходить до того времени, пока ты его сам не образумишь и на путь истины не поставишь. Не гони и не гневись Царь наш светлый, православный. Образумь и направь чадо своё на путь ведущий в Сваргу.
Теперь у Дмитрия сложилось устойчивое ощущение, что он попал в какую-то секту. Хотя сомнения всё же остались, потому, как голос Марго не был подобострастен, и вела она себя просто, словно общалась с близким человеком. Что же тут всё таки происходит? Куда он, влекомый слепой и неожиданно нахлынувшей на него любовью, попал? От непонимания всего происходящего к Дмитрию пришло беспокойство, а за ним следом и страх. В небольшой комнатке стало тесно и неуютно. Захотелось немедленно попасть к себе домой в злополучную девятиметровку, и забыть всё как страшный сон. Марго, не сводившая с него глаз, тут же поняла это его состояние и немедленно взяла Дмитрия за руку.
- Успокойся. Ты среди друзей. Мы должны доверять друг другу, иначе у нас ничего не получится.
То ли от её прикосновения, то ли от сказанных ею слов, вернулись назад прежние, ходящие всегда рядом, одиночество и тоска. Неожиданно пришла уверенность в своих действиях, а девятиметровка, совсем недавно такая желанная, стала капканом без входа и выхода. Дмитрий улыбнулся Марго и подошёл к арке. Основание у неё было широкое – около метра, и было похоже на два, стоящих друг напротив друга высоких, в человеческий рост, трюмо. Когда он оказался внутри арки, понял, что не ошибся. Эти трюмо, сделанные из какого-то красно-жёлтого металла, с лицевой стороны были простыми зеркалами. Металлическая поверхность этих зеркал была отшлифована так, что на первый взгляд они выглядели, словно простые стеклянные. Дмитрий стоял посредине массивной арки и смотрел в одно из этих удивительных зеркал. Ничего подобного он раньше не видел. Зеркала ни сколько не искривляли изображение, но делали его более контрастным и более реальным. Казалось, что он сам настоящий находится по ту сторону зеркала, а на его месте стоит его отражение. Зеркало, стоящее позади него, отражало в зеркале напротив длинный причудливый коридор, который не имел конца. Он уходил как тоннель вдаль, теряясь в бесконечности. Зрелище завораживало и появлялось всепоглощающее чувство понять, что там дальше, в конце этого тоннеля. Марго неожиданно для Дмитрия, резко вытащила его из этого коридора и внимательно посмотрела ему прямо в глаза.
- С тобой всё в порядке? – Её беспокойство было неподдельным. – Ты что-то там увидел?
Дмитрий протёр руками глаза, стирая длинный коридор и своё отражение в нём.
- В порядке. А что там, - он показал рукой в зеркало, - что там дальше? Я, кажется, что-то видел.
Марго переглянулась с дедом.
- Тебе показалось. – Чтобы уйти от этой скользкой темы, она начала рассказывать: - Это и есть врата. Врата в Мир Прави. Их изготовили сами Боги для тех, кто раньше времени должен предстать перед ними. Этим вратам много лет и хранителей у них было уже не мало. К ним нельзя подпускать непосвящённых, иначе Боги разгневаются и закроют их. Тогда прервётся связь между нашим миром и светлым миром Богов. Они не смогут помогать нам, когда станет трудно, а мы не сможем навещать их, что бы испросить мудрости.
- Что значит раньше времени?
- Каждому человеку отведено своё время – время жизни. По истечении этого времени, через Небесные врата он попадает в Мир Нави, а уж потом, если на то будет воля Божья, то в Мир Прави. Тогда он становится одним из Богов. – Марго прервала свой рассказ и перевела дыхание. – Но это уже другая история. Пойдём отсюда. Здесь нельзя оставаться надолго.
На какую-то долю секунды Дмитрию показалось, что находясь у таинственных врат, он почувствовал какую-то необъяснимую радость, и исчезло из глубины его души постоянно терзающее его одиночество.
Когда они опять оказались перед столом в большой комнате, Дмитрий спросил:
- Я должен буду теперь находиться всё время около этих врат?
Марго улыбнулась в ответ.
- Не обязательно. Ты должен будешь ухаживать за ними – стирать с них пыль и натирать их до блеска. Те, кто будет приходить к тебе – это путники. Они будут приносить тебе всё необходимое для жизни. Разговаривать с ними нельзя, если они сами этого не пожелают. Дверь в твой дом должна быть всё время открыта для них. Они могут прийти в любое время. Чужой в твой дом не зайдёт – путники об этом позаботятся.
- Но ведь ваш дом скоро снесут. Как мне быть?
- В этом сундуке, - Марго подошла к обитому железом монстру и дотронулась до него рукой, - хватит денег, что бы купить новый дом и всё, что ты захочешь. Врата нужно срочно перевести в другое место.
- Это делать буду я?
- Конечно. Ты ведь теперь посвящённый, а когда подпишешь договор, то станешь смотрителем или хранителем этих врат. Теперь только на тебе будет лежать ответственность за их хранение и молчание.
Дмитрий стоял у стола и смотрел на жёлтый пергамент. Непонятные буквы плясали у него перед глазами. Каким-то чувством он понимал, что делает всё не так. Всё было неправильным, но что именно понять так и не смог. Не хватало на это времени. Его торопили. Дед подвинул к нему развёрнутый лист и сказал тоном, таким же, как недавно на рынке, когда спрашивал: «А ты, выживешь ли в зиму суровую? Готов ли ты к жизни такой беспощадной?»:
- Подписывай!
Дмитрий тут же осмотрелся в поисках ручки, но нигде её не увидел. Он поднял на Марго удивлённый взгляд. Та поняла, в чём дело и шлёпнула себя ладошкой по лбу.
- Вот дурёха. Запамятовала совсем. Такие бумаги, милый мой, подписывают кровью, а не чернилами.
- Это, как и зачем?
- Испугался? Не бойся. Там, где будут читать этот договор, только кровь имеет значение. Только по крови определят, что подпись неподдельная. Теперь понял?
Дед подскочил из-за стола.
- Давай палец! – Дмитрий не успел отреагировать на прыткого старика, как тот, схватил его за кисть правой руки и непонятно чем проткнул кожу большого пальца. – Вот так, а то что, да почему.
Из маленькой ранки появилась первая капля крови. Дед размазал её по всему пальцу и приложил его к бумаге. Жёлтый пергамент быстро впитал в себя свежую кровь и внизу под написанным, остался оттиск большого пальца Дмитрия. Марго аккуратно стерла у него с пальца кровь платком и слегка на него надавила. Когда кровь перестала вытекать из ранки, Дмитрий ещё раз посмотрел на пергамент. Только сейчас он заметил рядом со своим ярко-красным, множество других отпечатков. Те, что были ближе к нему – были тёмно-красного цвета, а те, что стояли у самой кромки листа – грязно –коричневыми.
- Это который же я по счёту хранитель?
Марго чему-то улыбнулась и ответила:
- У тебя теперь много времени будет, чтобы сосчитать количество прежних хранителей.
Старик радостно засуетился, потирая морщинистые ладони, зачем-то обошёл вокруг стола и остановился рядом с Марго.
- Пора. Нужно успеть до рассвета.
- Успеем. – Марго подошла к Дмитрию со спины и обвила его шею руками. – Очень жаль с тобой расставаться. Но помни, что мы расстаёмся только для того, что бы встретиться вновь. Пройдёт какое-то время, и мы обязательно встретимся. Ты мне очень понравился Дима. Терпеливо жди своего часа и твоё время придёт. Обязательно придёт.
Дмитрий повернулся к ней лицом и обнял её за талию.
- Мне очень хочется на это надеяться. Ты не обманешь меня? Ты, правда, придёшь?
Суетливый дед, потащил Марго за руку по направлению к потайной двери, вырывая её из объятий Дмитрия.
- Она придёт дурень, обязательно придёт!
Марго не сопротивлялась, позволяя деду такую бесцеремонность по отношению к себе. Она не отрывала своих глаз от глаз Дмитрия, и он видел в них жалость и разочарование. А ещё он увидел неподдельное чувство вины за содеянное. Глазами Марго просила у него прощения и раскаивалась за предстоящую разлуку. Когда они вошли в комнату с зеркалами, она произнесла:
- Прощай, Дима. Не забудь о своей клятве. Ты получил, что хотел. Деньги изменят твою жизнь и тебя тоже. Ты ещё будешь счастлив. Не забывай свою Марго и хоть изредка вспоминай обо мне.
Безжалостный дед, втащил девушку под свод арки и расправил зажатый в руке жёлтый свиток с кровавой подписью. Он выпрямил эту руку, почти касаясь им зеркальной поверхности, и строго посмотрел на Дмитрия.
- Тебе здесь нельзя находиться! Уходи, а то нам пути не будет!
Дмитрий вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь, отрезая себя от прошлого. Печальные глаза Марго не давали покоя и переворачивали у него всё внутри. От одной мысли, что он её больше не увидит, становилось дурно. Из-за закрытой двери едва доносился голос старика, что-то бубнящего на непонятном языке. Потом неожиданно яркий свет ударил из всех щелей закрытой двери и потянуло озоном. Было ощущение, что началась гроза, но без грохота грома. Что бы отвлечься от своих тяжких дум, Дмитрий подошёл к сундуку и попробовал представить себе новую шикарную жизнь, но получалось плохо. В голове стоял образ Марго и его девятиметровой конуры. Опять пришло чувство одиночества и потерянности. На душе стало гадко и пусто. Деньги, горой лежащие перед ним, как-то не радовали и ничего яркого и счастливого не обещали. Они были немы. Запах озона усилился, а свет стал невыносимо ярким. Неожиданно для самого себя Дмитрий вдруг понял, что счастья тут, в этой комнате, нет. Оно сейчас находится по ту сторону двери, где происходило что-то невероятное. Решение пришло быстро само собой. Тут же пришло и спокойствие. Все образы, наполнявшие его голову, исчезли, принеся взамен белую чистоту и ещё непонятную зарождающуюся радость. Времени на раздумье не было. Дмитрий, подскочив к заветной двери, как когда-то на пожаре, резко распахнул её и застыл в немом оцепенении. То, что он увидел, не вписывалось в привычные рамки земной жизни. В покрытой белым дымом арке, в ослепительных белых лучах исходящего из самого зеркала света, тела старика и Марго были похожи на бестелесных привидений. Они извивались под действием исходящего, словно ветер, света и словно пылесосом медленно затягивались в саму металлическую пластину зеркала! Это было невероятно! Дмитрий, открыв от удивления рот, смотрел на происходящее, не веря своим глазам. Врата, построенные когда-то какими-то Богами, работали! Значит, Марго не лгала и всё, что происходило с ним в старом, приготовленном под снос доме, было правдой! Когда, похожие на облака тела вплыли почти целиком в зеркало, Дмитрий увидел, лежащий на полу злополучный свиток. Врата его не приняли! План дальнейших действий возник моментально. Дмитрий, сделав огромный прыжок по направлению к арке, подхватил упавший свиток, и как делал это дед, выставил его вперёд по направлению идущего из зеркала света. Сначала ничего не происходило, но потом он, неожиданно, почувствовал во всем своём теле лёгкость. Врата продолжали работать! Ощущения были невероятными. Его тощее тело сначала приподнялось вверх, непонятно какой силой удерживаемое, а потом стало растекаться по сторонам, подобно обычному воздуху. Мощный луч белого света удерживал его тело строго в арочном проёме, не давая ему выйти за его границы. Потом началось движение вперёд по направлению зеркальной пластины. Дмитрий до боли в глазах всматривался вперёд в глубину длинного светлого коридора, образованного двумя зеркалами. Почему Марго так заволновалась и спросила его, что он там видел, когда впервые стоял в арке? Что там было на самом деле? Яркий свет не слепил, а был приятным и манящим. Когда всё тело его вплыло в зеркало, Дмитрий, наконец, увидел.
Под утро пошёл мелкий дождик. Его капли смывали пыль со стоящих у окраины города грейдеров и экскаваторов. Грязные ручейки текли по стёклам их кабин, мощным ковшам и гусеницам, стекая на землю и пробивая себе канавки для стока. Когда совсем рассвело, у машин стали появляться рабочие. Они деловито осматривали технику, что-то дёргали руками, что-то ими же приглаживали, словно готовились к решающему сражению. Уже скоро появился и нетерпеливый начальник, который стал кричать, обращаясь к рабочим, будто без его крика всё станет и работа не начнётся.
- Почему ещё не в кабинах?! Моторы холодные! Когда к работе приступать будете?! Сроку вам два дня и чтоб к вечеру завтрашнего дня тут была спланированная гладкая площадка!
Водители, уверенные в своих силах, привыкли к такому обращению и никуда особо не торопились, спокойно отвечая на начальствующий крик:
- У нас, Петрович, тракторы, а не корабли. Если через час поплывёт, то застрявшую технику сам вытаскивать будешь.
Петрович махнул рукой на слабый протест и опять крикнул:
- Сделаете дело – всем премия будет!
Услышав волшебное слово «премия», по рабочему люду прошёл одобрительный гул. Их движения стали несколько быстрее, а двигатели железных монстров дружно чихнув, заработали громко и чётко. Петрович кивнул головой им в ответ и ушёл в вагончик, прячась от дождя. Подняв ковши вверх, грейдеры начали свою атаку с южной стороны, где дома были уже полуразрушены. Расчищая, таким образом, себе место, техника пробивалась к самому центру брошенного квартала. Падали крыши, со скрежетом рушились стены, звенели разбивающиеся стёкла. Скоро дождь прекратился, и появилось солнышко. Работа пошла веселей, и уже к вечеру огромные кучи битого кирпича, глины и досок были нагромождены по всему полю боя. Когда замолкли разгорячённые моторы, из вагончика появился Петрович. Он со знанием дела окинул взглядом подотчётную территорию и с улыбкой кивнул головой.
- Добро. Поработали на славу. Молодцы ребята!
Усталое от своего дневного труда Солнце, медленно спряталось в тучи у самого горизонта, и на мокрую землю опустились сумерки.