Однажды в наш палисадник выкопать куст калины приходила тетя Тона с соседней улицы, полноватая женщина с застенчивой улыбкой на милом круглом почти безбровом лице. Такой она мне запомнилась в детстве. Ягодами калины она собиралась лечить гипертонию.
Много позже я узнала о том, какими шекспировскими страстями прошлась по ее судьбе война, хоть и жила женщина очень далеко от линии фронта. Перед войной Антонина вышла замуж. Жизнь складывалась счастливо. Муж попался хороший, заботливый, работящий. Один за другим родились два сына. Счастье оборвала война. В первые дни войны муж ушел на фронт. Антонина, как все, билась с нуждой, работала несчетно. Поднимала сыновей.
Пришла похоронка на мужа. Горько оплакала она эту потерю. Смирилась со своей вдовьей долей и продолжала жить и работать, сколько хватало сил. Росли сыновья. Через несколько лет после войны Антонина вторично вышла замуж. Опять повезло. И второй муж души в ней и детях не чаял. Родился третий сын, не очень здоровый, но тоже любимый.
Наш поселок стоит на железной дороге, словно Буранный полустанок Айтматова. Много поездов разного назначения день и ночь идут по ней с запада на восток и с востока на запад. Есть среди них и эшелоны с осужденными, которых везут в Сибирь.
Однажды, тихим осенним днем из эшелона с осужденными, шедшего на восток, выбросили камень, завернутый в клочок бумаги, на котором было всего три слова: « Тоня, я жив». Единственной Антониной в маленьком посёлке, потерявшей на войне родного человека, была Беляева. Ей передали записку, и она узнала почерк своего первого мужа.
Куда ей было идти со своими смятенными чувствами? Кому жаловаться? У кого спросить совета? Что делать? Что думать? Да и кто скажет, чего тут может быть больше: радости ли что жив дорогой человек, горя ли, что едет он почти на верную смерть. И как можно любить двоих? Это грех. И чем виноват второй, женившийся на вдове с двумя детьми в то время, когда одиноких женщин и девушек было полно?
Как додумалась Антонина пойти в церковь в пору свирепого атеизма? Не знаю. Да и легко сказать: пойти. До ближней действующей церкви надо было ехать на поезде в соседний район, да от станции добираться автобусом или попуткой.
Так она и ездила потом каждую неделю молиться, год за годом. Жизнь продолжалась. Муж был рядом. Становились на ноги сыновья, женились, родились внуки. Лет 15 назад я видела ее в том самом поезде с несколькими ровесницами. Возвращались они из церкви в наш поселок. Она мало изменилась, только чуть постарела. Должно быть, и сейчас, повязанная нарядным платком, ездит, если жива. Насколько мне известно, от первого мужа вестей она больше не получала никогда.