Во время осады Нарвы Меншиков выписал «девиц» в лагерь письмом от 26-го июля; и они немедленно отправились в путь.
Это была одна из многих поездок такого рода, предпринятых отважными подругами Петра и Менншикова; и нередко жалуясь на тоску разлуки, они сами просили вызвать их. Посещение многолюдного лагеря, при любви царя к веселью и неизбежным пирам, было особенно заманчиво для девиц, после затворнической жизни, которую они вели в Москве, в отсутствие своих высоких покровителей. Во многих походах они следовали за армией в обозе и находились по близости военных действий или в самом лагере. Ни зимние морозы, ни распутица и плохие дороги, ни болезнь и беременность Екатерины не мешали их спешным переездам с места на место.
В поверженной Нарве Екатерина встретила шведских офицеров во главе с полковником Гейненом, в полку которого служил её муж, Иоган Крузе.
Офицеры спрашивали Екатерину: «Не желает ли она возвратиться к своему мужу? На что она ответила, что Иоган может делать как хочет, она же не желает не только жить с ним, но и видеть его, так как в настоящее время владеет всем, чего только княгиня могла пожелать».
Известие это вполне достоверно, потому что здесь приведены подлинные слова полковника М.П. фон-Гейнена, из документа , выданного им 12-го июля 1706 года, по прошению фурьера Иогана Крузе, который хлопотал у своего начальства о формальном разводе с женой Екатериной, взятой в плен русскими при Мариенбурге, для вступления в брак с Софьей Рихтер.
Ответ Екатерины, очевидно вполне искренний, наглядно рисует её душевное состояние данного момента. Воспитанная из милости Глюком, недавняя пленница и служанка Арсеньевой, считала великим для себя благополучием неожиданную милость царя, которая дала ей все земные блага: сытую праздную жизнь, роскошь и любимые ею наряды и драгоценности.
Но положение её было настолько шаткое, что нужно было иметь много ума и характера, чтобы удержать его; и Екатерина шаг за шагом в течение многих лет добивалась этой цели и достигла её.
По случаю взятия прибалтийских городов царь и Меншиков прибыли в Москву на торжества.
Вслед за ними вернулись из Нарвы и девицы Арсеньевы с Толстой и Екатериной Крузе, у которой вскоре родился первенец, названный Петром, а именно в октябре 1704 года.
Едва ли в это время Пётр чувствовал особенную привязанность к молодой пленнице, в виду неизмеримой нравственной и умственной разницы между ними. Но рождение сына должно было скрепить эту связь, судя по сохранившемуся отрывку шуточного письма Петра, от начала марта 1705 года, в котором проглядывает сердечное отношение к первенцу Екатерины, которого у него никогда не было к законному старшему сыну, Алексею.