Желтая лента полевой дороги наматывалась на деревянные, обитые железом, колеса телеги. Телега, как будто вбирала в себя каждую песчинку, каждый камешек, подпрыгивала на каждой выбоине. Удары по колесам отдавались на копчиках, сидящих в телеге людей. А людей было двое: мой прадед Алексей и я.
Веселая перекличка полевых птиц сменилась тишиной леса, изредка нарушаемой, трудягой - дятлом. Одновременно, теплое летнее солнце, спрятавшись за кроны деревьев, перестало греть, и под рубашку стала забираться легкая лесная прохлада.
-Знаешь, зачем едем в лес? – спросил прадед.
- За дровами, - с готовностью ответил я - одиннадцатилетний мальчишка.
- Так, да не так, - прадед усмехнулся в седые усы, - мы не просто за дровами едем, а выполнять очень важную задачу: помогать лесникам, содержать лес в нормальном санитарном состоянии. Будем проводить санитарную чистку участка леса. Три дня назад я ездил к леснику, который определил мне делянку, вот ее и будем очищать. С твоей, значит, помощью. А что будем делать - увидишь на месте.
- Ну, вот приехали, - сказал дед, слезая с телеги.
Вокруг, куда ни глянь, коричневые стволы деревьев, преимущественно хвойных пород. Царят тишина и спокойствие, изредка нарушаемые фырканьем лошади.
Отсоединив оглобли от хомута, прадед вывел лошадку на полянку, покрытую зеленым слоем лесного разнотравья, вперемежку с красными вкраплениями земляники. Сняв хомут, стреножил и направил «тягловую силу», подкрепляться естественными сочными кормами.
- Пойдем, покажу объект нашей работы, - прадед медленно пошел по лесу, приглашая следовать за ним, - видишь дерево, - продолжал он, подведя меня к небольшой сосенке, - лесник на нем сделал отметку топором. Это дерево нужно срубить, потому, что оно расти больше не будет, ему заслонили солнце другие деревья и погибнет через какое-то время, став разносчиком опасных заболеваний леса, таких, например, как «жук-типограф».
«Гак!» - вырвался выдох у прадеда, рубившего острым жалом топора очередную сосенку. Сосенка, жалобно поскрипев, рухнула, в точно определенное место.
Прадеду Алексею хоть и восьмой десяток пошел, но он коренастый, еще крепкий мужчина, закаленный на тяжелом крестьянском труде.
- Вот твой топор, - прадед протянул мне небольшой, остро заточенный топорик, - давай обрубай сучья. Вот так! – показал, как это делается, – Только смотри очень осторожно!
Сперва - неумело, чуть не ударяя топором по своим коленям, а потом все более уверенно, получая сноровку в свои детские еще руки, стал обрубать сосновые сучки.
- Нет! Так не пойдет! Смотри: сучок должен срубаться заподлицо со стволом дерева, а не так, как у тебя по пять сантиметров торчит, - подправил мои недочеты прадед.
В скорости, уже дело пошло лучше. И я, как опытный лесоруб, переходил от одного срубленного дерева к другому.
Дальше занятие по знанию леса продолжалось:
- Посмотри – вот срез дерева… сколько ему лет, знаешь?
- Откуда же я знаю. У человека не всегда возраст определишь, а тут у дерева! – недоуменно посмотрев на прадеда, ответил я.
- А вот здесь как раз и гораздо проще, чем у людей. Вот видишь – кольца на срезе? Каждое кольцо – год. Теперь считай, сколько лет?
- Одиннадцать, как и мне! – радостно сообщил «ученик лесной школы».
- Правильно. Теперь давай дальше. Для того чтобы не давать возможности короеду заводиться в пеньках от срубленных деревьев, их нужно очистить от коры до самых корней. А вот в этом месте лесник определил нам место сбора сучьев и коры. Туда и будем все это сносить.
- Перекур! - объявил прадед.
- Дедушка! Ты же не куришь! – я удивленно посмотрел на него.
- Правильно! Не курю и никогда не курил! И тебе не советую! Это так говорят – «перекур». Вот когда мы в первую мировую, или как ее еще называют - «империалистическую», на фронте были, то бойцы моего взвода больше всего от недостатка табака страдали, даже когда еды по несколько дней не подвозили, терпели, а от недостатка курева мучились. Страшная зависимость!
- Дедушка! А ты, что - взводом командовал? И царя видел? - спросил я, тогда еще слабо представляя, что такое «взвод».
- Да, было дело, - прадед «фельдфебельским» жестом пригладил пышные «буденовские» усы, - был я помощником командира взвода артиллерийской разведки – старшим фейерверкером по званию. Мы в районе современного Калининграда, тогда еще Кенигсберга, в Восточной Пруссии воевали. А царя я только на фотографиях видел. Ну, что, - очнувшись от нахлынувших воспоминаний, продолжил прадед, - перекусим? Проголодался небось – лесоруб?
Дед Алексей постелил на полянке холщовую тряпицу, на которую выложил, приготовленный, заботливыми руками моей бабушки, а для прадеда – дочки, обед.
Обед чисто крестьянский: пару огурцов, пару вареных яиц, пара отварных картофелин, лук перьями, сало, хлеб и бутылка молока. Тут же и соль в тряпочке. Достав маленький, остро отточенный ножик с перламутровыми коричневыми накладками, прадед разрезал сало, огурцы, картофелины на куски и, проведя рукой над «столом», провозгласил: «Обед готов!».
После обеда небольшой отдых минут на пятнадцать и снова за работу: теперь нужно распилить срубленные деревья на куски, для погрузки этих бревен на телегу.
- Не устал, случайно? - спросил прадед.
- Да, нет!
- Ну и хорошо, пойдем обратно пешком, потому что лошадке будет тяжело тащить воз с дровами, да еще и нас, согласен?
С согласием, кивнув головой, посмотрел на лошадку, которая, как бы выжидая, смотрела на прадеда, с нетерпением ожидая команды на отправление в обратный путь.
- Но, милая, пошла! – скомандовал прадед и наш маленький отряд двинулся домой.