Немцы вошли в город в понедельник, в девять часов утра. Вхождение немцев в город транслировало ТВ.
На центральной площади немцев встретил хлебом-солью бывший председатель исполкома Гриша Приходько. В последнее время его не было видно. Говорили, что он в бегах. Гриша объяснял своё отсутствие слабостью желудка, но в это никто не верил.
- Не иначе Гриня хочет стать мэром! Зря, что ли, он на косоворотку белый смокинг надел?! За галету и тухлый шнапс под негра ляжет! – сплюнул в сердцах на палас Вася Большевиков.
- Не плюй на ковёр! – сказала жена Василия Катерина.
- Тут родину продают, а ты мне половой тряпкой терзаешь нервы! – прошипел Василий и так грохнул кулаком по столу, что соседи начали выносить на улицу мебель, думая, что случилось землетрясение.
А в это время бывшие девушки городского значения завалили немцев цветами. Прямо вот так – подогнали самосвал и высыпали на немцев цветы.
- Гравий надо было на них сыпануть! – вздохнул Василий, наблюдая за действием из-за наглухо занавешенных штор.
- А можно – и ананасами! – мечтательно улыбнулась жена.
- Цыц! – цыкнул Василий на жену и так грохнул кулаком по столу, что соседи на улице начали рыть окопы и строить бомбоубежище.
Василий достал из сливного бачка пистолет и опять подкрался к окну: девушки-цветочницы пчёлками роились вокруг довольных немцев. Всем сердцем Вася чувствовал, что на девушках, кроме сарафанов ничего нет.
- Ты смотри, как выголились! – глухо застонал он.
- Ну, что вы, батяня, сердитесь? Теперь все так ходят, – сказала дочь Василия бедная Лиза, которую уже двадцать семь лет не брали замуж, и поэтому она часто хаживала по фатере в чём мать родила, надеясь, что кто-нибудь её всё-таки заприметит.
- Цыц, дурашка! – ласково сказал отец, но кулаком по столу не стукнул, ибо знал, что ребёнок от испуга может забеременеть. Такое уже случалось, и участковый гинеколог объяснял Лизины беременности слабой настройкой иммунной системы против вирусов неожиданного зачатия.
Соседи в окопах и в бомбоубежищах успокоились и начали потихоньку переселяться в квартиры, решив, что бомбёжек и землетрясений на сегодня уже не будет.
Тем временем бывший пионер, а ныне гражданин без определённого места жительства Адольф Эдуардович взобрался на принесённую с собою трибуну, выпил за здоровье арийцев стакан стеклоочистителя и звонко прочитал поэму барина Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Немцы глупо уставились на бывшую учительницу немецкого языка Варвару Карловну, которая теперь работала в мэрии женщиной по связям с иностранной общественностью, а по совместительству переводила на ломанный русский язык популярные порнофильмы. Варвара Карловна вкратце довела до Фрицев и Гретхен суть поэмы. Те с готовностью замахали своими государственными флажками и одобрительно загудели.
- Ia, ia! – перевела их гортанный восторг Варвара, – Господа говорят, что будут вешать их на всех фонарных столбах.
Кого хотят немцы вешать, – флажки, бомжей или знатоков поэзии, – она уточнять не стала, так как всем это было до лампочки.
- Ну, подстилка немецкая! – тихо закипел Василий, – Вот вернутся наши, её же первую и повесим!
- А она и так уже, батяня, давно висит – на стенде «Лучшие полиглотки мэрии», – невпопад ляпнул недоразвитый сынок Василия Владимир Ильич.
- А этого поэтического бомжа мы объявим врагом народа! – шёпотом отрезал Василий.
- Так мы и так, батяня, давно для него враги, – сказал недоразвитый.
- Цыц, дурак! – не сдержался отец и так заскрипел зубами, что к дому сбежались все участковые стоматологи региона – им показалось, что здесь они могут крупно подзаработать.
На этот момент митинг, посвящённый торжественной встрече немцев, подошёл к концу. Бывший хор имени ЦК спел русскую народную кантату «Rusland und Deutschland – uber alles!». Кто-то разошёлся по своим отложным и неотложным делам, а кто-то отправился на шикарную презентацию, чтобы там как следует разойтись.
Через неделю пьяные немцы наконец-то вышли из города.
Вечером Василию Коммунарову позвонил Григорий Приходько:
- Привет, Васёк! Ну, куда ты пропал? Я тут из немчуры гуманитарную помощь выбил. Придёт через пару месяцев. Поздравляю: ты включён в распределительную комиссию! С тебя, Васёк, причитается! Ну, до встречи!
Василий положил трубку и так тихо засмеялся, что все участковые психиатры потянулись за смирительными рубашками…