Чужая она Американская любовь
Осень. Легкая тихая грусть. Сижу в купе вагона поезда «Две столицы», следующего из Петербурга в Москву. За окном, провожающие меня родственники и дочь со внуком. Смеются, машут мне на прощанье, посылают воздушные поцелуи. Глаза мои полны слез, хорошо что тушь для ресниц водостойкая. Уезжать не хочется. Вспоминаются мосты и темная вода, как какое-то наважденье. Рядом кто-то громко мне говорит: «Итальяно, американо»! Я не реагирую, почти лбом упираюсь в стекло окна вагона, прячу глаза, не дай бог заплачу. Не поворачивая головы пытаюсь понять, что происходит.
Боковым зрением вижу, что рядом со мной усаживается какой-то верзила двухметрового роста ни слова не понимающий на русском языке. Час от часу не легче, ну и попутчики мне попадаются в этом отпускном сезоне, прямо лотерея какая-то беспроигрышная. «Господи, помилуй»-мысленно обращаюсь к небесам, убери от меня этого ловеласа»!
Но «ловелас» поудобнее устраивается на моей полке рядом со мной и напевает какую-то знакомую до боли мелодию, улыбается во весь
рот, показывая, что он рад встрече со мной. Легкое прикосновение к моей руке и опять громкое «Итальяно, американо»! Разворачиваюсь на все сто восемьдесят градусов, хочу сказать ему, что в Америке
тебе бы пред»явили сексуальное домогательство, а здесь ты распускаешь руки, но вижу огромные черные прекрасные глаза,
лучезарную улыбку, в руке платок, а рука тянется к моим глазам, чтобы утереть слезы, текущие ручьем из моих глаз, что ему с большим трудом и удается.
От такого напора я теряюсь, не знаю, что сказать и куда отвернуться, чтобы не встретиться с его взглядом. « Милитарист из империи зла» как я его окрестила наигрывает что-то народное, только я не могу понять какого народа. «Всю жизнь мечтала тебя встретить»- зло шепчу я. Мужчина лежащий на верхней полке в моем купе, понимающий английский язык, помогает мне, говорит, что скажите ему слово «фольклор» и он поймет, что вы его поняли, он участник одного из народных музыкальных ансамблей. Послушно повторяю слова «фольклор», «кантри» в надежде, что диалог на этом закончится. Американец бьет меня по руке, потом себя в грудь:»Джордж, Джордж»! «Валя» отвечаю ему. «Валья, Валья» повторяет раз десять мой новоиспеченный друг, быстро что-то говорит, пытается схватить руку, явно рад встрече со мной, что про меня не скажешь, мне не до разговоров с ним. Опять я уезжаю и до нового года будет мучить ностальгия, а потом подготовка к следующему отпуску и телефонные звонки, терзающие душу и разговоры, когда вернешься насовсем. Вернуться насовсем пока я
готова, я люблю свою работу, свой коллектив, своих соседей механиков,с которыми приехала после окончания
института, одного мы потеряли в этом году, боль потери не утихла, причем он был с Унечи, мой земляк, умница и друг.
Мужчина переводит, что американец с итальянскими корнями из какого-то Нешвилл, путешествует по миру в данный момент по России, вы ему очень понравились, напоминаете ему его маму итальянку, что он полюбил вас всей душой и приглашает с собой в Монголию лежит его путь. Да, конечно, говорю ему:»Нашел Софи Лорен». Джордж уже вытаскивает свои миниатюрные альбомы, буклеты, показывает семью, собаку лабрадора, сестер, брата, отца и маму, резкую противоположность мне. «Девушку покажи»-говорю я,
Оказывается нет у него девушки, все ясно- ему нужна девушка –мама.
Спрашивает , что у меня за семья, где в каких странах была, хочу ли я к нему приехать в гости, он был бы рад ко мне приехать в Кемерово и покушать у меня равиоли, приготовленные мной, а потом вместе уедем в Монголию и что такой рюкзак как у него он мне подарит и вместе пойдем пешком по далекой стране Монголии, будем смотреть восходы и закаты солнца, ночью любоваться на луну, днем заниматься изучением флоры и фауны. От такой перспективы, да и
при виде рюкзака высотой с меня, а мой рост сто шестьдесят восемь сантиметров, мне становится холодно. Я, лежебока, слушаю музыку лежа на диване, ценю уют и уединение, в своем рабочем кабинете я
одна со своими программами, проблемами, мечтами, идеями. Представила себя идущей по степи рядом с этой мельницей машущей руками словно крыльями. Мой разум не воспринимает эту информацию. В голове тупая боль. Как бы отдалиться от него. Мысленно строю линию защиты. То есть границу, но граница беспрестанно нарушается моим непоседливым соседом. На вопрос, что мне нравится из американской литературы, отвечаю, что «Унесенные ветром», ему нравится Достоевский «Преступление и наказание». Рекомендую ему Набокова «Лолиту» и «Темные аллеи» Бунина. Произведений этих писателей он не читал. Переходит на темы, что люблю ли я животных. «Да. Люблю к сожалению только животных, только своего кота, которому шестнадцать лет, и который любит меня взаимно и не предаст, как предаем мы своих любимых сами того не желая». Кличка котяры «Малыш». «Бэби»- радостно восклицает Джордж и целует мне руку. Чувствую, что я как-бы залезла в чужой огород, мне неудобно от такого внимания, прошу девочек, ехавших в соседних купе заняться американцем. Может уведут в другое купе. Но Джордж не обращает на них никакого внимания уставился на меня своими черными глазищами и просит,
чтобы я улыбнулась ему. Улыбаться мне не хочется, ему, неизвестно как очутившемуся в моем купе.
Пытаюсь выйти из этого тупика, чувствую, что придется с ним всю ночь коротать, а мне хочется забыться хоть на миг. «Вегетарианка я и равиоли тебе от меня не светят. В Америку я не поеду, конечно очень хотелось бы в Вашингтон. На вопрос почему Вашингтон, да овальный кабинет хотела бы увидеть и увидеть секс символ мира Билла. Рядом сидящие пассажиры навострили уши, нравится им моя беседа с Джоржем. И путешествие в Монголию откладывается, своя Монголия в двадцати километрах от дома, дача, вернее огород, как говорит моя сестра, в котором я не была ровно месяц, думаю что все
заросло, как в прошлый раз, когда я вернулась из Ташкента, тогда меня можно было обнаружить на территории дачи, по качающимся верхушкам сорняков и то только опытным садоводом-огородником,
добавляю что и «конь не валялся» в моей Монголии. Джордж опять пересекает границу, мысленно выстроенную мной на полке вагона. Как и что перевел ему мой помощник лежа на верхней полке, читающий книгу и одновременно переводящий Джорджу мой черный юмор. Глаза у Джорджа округлились:»Вы занимаетесь лошадьми, у вас ферма?» «Да ферма хомяков, которые каждую осень приходят полчищами с полей и леса и с»едают весь урожай моркови и свеклы, чему я очень рада. Нет урожая, нет проблем его убирать, появляется
время увидеть голубое небо, золотым дождем осыпанные деревья, погрустить у куста калины, зная что мечты не сбылись, и что
лебединая песня ушла к другой женщине и я очень за нее радуюсь, пусть и она увидит кусочек счастья, правда чужого счастья, доставшегося ей.
Мысли мои опять очень далеко, очередной вопрос выводит меня из небытия. «Есть ли у меня дети? У его мамы восемь детей». «Двое»-отвечаю и сразу вопрос на засыпку, что почему только двое. Я раздраженно говорю, что у нас в России секса нет, сама удивлена, что имею двоих детей. И вообще уже три часа ночи. Гуд Бай Америка, Гуд Бай. Джордж, удовлетворенный моими ответами и тем, что секса нет в жизни россиянок, послушно уходит. Укладываюсь на полку вагона, довольна, что Джордж больше не терзает меня вопросами, думаю, что знаю все наизусть, но все таки где-то с пути сбилась. Размышляю, что и дни отпуска какие-то странные, как будто иду по кругу, который никуда не приведет.
Утром в числе первых пассажиров покидаю вагон, стараюсь уйти быстрее, но телефонный звонок останавливает меня. Встречающим забыла сообщить номер вагона, меня ищут. Пока отвечала, появился Джордж, стоит у меня на пути несокрушимой стеной, мне не обойти эту стену, подает руку, пытается взять у
сумку и меня за руку и вести за собой. Я за тобой как за стеной, молниеносно проносится у меня в голове, но понимаю, что Джордж
чужая стена и видимо для меня неопреодолимая. «Не могу, Джордж, хотя душа и тянется поблуждать по бескрайним земным просторам» Он понимает меня на сей раз без переводчика, гладит по щеке, целует и не оглядываясь уходит, унося частицу моих надежд, стремлений и желаний.