Драка

      
       В пятом классе Звездинский начал приставать ко мне.  Ещё в третьем классе он накрыл меня в раздевалке чёрным мешком или пальто и начал бить. Мне, в свою очередь, удалось несколько раз лягнуться – ударить его ногами из-под этого мешка. Звездинский, чуть не плача, сказал: «Ты чего, Норкина? У тебя же железная нога!» И, напоследок ударив меня ногой, он отошёл.
       Больше Звездинский меня не трогал и не подходил. Снова он начал приставать в пятом классе. Он подходил, давал пинка или старался что-нибудь отнять. Он иногда задирал и других девчонок. Они с визгом бегали от него, и я удивлялась, почему все они, даже самые здоровые и сильные, как, например, Мила Воротникова, к тому же очень авторитетная девочка, убегают, а не могут объединиться и дать ему сдачи. Шелестова и Ляпунова, изображавшие взрослых женщин и начальство, на основании чего они и дружили, тоже не были исключением. Приставал Звездинский и к Павловой с Элеващер. Павлова тоже боялась его; при приближении Звездинского зрачки её круглых бесцветных глаз ходили как маятник (как будто совесть нечиста), но смотрели с вызовом, и она ругала его последними словами: «Уйди, жирный, вонючий козёл!» При этом она прибавляла шагу. Держа Павлову под руку, Элеващер поднимала брови и возмущённо верещала, повторяя её слова.
       После них Звездинский возвращался ко мне. Я стала его основной мишенью и жертвой. Я старалась потихоньку убежать, спрятаться, и он вошёл во вкус. Когда пятый «Б» шёл вниз по лестнице, он сзади дал мне тумака. Было очень больно, я чуть не упала и не уронила портфель. Потеряй я равновесие, я могла бы покатиться вниз по лестнице.
    - Ну не надо её так, -  сказала жалостливая Мила Воротникова,
    - ты вон какой большой и сильный, а она маленькая.
    - Не надо, говоришь?- смягчился и разжалобился Звездинский,
    - Ладно, не буду.
      На следующий день последним уроком была история. Его вела Зинаида – молодая, нервная учительница. В конце урока Звездинский, сидевший через парту сзади, шепнул:
    - Норкина!
       Я обернулась.
     -Ну, Норкина, погоди!- сказал Звездинский, показав кулак. Я дёрнулась вперёд, а Зинаида погрозила указкой:
     -Я тебе убегу с урока!
Звездинский торжествующе захихикал. Он догнал меня в раздевалке, когда я надевала пальто. Он сдёрнул его с меня. Я быстро вырвала пальто и побежала вверх по лестнице. Звездинский нашёл меня, забившуюся в угол, на лестничной площадке, куда я спряталась за группу старшеклассниц. Он наступил на пальто. Я дрожала. Он постоял несколько минут, и, увидев, что загнал меня совсем, успокоился и ушёл. Мама говорила:
     -Не надо удивляться. Может быть, он бьёт тебя потому, что ты ему нравишься. Это часто бывает: девочка нравится мальчику, и он её бьёт.
     -А почему так?- спрашивала я, не понимая,  в чём дело. Ведь битьём он девочке не понравится. Мама отвечала, что он сам не понимает, что я ему нравлюсь, и за это бьёт.         
     -И фамилия какая красивая – Звездинский!
       Меня не интересовало то, нравлюсь ли я Звездинскому. Я его боялась, но и  была уже достаточно зла на него. Уже потом, когда мы стали выписывать журнал «Семья и школа», я прочитала, что какой-нибудь подросток, который всех бьёт, которого все боятся, и который королём ходит по школе, сам не подозревает, насколько он неуверен в себе и труслив.  Прочитав это, я тут же вспомнила Звездинского.
       На следующий день на литературе разбирали «Евгения Онегина». Екатерина говорила:
     -Ольга танцует с Онегиным и вертит юбкой перед носом у Ленского. Представляете себе, ребятки, каково Ленскому? Потом, сами понимаете, он выпил в гостях у Лариных, разгорячился, ну и бросил вызов своему уже бывшему другу Онегину. Вы что думаете, это просто – вызвать своего друга на дуэль, чтобы убить? Но Онегин порядочно ведёт себя с Татьяной. Он ведь мог бы и сорвать этот цветочек и уехать, но ведь он этого не делает, он даже никому не показывает её письма. Тут Екатерина наклонилась ко мне, упираясь одной рукой в парту, как-то даже вывернув её. Это выглядело странно, тем более, что рука была толстая. Показывая другой рукой на меня, она сказала:
    - Смотрите, ребятки, - сидит человек и улыбается. Над чем улыбается, о чём думает – непонятно.
Екатерина развела руками, показывая, какая я дурочка. Раздались смешки. У меня за воротом оказалось что-то колючее и мокрое. Это была жёваная бумага. Обернувшись, я увидела тощего бестолкового Розанова. Захлёбываясь от удовольствия он сказал:
     - Норкина, а Норкина, это тебе подарок.
 Из-за спины Розанова выглядывала улыбающаяся рожа Звездинского. Этого я уже вынести не могла, Я решила: как только Звездинский подойдёт на перемене, а он обязательно подойдёт, дам ему портфелем по физиономии.
        На перемене я, как обычно, встала у стены. Тут же стояли, собравшись в кружок, девчонки. Звездинский подошёл. У него было беспечное и любопытное лицо, и он ни о чём не подозревал. Я взяла портфель и изо всех сил ударила его им по лицу, сверху вниз. От неожиданности выражение исчезло с его лица, и он тупо, ещё не понимая, в чём дело, спросил:
      -Ты чего? Ты ч-чего?
Я сделала ещё раз точно так же. Все девчонки разом обернулись и замолчали. Звездинский неуверенно ударил меня в плечо. Он начал бить меня, сначало медленно, потом всё быстрее. Я.так же, как и он меня. Била его руками и ногами куда попало. Ученики пятого «Б» окружили нас и смотрели со страхом,недоумением, но с любопытством, как будто это был петушиный бой. Подходили и случайные зрители из старших и младших классов. Посыпались высказывания:
     - Во даёт, во даёт!   
Учительница, вышедшая из соседнего класса, чуть не задела нас со Звездинским дверью. Она вышла, держа в руках папки. Взглянув на происходящее, она поморщилась с какой-то серой досадой, но не остановилась, а быстрым шагом прошла с папками в дирекцию.
        Вдруг Звездинский схватил меня и ударил головой об стенку. Зрители тихо ахнули в один голос.
      - Вот это да, сказал один из старшеклассников. Голова заболела и стала как резиновая, перед глазами залетали мухи, а бессмысленное от страха лицо Звездинского стало жёлтым. Звездинский
теперь бил меня в два раза быстрее. Я не отставала и била его из последних сил, хотя голова так болела, что расслабься я чуть-чуть – и могла бы сесть на пол. Неожиданно Звездинский разревелся во весь голос и побежал по коридору в сторону мальчишечьего туалета, топая как слон. Я пустила слезу и пошла в девчоночий туалет, там подставила голову под холодную воду. Фёклина гладила меня по голове:
      - Больно, Анечка, да?
Воротникова вместе с остальными сказала:
     - Ты зря с ним подралась. Он ко всем лезет, но мы с ним не связываемся, он же здоровый. Ты могла с ним не справиться. Тебе надо было пожаловаться учительнице. Ну,  зачем же так?
      - А что она, учительница, - почти крикнула я.- Она всё равно ничего не сделала бы, ей же наплевать.
       -Нет, ты не права. Учительнице не наплевать. Она бы его наказала, - упрямо доказывала Воротникова.
Я замолчала, видя бесполезность этого разговора.
         Когда я садилась на своё место, кто-то сзади ткнул меня ручкой в спину. Я обернулась. Сзади сидел зарёванный Звездинский. Сиплым голосом он спросил:
       - Ты чего, Норкина, совсем? Портфелем по лицу. Знаешь как больно!
        -Будешь знать, как лезть,- сказала я спокойно, скрывая внутреннее злорадство, которое я не показала Звездинскому, чтобы не перегнуть палку.
        -Ты сам ко мне лез и бил.
       - Я тебя не бил. Я тебя бил, Норкина?



(Расссказ был опубликован в одной из газет Подмосковья)