- Я не понимаю, о чем ты говоришь…- Инкуба посмотрел на меня пристально.
- Ты о чем?! У меня даже рта нет, как я могу говорить?! Лучше
обнови ещё раз, вдруг написал.
Я обновил страницу и увидел новое сообщение, навел курсор мыши,
и уже хотел шагнуть, но Инкуба отдернул меня за плечо:
- Ты под ноги смотри, когда идешь, и дверь запри за собой: не
в трамвае…
Что-то было в его лице настолько родное по дерзости, что я не
мог на него злиться. Это и есть тот самый друг, которого никогда не встретишь, но так тесно знаком. Невысокий рост, ни грамма лишнего веса, ни одного волоса и при этом длинные пальцы… откуда у него эти пальцы? Хотя не в них дело. Глаза, полные памяти о том, что я забыл – вот, чем он гипнотизировал все, на что смотрел, и никто не мог устоять.
Рассматривая его лицо, боковым зрением я увидел что-то странное:
толстенные трубы обтянутые черной тканью тянулись рядом с нами. Они ползли
червями во всех направлениях, один такой росток тянулся в метре от нас. И он ни секунды не пустовал: на нем сидели люди!
- Мажоры, - выписал диагноз Инкуба и положил в мою руку.
Я даже не смотрел на эту желтую бумажку, я разглядывал этих обезьян
на ветке черной нефти: дальше всех от меня сидел престарелый дед, величаво
храпя в обнимку с трубой; за ним лежала его бабка. Она не спала: ей было
необходимо обтянуть полиэтиленовым пакетиком всю трубу, но никак не получалось.
Ниже сидел представительный мужчина в галстуке и стучал молотком по трубе, что-то выслушивая в ней и записывая. У его ног грелась на солнышке его жена: одной рукой втирала в себя крем, а другой постоянно втыкала иголку ему в ногу. Сразу за ней болталась молоденькая девчушка в короткой юбке, она вертелась как обезьянка и что-то постоянно просила у мамы. Совсем близко ко мне полз вперед какой-то парнишка с огромными глазами. Он уже почти дополз до этой девчонки…
- Только и думают о своей трубе. Семьями, городами, целыми народами
видят жизнь только так… Отцы занимают места детям, но не успевают доползти, как уже становятся дедушками, - Инкуб говорил с ехидной улыбкой, а его длинный палец направился в сторону девчонки. Юбка у этой глупой была совсем задрана, а парень уже практически залез на нее.
- Ну нет… ну так не прилично же, - сказал я со всей укоризненностью
и посмотрел на моего спутники.
Он улыбнулся добрее, и его пальцы отдернули юбку в низ, из - за
чего упали шторы.
В комнате стало невыносимо светло. Солнце отражалось от всего:
от золотых подсвечников, от ярких картин, от мраморного стола и от пластиковой клетки на нем. Когда мои заспанные глаза привыкли к солнечным лучам, я посмотрел на стол: в клетке сидели два ежика, пыхтели и копошились в газетных опилках. На их мордочки были натянуты маски президентов нашей страны…
- Слушай, зачем ежи притворяются президентами?
- Никто никем не притворяется, – голос Инкуба упал до шепота,
– это они и есть!
- Что?! Да не может быть….
- Не будь идиотом! Вот представь себе шприц… неприятная картинка,
да?
Он был прав: я не смог представить себе приятный шприц, просто
не было такого образа в голове.
- Вот, - продолжил Инкуба, – все боятся шприцов! А ведь у каждого
шприца всего по одной игле,а теперь посмотри на ежей! Они усеяны иглами, они
рассадники …
Он не успел закончить, нас прервал крик и резкий звук
пощечины.
Две девушки били друг другу лица по очереди. Их руки были натерты
цветными мелками, и от каждого удара цветная пыль разлеталась по всему подъезду.
Серые лица этих странных не были заметны из-за из яркой одежды.
- Дуры! - да, именно так я им крикнул, что вызвало смех у моего друга.
- Брось, они думают, что они творческие люди. Главное для них
что? Одеться ярче, кричать громче, и как можно больше шума, пыли и …
Я не услышал конца его слов – резкий звук сотряс все вокруг.
Я подумал о землетрясении и с ужасом посмотрел на Инкуба, он даже не
шелохнулся.
- Что это? Что происходит?
Я кричал из-за всех сил, но мой голос тонул в этом адском шуме.
Что - то хлестко ударило по лицу – эта была одна из девушек в ярком.
- Будильник!
- Что?! Что ты говоришь?
Она что-то крикнула ещё пару раз, но Инкуба не любил шума.
- Ну - ка Фу!
Он скомандовал ей как собаке, и его пальцы схватили тонкую
шейку этой творческой личности.
Знаете, когда Инкуба вот так спокойно убивал - он не пугал меня.
Его пальцы выражали злость всех, кто хоть раз плакал, ведь ни один человек не
заплачет, пока другой не сделает глупость. Наверно, именно эта глупость тянулась его длинными пальцами.
Тело беззвучно упало в цветную пыль и огрызки мелков.
- Это ломальник.
Я не понимал, о чем он говорит.
- Что? Инкуба, я не слышу!
- Ломальник. Он всегда кричит и ломает мой мир.
Звук становился все громче, из кучи нот посыпались четкие звуки,
все плыло в воздухе и падало на подушку. Я открыл глаза.
Я встал, умылся и никогда больше не знал о нефтяных червях ,ни
об ужасах мира ежей и опять забыл моего Инкуба.
П.С.
Мыслить - это вам не думать.