«Ты моя мелодия,
Я твой преданный Орфей…
Дни, что нами пройдены,
Помнят свет нежности твоей.
Всё, как дым, растаяло,
Голос твой теряется вдали…
Что тебя заставило
Забыть мелодию любви?...»
(Н.Добронравов)
***
Таня вошла в опустевшую комнату и огляделась. Мебель и вещи были уже упакованы, только старый письменный стол и стул одиноко стояли у окна. Завтра бывшие хозяева квартиры переедут в новую, просторную квартиру, а в маленькой "двушке" останутся ненужная старая мебель и воспоминания: о детстве, школьных годах и о первой любви.
Девушка подошла к столу и выдвинула нижний ящик. В нем лежала пачка писем, перетянутая тесемкой. Эту пачку Таня видела впервые, хотя конверты потемнели от времени, чернила стали светлее. Девушка развязала тесьму и старые письма, выскользнув из рук, рассыпались по тусклой поверхности стола. На каждом письме ровным почерком был выведен незнакомый адрес и имя получателя – ее мамы.
- Таня, ты все собрала? – В комнату вошла высокая, темноволосая женщина.
- Мама, тут письма... Я нашла их в столе. - Таня растерянно посмотрела на мать и заметила, как эта волевая и всегда уверенная в себе женщина вдруг застыла на пороге комнаты, как побледнело ее лицо и нахмурились брови, а глаза неотрывно смотрели на россыпь писем, словно они хранили в себе что-то очень важное и болезненное. - Они от папы, да? Тут его имя...
Ольга Николаевна глубоко вздохнула и вошла в комнату.
- Это письма твоего отца.
- Но ведь он давно умер? Ты не говорила, что он писал нам...
- Я сама недавно узнала. Перед смертью свекровь передала их мне, - задумчиво произнесла Ольга Николаевна, собрав письма в ровную стопку. - Если бы я получила эти письма тогда, двадцать лет назад... - Женщина замолчала, прижав конверты к груди.
- То что? - тихо спросила девушка.
- Все было бы иначе, и она это знала, - горько усмехнулась женщина.
- А зачем бабушка хранила их столько лет?
- Хотела уничтожить, но не смогла. А перед смертью решила очистить душу. Хотела, чтобы я простила ее.
- Мама, но ведь бабушка была хорошей, доброй. Она не могла..., - возразила девушка, качая головой.
- Таня, при чем тут доброта? - устало вздохнула женщина. - В последние годы свекровь сильно изменилась. У нее уже не было того, чем она гордилась раньше: красота, высокое положение, талантливый сын, уважение коллег. Один ее взгляд чего стоил! Гордая, высокомерная. Княжеская кровь, что тут скажешь? Твой отец был не такой...
- А каким он был? - спросила Таня, зная, что мать вновь постарается сменить тему, не желая говорить о давно погибшем муже. - Мама, почему ты так мало рассказываешь мне о нем? Я уже не маленькая, и имею право знать всю правду! – уверенно заявила Таня.
- Да, ты имеешь право, - кивнула Ольга Николаевна, внимательно глядя на дочь. – Но правда - не лекарство. Однажды она приходит в твой дом и ты не знаешь, что с ней делать. А не рассказывала я тебе потому, что гордиться мне нечем: слишком много ошибок..., и ничего уже не исправить и не вернуть.
- Мама, мне иногда кажется, что его вообще никогда не существовало! Я понимаю, что об умерших плохого не говорят, но ты о нем даже хорошее не говоришь! - Таня скрестила руки на груди. - Тебе не кажется, что пришло время рассказать мне все?
Таня, поджав губы, наблюдала за матерью. Выражение нерешительности на лице женщины сменилась глубокой усталостью.
- Хорошо, я расскажу. Но только пойдем на кухню, чайник уже закипел, - грустно улыбнулась Ольга Николаевна.
На кухне остался старый кухонный гарнитур и немного посуды. Открыв дверцы шкафа, женщина достала две чайные чашки и поставила их на стол.
- Присаживайся, история долгая и невеселая. - Таня заметила, что напряженные плечи матери слегка расслабились, словно она решила подвести итоги и оставить в этой старой квартире то, что мучило ее много лет.
- Твой отец сделал мне предложение, когда я забеременела, - начала свой рассказ женщина, наливая чай в чашки. - При его порядочности и честности по-другому и быть не могло, - грустно улыбнулась женщина. - Его мать считала меня расчетливой и хитрой. Она думала, что я все подстроила, чтобы получить постоянную прописку и остаться в городе. Я хотела остаться в городе, но я никогда не стала бы… - Ольга Николаевна замолчала, о чем-то задумавшись.
- Не стала бы что? – тихо спросила Таня.
- Хорошо. Начну с самого начала, - вздохнула женщина. - Как ты знаешь, мои родители умерли рано. Я была еще совсем девочкой, когда с отцом произошел несчастный случай на охоте. Через год у мамы лопнул аппендицит и она умерла от заражения крови. На похоронах кто-то из соседей сказал, что если бы мы жили в городе, то хоронить никого не пришлось бы. Эти слова врезались в мою память на долгие годы.
Становясь старше, я все больше убеждалась в правильности этих слов: если бы лечение было назначено вовремя и правильно, то я не осталась бы сиротой так рано. В старших классах я твердо решила поступать в медицинский институт. Надеяться мне было не на кого, только на свое упорство и трудолюбие, которые в конечном счете и помогли мне достичь в профессии хирурга того уровня, о котором я мечтала.
Чтобы поступить в один из лучших ВУЗов страны, мне пришлось проехать тысячи километров. Профессора, кандидаты медицинских наук, имеющие большой практический опыт, передавали нам свои знания и я жадно ловила каждое слово. Я уже тогда решила, что сделаю все, чтобы маленькие девочки не оставались без родителей. Я ненавидела смерть! Как же я ее ненавидела! - Ольга Николаевна горестно покачала головой. - Говорят, что хирурги быстро привыкают к ней, но это ложь. За двадцать лет врачебной практики я так и не смирилась с ней. Каждый из нас, стоя у хирургического стола, знает, что нет ничего важнее звука живого человеческого сердца. Вот за что нужно бороться до конца.
Помню как я стояла около операционного стола во время операции и вдруг поняла, что не слышу собственного дыхания. Я смотрела на руки хирурга и боялась дышать. Какое мастерство! Какие глубокие знания! Чему я могла научиться в глухой, сибирской деревне? Лечить наугад я не хотела, мне было достаточно смерти родителей. В моей профессии нет места ошибкам, они имеют слишком высокую цену. Да, я действительно хотела остаться в этом городе, и я осталась.
Таня, забыв о чае, внимательно слушала, стараясь не упустить ни одного слова.
- Однажды подруга уговорила меня сходить с ней на концерт симфонического оркестра. Это был изумительный вечер. Последним выступал молодой и очень талантливый скрипач. Я не была большим знатоком классической музыки, но то, как он играл…
Ольга Николаевна встала и подошла к приоткрытому окну, вдыхая прохладный воздух. Все, что она хранила много лет глубоко внутри, требовало выхода, чтобы переосмыслить его заново.
- Я сидела в зале и не могла оторвать взгляда от его изящных рук, лица, плеч. Скрипка казалась такой маленькой в его руках, и такой сильной, волшебной. Несколько месяцев я не знала покоя. Имя скрипача я не запомнила, но покупая билет на очередной концерт, я надеялась, что он тоже будет выступать, но его все не было.
И вот однажды, он вышел на сцену и волшебные звуки его скрипки вновь наполнили зал. Все расплывалось у меня перед глазами: такого восторга я не испытывала никогда. Музыка любви..., он подарил мне ее, - грустно улыбнулась Ольга Николаевна. - Концерт закончился, а я осталась в фойе, надеясь еще раз увидеть его.
Скрипач направился к выходу, но на полпути его кто-то окликнул, он остановился и невольно поймал мой взгляд. Я стояла и смотрела на него как на божество, которое спустилось на землю.
Простившись с собеседником, скрипач подошел ближе и спросил меня: «Вы ко мне? Вы меня ждете?» Я кивнула в ответ и тихо произнесла: «Спасибо Вам...»
«За что?» - удивился он. «За мелодию любви» - ответила я. Он внимательно посмотрел мне в глаза, ласково улыбнулся и сказал, что не он автор этого произведения, он всего лишь исполнитель.
Возвращаясь домой, я шла по вечернему городу и все думала о нем, о музыке и мечтала. Мы были так далеки друг от друга и так близки... Наверное, Саша тоже почувствовал это, потому что на следующем концерте, увидев меня в зале, он тепло улыбнулся.
В фойе мы вновь встретились. Когда он предложил проводить меня, я чуть не умерла от счастья. С этого вечера мы стали встречаться. Саша дарил мне пригласительные билеты на его концерты, а вечером провожал меня до студенческого общежития.
Мы гуляли по городу, говорили о жизни, о музыке, о будущем. Он был лучше и выше меня во всем: начитанный, образованный, владеющий двумя иностранными языками, музыкально одаренный, талантливый. Саша открыл мне новый, неведомый мир классической музыки, мир живописи, литературы.
Нам не нужно было что-то объяснять, не нужно было спорить. Мы понимали друг друга... Он брал меня за руку и мое сердце замирало как птичка в его руке.
Время шло, я уже не могла представить свою жизнь без него. Все было решено, но Саша почему-то упорно откладывал день моего знакомства со своей матерью. Но когда я все же познакомилась с ней, то все поняла. - Ольга Николаевна обернулась и грустно посмотрела на дочь. - За вежливыми улыбками и учтивыми фразами скрывалась горькая правда: она никогда не примет меня. Рано потеряв родителей и болезненно переживая одиночество, я мечтала, что у меня будет крепкая, любящая семья и свекровь, которая, возможно, заменит мне мать, но... все вышло иначе.
Таня заметила, что мама очень волнуется, ее глаза блестят от подступивших слез. Ей было нелегко ворошить прошлое.
- Я училась на четвертом курсе, когда ты родилась. Мы снимали маленькую комнату недалеко от института. Боже, как мне было тяжело! Муж уезжал с оркестром на гастроли, а я оставалась одна. Зачеты, лабораторные работы, экзамены, бессонные ночи. Я несколько раз была вынуждена взять тебя на лекции. Если бы не помощь подруг, то... - Женщина покачала головой. - Я мечтала о нескольких часах сна, как о невероятном счастье. Я загоняла себя в глубокую депрессию от усталости, и не видела выхода. Никогда не могла делать что-то наполовину, и в профессии, и в любви. Того-же я требовала и от других, и это было моей ошибкой.
- Но ведь бабушка знала обо мне, разве она не навещала нас? – удивленно спросила Таня.
- Свекровь работала администратором и участвовала в организации гастролей оркестра, поэтому часто ездила вместе с сыном. Да и мелодия скрипки звучит благороднее детского плача, - грустно произнесла женщина и посмотрела дочери в глаза.
- Мама, я знаю, что папа нас бросил. Это из-за меня, да? – расстроенно спросила Таня.
- Нет, ты тут не причем. Я сама заставила его уйти. - Таня удивленно посмотрела на мать. - Мы крупно поссорились с Сашей. Ты была такой слабенькой, часто болела. От усталости и постоянного напряжения я была на грани нервного срыва. Горькая обида терзала меня: я убедила себя в том, что крепкая, дружная семья - это только мечта, иллюзия... Мне казалось, что я одна, и всегда буду одна.
Саша видел, что я изменилась, он чувствовал, что пропасть между нами растет, но убедил себя, что это временно и скоро пройдет, так ему было проще, удобнее. Его отстраненность только ухудшила ситуацию. Я окончательно поверила в то, что он больше не любит нас, что мы не нужны ему.
Я скрывала от него свои страхи и свое разочарование, гордость тому виной. Вместо того, чтобы все объяснить мужу, я замкнулась и воспринимала его отъезды как предательство, все глубже уходя в свой мир горькой обиды и разочарования.
Он возвращался с гастролей окрыленный новыми успехами и зарубежными контрактами. Так свекровь готовила его к мировой славе. Все его разговоры были о музыке, о гастролях по Европе. Все это было воплощением желаний его дорогой мамы, но не моих. Я все больше чувствовала себя чужой, ненужной, одинокой. Однажды я сорвалась и, наговорив ему ужасных вещей о свекрови, поставила его перед выбором: или я, или его мать. Со временем я горько пожалела об этом. Я не имела права заставлять его выбирать. Он пытался объяснить, но я не хотела слушать.
Свекровь с радостью приняла его обратно и назад уже не вернула. Она постаралась разорвать нашу связь ради его великого будущего. В письмах он писал, что скучает и... - Женщина вдруг замолчала и судорожно вздохнула, пряча глаза. - Я и ты - мы были ошибкой, недоразумением, временной помехой, стоящей на пути к мировой известности ее талантливого сына.
Ольга Николаевна и кивнула головой в сторону пачки писем, лежащей на столе.
- Вот они - молчаливые свидетели ее фанатичной любви к сыну. Она хотела, чтобы он был счастлив, знаменит, богат. Но стоит ли оно такой жертвы? Я была уверенна, что нет. Для меня семья была важнее всего! И я требовала от него больше, чем он мог дать. Саша дарил свой талант всем, кто приходил на его концерт, а я хотела, чтобы он был рядом с нами, чтоб видел, как ты растешь, чтобы у нас была настоящая семья. Я ревновала его к музыке и к матери, которая даже не пыталась скрыть своей неприязни ко мне.
Свекровь упорно не хотела замечать, что Саша не был счастлив, расставшись с нами. А сам он был слишком добрым и мягким, чтобы разочаровать свою мать, и эти письма только подтвердили мои догадки.
- Мама, не говори так. Бабушка потом по-другому относилась к тебе, и меня она очень любила. Это правда! – возразила Таня.
- А что у нее осталось? Ты - единственная ниточка, связывающая ее с сыном. Я ее давно простила, хотя мне было нелегко это сделать: слишком глубокие раны оставляют уродливые рубцы. Только когда ты подросла и влюбилась, я, видя как ты страдаешь, поняла, что твое счастье для меня дороже всего.
В тот день, когда я настояла на еще одной операции твоему парню, я пошла на большой риск. Счет шел даже не на часы, а на минуты. К счастью операция прошла успешно и твой Сергей выжил. Но если бы он умер, то мне пришлось бы искать новое место работы, - грустно улыбнулась Ольга Николаевна. - Кстати, его сегодня выписали. Ему предстоит длительный период реабилитации. О карьере спортсмена он может забыть, но вести нормальную жизнь он сможет.
Таня вздохнула и отвела в сторону взгляд. Она много раз хотела прийти в госпиталь, чтобы навестить Сергея, поговорить с ним, посмотреть на него, но сдерживала себя. Внутренний голос говорил ей, что этот шаг Сергей должен сделать сам, иначе все напрасно.
- Таня, в нашу последнюю встречу я предложила твоей бабушке уехать из дома для стариков, разменять квартиру, которая у нее оставалась, и переехать ближе к нам. Я планировала нанять ей сиделку, но она осталась верна себе. На мое предложение княжна лишь покачала головой и ответила: "Я эту чашу наполняла много лет по капле, мне ее и пить до дна". На том мы и расстались.
- Мама, а как папа погиб? Бабушка тебе рассказала? - спросила Таня.
- Они были на гастролях за рубежом. Твой отец вместе с другом задержались и отстали от основной группы. Им пришлось плыть на старом судне, на которое вместе с группой пассажиров капитан решил перевезти выгодный груз. Оплата была невысокой, пассажиров немного, и они решили плыть на нем, чтобы не опоздать на следующий концерт.
Судно двигалось вдоль береговой линии несколько миль. Море штормило и неправильно закрепленный на палубе груз сдвинулся с места, лопнули тросы, судно перевернулось. Нарушение правил безопасности привели к тому, что в осеннем холодном море оказались два десятка пассажиров. Выжило меньше половины пассажиров, но Саши среди них не было.
- А его друг, он смог спастись? – спросила Таня.
- Да. Он успел бросить Саше спасательный круг, но что произошло потом он не знал. Твоего отца так и не нашли. - Из стопки писем женщина вытащила узкий, длинный конверт и протянула его дочери.
Таня с любопытством посмотрела на белый лист бумаги, на котором был напечатан текст на французском языке.
- Через несколько лет после этого трагического случая твоя бабушка получила письмо из Франции, - продолжила свой рассказ Ольга Николаевна. - В письме был рассказ о том, как погиб твой отец. Саша действительно держался за спасательный круг, и у него были все шансы на спасение, но рядом с ним, в воде барахтались пассажиры: молодая женщина, француженка и ее сын - пятнадцатилетний подросток, который при падении в воду поранил руку и не мог плыть.
Женщина как могла поддерживала на плаву мальчика и быстро теряла силы. Подросток же был так слаб, что не мог даже говорить. Они были обречены.
Услышав рядом незнакомую речь, женщина не сразу поняла, что обращаются к ней. Саша помог женщине и ее сыну уцепиться за спасательный круг.
К сожалению, такой круг может удержать на воде только двух человек, и то если они будут держаться за леер с внешней стороны круга, друг против друга. Когда их единственная опора начала погружаться в воду, мужчина сказал женщине только одно слово «vivez» (живите), и отпустил спасательный круг. Вскоре подошел спасательный катер и всех, кто еще держался на воде, спасли.
Спустя несколько лет на концертной афише симфонического оркестра, который приехал в Париж на очередные гастроли, женщина узнала на фотографии друга твоего отца, который был вместе с ним на затонувшем корабле, и связавшись с администрацией оркестра, узнала адрес матери своего спасителя. В конце письма она пригласила всех его родных приехать во Францию. Она очень хотела познакомить их со своей семьей: мужем, дочерью и сыном, показать им свою родину и Париж.
- Мама, я знала, я чувствовала, что он не такой как все, что он особенный, необыкновенный! И бабушка тоже так считала! Он был очень добрым, и он нас не забывал! - воскликнула Таня.
- Не мог, и эти письма тому доказательство, - тяжело вздохнула Ольга Николаевна.
- Почему бабушка не рассказала мне о приглашении? – удивленно спросила Таня, глядя на мать.
- А про остальное, как она могла рассказать? Про письма, про свое безразличие к внучке в первые годы, про ненависть ко мне? Она боялась потерять твое доверие и любовь. Это было самое дорогое, что у нее оставалось.
Ольга Николаевна тяжело вздохнула и устало посмотрела на дочь.
– Таня, уже поздно. Завтра к обеду приедет грузовая машина за вещами. Нужно успеть снять шторы, упаковать твои картины и зеркала. Все, что можем оставим здесь. Пора и старые обиды оставить в прошлом, - уверенно произнесла женщина и вышла из кухни.
На следующий день Таня, раскрасневшись от нелегкой работы, волокла к мебельной машине свои картины. Прямоугольники разных размеров были обернуты в упаковочную бумагу. Таня остановилась около погрузочной части грузовика, раздумывая как ей лучше разместить картины среди подушек и кресел.
- Давай помогу, - раздался за спиной знакомый голос.
Таня растерянно улыбнулась, разглядывая нового помощника. Перед ней стоял, опираясь на один костыль, высокий, светловолосый парень. Правая рука у него была в гипсе, стоять он мог только на одной ноге, вторая - едва касалась земли.
- Сергей? – удивленно воскликнула Ольга Николаевна, подойдя ближе. - Тебя же только вчера выписали! Тебе нельзя ходить, и нагружать позвоночник тоже нельзя! Как тебя мама отпустила?
- Я ее коварным образом обманул: притворился, что крепко сплю, а сам, когда она ушла, оделся и приехал на такси, - виновато улыбаясь, пояснил молодой человек. -Спасибо вам большое за операцию, Ольга Николаевна, если бы не вы, то... Я даже не знаю как благодарить вас! - женщина в ответ только махнула рукой и деликатно удалилась.
Сергей глубоко вздохнул и достал свернутый в трубочку альбомный лист.
– Таня, я привез тебе портрет, свой портрет, который ты рисовала после школьного выпускного бала, помнишь? – Таня растерянно смотрела на Сергея и молчала. Ольга Николаевна деликатно отошла в сторону, чтобы не мешать. – Я хочу, чтобы он был у тебя на память… о нас. Я не хочу, чтобы ты забывала… наши отношения, и меня, то есть… нас.
- Разве я могла забыть? - удивленно произнесла Таня. В ее глазах мелькнула обида. – Это другой портрет! Я рисовала его по памяти, когда лежала в больничной палате. Мне нечем было заняться, и я все время думала… о тебе, о нашей дружбе. Потом я решила подарить его тебе. Зачем мне два одинаковых?
- Правда? – радостно спросил Сергей. – Тогда спасибо за портрет. Еще я хотел… Я не поблагодарил тебя за то, что ты сдавала кровь для меня. Спасибо. Теперь мы с тобой одной крови? - неуверенно спросил Сергей.
Таня в ответ улыбнулась и кивнула головой.
- Сергей, немедленно возвращайся домой! - сердито приказала Ольга Николаевна, подойдя ближе. - Тебе нужно быть в постели! Я позвоню твоей матери, если ты сейчас же не уедешь. Такси я уже вызвала. - Танина мама протянула ему клочок бумаги. - Вот наш новый адрес и телефон. Поговорите вечером!
- Таня, я приеду, как только смогу ходить, хорошо? Или, может быть, ты раньше приедешь к нам? Мама и я, мы будем очень рады. Ты приедешь? - робко спросил Сергей, вопросительно глядя на Таню.
Девушка с радостью согласилась. Сергей, тяжело опираясь на костыль, направился к автомобилю, который через минуту скрылся за поворотом.
Таня почувствовала удивительную легкость во всем теле: казалось, что невидимые крылья подняли ее над землей. Подняв голову к небу, девушка улыбнулась солнечному свету и белым облакам, медленно плывущим по небу, и подумала о том, что отец был прав. Мелодия любви существует пока есть на земле хотя бы одно... человеческое... сердце.