Утро. Люська протерла сонные глаза. Такой тишины в квартире давно не было, даже на кухне не гремели тарелками. Выглянув в окно, она удивилась: мама стояла в кругу соседок, они оживленно разговаривали и изредка вытирали глаза. Тут же стояли Люськины закадычные друзья: Татка и Аркашка. Было видно, что они были уже в курсе событий.
- Что-то случилось? - вслух спросила Люська, на ходу одевая сарафан.
Двор гудел. Так бывало часто и по разным причинам: свадьбы, сватовство, похороны или проводы. Новость была общей, проблемы решались сообща. Все имели право дать совет и быть выслушанными.
Вот и сегодня событие никого не оставило равнодушным — ночью преставилась баба Надя. Незнакомое слово заставило нас переглянуться. Стали расспрашивать взрослых, что произошло с нашей бабой Надей. Где она и, что значит преставилась? На нас не обращали никакого внимания, отмахиваясь, как от назойливой мухи.
- Умерла! - громко выпалила мама Аркашки, не забыв дать сыну подзатыльник. Ей даже не помешала это сделать огромная сковорода в руках. - Не путайтесь под ногами!, - прикрикнула она на нас и поспешила в конец двора к пристройке где жила баба Надя.
На фоне зелени винограда выкрашенный охрой домик напоминал огромный улей. Соседки как пчелы жужжали — каждая была занята порученным делом. Подметали дорожки в маленьком садике под окнами, вытряхивали половики, и здесь же рядом ощипывали огромного петуха — поминальный стол должен быть с холодцом.
На низкой скамеечке Сеня Косой чистил свежую рыбу. Дворовые кошки кольцом окружили его и жадно ловили брошенные патроха.
Мы поняли, что сегодня мамам было не до нас. Ничего не оставалось, как уйти от греха подальше.
- Пошли подумаем, — сказал Аркашка. Он был старше нас на пару месяцев, но мы его всегда безоговорочно слушались. Говорил он мало и серьезно, его мнение уважали даже мальчишки с других дворов. Все свои проблемы мы обговаривали на стволе спиленного тополя, который лежал почти поперёк двора. Решение спилить красавца-тополя принимали сообща. Жаль его было, но огромное количество пуха забивало все щели, окна и даже бронхи Аркашкиного папы, Ефима Яковлевича, - кашель мешал ему учить детей игре на скрипке.
Теперь старый тополь — излюбленное место каждого, здесь прохладными, летними вечерами собираются соседи посплетничать, «сообразить партейку» в шахматы или сыграть в «подкидного».
Мы какое-то время сидели молча.
-Бабу Надю жалко! — выпалил Аркашка и кулаком вытер сопливый нос. Татка и я переглянулись. - Баба Надя добрая!, - не сказал, а прокричал Аркашка.
И тут нас «прорвало», вспомнилось многое и все хорошее — другого не было. Любила нас она! Угощала конфетами, «Школьные» назывались — твердые, в сахарной пудре. Сначала мы их облизывали, и только потом старались прожевать, сразу откусить не удавалось. А куличи пасхальные с изюмом, а сырнички? — сколько всего! Мы ещё долго вспоминали и, вскоре утихли.
Солнце неумолимо пекло, настроения не было. От нечего делать рассматривали пальцы на ногах. Они торчали из сандалий далеко за рантом. Наши мамы обрезали носок сандалия и получались босоножки. Палец не упирался и ещё какое-то время можно было ходить. Из-за игры в классики протиралась подошва и это было последним, после чего обувь выбрасывалась.
Я предложила пойти на «Староконку», так называли Староконный базар. Маленький базарчик был всегда полон покупателями и продавцами. Продавали всё: от иголок для примуса до всего того, что можно было еще продать. Даже трудно сказать, чего только там не было! Побродили между прилавками и купили на 10 копеек томат-пасты в капустном листе, и по очереди ели из него пальцем. Вкусно!
Все разговоры возвращались к бабе Наде.
Татка вдруг расплакалась, вспомнив, что баба Надя обещала ей подарок ко дню рождения. Аркашка тоже рассказал про обещанный и ему подарок. Мне ничего не оставалось, как вспомнить о подарке и для меня, хотя мне нечего было вспоминать, ни кто ничего не обещал.
В этом году нам троим исполнится по10 лет. Все хотели получить подарки, их так было мало в нашей жизни, а мечтать о них никто не запрещал. Мы ещё долго спорили, кому и что подарила бы баба Надя. Каждый из нас был уверен в её любви и внимании.
Моя мама любила бабу Надю, называла её Чистой Душой. Говорила, что счастье у неё есть. Сколько не раздаёт, а всё есть. Я начинала расспрашивать о счастье бабы Нади, какое оно и где? На что мама отвечала: «Будешь взрослой — поймешь».
Вопрос о счастье не давал нашей «троице» покоя — где оно у нее. Мы заглядывали в окна пристройки и не могли понять, куда баба Надя счастье прячет. Аркашка считал, что в слониках на комоде. Его мама Зоя говорила, что слоники для счастья нужны в доме. А Таткина мама считала, что детей нет, забот нет и никто нервы на клубок не наматывает — вот где счастье!
Каждое воскресение, рано утром баба Надя шла в церковь. На голову повязывала белый платок по краям с кружевом. Татке и мне очень нравился этот платок, особенно кружево. Вот бы нам такое на платье! Все ждали её возвращения. Выглядывали. Не было такого, что бы она не угостила нас конфеткой, или поровну не разделила сладкую булочку. И всё с доброй улыбкой... Как это было давно! Почему этот эпизод детства так ярко вспомнился?
Я не знаю, как сложилась жизнь моих друзей сегодня. А, вспоминая то время, помню чувство потери близкого и дорогого нам человека, который прожил рядом с нами незаметную и тихую жизнь, а после ухода — навсегда оставил в сердце щемящее чувство разлуки.