… Когда ошалелый от полуденного солнца дождь хлестал по железнодорожной рельсе и станция Покуёвка нехотя погрузилась в непогоду, стрелочник-обходчик Гриша Забодало, сломя голову пошел по путям, чтоб перевести наконец-таки стрелку. Пройдя километра полтора, не меньше, он сообразил, что все время шел не в ту сторону. Тогда он с расстройства вытащил из штанов литровую флягу и отхлебнул два больших и три малых глотка. И сразу же ему стало по барабану, что он пошел в другую сторону. Больше литра Гриша никогда с собой на работу не брал, потому что норму свою знал отлично!
Справедливости ради надо сказать, что Забодало постоянно не переводил стрелки. И это просто счастье, что поезд до Куёвки в силу малой рентабельности направления уже лет шесть не ходил, иначе бы, по меткому Гришиному выражению, он просто бы тут «нае@нулся!»
Станция Куёвка изначально была построена в гиблом месте и была отрезана от большой земли, хотя до столицы было, если прямиком, километров двести, не больше! Народ тут жил образованный, и каждый четко знал свою норму, поэтому, прямиком, отродясь, никто не ходил. Так что пехом до столицы было далековато.
А между тем Гриша еще дважды лез за фляжкой в штаны и настрой, по его личному наблюдению, сразу стал «просто, зае@ись!».
Не дойдя метров шестьсот до горизонта, он сошел с рельс и твердо зашагал по зыбкому торфянику на свет одиноко тухнущей вдали матовой сороковаттки.
Не сбавляя шаг, Забодало дважды отмахнулся от мошкары, но не совсем.
- После еще отмахнусь!- сказал он решительно и пошел еще больше стремглав.
Вскоре Гриша заметил, что вдали, на пригорке стоит их соседка Людка и орет ему, как резаная, но не громко, потому что у ней сильно осип голос, а все оттого, что они гонят не из свеклы, как весь культурный народ, а из чего попало.
- Эй, Забодало! Гришка!- кричала Людка.- Бегом домой! Твоя Люська, рожает, бл@ть!
Надо сказать, что последнее слово не носило тут реального смысла, а было применено, чтоб только подчеркнуть критичность ситуации!
Гриша сразу обрадовался, так как любил детей не понаслышке!
- А мой, ли ребенок?!- вдруг кольнуло у него вопросом изнутри.
Сомнения у Гриши закрались уже давно, так как по срокам не все складывалась тут благополучно! Они с Люськой давно уже не были, так сказать, в обнимку, прямо с тех пор, как Гриша, чтоб помочь своей нежданной беде, начал пить настой от Малахова: «Лист подорожника, заваренный на свежем курином помете».
Конечно, можно было давно пойти к бабке Феде, которая была в Покуёвке генетической экспертизой и по руке устанавливала, приложил ли ты к этому делу свою руку или нет?! Но у Гриши до экспертизы все никак не доходили руки!
Развеяв сомнения, Забодало пошел совсем уже стремглав, и вскоре показался его родной дом, который в угле наклона не уступал даже Пизанской башне.
- Фуганком бы пройтись по забору, а то совсем стал не тесаный!- опять кольнуло ему изнутри, но на этот раз хозяйское. - И пройдусь!- заупрямился Гриша.
Потом он вытер ноги и вошел в огород. В огороде моросило, но Гриша не видел дождя, так как счастье застелило ему глаза.
В это время из дома вышел широкими шагами их фельдшер по всем вопросам. Вообще-то он считался ветеринаром, но и людей лечил – закачаешься!
Фельдшер смахнул со лба пот, и начал пить из бидона большими мужскими глотками. Гриша хотел его предупредить, что там далеко не вода, но не стал. Тут и коню было ясно, что не вода.
А фельдшер нехотя оторвался и сказал:
-Хорошо пошла, сволочь! Из свеклы, что ли?!
А после подошел к Грише, хлопнул его по плечу и сказал:
- Орел!- и засмеялся глазами.
Гриша расправил плечи.
- Гомосапиенс?!- спросил он, хотя уже знал, что да!
… Вскоре начало светать. И Гриша, раскинув трезво мозгами, решил, что фельдшера надо тащить в медсанчасть, так как у него скоро начнется прием населения.
Но тот упирался, так как далеко от бидона отходить был не намерен. Потом вдруг приоткрыл один глаз, увидел Гришу и вначале его не признал. А когда признал, скривился сильно и сказал хрипло:
- Слушай, Заебало, вы, это, своими гомосапиенсами забодали уже всю страну!..