РАБОТА В ЗАРАЙСКОМ РАЙОНЕ.
В Советские времена была традиция посылать время от времени всех работать на овощные базы, хотя там и были постоянные работники. Обычно это было весной на переборку картошки, капусты и других овощей, частично сгнивших за зимний период времени.
Другой трудовой повинностью было посылка на сельскохозяйственные работы в подмосковные колхозы и совхозы, которая была предназначена в основном для людей умственного труда. Осенью - на уборку урожая, летом – на строительство (и ремонт) животноводческих ферм, и других сельских построек.
Круглый год в коровники на профилактические (и уборку навоза) работы, когда приходилось и принимать «роды» у коров.
Вот про последний вид работ я собираюсь тут рассказать.
В те годы я работал в проектной организации Союзводпроект, находившийся в Таганском парке в бывшем церковном здании.
Сейчас там Покровский монастырь, где эта восстановленная церковь называется церковью святой Матроны.
Тогда оно было поделено на два этажа, в верхней части (по кругу) в комнатках с низким полукруглым потолком и маленькими оконцами находились сотрудники этой проектной организации.
В нижнем этаже был спортивный тренажёр, и когда происходили тренировки штангистов, то звуки от бросаемых на пол штанг, проникали и в наши верхние комнаты.
Сидели мы в них очень тесно, и от этого к обеду воздух в них становился очень душным, в маленьких оконцах хотя и были открыты форточки, но это мало помогало.
Наше начальство пошло нам навстречу, и разрешило периодические выходы на парковую территорию для коротких прогулок.
Когда приходила «сверху» разнарядка на посылку в колхоз некоторого количества наших сотрудников, то молодёжь была этому даже рада – на свежий воздух и деревенские харчи.
Вот таким путём я оказался в колхозе, земли которого располагались по другую сторону реки Осётр от небольшого, с большим историческим прошлым, городка Зарайска.
Была поздняя осень, на полях осталось много неубранной сельхозпродукции, о основную массу прибывших людей умственного труда бросили на этот трудовой фронт.
Под изредка моросящим холодным осенним дождём выковыривать вилами из раскисшей земли свеклу, или собирать картофель после картофелеуборочного комбайна было «не сладко».
Но были в этом колхозе и другие виды работ, куда тоже требовались люди.
Когда зачитывали список этих работ, то в их числе была работа в коровнике, куда требовалось четыре человека (два в дневную и два в ночную смену), комсорг нашей организации толкнул меня в бок, и сказал: соглашайся, не пожалеешь.
Так я оказался в большом трёх секционном коровнике, где было большое количество дойных коров, за которыми нам надо было убирать навоз и мыть пол водой из шланга.
Я оценил слова нашего комсорга.
Во-первых: в коровнике было относительно тепло, не то, что на промозглом ветру снаружи.
Во-вторых: в отдельном отсеке стояли первотёлки, и когда они начинали телиться (а это происходило исключительно в ночное время), то мы помогали им в этом, вытягивая из них телят верёвками-удавками, которые набрасывали на копытца телят.
Телившаяся корова при этом стояла вертикально, а соседние коровы при этом вставали с двух её сторон и прислонялись к ней, помогая той в рождении телёнка.
Нам, за участие в этой операции полагались к нашей зарплате дополнительные деньги (то ли 3 рубля, то ли 5).
В третьих: надоенное молоко собиралось в больших ёмкостях и нам позволялось зачерпнуть для себя из верхнего слоя литровую банку молока.
А к ней у нас уже бы припасён большой ломоть белой буханки хлеба.
Во второй половине каждого дня из города Зарайска на ферму приезжала машина-молоковоз и забирала всё надоенное молоко.
Однажды, по какой-то причине, она не приехала, то ли техника подвела, то ли шофёр запил (как говорили злые языки), и молоко на ферме в цистернах осталось стоять до следующего дня.
Я уже выпил свою банку молока ещё днём (по обыкновению до приезда молоковоза), а тут возник вариант выпить дополнительно и вторую банку ещё.
Это было уже глубокой ночью, я полностью убрался в коровнике и решил по такому случаю выпить и вторую банку молока.
К этому времени молоко в ёмкости отстоялось, и на верху его был толстый слой сливок, которые я зачерпнул своей литровой банкой.
У меня уже не было хлеба, и я выпил эти сливки одним махом.
Но через некоторое время со мной стало плохо.
Такое количество жирных сливок подействовало отрицательно на мою печень и весь мой организм, что я вынужден был спасаться от этого бегом трусцой по всему пространству коровника.
Через некоторое время мне стало легче, и я уже расхотел пить ещё эти сливки.
За весь период работы на этой ферме, мне неоднократно пришлось участвовать в рождении телят.
Поначалу мы видели, как это делал старый дед, от которого мы и научились накидывать верёвочные петли на появившиеся из нутра коровы телячьи копытца, сверху которых лежала головка телёнка с закрытыми глазами.
Иногда накидывали одну петлю на обе ножки телёнка, иногда на каждую ножку по петле отдельно, а потом тянули его брюха матери изо всех сил.
Он плюхался на мягкую солому, которую мы сразу приносили к телившейся корове.
Был он весь в околоплодной слизи и сам стоять на своих тонких ножках не мог, и весь дрожал от холода, в коровнике было прохладно.
Поэтому его сразу относили в так называемый «инкубатор» - квадратный деревянный ящик с электрическим подогревом.
Как я уже говорил, за каждого такого телёночка полагались дополнительные
деньги, что было очень нам, молодым итээрам отрадно.
На фотографии я (в центре) бригадир одной из бригады строивших новое здание сельсовета в деревне, находившейся по другую сторону реки Осётр от Зарайска.
Журналист Александр Лофиченко