Водлозерский дневник
Справка: Национальный парк Водлозерский. Располагаясь на территориях Республики Карелия и Архангельской области Парк занимает площадь в 0,5 миллиона гектаров, и является биосферным резерватом UNESCO".
День первый
Мы прибыли вечерним поездом. Станция Куша – это на поморском, южном берегу Белого моря. Вологодско – Мурманское направление. Выкинули на перрон, под проливной осенний дождь свои рюкзаки, лодку. Машина задерживалась. Стояли в дождевиках под станционным фонарём. Минут через двадцать услышали звук подъезжающего «уазика», а затем и увидели его тусклые желтые фары. Машина подошла, развернулась, и из неё, извиняясь за вынужденную задержку, вылез водитель парка, Сергей Иванович. Погрузились быстро. Едва выбрались из посёлка в лес, как в дальнем свете фар через дорогу что-то проковыляло.
– Это росомаха, – сказал Сергей Иванович. – Я и мишку сегодня видел. Ягоды мало, он и идёт к людям. Грибника загнал на дерево. Медведя никто не трогает. Охотников почти не осталось.
Рассказал он и о геологах, которые в этих местах работают в горах и на равнине. Неподалёку проходит кряж Ветреный пояс. Возраст его старше уральских гор. Проехали ещё. Услышали глухой удар о переднюю балку машины. Водитель остановился. Вышел в темноту под дождь. Бродил пару минут по дороге и возвратился. Да не один, а держа за уши упитанного зайца, попавшего в ночное ДТП на свою голову. Сергей Иванович к этой неординарной ситуации отнёсся со сдержанным оптимизмом и надеждой на хороший ужин.
«Уазик» скрипя рессорами натужно тянул себя через перевал. Через континентальный беломоро-балтийский водораздел. За перевалом вся вода из ручьёв и болот течёт в Балтику. Сотни километров через систему рек и озёр, через пороги и перекаты. Сквозь Водлозеро, Онежское озеро, Ладогу. Реки – Илексу, Водлу и Свирь. А для нас история движения воды на юг должна начаться с узкой, неприметной на карте речки – Олова. Вот туда мы и держали свой путь.
Оставив позади и в темноте невысокие скалы, скатились в долину. Проехали ещё несколько километров по старой лесовозной ветке. Наш водитель часто обращал внимание на пригнутые до земли деревья, стоящие вдоль дороги.
– Это мишка, – говорил нам.
Особой радости по этому поводу мы не испытывали. Ночь, темень, вдали от жилья... К полуночи добрались до места нашей первой стоянки. В свете фар под морось дождя раскинули палатку двойку. Бросили её на приготовленный еловый лапник. Раскинули внутри коврики и спальники. Вещи оставили снаружи, укрыв их от непогоды непромокаемой плёнкой.
Сергей Иванович попрощался, пожелал нам удачи и отчалил в обратный путь. Забравшись в палатку, мы долго слышали пропадающий в тайге звук уходящей машины. Потом и он исчез. Попытались уснуть. Скоро мой приятель задремал. Я же – долго ворочался. Слушал барабанивший по крыше палатки дождь. Спать совершенно не хотелось.
Ночной гость
Прошло время, и я услышал чуть различимый в общем шуме дождя, ветра и шелеста деревьев чужой звук. К палатке кто-то приближался. Едва слышные шаги по влажному песку. Зашелестел тронутый кем-то полиэтилен. Похоже, его разворачивали, подбираясь к нашим припасам. Толкнул локтем приятеля, но тот просыпаться не захотел. Перевернулся на другой бок.
Надо было спасать продукты. Натянул на голову фонарь. Раздвинул молнию палатки. Просунул голову в ночь. Объемная, тёмная куча наших вещей находилась на своём месте. Поблизости никого. Выбрался наружу. Поднялся в полный рост, осветил территорию, насколько хватало силы батарей. Прошелся вокруг по периметру, оглядываясь по сторонам. Проверил на ощупь вещи. Всё на месте. Целостность не нарушена, только угол плёнки, тот что ближе к кустам, был слегка отогнут.
Достал бутылку моторного топлива (мотор разрешен здесь для передвижения, но только по озёрам, по рекам нет. – Авт.) Подошел к костровищу с брошенным по краю бревном для посиделок. В месте огороженном камнями было много колотых поленьев. Тут же лежал сухарник, приготовленный кем-то для костра. Надо отметить, что егеря парка работают. Практически на всех стоянках, оборудованных для туристов, лежат пиленые чурочками дрова. Чтоб мы с вами не валили, не палили в наших весёлых кострах реликтовый лес почём зря. Не беспокоились о топливе, а думали больше об окружающей природе.
Плеснул бензином на мокрые под дождём поленья, запалил их спичкой. В ночное тёмное небо полетели искры. Дождь постепенно стал сходить на нет. Ветер стих, меж облаков проявились редкие звёзды, а в десяти шагах от костра, под берегом, еле слышно протекала река Олова.
Увидел движение в кустарнике, справа. А через секунду, в свете фонаря возникла собака. Высокая черная собака с белыми пятнами по груди. Наверное, это она и рылась в наших вещах. Собака соблюдала дистанцию. Не заигрывала, не махала хвостом. Прилегла неподалёку от костра. Щурилась на огонь. Лишь однажды, она поднялась со своей лежанки, прошла настороженно несколько шагов в сторону леса. Остановилась там, и долго лаяла куда-то в темноту. Потом вернулась, зевнула широко раскрыв пасть. Рухнула на своё прежнее место.
Мои глаза стали слипаться. Я посмотрел на часы, было около пяти утра. Чтоб спасти остаток ночи забрался в остывший спальник и не задёргивая до конца молнию палатки высунул руку наружу. Последнее что помню, перед тем как уснуть – собака, которая подошла и легла рядом, уткнувшись холодным мокрым носом в мою раскрытую ладонь
Река Олова
Проснулся от звука топора. По зелени палаточного полотна, как по поляне, гуляло солнце. Вылезать из спальника не хотелось. Когда выбрался на свет: друг готовил завтрак, костёр горел, собаки не было видно. Песок, кусты брусники, тонкая трава, были покрыты изморозью. Принялся за работу. Собрал палатку, вещи. Вытащил из сумки лодку «Кайман». Накачал её насосом. Перенесли лодку к реке, спустили на воду. Повесили мотор на транец, закинули вещи. Позавтракали. Тут на запах прибежала собака. Подкормили и её, собрали остатки продуктов, посуду. Двинулись тропой к реке. Погрузились в лодку. Отчалили.
Олова, река узкая. В верхнем течении крутит петли. Течёт через тайгу, болота, сквозь Олов-озеро и впадает в реку Илекса. Через двадцать километров, примерно, от места нашей первой стоянки. Течение слабое, глубины малые. Попадаются песчаные отмели и валуны стоящие посреди течения. Много бобровых плотин и двухкилометровый нудный мелководный порожек сразу за Олов-озером. На этом пороге мы потеряли уйму времени, перетаскивая через камни тяжелую груженую лодку.
Собака бежала по берегу, исчезая за деревьями и появляясь вновь. В узких местах переплывала реку, часто близко от лодки рискуя попасть под весло.
Когда река расширилась, ускорилось течение и скорость движения возросла, стало заметно, что собака не успевает. Не раз мы теряли её из вида. Но проходило время и, наверное, срезав очередной изгиб реки, собака вновь появлялась на нашем пути.
Стали попадаться бобровые плотины. Перегородив реку ветками, кусками коры и обрубками деревьев, бобры затапливали территорию вокруг. Одна из таких плотин достигала метров полутора в высоту, со стороны слива. Устроили волок вокруг по кустам и траве. Последний раз увиделись и попрощались с собакой. Возможно, она ушла на Калгачинский кордон. Он здесь неподалёку.
Через несколько минут после исчезновения пса, вырулив из-за очередного поворота на расширяющийся плёс, мы почти одновременно увидели метрах в пятидесяти огромного бурого медведя стоящего у самой воды. Прямо перед ним торчал притопленный бок, то ли лося, то ли оленя.
Медведь тоже нас увидел. Он нас не боялся. Он нас оценивал. Как добычу, как конкурента, может, но не как угрозу абсолютно точно. Мотор к счастью сразу завёлся и выпустив клубок сизого дыма громко затарахтел набирая обороты. Мишка озадаченный этим обстоятельством повернулся к нам спиной и двинул в лес не оглядываясь.
Добрались до Олов-озера. Низкие берега, сосны, ёлки, тростник. Исток реки напротив. Идём на моторе, лёгкий ветерок навстречу. Обед сразу за Олов-озером у старой рыбацкой избы. Изба рассыпалась, ночевать если понадобится в ней проблематично. Ниже, в нескольких десятках метров, стоит ещё одна изба. Эта чуть лучше предыдущей, но тоже не апартаменты. Рыбаки её не забывают. На полу ветки толстым слоем. Вокруг – обрывки упаковок от соли, чешуя и соответствующий дух. Дальше, сразу за избой, начинался порог. Пройдя его и последний перегон Оловы, изрядно уставшие, под вечер вышли к реке Илекса. По ней мы и пойдём все оставшиеся дни на юг. А сегодня, не дожидаясь полной темноты, встали на ночлег на левом берегу.
Стоянка в парке
Стоянка в парке – это отдельная тема. По всему маршруту вас ожидает множество подготовленных мест для отдыха. Как правило, эти места находятся на светлых сухих полянах, высоких берегах, чистых сосновых борах и всегда в зоне видимости. Расстояние между ними определяется двумя тремя километрами. То есть, выбирая место для остановки, ты всегда знаешь, что следующая совсем близко. Турист на воде легко определит место стоянки по специальному знаку – указателю голубого цвета. Остановившись там, можешь быть уверен, что найдёшь однотипный рубленый стол, скамьи вокруг него, место для палатки, огороженный участок для костра и поленницу дров. В общем – внимательный подход к туристам со стороны работников парка, направленный одновременно и на сохранение окружающей среды.
Кордон Василия Васильевича
Река Илекса берёт начало в озере Калгачинское – Онежского района, Архангельской области. Заканчивает свой путь в Водлозере – это Карелия. Длина реки 155 км, в бассейне реки 7 озёр. Основные: Калгачинское, Тун, Монастырское, Лузское. Уровень воды постоянен, перепад высот 42 метра. 13 порогов.
Рано утром двинули дальше. Единственное отличие от предыдущего дня – собрали, наконец, спиннинги. На Олове было совершенно не до них и не до рыбалки из-за желания пройти реку за один световой день.
Путешествие по верхней Илексе отличается спокойным, даже ленивым характером. Густая растительность по берегам – ели, сосны, лиственные. Плавное течение. Пару раз видели издали бобров, одного довольно крупного. Увидев нас, он бросился с берега в реку подняв тучу брызг. Показал свою голову из воды только тогда, когда мы его уже прошли.
Спиннинги пригодились, когда река повеселела, стала делиться на узкие рукава с островками посредине. Появились мелкие перекаты с ускорившимся течением. Швыряли по сторонам, не особо рассчитывая на удачу. Попадались окуни на джиг, небольшая щучка – на блесну. Всех пойманных отправили обратно в реку гулять. Незаметно добрались до стрелки – пересечения двух рек – Илексы и реки Чус. Чус, тоже тема для сплава. С лесными завалами, порогом, переносом лодок и вещей. Впереди показалось озеро Тун.
Озеро Тун интересное место Озеро нерестовое, мелкое. До метра глубиной, вряд ли больше. Летом поросшее травой до степени, что со стороны человеку может показаться, что это и не озеро вовсе, а зелёный луг или даже болото. От места, где Илекса впадает в него, и до истока на противоположной стороне, проложена узкая тропа вёслами туристов и винтами моторов егерей. Вне этой тропы передвижение по озеру проблематично. Это летом. А весной, озеро пока ещё лишенное растительности представляет собой интересный объект для трофейной рыбалки. Сразу за Туном, в полукилометре, находится «Кордон Василия Васильевича». Так он называется по имени хозяина жилья и одновременно егеря парка. Когда говорят «рыба ушла на дальний кордон», то, это именно туда.
Небольшой причал, в виде сколоченных щитами досок, с наполнением внутри пустыми пластиковыми бутылками. Деревянная лестница в крутой берег. Хозпостройки, небольшое картофельное поле, летняя кухня, старая баня и изба с тарелкой спутникового ТВ на стене под крышей. А ещё – замок на дверях. Хозяина не было. Поздней осенью, когда все нормальные туристы предпочитают готовить отчёты о походах, а не бродить по тайге, егерям парка контролировать в общем-то нечего, некого и незачем. Потому неудивительно, что хозяина не оказалось дома. У егерей тоже случаются выходные.
Дело было к вечеру, и мы решили заночевать прямо в бане. Баня, как оказалось, топилась по-черному. Сажа на стенах и низком потолке. Но чем в холод и на улице – баня не самый плохой вариант. Постелили прямо на пол коврики, и, уставшие прошедшим днём, быстро уснули. Проснулся рано. Прямо по спальнику, по мне, голове и рукам, не стесняясь ничего весело гоняли местные дурные полевые мыши. Это был третий день.
Мы оставили за спиной озеро Тун и кордон Василия Васильевича. До Монастырского озера оставалось около 15-ти километров. Не так давно, всего пятьдесят лет назад, здесь на территории нынешнего Водлозерского парка находились несколько поселений. Самые крупные из них – Калгачиха, Носовщина, Коркала, Юрьевы Горы и Луза.
Старые письма
Август 1950 года.
«Я писала тебе из Калгачихи, не знаю, получила или нет. Я почему-то боялась, что ты не получишь. В Калгачихе, я прожила три дня. Какая скучная деревушка, стоит в яме, спереди болото, речушка узкая преузкая, вода в ней препротивная, с разными букашками и живулями…
А ты бы только видела, что там за клуб. Вот пришли мы в клуб, заняли «видные места», стоит три скамейки, а потом стала собираться молодёжь. Сарафаны длинные, не такие как раньше, но ниже колена, кофты длинные ремешком подпоясанось. Симфония!!! А как колхозную ходят! Со стороны посмотреть так, можно подумать, что драка... Посмотрели мы с Надеждой на всё это, настроение ниже нуля. Люся, старый фельдшер Калгачихи, говорит, привыкай… В Носовщине ещё хуже…»
Сентябрь 1950 года.
«Сегодня Лида (фельдшер – Авт.) знакомила меня с Носовскими обычаями. Как трудно мне здесь будет работать! Даже не могу представить. Но, что же делать, приходится мириться...
Здесь ещё никуда не ходила, некоторые жители, пришли посмотрели, уж не знаю какое впечатление произвела на них моя личность. А где я живу? В комнате стоит деревянная кровать не покрашена, подвеса нет, одеяло дала санитарка, страшное престрашное. О стену диван скрипучий, худой, некрасивый. Стены, были оклеены когда-то газетами...
Народ в деревне хороший, я им понравилась как человек, как специалиста они ещё не знают… Деревня стоит у озера, озеро большое… на другой стороне Коркала. Дважды уже ездила туда на вызов. Сегодня еду 30 км на лодке (в Лузу – Авт.). Здесь ходят танец «самараховщину». Сначала поют какую-нибудь частушку, а потом: "Самараховщина, самая любимая, поверь товарочка, любовь противная!" А потом опять частушку. Встанут все вокруг, а когда поют самароховщина то дробят, получается довольно таки красиво…»
декабрь 1950 года
«Привет из Лузы!
Удивительно, как мне не везёт в жизни. Опять вызвали в Лузу, дорога ужасная, идти надо рекой и озёрами, а погода стоит тёплая, воды чуть не до колена. Я отправилась в валенках. Можешь себе представить?
В предыдущем письме писала, что болела девочка дифтерией, она поправилась, никаких осложнений нет, всё в порядке.
Так обо мне сейчас здесь говорят, чуть ли не легенды, и что радует меня особенно, то это то, что идут не только больные, но и здоровые, советуются со мной. А сегодня пришла одна старушка и говорит: «Послушай-ка меня детушко, долго ли я ещё проживу, ты говорят, всё знаешь?» Вот сегодня уже второе декабря, через пять дней день рождения. Денег ни копейки, как у латыша. Зарплата ещё в Онеге, в общем – это всё ерунда, по сравнению с противогазом».
Без даты:
«Честно тебе признаюсь, я привязалась к В… С ума сходить конечно не собираюсь, что будет дальше – не знаю. Он жил на Погосте, или иначе Юрьевы Горы, там замечательная местность, на горе церковь, чем-то напоминает нашу колокольню. Вокруг лес, а под горой сразу, три больших озера несколько километров, в общем, там замечательно. Парень на все руки от скуки. Охотник, лесоруб, печник, колхозник, сапожник, столяр. Не шучу! Замечательные профессии!
Что мне нравится, это то, что люди ездят на лодке вовсюдя. Особенно едут и поют: наречие довольно-таки смешное, но как ни странно, у меня уже и сейчас всплывают носовские выражения. Иногда, вместе с Надей поплачем, поговорим…»
Без даты:
«…приехала в Лузу, а девочка очень тяжелая. Дифтерия горла, фолликулярная ангина и бронхит. А ты бы слышала, как она дышит! Я сначала струсила, а потом решила, что двум смертям не бывать, одной не миновать. Всадила сразу три укола, расстроилась хуже балалайки и ушла домой, а на следующий день свалило саму, простыла за дорогу. Девочке сразу стало легче. А как меня благодарила мать! Завтра иду пешком в Носовщину. Всё замёрзло. Зарплаты ещё не получала ни разу, можешь представить как живу. Но всё это пройдёт, всё позабудется. Деньги – дело наживное…»
Это письма совсем молодой девчонки фельдшера, которая в 1950 году была направлена работать сюда на участок из четырёх деревень. Расстояние между крайними – Носовщиной и Лузой – 30 километров. В 1954 году посчитали этот район неперспективным и всех людей, чьи предки веками жили на этой земле, охотились и ловили рыбу, занимались земледелием – в двухнедельный срок, на подводах, оставив имущество и жильё, вывезли по разным районам Карелии и Архангельской области. Калгачиха: выселено, около 800 человек, Носовщина и Коркала: около 500, Луза: около 300.
Монастырь
От озера Тун до озера Монастырского совсем короткий перегон, всего 15 километров. Из достопримечательностей: несложный порожек через семь километров после Туна и стоянка почти сразу перед ним на высоком левом берегу. Стоянка примечательна тем, что если подняться к ней в гору по лесенке из досочек втоптанных в песок, то, сразу откроется удивительный вид на озеро Мельничное. Озеро с прекрасной, чистой, прозрачной водой, песчаными пляжами и сосновыми борами по берегам. Неподалёку от него установлена памятная доска о погибшем здесь байдарочнике. Как напоминание нам о том, что пренебрегать средствами спасения не стоит.
Порожек прошли спокойно: несколько валунов торчащих по поверхности, вот и всё. Внизу, за поворотом, в омуте побросали блёсны. Прицепилась на вертушку щучка. Отпустили её. Через пару лет подрастёт, будет повод вернуться. Километра через четыре, слева озеро Носовское. К нему можно пойти через короткую узкую протоку. Перед озером стоянка. Заглянули в озеро, далеко не углубляясь. По правому берегу видна одинокая полуразвалившаяся изба – это всё, что осталось от деревни Коркала. Напротив, по левому берегу, раньше находился ещё один населённый пункт – Носовщина. Никаких видимых следов бывшего поселения с лодки обнаружить не удалось.
Часам к двум дня вышли к озеру Монастырское. Озеро достаточно большое. Насчитали по карте 11 километров в длину. Довольно широкое. Напротив, от места где Илекса впадает в него, на противоположном берегу виден кордон «Монастырский». Рядом – возвышенность Юрьева Гора. На ней прежде стоял Юрьевогорский Дамиановский Троицкий монастырь давший название озеру. До появления монастыря озеро называлось Юрьевское. В письмах, что опубликованы в предыдущей главе, есть место, где сказано, что ещё в пятидесятых, на Юрьевой Горе стояла деревянная церковь, которая сгорела. Сейчас никаких видимых остатков её нет.
«Преподобный Диодор Юрьегорский (Дамиан) родился в селе Турчасово, на реке Онеге. Пятнадцатилетним юношей он отправился на богомолье в Соловецкий монастырь и остался там послушником. Решив основать монастырь во Имя Пресвятой Троицы на Юрьевой горе, преподобный отправился в Москву, где получил разрешение от царя Михаила Феодоровича (1613 - 1645) и деньги на строительство монастыря. Незадолго до своей кончины преподобный Диодор должен был по делам обители поехать в Каргополь. Прощаясь с братией, он предсказал свою скорую смерть. Скончался и был погребен в Каргополе (+ 27 ноября 1633 года). Через два года его нетленное тело было перенесено в Троицкую обитель (Юрьева Гора) и похоронено на южной стороне соборного храма. Память преподобного Диодора совершается 20 ноября». days.pravoslavie.ru
Стояла непогода, дул довольно сильный встречный западный ветер. Высокая волна порядком измочила нашу одежду. По небу низко пролетел вертолёт Ми8 и исчез за деревьями. Прибыли на кордон. На кордоне замечательная тёплая изба с окнами выходящими на озеро. Кирпичная белёная печь с чугунной плитой, несколько пружинных железных кроватей с матрасами. Затопили печь, готовили обед, перекусили и отправились на рыбалку.
Водный мир
Водлозерский парк, богат рыбой. Не так и много рыболовов посещает его. Не так много, в сравнении с тем прессом, который испытывают доступные для личного транспорта водоёмы. Соответственно и рыбы здесь в озерах парка, закрытых для массового посетителя по причине своей удалённости, достаточно.
Парк контролирует ситуацию выставляя ограничения в виде разрешенного к вылову объема рыбы. На момент похода, это было 40 кг на группу. Тут необходимо уточнить, что основной поток туристов посещает территорию парка в период лета, когда сохранить улов по причине тепла практически невозможно. Соответственно и ловят рыбу исключительно для пропитания. А осенью, когда становится прохладнее и появляется возможность половить впрок, посетителей немного. Общий баланс воспроизводства биоресурсов не нарушается, рыба есть, она ловится и ловится с удовольствием. Для спиннингиста – это щука, причём довольно приличная. Средний размер три, пять килограммов и существует вероятность трофейного экземпляра. Частый гость на блесне окунь, язь, судак. Плотва, синец, лещ, окунь и язь – любителям удочки.
Для спиннингистов скажу: не надо тащить с собой чемоданы приманок. Возьмите маленькую коробочку – рыба любит и кушает всё. С воблерами сложнее. Щука, любого размера, даже самая мелкая, заглатывает их напрочь. И каждый раз извлекать крючки из голодных «шнурков», которым проходить мимо аппетитно шевелящихся штуковин совесть не позволяет – проблематично и утомительно. Моё личное мнение: железки, джиг, вертушки – то, что надо.
Что касается животного мира… На пути нам встречались самые разные его представители. И медведь у реки, и длинноногий сохатый бегущий вдоль озера, и олень… Бобры, ондатры, выдры, зайцы, росомаха по дороге в парк. Лебеди – они собираются перед отлётом на юг в огромные шумные стаи, сотнями экземпляров, так, что издали кажется, будто по поверхности озера лежит снег. Утки, гуси, журавли. Но самое удивительное – это орлан белохвост. Величавая птица с огромным размахом крыла. Она бывает видна на расстоянии – или в полёте, или сидящая на высокой ели.
Животные непуганые. Любопытный олень вечером подходил посмотреть из-за кустов, как мы таскаем судачков со дна реки. Насмотревшись вдоволь, убрёл по своим оленьим делам. Бобры грызущие тяжелые осины, словно детские карандаши. Выдры в порогах, высунув свои смешные усатые физиономии с вытаращенными глазами, ныряли под самый борт лодки. И много чего ещё интересного. И всё это богатство всего за одну неделю путешествия.
На выход
Подходит к концу путешествие. Мы провели на Монастырском озере три дня. Впереди шестьдесят километров пути до Водлозера и ещё тридцать по нему до посёлка Куганаволок.
Утром собрались, прибрали за собой в избе, сожгли мусор на улице в костровище, оставили необходимое количество продуктов в дорогу. Лишнее, что точно не понадобится: мука, соль, сахар, чай – подвесили в пакете на гвоздик под потолок. Эти продукты, могут пригодиться другим, если у них возникнут проблемы с продовольствием. Погрузились в лодку, долили топливо в бензобак мотора.
Озеро Монастырское соединяется узким проливом с озером Ик. В принципе, это одно целое. Отличие лишь в названии. Пройдя Ик снова входим в Илексу и катимся по ней до острова. Остров делит реку на два рукава. Идём по правому. Он гораздо шире и потому судоходный. Сразу же за поворотом стоянка «у якоря». На высокой сосне висит огромный старинный якорь. Кто его туда повесил и зачем не знаю. Непонятно так же, как его туда вообще подняли и подцепили за сук на котором он висит. С другой стороны – висит и висит. И красиво, и достопримечательность.
Мне рассказывали версию его происхождения. Не знаю насколько она соответствует, но версия такова... В прежние времена Илекса представляла из себя транспортную артерию. Одну из тех, что соединяли Белое море и остальную Россию. С моря вывозили баржами один из самых ценных продуктов того времени. Соль. А якорь – это часть системы канатов, позволяющей эти самые баржи, лодки, поднимать по большой воде вверх через пороги и перекаты. Так это или нет не знаю, но порог поблизости от якоря на самом деле существует и называется он – Лузский.
Пришлось изрядно повозиться, прежде чем этот порог удалось пройти. Выступающие камни заставляли покидать борт. Купались пару раз. Очень скользкие камни. Озеро Луза проходим краем. Илекса входит в озеро, а метров через пятьсот, справа, покидает его и уходит дальше. Через некоторое время, за небольшим островком, стоянка под горой. На стоянке: большой стол, костровище и широкая, утоптанная тропа уходящая в лес. Судя по всему, здесь проходит пеший туристический маршрут. Стоянка явно посещаема. Из-за поворота доносится непрерывный гул. Это гудит Охтомский порог.
Пороги
С этого места начинается цепь порогов нижнего течения реки Илекса. Самые интересные – это Охтомский и порог Калакундинский. Сейчас осень, невысокая вода и пороги не представляют особой опасности. Но, когда мы впервые шли этим маршрутом весной, в мае – эти пороги дали нам хорошую пищу для размышлений. О безопасности, о спасательных средствах и необходимости наличия их на борту.
Тогда нас просто залило. Было ощущение, что мы сидим прямо в реке, или река идёт через нас поверху. Мокрые с головы до ног, а вокруг пена, буруны. Валуны пролетающие мимо лодки, которая с трудом поддаётся управлению в этом сумасшедшем потоке. Тогда, пройдя Калакундинский, наконец остановившись, мы долго сливали воду, сушили вещи, продукты, одежду. Желание повторить это снова возникнет только через год.
Ну а в этот раз, всё было проще. Первые минуты входа в пороги вызвали приток адреналина. Но ненадолго. Слишком мало воды. А самый последний – Калакундинский, принёс нам разочарование. Он был настолько мелок, что при перетаскивании лодки по острым камням, мы получили несколько существенных пробоин. Лодку заливало, и пришлось остановились на отдых, ремонт и ночёвку в избушке стоящей на месте бывшей деревни Калакунда. Избушка рубленая специально для туристов. Печь, столик у окошка и четыре спальных места в два яруса. Неподалёку от избы поминальный крест. На следующий день проснувшись, обнаружили на лодке слой инея. Палец проведённый вдоль борта оставлял весёлую снежную дорожку. Было полное ощущение, что начинается зима.
Вспомнился рассказ знакомого егеря, который рассказал историю о том, как однажды, не поверил глазам своим. К его кордону вырулил одинокий чудак на резиновой лодочке. До ледостава оставались считанные дни. Уже появились первые забереги. До жилья километров девяносто. Оказалось: товарищ плыл к своему армейскому другу, проживающему где-то в Карелии. Ему показалось, что лодкой значительно ближе, дешевле и быстрее, чем поездом. Егерь на своей лодке вытащил бедолагу из парка, а иначе… Сказка? Я бы не удивлялся. У нас, может случиться всё что угодно. Сами знаете.
Водлозеро
Водлозеро – красивейшее, чистейшее озеро. Не знаю, сколько островов на его площади, но их множество. Большие, маленькие, обитаемые, необитаемые... Острова с деревнями и полями. Просто одинокие каменные «булыжники» – острова, торчащие посреди водной глади, в редких деревьях, зацепившихся за скальную породу.
Озеро большое. Ветер гонит, поднимает волну, и тогда озеро становится похожим на море. Туристы предпочитают преодолевать его ночью, когда наступает штиль. Можно идти хоть на вёслах, хоть на моторе. Но бывало и иначе. Люди подолгу сидели на берегу. Несколько суток. До тех пор пока ветер, наконец, не стихал.
Мы подошли к нему в двенадцать дня. Если сказать, что на озере шторм, значит не сказать ничего. Ветер нёс белую пену по прибрежному песку, гнул деревья. Ситуация осложнялась ещё и тем, что в тридцати километрах, – а это минимум пять часов хода на нашем лёгком моторе – в посёлке Куга-Наволок нас ожидала машина. И ждать она будет максимум до утра. Вот и получалось, что смены погоды ожидать бессмысленно. Ночью идти мы бы тоже не смогли. Белые ночи превратились в осеннюю темень и, по сути, выходило, что, несмотря на обстоятельства, нужно продолжать движение сейчас.
«В последний путь» – хорошая шутка. Вышли из Илексы навстречу волне. Волна врезала, прокатилась насквозь от носа до кормы. Приятель схватил самый большой в нашем хозяйстве котелок, стал отчерпывать воду. Этим он и занимался не разгибаясь все часы, что мы шли к Куга-Наволоку.
Постепенно привыкли. Когда накатывала очередная волна, скидывали обороты мотора и лодка не входила нагруженным носом в волну, а пусть тяжело, но перекатывалась. Так и шли: от островка к островку, с перекурами, остановками. Видя, что лодочка наша тонуть не собирается, успокоились. И через семь с половиной часов, добрались до точки окончания нашего путешествия. Показался Куга - Наволок. За десяток метров до песчаного берега наш мотор чихнул последний раз и тихо скончался. Это закончился наш последний бензин. На берегу стояла машина. Собрали лодку, вещи. Погрузились.
Вот и всё. Спасибо всем, кто выдержал это путешествие с нами до конца. Вам тоже было непросто. Желаю и самим испытать на себе все радости и трудности (куда же без них) подобных замечательных прогулок.