Деревенский сюжет для картины

               
 Был последний день мая. Солнце жалило лучами землю, выжигало на ней белые круги. А на самом краю степи, у жёлтого обрыва перед мольбертом стоял темноволосый, рослый юноша в спортивных шортах и в ковбойской шляпе – Василий Грибеников. Второй час полотно мелованной бумаги оставалось нетронутым. Обычно с акварелью или натюрмортом он справлялся за полчаса, а тут…не знал как подступиться. Василий был заворожен окрестностями – аккуратными сельскими домиками, огородами, подворьями внизу, быстрой узкой речкой, золотыми луковками белокаменного храма.
    «Вот где жить-то надо и корни пускать, в этой богом забытой Михайловке, - осенило его, - город для большого художника – это капкан, омут. Жениться надо на простушке, местной девушке, нарожать кучу ребятишек». Приехал сюда Грибеников со своим приятелем, карикатуристом Лёвкой Плетнёвым, дабы погостить у тётушки приятеля. А накануне Василий удачно выставился в муниципальной галерее, с ходу продав там добрую половину своих жигулевских пейзажей. В связи с этим у него была шальная мысль махнуть в Париж за новыми сюжетами-рисунками, но передумал, Лёвка его соблазнил путешествием в Михайловку.
- Василий Андреевич! Профессор! Дорогой вы мой человечище! – услышал он вдруг за спиной плетневский баритон. – А мы вас потеряли, вот ведь оказия какая.
      Смазливый, белокурый Левка во весь рот слащаво улыбался, высовываясь из окна серой «десятки».
- Подъехал-то ведь как подкрался. Не видишь, я работаю, - буркнул в ответ Василий.
- И много, позвольте узнать, наработали?
- Как никогда.
    Плетнев по-кошачьи выскользнул из машины.
- А я не один.
- Как это?
– Сюрпрайс.
   Солнце накрыли тучи. У Грибеникова потемнело в глазах и земля качнулась под ногами, когда он увидел эту девушку. Стройная, в воздушном белом платье, с ангельским личиком, с разящими большими серыми глазами, она заняла всё пространство вокруг Василия.
- Это Ташенька, прошу любить и жаловать, - объявил Лёвка, - наша гордость, золотая медалистка.
    Грибеников попятился к мольберту, бормоча:
- Да, очень, очень…поздравляю.
- А перед вами, барышня, последняя надежда русской школы живописи и мой товарищ Василий Андреевич Грибеников. Вы ничего о нем не слышали?
   Девушка густо покраснела, но не растерялась:
- Конечно, слышала…какая честь.
- Он очень продуктивен и писуч, - продолжил Плетнев и осекся, увидев совершенно чистый хост.
- Вы можете меня нарисовать? – спросила Таша.
- Он может всё.
    Не сознавая происходящее, поддаваясь некой силе, Грибеников потянулся к карандашам и мольберту. Нанёс штрих один, другой и третий, овалы…На изумленных глазах девушки рождалась картина. Лёвка пружинил на траве и пищал от восторга:
- Остановись, мгновенье, ты прекрасно. Подумать только, мы живем в эпоху Грибеникова, дышим с ним одним воздухом.
- Успокойся ты уже, а?
- Я чувствую, это будет шедевр.
- Чувствует он…А топота копыт не чувствуешь?
- Топота?
   Плетнев оглянулся и увидел приближающегося всадника в алой рубашке, на вороном коне.
- Не по нашу ли душу скачет сей отрок? – спросил Лёвка.
   Таша нахмурилась, ей явно не по душе было появление этого наездника. Им оказался вихрастый парень восточной наружности с кнутом в руках. Узкие, татарские глаза его сверкали в гневе.
- Таша, зачем ты здесь? – выпалил он. – Зачем они тебя сюда привезли?
Грибеников опешил:
- Вы, может, для начала поздороваетесь?
  От удара кнута мольберт покачнулся и свалился набок. Парень неестественно расхохотался:
- Ну, здравствуй, Айвазовский.
- Вот поддонок, - огрызнулся Василий.- Ты за всё ответишь.
- Тихо ты! – кнут щёлкнул в воздухе перед лицом художника. – Пижон городской!
   Тем временем Лёвка в страхе спрятался под колёсами автомобиля.
- Тимур, ты обещал мне! – выпалила девушка.
- Да? Ты тоже обещала и клялась! И к первому же встречному запрыгнула в машину!
- Я не твоя собственность! Ты кем себя тут возомнил! Подумаешь, сын фермера.
 В одно мгновение татарчонок, как заправский цирковой артист, подхватил Ташу за талию, усадил её перед собой в седло и был таков…
- Стой, бестия! – опомнился Грибеников. – Потомок Чингис-хана. Лёвка, заводи «Жигуль», догоним разбойника.
  Плетнёв поднялся с травы, отозвался дрожащим голосом:
- А пусть полиция за ним гоняется.
- Какой же ты заяц, приятель!
  Василий бросился к автомобилю, сел за руль, задёргал рычаги:
- Вот дьявол, не заводится! Плетнёв! Ну как тут у тебя?
- Остыньте, Василий Андреевич!
- Надо спасать девушку, - не унимался Грибеников.
- Никого не надо спасать. У его батюшки, фермера Казбека Краснобаева, всё схвачено на этой территории, он здесь и царь, и бог.
   Василий стукнул кулаками по рулю.
- И тетушка моя бухгалтером у него работает.
- Да мне плевать. Какая девушка, а! хоть пешком за ней иди.
- Сейчас пойдём, - откликнулся Плетнёв, поднимая мольберт с земли.- О, это грандиозно, мощно, твой набросок. То, что ты успел, Василий.
- Да? Ты так считаешь? Ну-ка, ну-ка…
  Грибеников отодвинул приятеля в сторону:
- Нет, пока что сновидение, мираж.
- Вот, вот.
  Василий снова погрузился в творческий процесс, пот полил с него градом. А на полотне проявился и всадник, и девушка, и «лёвкина десятка». Плетнёв потирал руки, он чувствовал себя в выигрыше. В отношении Грибеникова у него были четкие, коммерческие планы, кому-то суждено творить, другому – продавать. А Лёвка из числа последних…