"ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ В АЯНКЕ?"
На следующий день с утра запуржило и на рыбалку решили не ехать. Чтобы не терять попусту время, сходил к Мише почаевать и «снять показания» на предмет устройства здешней рыбацко-охотничьей жизни, ну и «вообще...».
Естественно, разговор пошел «за жисть», из которого узнал много интересного и нового для себя про житие-бытие северных национальных поселков. Социально-экономические аспекты таких «муниципальных образований, на фоне текущего момента» освечу попозже, а вот про Костю и Мишу, чуть расскажу. Они братья (по маме). Здесь, в Аянке, живет еще один брат Виталий, и Герман в Петропавловске. Еще есть сестра — замужем за иностранцем, живет в Европе.
Такая многодетность в корякских семьях норма. Из 300 с хвостиком жителей поселка, более трети дети. У Кости их пятеро (Павел, Саша, Катя, Даша, Ксюша). Павел уже отслужил в армии и отучился в техникуме, на тот момент помогал отцу в Аянке, Саша курсант Омского вертолетного училища — будущий пилот, Катя старшеклассница-отличница, Даша в младших классах, Ксюша ходила в детский сад. У Миши, тоже, большое семейство. На фото внизу, Миша с Михаилом Михайловичем младшим (сейчас есть еще и младшей).
Отношение к детям у коряков очень заботливое и трепетное, но без «сюсюкания» — по взрослому. Ведь это будущая надежа — охотники-рыбаки-кормильцы. Мальчиков приучают к «железкам-снастям-оружию» смалечку, как только смогут — берут на охоту и рыбалку. Все поголовно девочки играют на улице с косметикой, куклами и колясками — короче, «школу жизни» проходят сызмальства.
Родственные связи и отношения крепкие, надежные и не на словах. Познакомившись с Костей и Мишей поближе, меня слегка удивила их «несхожесть», как внешне, так и по характеру и склонностям. Костя, коренастый, живой, веселый и на коряка мало смахивает. Миша, же флегматичный, спокойный, рассудительный и внешне — типичный коренной житель. Разгадка оказалась в генах...!? Как говорит сам Костя — мама у него корячка, а папа шабашник (армянского происхождения). Поэтому Косте милей коммерция, предпринимательство и прочие дела не связанные с «традиционным образом жизни». Нет, охоту-рыбалку он уважает-обожает, но не как средство пропитания — для души, короче. Поэтому, он председатель родовой общины «Тымкытын», имеет свой магазин (в одной из комнат квартиры), пару тракторов, машину, вездеход, снегоход, лодку, мотор. По местным меркам — практически олигарх. А Миша — все, как положено — охотник-промысловик, рыбак — этим живет и семью кормит. Имеет по паре снегоходов, лодок, моторов. На жисть хватает — не бедствует.
Село Аянка, в отличие от более южных поселений, сравнительно «молодое» — основано в 1945 г. на месте традиционной стоянки оленеводов. И вообще, вся северная (Корякская) часть Камчатки — это зона оленеводства. К сожалению — в недалеком прошлом...
Основную нынешнюю застройку поселка составляют типовые 2-х этажные дома из бруса, которыми в 70-80-е года были застроены все северные камчатские поселки.
Есть и одноэтажные, типа коттеджи на 2 семьи. От других камчатских поселений, расположенных на морских косах, тундре, Аянку выгодно выделяет то, что ее «поставили» в тайге, и в ней растут «нормальные» деревья. Летом, говорят, вообще красиво.
В поселке есть 10-ти летка школа, где обучается всего 60 школьников. В одном из домов несколько квартир занимает детский сад на 25 детишек. Дома оборудованы централизованным водоснабжением и отоплением. Горячая вода из титанов. Канализация в выгребные ямы.
Имеется администрация (муниципального поселения), почта, фельдшерский пункт, дизельная (току хватает), пару магазинов (частных) и... в общем-то все...
Да, Интернет еще есть. Местная прогрессивная молодежь скинулась и закупила «тарелку». Обожают резаться в сетевые игры.
Транспортная «система», тоже отработана, и я бы даже сказал, что получше, чем предполагал до этого. Трамваи, конечно, не ходят, но добраться и выбраться можно. По «пассажирски» — летят на Ан-26 до Корфа, потом раз в неделю Ми-8 до Каменского, а оттуда летом по р. Пенжина вверх. Можно на баржах до Слаутного (150 км), и дальше на моторных лодках (100 км), или все сразу на моторке (250 км).
Зимою ходят на вездеходах. В 2009 г. администрация поселка получила по правительственной программе вездеход ТМ-130, на котором я и приехал. Он почти регулярно раз в неделю или две ходит до Каменского, а если есть нужда то и до Корфа.
С прошлого года раз в месяц стал туда регулярно летать вертолет. Цены на авиабилеты конские: П-К — Корф 22 тыс. руб.; Корф — Аянка 25 тыс. руб. Смотаться туда-обратно почти стольник, и багаж… по 1000 руб./кг...? Как-то, для приколу, решил поискать — куда же за такие деньжищи можно долететь? ...Не нашел...?! Даже в Сидней и Аргентину из Москвы стоит в два раза дешевле... в оба конца...???!
Большой плюс для местных (если есть прописка), что им авиаперевозка почти в три раза дешевле. На сверхнормативный багаж льгота не распространяется. И еще отрадно, что санитарные вылеты вертолета оплачивает и контролирует администрация края. Так, что, за «аппендицит» переживать не стоит — если такое случается, то отменяют все регулярные и заказные рейсы, и единственный северный вертолет летит к больному (если позволяет погода).
Коммерцию и другие грузы доставляют по морю в Манилы (устье р. Пенжина) или когда есть зимник до Корфа. Оттуда баржами и вездеходами в село. Встает в копеечку — 1 кг «колониального» товару обходился в 2010 г. 75 руб. (2,5 $). Поэтому продукты и другой товар дороже Петропавловских в 2,5-3 раза. Булка хлеба — 55 руб. Бочка 92-го бензину «на продажу» в Аянке стоила 18 тыс. руб. — по 3 $ за литр. Кстати, за этот «эквивалент» обошлась моя Аянская часть экспедиции.
Но так было не всегда. В советские времена Аянский оленеводческий колхоз «Полярная звезда», а потом и совхоз были самые богатые и процветающие на Камчатке, с поголовьем оленей 20-25 тысяч. Имелось до 12-ти бригад (табунов) и ежегодный забой доходил до 2000 голов. Мясо оленей вывозили прямо из Аянки в Петропавловск самолетами Як-40. Для этого был отстроен рядом с селом подходящий аэродром. Рейсами в Аянку завозилось все, что душе угодно. Снабжение было очень хорошее. Старые оленеводы рассказывали, что можно было запросто слетать в Петропавловск на «попить пива». Еще рассказывали, что их олешками снабжался Кремль. Верю — в 80-е годы оленины в Петропавловске не было, все было завалено австралийскими «кенгуру» (баранами).
Под это дело было заточено и обеспечение «процесса». Оленеводы обеспечивались всем необходимым, начиная от знаменитых Пареньских ножей, кухлянок, малахаев, торбасов (в нескольких экземплярах) и заканчивая радиостанциями, палатками, вертолетными забросками и почетными грамотами. На оленеводов обучали молодежь в ПТУ, пацанов — оленевод-радист, девочек — на «чумработницу». Мелких детей учили в школах-интернатах. Оленеводы и зарабатывали неплохо. Поскольку на «полном пансионе», и в табунах тратить негде — за год набегало на сберкнижках по 10-15 тыс. руб. (советских!!!). Если кто из молодежи не врубается, то за эти деньги можно было купить коттедж в городе областного масштаба, или 2-3 шт. «Жигулей», или столько же кооперативных квартир в многоэтажке.
В 90-е обули всех... Деньги пропали... Снабжение забросили... Вместо мандаринов и винограда им повезли "сницкерсы" и спирт "Роял". К тому же, как говорят — «беда одна не ходит», случилось так, что этот же период совпал с аномальным ростом численности диких оленей и их миграцией через оленьи угодья совхоза. И дикие олени «зацепили» и увели львиную долю домашних. Пытались на вертолетах их найти и «отколоть»... а платить было нечем... и никому, кроме самих коряков это уже не было нужно...
В 2010 году в Аянке тоже был табунок – оленей 250-300, а оленины нет. Лосями питаются (на полном серьезе).
Много северного народу перекосил этот Роял... У коренных жителей другая конституция устройства организму. Спирт у них не расщепляется — из-за отсутствия ферментов. И привыкают они сразу. Выпив рюмку, меры уже не знают и поведение не контролируют (может и не все, но многие)...
Еще один штришок к «загадочной северной душе» — религиозная культура. С царских, миссионерских времен, коренные народы Камчатки добровольно, без насилия приняли православную христианскую религию. Но когда я увидел их кладбище, где над погребениями рядом с крестами стоят пирамиды из трх жердей со связками оленьих рогов, понял, что все не совсем просто... Кстати, и само кладбище своеобразно. Здесь не совсем принято хоронить всех в одном месте. Если глава фамилии захотел и сказал: «А хочу я, чтоб меня и близких упокоили вот на этой милой мне поляне», то так и сделают — места вокруг много, не жалко. Пирамида из жердей символизирует чум, а связка рогов, это табун оленей, чтобы не выглядеть бледно у «верхних людей». Пусть не вводит в заблуждение форма креста — усопшие не католики, просто они не заморачиваются тонкостями разборок у «менеджеров от бога».
Продолжение:
http://www.proza.ru/2013/11/29/431