Wasserreinigung -1946. Через Польшу
Двенадцатого марта 1947 г., в ночь, наш состав пересёк границу Польши. Перед отходом транспорта я разложил на столе карту. Наш предстоящий путь пролегал через всю Польшу, от Одера до Буга, через её столицу – Варшаву. В моё распоряжение предоставили вооружённую охрану из шести человек. Все были рядовые. Своих ребят я также проинструктировал и напомнил о том, что на территории Польши надо всё время быть осторожным и внимательным. За десять месяцев работы в Германии, имея дело с комендантами «вертушек» я наслушался всяких рассказов, большей частью вымышленных, о выстрелах из-за угла, о хищении груза или даже нескольких вагонов, об угонах паровоза с обслуживающей бригадой, о бендеровцах и просто бандитах, которые, не задумываясь, стреляют в первого, попавшегося на глаза, русского. Быть может, были случаи, но эти случаи, подобно снежному кому, пущенному с вершины горы, раздувались до невероятности. Тогда можно было верить или не верить, но сейчас, когда через минут десять, мы будем на территории этой загадочной страны, лучше быть настороже.
Проехав мост через Одер, мы въехали на территорию Польши. Правда, это ещё Германия, но по Берлинской конференции эта земля отошла к Польше. И только на следующий день мы пересекли старую польско-германскую границу.
Польша. Эта страна, её население, жизненный уклад, бытие, язык, нравы и пр.пр. давно меня интересовали и привлекали своей неясностью. И самое главное - для меня было неясно, почему мы так относимся к ней? Я много слушал лекций, ещё в Москве на эти, или приблизительно на эти темы, но признаться, они меня мало удовлетворяли. И теперь вот мне выпадает небольшая возможность «изучить» эту страну. Конечно, изучение с колёс вряд ли можно назвать изучением в буквальном смысле. Но всё же, проездом, я видел города и сёла, имел возможность разговаривать с поляками не только на улице, а и на работе, в конторе дельца средней руки (крупных дельцов сейчас в Польше нет, или почти нет) на квартире, в кругу семьи.
К общим качествам поляков, которые меня впечатлили в первую очередь, я бы отнёс их предприимчивость и энергичность. Это замечательные положительные качества польского народа. Правда, качества эти в настоящее время большей частью направлены на мелкособственнические цели и тенденции, но если правительство Польской Республики сумеет изменить направление действия этих качеств, нет сомнения, что для государства это будет основным фактором послевоенного развития.
В Познани мне пришлось ремонтировать вагон. Это был удобный случай поговорить с рабочими ремонтных мастерских. Первое, что бросилось мне в глаза это то, что все рабочие, от мастера до чернорабочего выглядели прекрасно. Их лица демонстрировали свежесть, силу и здоровье. Один из мастеров провёл меня к ст. мастеру, или, как назвал его сопровождавший меня мастер, «керивнику». Мы зашли в небольшую, но удивительно чистую комнатушку. За столом сидел ниже среднего роста человек, на вид лет тридцати, но серебристые виски говорили о том, что «нашему керивнику» наверняка около пятидесяти. Я поздоровался по-польски:
- Добже дзеньку, пан керивник!
- Здравствуйте,- ответил он мне по-русски.
Объяснил ему, что мне было необходимо. Он меня внимательно выслушал и затем, по-польски, начал давать распоряжения мастеру. Тем временем, я рассматривал комнатушку – кабинет «керивника». На стене огромный плакат- портрет Болеслава Берута на фоне какой-то многолюдной демонстрации или митинга. Сверху плаката была надпись: «Президент Речи Посполитой!» - быстрее догадался я, чем перевёл польский на русский. Мастер вышел.
-Плакат ко дню выборов? – спросил я керивника.
- Да, наш Берут,- ответил он и тоже посмотрел на плакат. Я быстро перевёл взгляд на его лицо, выражение которого говорило об уважении к избранному президенту Польской Республики Болеславу Беруту!
Мы поговорили с керивником минут двадцать. Это время пролетело незаметно. Приятное впечатление осталось у меня после беседы. Этот старший мастер депо Познань прекрасно разбирался в международных вопросах. Он с восхищением отзывался о моей Родине, о той помощи, которую она оказала Польше. В конце беседы старший мастер заметил:
- Напрасно Америка делает вид, что жалеет и защищает нас. Того кого надо было жалеть и защищать – они с 1939 года все в Англии и Америке. А мы в этом не нуждаемся.
Я поблагодарил за беседу и хотел идти в мастерские, но старший мастер вынул из кармана часы, посмотрел на них и заметил:
Пойдёмте вместе, Ваш вагон уже готов.
Мы вышли. Везде шла кипучая работа. На одном из многочисленных путей я увидел катившийся по наклону мой полувагон. Старший мастер оказался прав, полувагон был уже отремонтирован.
- Знаете, я и при немцах здесь работал, на этом же самом месте. Но ремонтировали мои ребята фрицам так, что вместо одной сгоревшей буксы, через сотню километров горели все четыре. Помогали Вам, а в первую очередь, себе…
Это было сказано так задушевно и искренне, что нельзя было не поверить седому мастеру. Здесь же, в депо, я поблагодарил за столь быстрый ремонт моего полувагона и крепко пожал руку керивнику.
Пятнадцатого марта, не доезжая станции Кутно, что в самой середине Польши, в одном из вагонов моего транспорта оборвалась тяга. Дело произошло ночью. Меня разбудили крики поляков за стенкой вагона. В чём дело?
Мои сопровождающие спят, как убитые. Я полежал ещё с минуту - уж больно не хотелось покидать тёплую постель, но крики продолжались, и надо бы узнать, в чём там дело. Быстро одеваюсь и выхожу. Несколько поляков во всю проклинали «лок-фюрера»(?), который оборвал тягу у вагона с технической документацией. Я осмотрел место разрыва: около трёх четвертей тяги имели старый разрыв. Пока я осматривал поломку, негодующая ругань продолжалась. Выяснилось, что теперь этот вагон надо подцепить другой стороной к самому концу состава, для чего требовались большие манёвры. Полякам не хотелось этого делать, поэтому они разряжали своё негодование руганью в адрес немцев, отправивших в такую дальнюю дорогу фактически неисправный вагон.
Я обратился к дежурному по станции, с просьбой, как можно быстрее сделать маневры с тем, чтобы транспорт мог продвигаться вперёд. Через полчаса всё было готово, и мы смогли продолжать свой путь к Варшаве.
В Сокачёве ко мне зашёл прилично одетый поляк лет сорока-сорока пяти. Он выглядел прекрасно и с первого моего взгляда я понял, что это не простой рабочий. Он прекрасно разговаривал на русском языке, без малейшего акцента. Разговорились. Оказывается, этот поляк держит небольшой завод- мастерскую по автогенной и электросварке.
- Как жизнь, пан? – спросил я его.
- Какой я пан, панов у нас с 1939 года почти, что нет, или, вернее сказать, совсем уже нет!
Я улыбнулся, он, вероятно, понял, к чему отнеслась моя улыбка и продолжал:
- Хотя я и считаюсь хозяином мастерской, но не считаю себя паном. Вы русские должны всё это знать. Было время, когда я слушал радио Москвы, это ещё до знаменитого сентября, тогда часто передавали: «Помнят псы атаманы, помнят польские паны…» Вот таких панов, о которых пелось в вашей песне, сейчас у нас нет.
Я был просто поражён этой цитатой из нашей, в своё время популярной песни.
Через четыре дня после отхода транспорта из Франкфурта на Одере мы подъезжали к столице Польской Республике – многострадальной Варшаве. Варшава, первая из европейских столиц, подверглась гитлеровцами ожесточенной атаке с воздуха. Польская знать - Рачкевичи, Беки, Радзевиллы - больше заботилась об организации балов, блистающих роскошью, превосходящей былые времена шляхетчины, нежели об обороне польской столицы. Рейхсмаршал Геринг, так храбро начавший авиационную войну против беззащитной Варшавы, заявлял в те дни:
- Варшава – только репетиция!
Время показало, что эта репетиция, хотя и удалась ему, но развязка спектакля произошла немного позже – в октябре 1946 года, когда Геринг, в окружении клопов и тараканов, в одной из камер Нюрнбергской тюрьмы, с остервенением раздавил ампулу с цианистым калием и проглотил её содержимое. Да! Теперь уже нет Геринга, а Гитлер сидит где-то в аргентинской норе, нет теперь Бека, сидит под крылышком английской реакции бывший президент Польши пан Рачкевич, пропал без вести «воинственный маршал» Речи Посполитой, пан Рыдзь Смиглы.
А что же осталось? А кто же остался? Осталась обезглавленная, поверженная, разрушенная Варшава, уныло смотревшая на мир своими развалинами…
Остались польские трудящиеся, которые в поте лица, без устали расчищают эти неимоверные разрушения и на их месте строят новую Варшаву.
Глядя на этот энтузиазм, с которым польские рабочие-строители расчищают большую площадь от битого кирпича и камня на ул. Коперника, можно с уверенностью сказать:
- Варшава будет восстановлена!
И хотя в настоящее время мир, словно неуравновешенные весы, ещё не такой, какого хотят трудящиеся всего мира и, в первую очередь, польские трудящиеся, Польская Республика на правильном пути.
Проехали мост через Вислу. Здесь восточное предместье Варшавы – Прага. От Варшавы мы помчались прямо к нашей границе. Двадцать четвёртого марта мы были в Высоко-Литовске. Прошли КПП – и уже по родной земле к Бресту!