(для журнала "Психология для жизни". В моей редакции)
Народная артистка России Клара Новикова рождена была для сцены. Детские игры «в театр» определили дальнейший путь маленькой рыжей киевлянки. Вся ее сценическая жизнь соткана из огромного количества образов, а изюминка - легендарно-любимая всеми тетя Соня. Путь актрисой пройден огромный, но с каждым следующим днем она ставит новые цели, покоряя различные вершины, постигая многогранность своей профессии общения со зрителем. Сегодня Клара Борисовна Новикова работает в Московском театре эстрадных миниатюр, вживается в амплуа драматической актрисы, записывает диски со «своим Пушкиным», участвует в разных телепередачах, пишет книги… Выпускница киевской студии эстрадно-циркового искусства и ГИТИСа, обладательница профессиональной премии «Золотой Остап», мама взрослой дочери и любящая бабушка, ставит новые горизонты перед собой! Тяжело пережив смерть второго мужа - спортивного журналиста Юрия Зерчанинова, актриса как птица Феникс, смогла выстоять и возродиться. Оптимизм и неуемная жажда жизни – визитная карточка этой яркой личности!
Л.В.: Клара Борисовна, что из послевоенного детства осталось в памяти навсегда?
К.Н.: Мое детство – это яркий Киев, каштаны, лапта большой детской компанией, папа, мама и моя улица Красноармейская….. Куклами, которые я выносила во двор, играли девочки, а я носилась с мальчишками, играла в машинки и пистолеты. Послевоенный Киев – это особая атмосфера! Коммуналки связывали людей теснее, чем родственные узы, в общие праздники и будни, в одну большую семью… Все знали друг друга, приходили в гости без всяких предварительных звонков, во дворе устраивались разборки: ты сегодня стираешь? Нет? Тогда я веревки занимаю! У меня была полная свобода в рамках двора, лишь бы в восемь вечера была дома. Мы знали, что в определенный день мы пойдем к папиной тетке в гости, она будет вязать носочки, а нас угощать чаем и пирожными, и печеньем. А на праздники все писали поздравительные открытки друг другу. Это такие яркие картинки из детства, которые невозможно забыть!
Л.В.: Ваша тетя Соня покорила всех – и больших, и малых зрителей. В чем заключается ее особенность?
К.Н.: Тетя Соня живет во мне уже какой-то своей жизнью. Я ее очень люблю. Я знаю, как тетя Соня это бы сказала, что ответила на реплику, это как второй человек, но во мне… На экране ее давно уже нет, но когда я приезжаю куда угодно – меня просят быть хоть немножко тетей Соней. Она оказалась близка людям, хотя никогда не была красавицей и молодухой. Большая, грудастая, с подагрой тетка... Вот я в жизни столько всего сыграла, а тетя Соня живее всего остального. Она меняется, развивается, но живет! Она вне политики, вне каких-то не ею установленных правил: может подойти к любому в зале, ей позволительно дотронуться, задать вопрос, отпустить комментарий, не взирая на возраст, положение человека… Тетю Соню приняли даже в Одессе! А это уже о многом говорит.
Л.В.: Как долго монолог рождается, чтобы предстать перед зрителями?
К.Н.: Ко мне как-то в Кисловодске подошел один молодой автор – Леша Цапик. Показал свои задумки, и мы стали работать. Не раз было так, что утром он прочитывает мне текст, а вечером я говорю его со сцены. Но бывает, что текст шлифуется месяцами, подбирается и встраивается на свое место каждое слово. Я, например, с детства слова вижу в цвете. Для меня слово – это цвет. Вот «мама» какого цвета? Зеленого! Почему? Не знаю. Поэтому так безумно обидно бывает, когда телевизионщики вырезают то, что не вмещается в их формат. В одном монологе было так: «я заплакала, а коза моя сдоилася», мы так старались подобрать нужное слово, так долго думали…. А телевизионщики «сдоилася» вырезали!!!! Что плохого в этом слове? Причина проста: на телевидение нужно влезть в 7 минут. А я не влезаю ни в один формат. Я расстроилась так, что на неделю закрылась в какой-то своей раковине и даже не могла выходить на улицу. Ходите на живые концерты. Артист становится тупее на экране, порезанный!
Л.В.: Вы – всегда очень яркая, позитивная, и этим оптимизмом заражаете зал.
К.Н.: По моему глубокому убеждению, женщина не должна быть серой мышкой! Я не люблю ничего среднестатистического! Сейчас так легко создать свой образ – салоны красоты, косметика, одежда на любой вкус в магазинах, фитнес для тела… Не то, что было в моей молодости: мы на свечке жгли спичку и этим красили глаза, шили себе наряды сами, вязали из чего-то, что не до конца убито.
Я, например, любую тряпку на себя надеть так, что все ахают. Я делаю одежду! Десять лет покупала в Израиле одежду в одном магазине у Кедом Сессона. И только в этом году с ним познакомилась лично и как-то провела день в его мастерской! Мы перемеряли все. Я беру свитер, надеваю на голову! Вау!!!!! Он приволок юбку, только что сшитую, из-под утюга. «Я хочу, чтоб ты это надела!» - и я поняла, что без этой юбки я не уйду. Это моя вещь! Моя профессия предполагает, что люди ждут чего-то необычного, значит нельзя их разочаровывать. Как-то надо было выйти в красной шляпе от Зверева, но ведь невозможно просто так выйти…. Я туда положила живой виноград, читала Северянина и срывала со шляпы виноград. Глаза с поволокой, читаю стихи, ем виноград. Есть образ! И… кокетничать, играть, строить глазки я буду до смерти!
Л.В.: Вы не ограничиваете свои планы только сценой и монологами, в Вашей копилке много увлечений…
К.Н.: Я всего хочу! Когда я перестану хотеть – умру! Хочу озвучивать мультики, хочу в кино. Об этом все мои друзья знают. Я сделала спектакль – аудио по сказкам Пушкина. Безумно хочется играть в театре, но своих актрис полна коробочка в каждой труппе, всем нужна работа, а я уговаривать не умею: возьмите меня! Играть бабушек не хочется…. А вот … Джульетту?! В каждой женщине все продолжает жить: и девочка, и девушка, женщина! Кто сказал, что женщина в возрасте не может сыграть этот образ? Мы друг друга называем как? Девочки! Старится кожа, а душа остается прежней. Поэтому, и Джульетта может быть сыграна не семнадцатилетней актрисой, ведь о любви думают не только в юности, это вечная женская тема!
Л.В.: Как-то в интервью Вы пожалели мужчин…
К.Н.: Да, я иногда думаю: нашему поколению были даны равные возможности всем. Некоторых жизнь сломала, других согнула… Мужчины, как ни крути, тяжело переживают невозможность достойно содержать себя и свою семью. Но совсем тяжелые времена прошли, и сейчас многие поднимаются с колен, строя свой бизнес, увереннее чувствуют себя в нашем общем сегодня. Это приятно. Мы – женщины – гораздо мобильнее, легче приспосабливаемся к изменениям в жизни. Это даже на концерте бросается в глаза: мужчин надо постараться пронять монологом, а женщина живет эмоциями, она настраивается вполоборота на смех, легкость. Около меня никогда не было инфантильных мужчин, потому что они для меня неинтересны, скучны… И я рада, что воспрявших мужчин становится с каждым днем все больше.
Л.В.: Вы много гастролируете, и где самый любимый уголочек страны или мира?
К.Н.: Действительно, где я только не была! Обожаю Юрмалу, Баку, об Израиле могу говорить часами…. Но в моей руке сейчас лежат ключи от квартиры в новостройке с шикарным видом на Серебряный Бор. Дизайн интерьера там я продумывала и создавала сама. Но… милее все же Лялин переулок, старая Москва с кривыми, но такими родными улочками. А вообще-то, иногда становится обидно за то, как видят нас, москвичей, приезжие из другого мира люди. Как-то один знакомый делал презентацию своей одежды на фоне утренней спешащей на работу Москвы. Хмурые лица, полусонный взгляд, ни капли радости в глазах…. Я предложила себя в качестве гида по Москве на следующий раз – потому что больно понимать, как мы выглядим некрасиво. А на самом деле столица у нас разная, и можно увидеть и Москву детским чистым взглядом, и Москву суперсовременную, и Москву старинную. Разную! А еще должна все-таки заметить, что доля нашей вины есть в негативном впечатлении. Когда я однажды приехала в Нью-Йорк, то была ошеломлена тем количеством улыбок, которые меня окружили еще в аэропорту! Пусть американские улыбки называют пластилиновыми, но это лучше, чем убитый взгляд! Нас по Интернету заранее разобрали в американские семьи. Надо было ощущать ту радость и открытость, с которой меня в компании хозяйки встречали на улице соседи. Будто родных! Сосед наш специально для меня сварил суп из всего, что было в доме: кукурузы, чечевицы, моркови, макарон… Просто потому, что вычитал в Интернете, что у русских это – главное блюдо. Но так была приятна эта забота! Американцы как-то по-другому на мир смотрят. И все же жить я там не смогла. Вернулась…
Л.В.: Американцы придумывают себе праздники, а наша культура так богата традициями. Что переходит из поколения в поколение в Вашей семье?
К.Н.: Я считаю, что нужно уметь жить радостно! Мое детство – это новогодний праздничный стол с традиционным «Оливье», с бутылками вина «Золотое поле». И даже детям через сифон наливали: капельку вина на дно бокала и газировку из сифона. Салаты, котлетки, какие-то сладости…. Я так и называю многое из детства – «мамины блюда». Кое-что из тех вкусностей готовлю иногда. Но сейчас даже у меня не хватает времени, да и тех продуктов, чтобы приготовить по «маминым» рецептам, а у моей дочери и вовсе вопрос вкусных блюд так не стоит: проще все закупить в супермаркете. Традиции постепенно сходят на нет. Мне это очень грустно наблюдать. Но мы же сами создаем настроение, праздники и традиции… Просто все меняется. Верьте, что каждый новый день принесет в вашу жизнь что-то светлое! И тогда судьба принесет вам новые подарки!