Глава 17
Прошел ещё один год раздумий, надежд, разочарований. Предложения поступали и поступали но, ни одно из них его не интересовало.
- Не то всё, не то!
Он сам уже не знал, кто его интересует. Где ж найти такую женщину, чтобы нравилась, чтобы сам ей нравился, чтоб была человеком, а не вешалкой.
- Лёшь, с такими критериями один вековать будешь.
- Лучше одному, чем с кем-то. Зачем же портить жизнь и себе и ей, буду ждать.
- Ну-ну, жди.
Вновь жизнь потекла как холодный ручей – скука. Вечерами ходил из угла в угол, как загнанный зверь в клетке. Кошки скребли, аж удержу не было.
И всё-таки ждал. Чего ждал? Непонятно. Внутреннее чутьё говорило – жди, всё будет хорошо, главное не раскисай. Если эта одна, единственная есть, то ты обязательно её найдёшь.
Друзья предлагали познакомить то с одной, то с другой, а он их всех отвергал.
К концу подходил уже 2007 год. Встряхнувшись от одиночества, Алексей решил поехать в гости. На своей родине в Сибири он не был более тридцати лет, хотелось увидеться, согреть свою душу, поговорить. В последнее время он был неразговорчивым, больше уходил в свою скорлупу и часами сидел за компьютером, пока в глазах не появлялись метелики.
Однажды, проходя мимо агентства аэрофлота, он зашёл, а вернее, ноги сами его занесли. Купил билеты туда-обратно, а тут очередное предложение.
- Ну что Лёшь, нашёл кого-нибудь или всё сам? – спросила его Лида Панарина.
- А, - махнул рукой Алексей, - сам.
- Знаешь, смотрю на тебя и жалко, такой мужик пропадает. Есть у меня знакомая – мне кажется, что вы друг для друга и созданы – умница, красавица… если хочешь – познакомлю. На вот, - она протянула визитную карточку, - надумаешь – позвони.
На всякий случай Алексей взял визитную карточку и сунул в карман. Внутренний голос молчал. Никакого предчувствия.
Новый год он встретил в Сибири, у сестёр Зубаковых. Валентина возила его по всему Красноярску, заехали к Екатерине Ивановне, родной сестре Шуры.
- Один? – спросила она.
- Наверное, так богу угодно, - отшутился Алексей.
Катерина задумалась.
- Всё помню, всё. Зина с Васькой подросли пошли работать. Васька с восьми лет на прополке лука, а легче не стало. Как и раньше государство забирало всё. В общем, наверное, так и надо было. Хорошего не помню, - развела руками Катерина, - такая судьба выпала. А теперь что? Молодёжь живёт ради себя, ради минутной выгоды, а мы? Всё поднимали и поднимали… наверно, сильно подняли высоко.
Она замолчала.
- Всё-таки живы и, слава богу.
За окнами послышался скрип снега и звонкий голос: Баба Катя!
- Володька пришёл, - оживилась она, - вот, сейчас ради правнуков живу.
Она с трудом приподнялась и пошла, открывать дверь. В комнату забежал юркий, белобрысый мальчишка. На ходу, раздеваясь, он бросил одежду у двери, пригладил ершистые волосы и сел за стол.
- Кушать будешь?
- Не, баб, не хочу.
- Пошто так?
- Дома наелся.
- А что вы ели?
- Картошку жарили. Баб, что ты знаешь за Чернобыль? Нам в школе задание дали…
- За Чернобыль?
Володя, конечно, не заметил, как лицо у бабушки почернело. Она охнула, видя перед глазами осунувшееся лицо старшего сына, эхом, на его груди, бренчали медали... Николай находился там сразу после аварии, спасал других, а сам, не заметил, как нахватался смертельных кюри.
- Другие хитрили, - по приезде рассказывал Николай, - счётчик цепляли на сапоги, чтоб дозиметр показывал больше. Их возвращали…
Николай обманывать не хотел, тем более, после работы давали немного водки, дескать, вывести из организма тяжёлые металлы, но это был очередной обман. Лучевая болезнь развивалась медленно, но уверенно – бросила жена, ветром сдуло волосы…
- Чтоб не быть одуванчиком! – шутил он, продолжая пить губительную водку. Хотя уже знал, что она его не спасёт, а ближе придвинет к обрыву.
- Баб, ну что ты молчишь? – нетерпеливо ёрзал на стуле Володька, - расскажи…
Екатерина Ивановна молчала. Не могла она спокойно рассказывать правнуку про атомные страхи. В горле один за другим появлялись непреодолимые комки обиды и горечи. Дыхание перехватило железной рукой.
- Баб, ну расскажи, а?
В комнату вошёл Максим. Увидев чёрное лицо бабушки Кати, он дал подзатыльник сыну и крикнул:
- Не доставай бабушку!
- А чо! – обиделся Володька.
- Видишь, бабушке плохо.
Максим принёс холодной воды и подал стакан бабушке Кате. Она сделала несколько спасительных глотков, разгладила грудь, успокаивая боль, и решила, что ей всё-таки придётся рассказать. Кто ещё им расскажет о сложных жизненных перипетиях?
Да, больно вновь пережить эти чёрные дни, но она, пересилив ноющую боль, говорила и говорила.
В комнате стало тихо, даже слышалось, как жужжали надоедливые мухи. Максим с Володькой сидели рядом и, открыв свои рты, слушали, как бабушка Катя рассказывала.
- Витьку бы увидеть, - сожалея, вздохнула она.
Виктор, единственный сын Николая остался с матерью на Кубани. - Увижу ли? – вытирая скомканным платком повлажневшие глаза, спросила она сама себя, но ответа не было.
Внуки ждали, когда бабушка продолжит.
- Одному-то, конечно…, - закивала она головой, - а там кто его знает – где лучше, с кем тебя судьба сведёт. И всё-таки один не сиди, вдвоём-то лучше.
Алексей пропустил разговор мимо ушей, а зёрна брошенные Лидой и Екатериной Ивановной начали давать свои всходы. По приезде домой, он достал визитную карточку Лиды, повертел-повертел – положил на место.
- Кому нужны мои проблемы, - вновь сам себя загонял в угол Алексей.
Вновь потянулись зимние вечера, перехватывая горло своим всеобъемлющим холодом. Время потянулось тягучей массой. «Так тебе и надо», - говорил отдалённый голос. Алексей видел в нём одну из тех, которым косу в руки и всё наладится. «Принцессу захотелось… не было их у тебя и не будет!»
Лида!
Алексей набрал номер Лидиного телефона, а позвонить не хватило духу. Тут ещё радио «Шансон» навевало скуку своими песнями до мозга костей пробирающих душу и так уже истерзанную и тоскующую непонятно о ком. Где она? Кто она?
Ждать, нужно ждать.
Уснул.
Ночью проснулся – дождь. Тук, тук-тук, тук-тук-тук, - стучала вода по его очерствевшему сознанию.
Не спалось.
Бессонница стала нормой жизни. Зато днём, на работе, в обеденный перерыв ложился и отключался ровно на сорок минут. Через сорок минут поднимался, и как свежий огурчик продолжал работу.
Однажды, сквозь сон, он услышал: «Советуют звёзды…». Он вскочил как ужаленный, стараясь не пропустить советы Водолею.
- Не сиди закрытым в четырёх стенах, - говорил голос по радио, - выйди и устраивай жизнь…
Дальше он не слышал, а достал телефон и набрал номер оставленный Лидой.
- Алё, - ответил звонкий голос Лиды, - Лёшь, ты? Надумал? Вот и хорошо. Я позвоню ей – узнаю. Если что - перезвоню.
- Хорошо, хорошо, Лидушка. Я буду ждать.
Через десять минут она перезвонила.
- Лёшь! Вечером на остановке… она приедет с работы, и будет стоять со мной, а ты посмотри, если понравится - подойдёшь… согласен?
- Ты ещё спрашиваешь.
- В таком случае – до вечера.
- До свидания.
Вот здесь чутьё занервничало, задёргалось, ноющая боль подошла вплотную к сердцу. Холодная дрожь посетила его не на шутку. Тело тряслось от леденящего холода.
Он поставил чайник. Через мгновение чайник закипел, Алексей сыпанул в кружку растворимый кофе и налил кипятку. Кофейный напиток оказался таким вкусным и успокаивающим, что он согрелся.
Мысли летали где-то на остановке.
Ждал.
Последние часы одиночества подходили к концу. Он летел на остановку юным мальчиком с окончательно белой головой.
Вот уж действительно никто не знает, что тебя ждёт впереди.
Алексей оказался на остановке первым. Никого. Стрелки часов неумолимо двигались вперёд, а казалось, что время остановилось и ждёт уже оно, а не Алексей. Минуты, проведённые на остановке, превращались в часы. Никого.
Лида появилась незаметно.
- Ну, что? Как настроение?
- Ничего, нормально, только озноб донимает – от страха что ли?
- Не бойся, всё будет хорошо.
Подошёл автобус, но её там не оказалось. Лида позвонила.
- Ты где?
Алексей не слышал ответа.
- Мы на остановке, около базара… ждём.
Она появилась как новый день, как некое прозрение. Алексей смотрел на неё, как на нечто запредельное, не досягаемое.
- Люба, - сказала она.
- Алексей, - автоматически ответил Алексей.
- Ну, что ребята? Моё дело закончилось, пойду?
- Лида, Люба, подождите, я сейчас.
Алексей нырнул в соседний магазин, взял торт, коробку конфет, и вернулся на остановку. Девчата стояли и разговаривали.
- Любаша, давай устроим вечер знакомства с чаем, с тортом, согласна?
Легонько прикрыв глаза, Люба кивнула головой.
- Оно понятно, одному плохо, стакан воды подать некому, - старалась развить разговор Лида.
- А воды-то и не хочется, - улыбнулась Любаша.
Алексей был на седьмом небе. Откуда-то издалека он видел её сверкающее очертание. Чистый ангел, - говорило внутреннее чувство, и она действительно светилась в облачении невидимой ауры. Ноги сами несли его за ней. Он вернулся на сорок лет в предыдущую жизнь и, как мальчишка смотрел на неё влюблёнными глазами.
- Вот она!
Он не мог на неё насмотреться, каждая чёрточка, каждая морщинка на её лице казалась такой родной и бесконечно близкой…
- Вот она! – вновь говорил ему внутренний голос.
- Да вижу! Не мешай!
Он тонул в её голубых глазах, хотя позже оказалось, что они карие, но в тот момент всё было в голубом цвете, он смотрел на неё и не мог насмотреться. «Лишь бы выплыть на правильный берег, греби», - забеспокоилось внутреннее чувство, видя, как он барахтается в водовороте её глаз.
- Ребята, ну вы уж сами поговорите, а я пойду? – попросилась Лида.
- Да посиди ещё, посиди…
Она осталась ещё и говорила, говорила, а они смотрели друг на друга, иногда улыбаясь чему-то, что знают только они.
- Всё! Я пошла.
- Лидушка, спасибо, - спохватился Алексей, - спасибо за такое прекрасное очарование.
- Удачи вам, ребята. Будьте счастливы.
- Будем, - за всех ответил Алексей.
Первый вечер пролетел минутой, и второй, и третий… их было много, им было мало времени, и сутки были настолько короткими, что времени на разговоры не хватало. Они говорили, говорили…
- У меня таких чувств никогда ещё не было – я как мальчишка.
- Да ладно, - с иронией ответила Люба, а он говорил и говорил ей различные комплименты, от которых, казалось бы, кругом голова, но Люба слушала и ухо держала востро. С размаху в прорубь прыгать не хотела, слишком много было лжи и обмана. Нужно время, чтобы отогреть её замерзающую душу, чтобы она поверила в то, что есть ещё на свете русские Ромео, что есть ещё чистая любовь, нужно только ждать. И он ждал, и писал SMS-ки:
- Я сегодня счастливый очень. Половину себя нашёл. Я влюбился, скажу короче, и сверкаю как новый шёлк.
- Мне очень приятно, но не нужно торопиться, может, это, только, кажется. Спокойной ночи.
- О, если б так, а вам спокойной ночи. Я буду с вами только лишь во сне. Я вас люблю, скажу вам, между прочим, но мысли чистые и белые как снег.
- Да ладно.
С работы Алексей летел на семи ветрах, чтобы скорее увидеть её, прикоснуться к её бархатистой коже, приласкать, сказать о своих чувствах.
Как всегда, они встретились на остановке. И уже сами шли домой, готовили вместе ужин, мыли посуду, смотрели телевизор, и говорили, говорили…
Оказалось, что Люба очень сильно любит цветы. У неё их!!! И на окнах, и так.
- Целая оранжерея, - сделал для себя вывод Алексей, и в первый раз подарил ей белую розочку. Конечно, Люба была в восторге.
- Я люблю цветы.
- Я это уже заметил.
И вновь он уходил, и вновь, придя с работы, ждал на остановке, и вновь писал ей SMS-ки:
- Скажи мне только ласковое слово, и крылья вырастут, но я не улечу, а таять буду радостно как олово, и всё мне станет сразу по плечу. Любовь придёт и тихо стукнет в двери. Ты выглянешь и ахнешь на ходу. И, может быть, тогда уже поверишь, а если нет – ну что же – подожду. Я ждать умею. Всё придёт нежданно. Лавиной снега свалится на нас, и все снега растают утром рано, а я тебе писать буду рассказ о том, как мы ещё не доверяли, что есть на свете чистая любовь, и прятали глаза, и трепетали, и усмиряли буйственную кровь.
- Очень хорошо, приятно слышать такие признания.
Но это было ещё не признание, а какое-то чувство, в котором было желание видеть её, ощущать её близость, слышать голос.
Её природный магнетизм притягивал Алексея всё ближе и ближе. С каждым днём он открывал в ней новые обворожительные черты. Она расцветала как весенний цветок и становилась красивее и красивее.
Правду говорят мудрецы, что женщина цветёт в любом возрасте, лишь бы соответствовала погода, а у них наступала весна.
- Я хочу тебя всю без остатка. Я хочу раствориться в тебе и любить, моя женщина сладкая, до седьмых петухов с небес.
- Благодарю за тепло и любовь, - ответила ему Люба.
Конечно, Любу пугали такие слова, многие мужчины говорят до первого согласия, а ей хотелось большего, на всю жизнь, чтоб не жалеть об очередной ошибке. И она права. Молодость пролетела незаметно, нужно думать о более серьёзных отношениях.
Алексей продолжал.
- Когда, тогда… ну, всё ты понимаешь. Я буду кофе утром подавать тебе в постель, ты, может быть, узнаешь, о чём когда-то плакала свирель, что есть на свете баловень судьбы, которого любовь околдовала на подступах у вечной мерзлоты, которому её недоставало. Она пришла и встала между нами. И понял я седого соловья, который пел любимой про цунами, и что влюблённые, в конце концов – родня.
Он сделал ей предложение.
На следующий день телефон у Любы замолчал. Алексей звонил ей несколько раз, но телефон оказывался недоступным. Что произошло? Почему? Всё передумал. Работа на ум не шла. Что!? Что случилось!? А тут «Шансон» и «звёзды говорят…».
В очередной раз Алексей прислушался к звёздам: Ждите важное сообщение, - говорили по радио, а его не было, телефон у Любы продолжал молчать.
Прошло полдня, а показалось – прошёл целый год.
- Господи! Не допусти разрыва! – подняв голову кверху, зашептал он, - я люблю её, Господи! Но безмолвное пространство молчало, - если ты есть – помоги!!!
И вдруг, ответный звонок. На мониторе высветилось – Любовь.
- Да, Любочка, да… что случилось, почему я не мог дозвониться?
Больше говорить Алексей не мог. Горло сдавило железными ручищами.
- Симку заблокировали, - услышал он запыхавшийся голос Любаши, - только что из офиса, иду на трамвай. Я тоже с утра жду от тебя звонка – не звонишь, ну думаю… сама позвонила – вызов не прошёл, позвонила другим – тоже самое, тогда я догадалась.
- Любочка, я тебя люблю, разве мог я тебе не позвонить. Мне плохо, я и дня не могу прожить без тебя, а ты подумала…
- Ничего не понимаю, сказали что задолженность.
- Слава богу, что всё хорошо, а то я и работать не мог.
- Ну всё, до вечера.
- До вечера.
Вечером, на той же остановке они встретились, как будто, не виделись сто лет.
- Люба, Любочка, Любаша, как я соскучился по тебе, если б ты знала.
- Да ладно, - рассмеялась она. Они обнялись посреди улицы и, взявшись за руки, пошли домой.
1997 – 2008г.