Василий Санкин решил покончить жизнь самоубийством. Решил, так сказать, совершить суицид по собственному желанию. Способов приведения приговора в действие у Василия было вполне достаточно.
Первым делом, он решил застрелиться. Взял двустволку тульского производства с самодельно укороченным стволом и обрезанным прикладом. В таком виде из ружья стреляться удобнее, чем из полногабаритной модели. Зарядил двумя патронами с картечью на мамонта. Прицелился себе в висок – бабах-бабах! – мимо. Ну, дела: с пяти сантиметров не попал Васёк в свою дурную башку. Люстра – вдребезги, сервиз хрустальный под самогон – в мелкое крошево, на виске – ни одной царапины. Обидно, конечно.
Жена кричит: мол, паразит такой – стрелять не умеет, а всё туда же! Такой сервиз убил ни за что! Ну, убил и убил. Чего орать-то? Всё равно Клава давно самогон не гонит. Теперь она разливает под коньяк метиловый спирт, настоянный на поддельной половой краске. Её клиенты этим коньяком почему-то не травятся, но так дуреют, что это можно классифицировать как гуманитарную катастрофу. Но вернёмся от Клавы к её мазиле, который не попал в себя с двух стволов.
Застрелиться не получилось. Ладно! Решил Василий повеситься. Многие самоубийцы используют этот способ. И довольно удачно. Пошёл Санкин в другую комнату, приладил к абажуру петлю. Бельевой канат намылил мылом «Судья на линии». Встал на табурет от кухонного гарнитура «Мечта обжоры», прицелился, – нырк! – мимо! Головой в петлю не попал позорник! Петля большая, голова маленькая – не попал! В петлю не попал, равновесие потерял, за абажур уцепился – с корнем вырвал светильник из потолка. Уникальный табурет разломал в щепу. В любимый комод жены врезался наотмашь своим пустым котелком. Голове хоть бы хны, а комод очень позднего рококо «Маде ин Кыргызстан» уничтожил начисто.
Жена кричит: мол, у всех мужья как мужья – вешаются с одного подхода, а её урод лишь мебель крошит, абажуры марает да электропроводку на клочки рвёт! Мол, не можешь вешаться, травился бы лучше!
Василий за эту мысль ухватился, пошёл травиться. Соседи Санкиных пари заключают – отравится или нет. Клава от соседей и от века не отстаёт – открыла подпольный тотализатор. Принимает ставки вином и в валюте по нескольким номинациям: 1) отравится, но не на смерть 2) не отравится, и умрёт от нервов 3) отравится, но похмелится тем же клином, и к обеду будет огурчиком 4) отравится, но его стошнит на тачку Быка 5) промахнётся. На последний пункт никто ставить не захотел: ну как можно промахнуться при отравлении? Четвёртый пункт вызвал бурную реакцию со стороны Быка. «Вы чё, шнурки, – разорялся Бык, – хотите на моей тачке за счёт тошнотика «зелень» ксерить?! Да я вас! Да я вам! Да я с вас! Конкретно! На новый «Мерс»! Век воли! Блин!» «Не быкуй, Бычара! – говорили Быку соседи, – Ты прикинь: чё мы – поперёк себя недоделанные? Да если Васяра твою тачку под харчами похоронит, мы сами его потом всем скопом на клизму вденем!» Вот что говорили соседи, но кое-кто из них на четвёртый пункт немного поставил. На всякий тошнотный случай.
Так, тотализатор заработал нормально, но из-за отравы болельщики чуть все пасти не порвали друг другу. Чем травиться Василию? Мышьяка и цианистого калия ни у кого нет. Уксус нынче пошёл не тот. От Клавиного коньяка только моль дохнет. Чем травиться-то? Нечем! Но тут вспомнили об аптекаре Мише Муре. Мур давно отошёл от дел, но не может быть, чтобы у него в загашнике не оказалось двух-трёх тонн какой-нибудь гадости! Отрядили к аптекарю ходоков. Те надели пиджаки, галстуки, почистили ноздри и потопали к Мише Муру. Мур радушно встретил радетелей суицида. Рассказал им о своей работе в аптеке. От и до. Показал фотокарточки милых родственников. Начиная с 1898 года. Отставной аптекарь даже хотел напоить ходоков свежим чаем, но они заварку и песок с собою не принесли. Ходоки поблагодарили за потенциальное угощение и изложили суть коллективной просьбы. Миша Мур не стал строить из себя девственника и за штуку баксов согласился помочь общественности. Ходоки пообещали Мише парочку извращений, и цена упала до двухсот долларов. На этом и порешили. Миша сходил на кухню и принёс ходокам фуфырик с бесцветной жидкостью, заверив, что этой смесью можно уничтожить всю фауну региона. Вместе с флорой и Васей Санкиным. Ходоки решили проверить на Муре убойность жидкости, и Миша отказался в пользу бедных от всякой оплаты, а делегаты оставили ему его никчемную жизнь.
Василий Санкин травился не спеша. Налил жидкость Мура в стакан, припас кусочек хлеба и бок селёдки. Мутно глянул на окружение, покачал головой, вдохнул-выдохнул и махнул, не глядя, отраву. Мимо! Честное слово, мимо! Не попал Василий отравой в рот! Всегда попадал, а тут промазал. Соседи остолбенели – они же бабки в тотализатор сунули на все дела, только не на пятый проклятый пункт! Да что же это такое, на самом деле! Да куда правительство только смотрит?! Да тут и слепому видно, что оно шагает с Клавкой в одной упряжке! Может, это Василия так расстроило, что круто сбило с прицела?!
Соседи психуют, а Клава радуется – такие мани срубила на тюфяке! Клава протянула мужу головку лука: «Кушай, Васенька, до отрыжки!». А то, что отрава прожгла обои и в полу проела дыру, так это просто веский повод к ремонту. Тот же Вася его и сделает. Если выживет.
А у Васи давно уже всё на нервах: ну почему же всё время – мимо? «Разойдись, народ! – кричит Василий, – Буду прыгать с последнего этажа!»
Эхо ещё носило по подъезду тоскливое «жа… жа… жа…», а в квартиру уже рвались рьяные представители славных СМИ. Вопросы обрушились на самоубийцу, как снаряды системы «Град» – хрен куда от них денешься. Выделим основные: «Как вы будете прыгать – головкой или солдатиком?» «А соломки вы там не подложили? Теперь все научились подличать!» «Как вы отнеситесь к нетрадиционному сексу до, во время и после прыжка?» «Что толкнуло вас к открытому окну: протест правящему режиму или половое бессилие?» «Может ли наше издательство рассчитывать на эксклюзивное право издания ваших мемуаров «Меня соскребали с асфальта скребком», которые мы подарим миру в день ваших замечательных похорон?» «Где вы прячете сбережения и как их можно изъять?». Вот какие вопросы терзали представителей славных СМИ. Потом репортёры оставили Василия в покое и навалились на его Клаву. Она охотно всем отвечала. Всем, кто вручал ей конвертик с денежками. Одному спецкору она даже обещала отдаться, и всех заинтриговало – сколько стоит такой вопрос?
Пока корреспонденты терзали Санкина вопросами и ласкали деньгами его жену, внизу развивались свои события. Пенсионеры требовали добавки к пенсиям. Пионеры клеймили капитализм. Анархисты пугали планетарной анархией. Коммунисты воспевали ГУЛАГ. Оптимисты кричали здравницы. Пессимисты молчали. Оппозиция призывала к немедленному свержению. Левые катили бочки на правых. Правые плевали на левых. Центристы отбивались от правых, левых, и от тех, кому от жирного пирога достались сущие крохи. Карманники опустошали карманы. Менты лупили футбольных фанов. Пожарные азартно играли в карты на кукареку. Потные работяги молча установили громадное панно, и изображение человека, похожее на изображение президента, призвало нацию сохранять спокойствие.
Про Васю Санкина все забыли. Даже если бы он сейчас размазался по асфальту, на это просто никто бы не посмотрел: внизу хватало своих забот. И так Санкину стало муторно от этой бодяги, что он тихо вышел из квартиры и вошёл в темнеющее пространство уходящего дня. Н-да, не повезло Василию с прыжком из окна! И решил он покончить счёты с жизнью другим путём. Как когда-то Ульянов-Ленин. То есть, пошёл наш самоубийца на вокзал и снял там дешёвую проститутку Зосю. Увы, не очень эффектную, но зато со всеми признаками престижного нынче СПИДа.
И вот тут так хочется рассказать об удачной попытке Василия Санкина, о пышных похоронах, о душевных некрологах, но правда жизни не всегда бывает приятной. Что поделать, Василий Санкин промахнулся опять! Опять промазал мимо цели снайпер сексуального суицида! В чём причина, никто не знает? Возможно, это расплата за хроническую тягу к спиртным напиткам. Возможно, что-то ещё. Но суть остаётся сутью: у Васи Санкина жизнь пока ещё не закончена, и он в любое время может сотворить с собой любой, самый неожиданный выход из создавшейся ситуации.