Роман Одинокие тополя Глава 1 Катя

 
               Глава первая «Катя»

Шумный, весенний день постепенно угасал. Солнечный луч, скользнув по зеркальной глади моря, затерялся в нависших тёмных облаках, которые медленно надвигались на притихший город. С моря потянуло холодом, и оно, совсем недавно излучающее свет и радостный покой, нахмурилось и потемнело. Словно маленькие изумруды на тёмном бархате загорелись первые звёздочки, сияя то слабо, то очень ярко. Из мрака выплыла луна, и, величаво оглядев свои владения, осветив небосклон желтым мерцающим светом, поплыла.

 Уже не было слышно плеска воды о прибрежные камни, рокота волн, и тревожного беспокойства – море уснуло. Но город продолжал жить своей шумной, весёлой жизнью. Открывались двери ночных ресторанов и кафе, в которых звучала музыка, зажигались ночные фонари сотнями разноцветных огней, и мир сразу ожил, встрепенулся, сбросил надвигающийся сон…

Катя стояла у окна облокотившись о подоконник и вдыхала свежий, ночной воздух. Наполненный запахом цветущих деревьев и цветов, он был полон таинственности и пугающей неизвестности. Чёрное небо, словно магнитом притягивало к себе, а лёгкий ветерок обдувал горячее встревоженное лицо девушки. В мире властвовала весенняя ночь, которая, набросив на небо чёрную вуаль, была легка и воздушна. И поддавшись этой сказочной власти, Катя окунулась в мир мечты, и несбывшихся надежд.

- Катька, пойди, вымой посуду! – послышался голос матери из кухни, - Слышишь?!
- «Вспомнили о моём существовании…», - подумала Катя, и огорчённо вздохнув, закрыла окно.
- Ты что сидишь в темноте? – открыв дверь, спросила мать, шаря по стене отыскивая выключатель.
- Да так… - пожала плечами Катя, проходя мимо матери на кухню. Включив воду, она начала мыть посуду. За стеной послышался скрип дивана, а затем довольное, урчащее похрапывание. Лицо девушки напряглось, губы сжались, и сама она застыла на месте. Ольга – мать Кати, внимательно наблюдавшая за дочерью, всё заметила, и, тяжело вздохнув, сказала:

- И почему ты его так не любишь?
- А за что мне его любить? – с вызовом в голосе спросила Катя, и отвернувшись в сторону, смахнула с лица маленькую прозрачную капельку.
- Ну, не любить, а более спокойно переносить.
- А я не могу, понимаешь? Не могу! Я ещё очень хорошо помню папку, в отличие от тебя…
- Да что ты знаешь девчонка! – воскликнула Ольга, дрожащей рукой смахивая со стола хлебные крошки, - Что ты понимаешь!
- Я всё прекрасно понимаю, - ответила Катя, и быстро вытерев последнюю тарелку, поставила её на стол. – Извини, мама, но я хочу спать. С этими словами она прошла в свою комнату.

Взглянув в окно, она увидела шумную компанию, напевающую «вольные» песни, послышался свист мальчишек их весёлый и беззаботный смех. Небо изменилось: не было видно мигающих звёзд, всё оно было изорвано в чёрные, лохматые лоскуты. Ветер усилился и с воем проносился мимо домов, ударяясь о железные крыши и стуча в окна. Стало холодно. Закрыв окно и форточку, Катя села на кровати и склонив голову, беззвучно заплакала… Жгучая обида, терзающая её сердце нашла, наконец, выход и, выплакавшись, девушка почувствовала облегчение. Спать не хотелось, и Катя, незаметно для самой себя, начала вспоминать…

Отца не стало, когда ей было шесть лет. Она очень хорошо его помнит и даже сейчас, когда прошло уже десять лет, ясно представляет его улыбку, лицо, глаза… Смерть оказалась такой, какую люди называют глупой и случайной. Леонид Лилов, прекрасный прозаик и поэт, разбился, упав с высоты девятиэтажного дома. Катя помнит, как он, смеясь, часто говорил маме:

- «Только на высоте я могу немного к ней приблизиться, сочиняя свои поэмы, на земле я – полное ничтожество. И если Господь Бог не сочтёт это за дерзость, он будет дарить мне звёздные минуты, или просто сбросит меня на землю».

Катя часто представляла себе такую картину: отец сидит на крыше дома, и по-детски мусолит карандаш. Внезапный порыв ветра лохматит волосы поэта и вырывает из его руки маленький листок бумаги. Листок кружится над головой отца, и стремительно летит в сторону. Отец вскакивает, протягивая руку и пытается его поймать. Не глядя под ноги, бежит к краю крыши, и, ударяясь грудью о перила, перегибаясь, летит вниз. В глазах нет страха, только удивление – неужели всё? Да, всё! Нелепая, случайная смерть.

…А может быть и нет? Может, всё, что он мог дать людям, он уже отдал, и поэтому Господь Бог призвал его к себе? Ведь в каждой случайности есть доля закономерности.…На похоронах Катя не была. Долгое время на её вопросы отвечали, что папа уехал очень далеко. Но она всё знала. Она помнит, как впервые с этим известием пришли к ним в дом. Как громко кричала и рвалась куда-то мама, закрывая руками лицо. Как молчала она первые две недели, не говоря никому ни слова.…Но мама тоже не верила. Ещё долгое время дверь в рабочий кабинет папки оставалась открытой, и они вдвоём ждали, что вот сейчас он выйдет, возьмёт дочку на руки и что-нибудь спросит, нажимая на «Р.». Он слегка картавил, и мама в шутку говорила, что именно поэтому вышла за него замуж, и при этом счастливо смеялась. Вдвоём они любили, закрывшись в какой-нибудь комнате, смотреть фотографии. Вот они на море, в мамин отпуск: отец держит маленькую Катюшку на руках, и её ручка доверчиво обхватывает его шею. Все смеются и у всех в глазах светятся счастливые огоньки.

 А вот другая фотография – на Новогодней ёлке: Катя стоит на стульчике и читает стихотворение. Рядом стоит мама и у неё встревоженное лицо. Отца не видно, но он тоже где-то рядом и тоже волнуется. Как бы ни сбилась дочка, ведь дома так долго репетировали. В такие минуты Катя всё забывала – школу, подруг, учителей… Она часто просила: - «Мам, расскажи о папе!» - и, хотя знала о нём всё, слушала известную ей историю с неподдельным интересом. Они всегда ставили на стол третью тарелку, ожидая его к обеду. Так проходили годы: мама работала, Катя училась в школе. Конечно же, девочка понимала, что он уже никогда не вернётся к ним, но все эти годы, просыпаясь ночами, она, захлёбываясь от слёз, шептала: «Папка, папка, вернись!», и ещё долгое время, с надеждой смотрела на дверь…

                2

Потом вдруг всё изменилось.… В один из вечеров к ним домой пришёл «дядя Боря», и мама поставила третью тарелку для него.… Это был толстый, неуклюжий, усатый тип, которого Катя сразу невзлюбила. Он принёс коробку конфет, которую, причём съел сам. Его гнусавый голос, непривычно резал уши, а отвислые усы двигались как у таракана. Его визиты становились всё чаще, он по-хозяйски устраивался возле телевизора, тупо смотря перед собой. Они подолгу оставались на кухне с матерью и вели нескончаемые беседы. Катя с тревогой наблюдала, как меняется лицо мамы после его ухода, как она, улыбаясь, смотрела в какую-то точку, часто не слыша вопросов дочери. Потом «таракан» стал называть Катю дочкой, вначале вроде бы в шутку, но затем всё настойчивее, - всерьёз.

 Но Катя делала вид, что не замечает этого, и откликалась только тогда, когда её звали по имени. «Дядя Боря» всё замечал и тайком злился. На кухне, за чаем и конфетами он раскрывал своё сердце Ольге, проливая крокодиловы слёзы и сморкаясь в грязный платок. Она сочувственно кивала ему головой, опустив голову, и жалела. Он рассказывал, как ему изменяла его бывшая жена, в то время, когда он «из кожи лез» зарабатывая на семью. У них не было детей, и когда Ольга спросила почему, Обозов объявил, что она не хотела, глупо шмыгая носом и ёрзая на стуле. Катя с тревогой думала, чем же всё это могло кончиться? А кончиться это могло лишь одним – свадьбой. И ожидая этого решения, у девочки сжималось сердце. Почему? За что? А как же папка? На эти вопросы она не могла найти ответа. И вот, наконец, наступил такой день, когда Ольга объявила, что выходит замуж за Обозова.

- «Я его ненавижу…» - тихо произнесла Катя и тут же получила хлёсткую пощёчину.
- Мама, ты меня ударила? – широко раскрыв глаза, спросила девочка, не поверив своим глазам.
- Не смей этого говорить мне, слышишь? – властным голосом, скорее не спросила, а приказала Ольга. Катя неожиданно подумала, что сейчас перед ней стоит не её мать, а  чья-то другая, чужая ей женщина.
- Ты меня ударила, мама? – переспросила Катя, трогая ладонью лицо, - Ведь этого никогда не было раньше!
- Оставь меня в покое и лучше займись уроками! – махнула рукой Ольга и вышла из комнаты.

Свадьба прошла как-то не весело и скучно, а затем Обозов поселился у них, которого теперь Катя должна была называть папой. Но не было такой силы, которая смогла бы выдавить из девушки этого слова, обращённого к отчиму. Теперь они никогда не закрывались с мамой в какой-нибудь комнате, и не смотрели старый альбом. Катя уже не просила её рассказать о папе, ей казалось, что её мать умерла, и ей подсунули чужую женщину, только смутно напоминающую чем-то ту красивую, спокойную, ласковую маму.

 В школе все замечали перемены, произошедшие в девушке: из весёлой, общительной, Катя превратилась в тихую, молчаливую, печальную тень. Она стала хуже учиться, и не редко на её глаза наворачивались слёзы. Она больше не могла смотреть те фотографии, где они «все втроём», вытащив несколько снимков отца, спрятала их у себя в комнате. Закрывшись, она ставила их на стол и тихо что-то рассказывала папе. Она не могла понять, как мать могла предать её и папу, променяв их на какого-то толстого, мрачного типа. Она не могла поверить, что мама любит его, тогда если нет, зачем она вышла за него замуж – готовит ему еду, стирает его вещи? Разве плохо им было вдвоём, жить тихо и спокойно, вспоминая папу и доверять друг другу все свои тайны, разделять свою общую боль? Да, им было не легко, но легче ли им сейчас?