Сегодня Марина проснулась рано. Это был первый рабочий день после праздника — Дня народного единства. Долгие и бурные дискуссии на правительственном уровне по поводу введения нового праздника окончились тем, что он был назначен в нашей стране на 4 ноября. С тех пор прошло уже много лет. Ей было трудно восстановить точную череду исторических событий, связанных с борьбой против польско-литовских оккупантов в начале XVII века. Это давно сделано специалистами-историками. Однако Марина знала, что знаменательная дата была связана с народным ополчением под руководством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, чему было посвящено несколько параграфов в школьном учебнике истории.
Этот государственный праздник в её семье был принят тепло, несмотря на его относительную новизну. Вчера они не накрывали праздничного стола с выпивкой и скоромной едой, так как по церковному календарю день считался постным, хотя из белковой пищи позволялось вкушать рыбу. Естественно, каждый приём пищи, как правило, в их семье начинался и заканчивался молитвой.
Марина позвонила знакомым и родственникам и поздравила их с государственным праздником. Сначала она поздравила тётю Машу, племянницу своей бабушки и двоюродную сестру матери. Она поблагодарила её за то, что тётушка нашла время на продолжительный разговор о жизни. И, конечно, они обменялись взаимными поздравлениями с праздником и пожеланиями здоровья, счастья, благополучия. В том же духе прошли и остальные телефонные разговоры. Итак, она поздравила почти всех своих родных, до которых удалось дозвониться. После поздравлений подошло время готовить обед и кормить им мужа и сына. Разумеется, наша хозяюшка пообедала и сама вместе с ними. Когда обед был закончен, и была прочитана благодарственная молитва, она позвонила своей старой знакомой в другой город для обмена новостями и поздравлениями. Это была её подруга детства. Надо сказать, что она стала передовой женщиной, которая, несмотря на то, что некоторое время назад вышла на пенсию, продолжала активно работать. Муж её, военный пенсионер, ещё относительной молодой по возрасту человек, так как военные выходит на пенсию раньше, чем гражданские, уволившись в запас, тоже продолжал работать по специальности всё в той же солидной организации. Марина обещала выслать подруге книжку своих стихов, вышедших в этом году в память о матери, в провинцию. Она договорилась об этой посылке, так ей не хотелось, что бы книжку просто выбросили в корзину или мусорный бак, как никому не нужную. Ей надо было, что бы эту книжечку прочитали внимательно и высказали своё отношение к Марининому творчеству. Уже в самом конце дня она позвонила своему дяде с тётей. До этого она им звонила, но телефон не отвечал. Трубку снял их сын, соответственно её двоюродный брат Иван. Они поздравили друг друга с праздником. Родители его спали после праздничного застолья.
Время было позднее. Пора было ложиться спать, но Марина чувствовала себя бодро. Она была в праздничном настроении и ощущала какой-то чудесный прилив сил. Ей захотелось вкусить духовной жизни, чего-то возвышенного, соответствующего её приподнятому настроению. Взгляд женщины упал на книгу по философии в синей обложке, лежавшую на маленьком столике. Рука сама собой потянулась к ней, Марине пришла в голову мысль:
— А не почитать ли эту замечательную книгу в такой привлекательной синей обложке? — как бы спросила она сама у себя.
— Почему бы и нет? Может, почитав её, ты быстрее уснёшь? — ответил ей внутренний голос.
Женщина и раньше замечала одну удивительную особенность этой книги, — она очень хорошо помогала засыпать. Через часок-другой глаза сами собой закрывались, рот начинал зевать, голова как-то затуманивалась дрёмой, и, наконец, наступал здоровый крепкий сон. Чего ещё желать? Автор книги, простой университетский профессор, включил в неё все события своей жизни, воспоминания о поездках и походах по достопримечательным местам, городам и селам бескрайней России. Он рассказывал о своих встречах со знаменитыми или чем-то прославившимися людьми, о посещениях их домов в сёлах, где они когда-то проживали. Марина остро ощущала, что кроме явного, в книге таился какой-то скрытый от читателя, «подводный» смысл, выраженный автором тонкими намёками, неслучайными словами, характерными описаниями просторов нашей Родины. В тот день читать её было интереснее, чем в предыдущие дни, так как она уже дошла до того места, где философ рассказал о себе, о том, что сам он был родом с Алтая, одного из глухих, но прекрасных и богатых уголков земли, удалённых от центра, от Москвы на тысячи километров и несколько часовых поясов. Если она не ошибалась, то разница во времени между Москвой и Алтаем, например, городом Барнаулом, куда она звонила вчера, накануне праздника, чтобы поздравить подругу и её семью, составляла часа три. Она подсчитала, в какое время удобнее позвонить. В самом деле, когда у нас в Москве было обеденное время, — у них, на Алтае, приближалось время раннего ужина.
В отличие от автора упомянутой книги по философии её подруга детства не была коренной жительницей Алтая, она была родом откуда-то с Урала. Насколько Марина сумела понять из разговоров с ней и её писем, знакомой в Алтайском крае очень нравилось. Зимой температуры бывали необычайно низкими, доходили до пятидесяти градусов по Цельсию, но знакомая прижилась там и не жаловалась на сильные морозы. Сибирская тайга манила к себе тайнами нетронутой природы с реликтовыми кедрами, дикими зверями и бурными реками. Она начиналась недалеко от её дома, и в выходные можно было покататься на лыжах, а после приготовить шашлык прямо на морозном воздухе, вдыхая его неповторимый аромат. Сетовала подруга только на то, что уж больно далеко они с семьёй жили от их родителей, отцов, овдовевших в последнее время. Билеты на самолёт стоили дорого, а навещать отцов, один из которых жил в Центральной России, а другой в одной из бывших республик СССР, надо было обязательно из-за их преклонного возраста. Но самое главное, подруга и её муж, очень любили своих стариков и гордились ими. Марина чуть не всплакнула из-за налетевшей было мимолетной грусти, напомнившей ей о давно умерших отце и матери, но тут же умиленно подумала:
— Как хорошо, что у них ещё живы престарелые родители. Есть о ком позаботиться.
— Да что ты! Какая забота, – вспомнила Марина рассказ подруги о стариках. — Они ещё крепкие и нам помогают деньгами, мудрыми советами, тёплой родительской поддержкой. Ждут нас всегда в гости, чтобы подкормить, обогреть, защитить от превратностей судьбы. В общем, приютить. А какой сад разбил папа на бывшем болоте! Там растут прекрасные яблоки, груши, вишни. Кусты смородины и крыжовника дают большой урожай!
Но давайте вернёмся к рассказу о нашей героине. Её папа и мама привили ей любовь к книгам с самого раннего детства. Сначала они их ей читали вслух, а потом девочка, выучившись читать, коротала с ними свой досуг. Когда её родители были на работе, книги заменяли ей няньку. Каким другим способом она смогла бы узнать о том, как змееловы в пустыне ловили ядовитых змей? Или, например, о диком мальчике по имени Маугли, который стал членом одной большой, но не очень дружной семьи диких зверей, проживавших когда-то в стародавние времена в непроходимых джунглях. О стране лилипутов и Гулливере, который попал туда в результате кораблекрушения в Индийском океане. О смелом докторе Айболите и его верных друзьях и помощниках. Да взять хотя бы всё ту же сказку о Машеньке и медведе! Как любила она читать её дома в свободное от время, а потом пересказывать содержание на уроках внеклассного чтения в начальной школе. Вкус к творчеству был привит ей на уроках литературы ещё в советские времена, когда она писала сочинения, стараясь получить за них хорошие оценки. Девочка любила соревноваться с одноклассниками. Тогда Марина с подружками то и дело бегала в библиотеку за детскими книжками. Как интересно было участвовать в литературных викторинах и отвечать на вопросы или выпаливать из себя скороговорки, которые с потрясающей скоростью как будто отлетали у неё от зубов! А Дни детской книги во Дворце юных пионеров на Ленинских горах! Встречи с детскими писателями и поэтами. На них посылали только самых способных учеников школы. Олимпиады и конкурсы по разным школьным предметам помогали выходить за рамки программы и получать новые знания. Золотое детство! Именно в нём из скромных задатков своих учеников учителя и наставники формировали у ребят способности к прилежной учёбе и творческому парению. Повзрослевшие молодые люди становились достойными гражданами великой страны — СССР.
Тут пришло время рассказать о том, как Марина решила написать рассказ в форме дневниковых записей. Она знала, что этот жанр современной беллетристики пользовался популярностью среди россиян. Читала об этом в литературоведческих книгах и слышала по радио и телевидению. В этом жанре писали многие выдающиеся писатели прошлых лет. Она сама зачитывалась философскими дневниками Л. Н. Толстого, в которых он рассказал о трагических событиях его жизни. Она была полна увлечениями, военными сражениями, заботами о простых людях и своей семье и\. конечно, нелёгким писательским трудом. На закате дней великий писатель пришёл к выводу о вечном законе любви, который отличает человека от представителей животного мира. Толстой даже не высмеивал, а ужасался тому, как «суеверы от науки» провели некоторые исследования зверей и вывели закономерности, характерные для них, а потом попытались заставить человечество жить по звериным законам. Когда женщина начала их читать, то её поразила мысль Льва Николаевича о законе жизни. Она знала, что мысль эту он вынашивал на протяжении долгих лет. Русский гений благородных кровей написал философскую книгу о значении человеческой жизни. Это был тот вопрос, над которым невольно стала задумываться и сама Марина. Её поразило размышление писателя, многие десятилетия интересовавшегося человеческой природой, о двух значениях слова жизнь. Он писал о диалектическом подходе к этому понятию, о движущейся материи, которую человек считает собой, и о неподвижном духовном существе, которое человек тоже признает собой. За прошедшее столетие прогресс изменил обстоятельства людского бытия, и Марина жила в изменённом со времен Толстого мире, в котором камнем преткновения так и остался вопрос о войне и мире, вынесенный в заголовок бессмертного произведения «Война и мир». Женщина, которую никто из знакомых не подумал бы назвать любительницей философии, размышляла о том, как на протяжении жизни меняется духовность отдельного человека. Что касается внешней оболочки современного человеческого вида «homo sapiens», то он появился предположительно пятьсот миллионов лет назад. Она вдруг представила себе, как бегали по непролазным дремучим лесам и болотным топям люди, одетые в плохо выделанные шкуры, босые или в обмотках на ногах. Удивительным было то, что внешне они были похожи на современных людей, как две капли воды: Ваню, Колю, Машу, которых можно встретить на улицах городов или в офисах фирм. Конечно, сейчас на них были надеты модные или не очень модные костюмы и платья. Философские дневники тяжело больного писателя потрясли её до глубины души. Она задумывалась об объективности окружающей среды и мимолетности духовности, живущей в отдельном человеке. Отражение духовного мира можно зафиксировать на каком-нибудь носителе. Во времена Толстого не было компьютеров, дискет, дисков, флешек и прочих электронных штучек. Его инструментами — орудиями труда были перо, чернила и, конечно, бумага. Духовное существо может исчезнуть с уходом его носителя, — с грустью подумала Марина, — останется лишь след, отблеск звезды. Глубокий вздох, невольно вырвавшийся из её уст, нарушил тишину.
Нельзя сказать, что наша героиня была не от мира сего. Нет, она была довольно практичной современной женщиной. На протяжении многих лет она делала записи о семейных расходах и составляла планы на день. Марина записывала их на отдельных листочках, в тетрадях, ежедневниках или блокнотах. Когда-то она работала на работе, требовавшей ведения строго учёта и планирования. Марина привыкла распределять своё время, даже оставаясь у себя дома. Когда что-то нужно было вспомнить по датам, эти записи помогали ей восстановить событиях прошедших дней, которые обычно стирались из памяти из-за своей монотонности. Забывались даже такие события, которые произвели на неё когда-то особенно яркие впечатления, например, поездки по достопримечательным местам, осмотр памятников культуры, выставки работ выдающихся деятелей культуры и искусства, весёлые и грустные мероприятия. Оставались довольно расплывчатые воспоминания, похожие на зонтик медузы, плавающей в тёплых морях. Лишь изредка они вспыхивали, как будто в волшебном фонаре, обжигая её так, как жалит кожу соприкосновение с этим морским «чудищем». Это были мгновения её жизни, пусть не очень счастливой и безболезненной, но всё-таки жизни. Она становилась старше, но ввиду быстротечности времени часто не замечала неповторимости прожитых минут. Забывались даже пережитые страдания и печальные события, не говоря уже о радостных днях. Бывая в музеях, она встречала экспонаты, представлявшие собой подобные «произведения», созданные в ушедшие эпохи. Они выставлялись в витринах, как исторические экспонаты. Написание книги, пусть даже скучной и интересной только ей самой и её близким людям, давало возможность запечатлеть неповторимую и быстротечную людскую реку, текущую в проносящемся мимо неё вихре времени.
— Несколько страниц в день, — сказала про себя Марина, — и через год книга в триста, а то и пятьсот страниц будет закончена в рукописном варианте.
Когда-то она прочла известное произведение классика советской литературы Юрия Олеши «Ни дня без строчки». Это название звучало, как призыв к действию. Её размышления о литературе и личном творчестве вылились в следующие слова:
— Конечно, в каком бы жанре не пришлось писать, собственные произведения возникают в рамках и контексте культуры, являющейся общей и доступной всем желающим читать книги, смотреть фильмы, слушать видео- и аудиозаписи, — довольная собой, тихо проговорила Марина, почти незаметно шевеля губами.
Всю свою жизнь она считала себя лишь потребителем культуры. В школе их учили обогащать свои сочинения цитатами из произведений классиков русской, советской и мировой литературы. Это было ещё в советские времена. Учили тогда основательно. Словосочетание «советская культура» не было для неё пустым набором звуков и букв. Позднее жизнь сводила её с поэтами, писателями и литераторами. Были случаи, когда они сидели и разговаривали с Мариной где-нибудь в кафе прямо на улице. Несколько раз ей довелось побывать в гостях у литераторов и поэтесс. От них она всегда уходила обогащённая интересными историями и вкусно поевшая. Такая академия знаний и духовности была ей по душе! После каждой из встреч оставались приятные ощущения чего-то высокого, почти неземного, особенно на сытый желудок, когда уже больше не хотелось ни есть, ни пить.
— Вот бы стать звездой и унестись прямо в космос, освещая людям их жизненный путь! — мелькнула в голове у Марины возвышенная мысль.
Звездой она не стала, так как чудесного превращения не произошло. Единственно, чего она смогла достигнуть, так это поговорить с одной совсем маленькой звездочкой. Это случилось так неожиданно! На дворе тогда уже совсем стемнело, взошёл тонкий серп нарождающегося месяца, и кое-где на тёмно-синем небе поблескивали крошечными светящимися кругами звёзды и планеты. Посмотрев на небо, она пожалела, что не умеет различать на нём созвездия, имевшие красивые и даже фантастические имена: Орион, Андромеда, Кассиопея... Где-то на востоке вдруг запульсировала, как будто засмеялась, одна светящаяся точка. Затем она стала увеличиваться, и Марина ясно увидела звёздочку, заглянувшую к ней прямо в окошко. Малышка дотянулась лучиком до плеча Марины, похлопала им по нему и неожиданно тихонько спросила её невпопад:
— Откуда ты? — разговаривая с Мариной, небесное существо, подобное ангелу, позёвывало, сверкая лучистой энергией, исходившей от всех её пяти лучей.
Как это было ни странно, Марина ничуть не удивилась неожиданному и вроде бы не совсем уместному вопросу. Она бойко ответила нежданной гостье:
— Я из Москвы.
Голос Марины зазвучал необыкновенно нежно и высоко, — так обычно разговаривают с маленькими детьми, но никаких сюсюканий в нём слышно не было. Она говорила со звёздочкой вполне серьёзно.
— Это далеко? — поинтересовалась Маринина собеседница.
— Нет, близко, рукой подать, — ответила ей уверенно молодая женщина. На самом деле это и была Москва. Ведь Марина была москвичкой и жила с самого своего рождения в Москве. Лишь изредка она ездила посмотреть на другие города и далёкие страны в короткие поездки.
— Пригласишь меня к себе в гости? Очень хочется попить чаю с баранками? — как-то совсем уж по-земному спросила её пришелица из космоса.
— Да-да-да, конечно, заходи, я напою тебя чаем с лимоном. Но только заранее меня предупреди, когда соберёшься, чтобы я в магазине сушки к чаю купила, ладно? — ответила ей радушно Марина.
— А как я к тебе попаду? Лучше, наверное, через окно. Ты ведь видишь через него, как я свечу на ночном небе? — совершенно резонно спросило её чудесное создание. — Так можно попасть к тебе в комнату напрямую, чтобы не потревожить соседей.
— Ну, если хочешь, я могу открыть балконную дверь пошире. Тогда ты пройдешь вместе со всеми твоими кринолинами из света и лунной пыли. Хорошо?
— Договорились. Но сейчас у меня есть другие дела. Меня ждут мои подруги — другие звёздочки. Мы будем играть в салки. Это так весело! Так что извини меня, я спешу, — тонюсеньким голоском прозвенела маленькая звезда и удалилась, оставив после себя что-то необъяснимое, наподобие воздушного поцелуя, и вихрь сверкающих блёсток. Одновременно раздался едва уловимый щелчок, и Марину как будто чмокнули прямо в щёчку. Повеяло легким ветерком. Женщина явно ощутила капли влаги у себя на коже. Была ли это звёздная роса или небесная манна? Кто знает...
Звёздочка вернулась обратно в космическое пространство, издалека послышалось мелодичное похихикивание:
— Хи-хи-хи... ха-ха-ха...а-а-а... — прозвучало в ночном воздухе так, как будто это было эхо.
Спустя некоторое время звёздочка настолько удалилась, что вместо неё на бархатном небе можно было заметить лишь крохотную желтоватую крапинку, которая, сверкая лучиками, игриво подмигивала Марине издалека.
Свой рассказ Марина начала писать прямо на компьютере, одновременно сохраняя его копию на электронном носителе — флешке. У неё, правда, возникала мысль посоветоваться с мужем о том, нужно ли записывать текст рассказа на бумаге или достаточно будет вносить его в компьютер в электронном виде. Но потом она решила ограничиться дважды сохраненным компьютерным вариантом записей в файлах с его последующей распечаткой. Делала она это неспроста.
С её рукописями в компьютере происходили странные вещи. Как-то раз наша писательница готовила книгу своих стихов для печати. Полностью отредактировав её и, как положено, сохранив на жёстком диске, она вдруг обнаружила вместо электронной версии книги в программе Word чистый лист. Вероятно, какой-то зловредный компьютерный вирус стёр всё, что она написала. Марина очень расстроилась из-за этого происшествия. Ей пришлось заново собирать свои произведения в сборник и восстанавливать «съеденный» вирусом оригинал-макет. Редактировать книгу ей также пришлось заново. Она стала стыдить компьютерный вирус за его проделки, хотя понимала бесполезность своей затеи. Разве её рассерженные речи могли хоть что-то значить для него, властного и могущественного губителя информации? Марина была недовольна. Какая досада, ведь так много времени было потеряно впустую! Придётся переделывать заново хорошо выполненную работу.
— Виру-у-ус! — буркнула сердито Марина, обращаясь к своему виртуальному обидчику, как будто он был живым и разумным существом. — Ты чего делаешь? Зачем мне вредишь?
— Угу, — в ответ ей послышалось какое-то тихое бурчание.
Затем как будто что-то прошуршало:
— Ш-ш-шур...
— Что за дела?! Полмесяца работы коту под хвост! Ты знаешь, как тяжело всё ещё раз переписывать? — тут из уст женщины чуть не сорвались слова, которые вполне можно было бы отнести к просторечию и даже к кое-чему покрепче. Ругательств она знала не так уж много и старалась их не употреблять. Хотя ей часто доводилось их слышать, проходя по улицам Москвы. С такими гражданами она бы не стала разговаривать, так как они ей казались низменными существами, тенями из другой, грубой и некультурной жизни. А теперь на тебе! С её языка чуть не сорвалось одно из тех дурных слов, услышанных ей из уст безкультурной уличной братии, от которой к тому же часто попахивало перегаром. Марина во время сдержалась. Она ведь считала себя если и не представительницей богемы, то вполне приличной женщиной, которая не могла позволить себе опуститься до уровня грязных уличных сквернословов. Тут же вспомнилась фраза из дневника Толстого о причине дурного поступка. Гений русской литературы объяснял его ложным пониманием жизни. «Всё предшествующее может рассматриваться как причина», — писал он в своём философском дневнике незадолго до ухода из дома. Марина считала сквернословие дурным поступком.
— Вот то-то и оно! До чего ты меня довел! — сказала она невидимому и от этого ещё более зловредному компьютерному вирусу. Он ей представлялся этаким хулиганистым подростком, озорным электронным мальчиком, который имел вид маленького неопрятно одетого человечка в шляпе набекрень, грязной футболке с разорванными локтями и мятых штанишках с оторванными пуговицами. Она представила себе этого озорного подростка настолько явно, что увидела, как одна из его штанин была закатана трубочкой до колена, словно бы он приготовился ехать на велосипеде. Так делают многие люди для того, чтобы штанину не затянуло в велосипедную цепь.
— Какой неаккуратный! — отметила про себя Марина. — Надо новую программу защиты от вирусов скачать из интернета. Пробную версию. Может, хватит её силы, чтобы уберечь заново сделанную работу от всюду проникающего вируса. Вот сдам книгу в издательство... — и она сладко потянулась, мечтательно вдыхая носом свежий воздух, обдающий её прохладой с лёгким сквознячком, тянувшим из широко раскрытой форточки.
— Фр... — буркнул себе под нос озорной электронный мальчик. Послышалось какое-то невнятное бормотание, в котором можно было разобрать лишь одно слово: «...тётка...». Оно прозвучало, как недовольное бурчание в ответ на Маринины упреки. После этого невидимый вредитель пронёсся, будто маленький астероид, над её головой, зашуршал листами бумаги, лежавшими тут же на принтере, и как будто бы выбежал на улицу, наверное, для того, чтобы поиграть немного в футбол. Во всяком случае мальчишки на улице приветствовали его громким протяжным криком: «Ура-а-а!»
Марина продолжала работать на компьютере при свете настольной лампы. Свет, исходивший от неё, давал возможность лучше видеть клавиатуру с её мелкими буквами и знаками на кнопках. Хорошее освещение — немаловажная деталь трудового процесса. Лампа, стоявшая на её письменном столе, была уже довольно старой, почти антикварной, с маленьким стеклянным абажуром, возможно, приспособленным от другой лампы или какой-нибудь старой люстры. Маловероятно, чтобы абажур остался оригинальным, наверняка, когда-то давно его пришлось заменить. Он явно был маловат для лампочки с патроном. Этот маленький стеклянный абажур был закрыт листом бумаги в виде второго колпака для того, чтобы электрический свет не слепил глаза.
Здесь будет уместным в нескольких словах упомянуть о стиле рассказа, который писала Марина. В предложениях она предпочла употреблять глаголы в прошедшем времени, писала она как бы от третьего лица, но в повествование считала нужным включать отдельные эпизоды из своей собственной жизни, конечно, с некоторой поправкой на литературную обработку, содержавшую и полёт фантазии, и вымышленных персонажей. Она вставляла в ткань своих дневниковых записей пришедшие ей на память слова и высказывания известных людей, непосредственно касавшиеся её лично. Однако из этого не следовало делать вывод о том, что писала она в мемуарном жанре литературы, тоже довольно-таки популярном в текущее время. Марина не использовала при этом дешёвые рекламные приёмы, этакие «фишки», или скорее, «крючки», чтобы приманить читателей или «поддеть их на удочку». Она писала, как Бог на душу положит...
В последние десятилетия появилась возможность печататься небольшими тиражами в коммерческих издательствах, естественно, за свои деньги. Вышедшие из печати книги она дарила знакомым и родственникам, с гордостью ставя автографы на титульных листах. Книги были своеобразными визитными карточками. Она высылала их по почте или передавала лично в руки. Каждый из вручённых или отосланных экземпляров навсегда оставался в памяти связанным с дорогим ей человеком.
Марина посмотрела на часы. Будильник показывал без тридцати минут полночь. Он тихо отсчитывал секунды неуловимого, словно «Летучий голландец», времени. Она вздохнула. К вечеру острее чувствовалась навалившаяся на её хрупкие плечи усталость.
— Тик-тик, — раздавались тихие мерные звуки, от которых захотелось спать. — Дак-дак, тук-тук...
Марина прислушалась к звукам. Старые часы явно старались напомнить ей о своём существовании. Помимо тиканья они издавали какой-то приглушённый шум с едва слышным шипением.
— Мы всё ещё ходим, хотя нам уже много лет, — слышалось ей в их недовольном тикании.
— Надо бы пыль с них стереть, — Марина вдруг увидела тонкий слой чего-то серого, покрывавшего корпус часов. До этого она не обращала на них никакого внимания. Идут себе и идут. Но тут вдруг в часах что-то тихонько застрекотало, и раздался хриплый недовольный бой на низких тонах:
— Бум-бум-бум, — при этих звуках Марина посмотрела на часы, они показывали полночь.
— Но, может, они спешат? Не нужно ли подвести стрелки? — подумала женщина и с помощью кнопок набрала по телефону номер 100, чтобы узнать точное время. Все её сомнения рассеялись: часы показывали время правильно, поэтому подводить стрелки не было необходимости. Фигурные и резные по своей причудливой форме, они ритмично двигались, выполняя свою нелёгкую работу. Секундная стрелка явно опережала минутную, более того, она стремительно неслась вперёд, точно спринтер на стометровке. Может, у них была своеобразная эстафета? Стрелки бежали в одной команде, минутная медленнее, секундная, в яркой красной одёжке, быстрее. Они были явно в хорошей спортивной форме. Сколько стадий им предстоит ещё пробежать? Надёжные старые часы в красивом корпусе с дизайнерской отделкой под тонким слоем домашней пыли...
— Нет, вы мне ещё послужите, — мысленно возразив часам, подумала женщина. — А мне пора идти баиньки, — вдруг как-то по-детски выразилась она, вообразив себя маленькой девочкой.
Затем, широко открыв рот, Марина невольно зевнула и громко сказала, словно к кому-то обращаясь (может быть, она обращалась к своему духовному существу):
— Всё, на сегодня писать заканчиваю. Бог знает, когда продолжу, скорее всего, завтра или через несколько дней. Кто знает? Тему следующей записи выберу позднее, — решила она.
— Ты в этом уверена? — послышалось недовольное шуршащее бормотание где-то в углу.
— Наверное, в доме завелся какой-нибудь сверчок, — подумала женщина и вместо ответа выключила компьютер. Она отложила свои писательские дела до завтра или до следующего приятного момента вдохновения. Пора было идти ложиться спать, чтобы набраться сил для выполнения дел, которые ждали её на следующий день.