Другая версия рассказа «Метаморфоза»
(первые части рассказов идентичны)
Часть первая
В тот день я долго засиделся на работе, готовя очередной отчет, выкурил много сигарет и выпил несколько чашек кофе. Потом вдруг почувствовал внезапную слабость и тревогу, после чего быстро собрался и поехал домой.
В машине мне стало лучше, но дома все повторилось заново. Ночь выдалась тревожной, и я почти не спал. Утром, с большим трудом разлепив глаза, быстро собрался и поехал на работу. В голову ничего не лезло, я чувствовал сильную слабость, поэтому решил оформить отпуск, который планировал провести на даче.
Уже на следующий день я был в самом живописном, как мне казалось, уголке Подмосковья, недалеко от поселка Михнево. Стояла отличная, майская погода, деревья уже распустились, и в моем саду цвели тюльпаны и ландыши. Поднявшись на второй этаж, я расположился в уютной спальне. Все складывалось как нельзя лучше, появилась надежда, что после отдыха на природе, организм мой полностью восстановится.
Среди ночи я вдруг проснулся, будто кто-то толкнул меня в спину. Я вдруг почувствовал тревогу, которая с каждой минутой нарастала, трансформируясь в жуткий страх. Стал судорожно одеваться, но руки холодели и не слушались меня. Молния никак не застегивалась, я не мог устоять на одном месте, мне обязательно надо было двигаться.
Не помню, как оказался в саду, сел в машину и выехал за ворота. В машине страх немного поутих, и я поехал в Москву, но не по скоростной трассе, а по Старой Каширке, которая проходила через населенные пункты – так мне было спокойнее.
Неожиданно появились мигающие огни светофора, я понял, что впереди шлагбаум и остановился. Страх вновь начал набирать силу, я даже готов был вернуться назад, чтобы только не стоять – мне надо было двигаться!
- Простите, можно к вам обратиться с просьбой?
Я даже вздрогнул от неожиданности, посмотрел в окно и увидел молодую женщину, лет двадцати пяти. Мне она показалась очень бледной и встревоженной.
- Говорите, слушаю вас.
Женщина попросила подвезти ее и назвала место. Это никак не влияло на мой маршрут, и я открыл дверь. Ехали мы молча, но я вдруг ощутил, что с ее появлением страх и тревога пошли на убыль.
- Как вас зовут? - все-таки решился спросить я.
- Евгения, или просто Женя, - тихо сказала она.
- Михаил, можете звать меня Мишей - в тон ей ответил я и спросил, что заставило ее ночью оказаться на улице, причем так далеко от дома.
- А я не домой еду.
- Куда же, если не секрет?
- В психушку, - коротко ответила она.
Я был настолько сражен ее словами, что не нашелся, что сказать и промолчал.
- Вас это шокирует? - спросила Женя.
- Конечно, нет,- соврал я. Каждый человек сам выбирает себе работу, причем совсем не обязательно, чтобы она ему при этом нравилась.
- Я там не работаю, а лечусь, но сегодня на меня что-то нашло, и я сбежала оттуда, - с безразличием в голосе, сообщила она.
- Вас за это могут наказать, - предположил я.
- А мне давно уж все без разницы, но надо вернуться, а то действие таблеток кончится, и меня опять понесет. Ведь я же сумасшедшая, - немного помолчав, добавила Женя, видимо ожидая какой-то реакции с моей стороны, но я сделал вид, что не услышал ее последние слова.
Вскоре перед нами появилось обшарпанное двухэтажное здание, в котором свет горел лишь в одном окне. Евгения вышла, поднялась на крыльцо и позвонила. Мне звонок показался таким громким, что я даже вздрогнул.
- Кто там? - спросил мужской голос.
- Голубева я, Женя Голубева, из восьмой палаты.
- Беглянка? Ну, давай заходи, - сказал он, открывая ей дверь.
Женя оглянулась и посмотрела на меня. Неожиданно, я сказал, что обязательно к ней завтра приеду. Она ничего не ответила и вошла в дом.
С ее уходом, тревога вновь вернулась, стала нарастать и приводить меня в ужас. Тут уж я окончательно понял, что никакая квартира в Москве мне не поможет, что я останусь у больницы и переночую в машине.
Разложил сиденье, кое-как устроился и достаточно быстро заснул. Разбудил меня мужской голос. Это был тот же сторож, который предложил поставить машину подальше от подъезда.
Я решил заехать в магазин и купить Жене что-нибудь из еды. Чувствовал я себя нормально. Неожиданно промелькнула мысль, которая вначале показалась даже абсурдной. Я подумал, что эта комфортность присутствует во мне потому, что там, в этом неприглядном на вид доме, находится Женя, которая сама того не ведая, убирает съедавшую меня тревогу.
В магазине я купил фруктов, соки, хорошей колбасы, шоколадных конфет и что-то еще. Подъехал к больнице, позвонил и спросил у открывшего мне дверь сторожа, как можно повидаться с Женей и передать ей продукты.
- Только с разрешения лечащего врача, я сейчас его приглашу, – сказал тот и куда-то моментально исчез.
Минут через десять появился доктор. На вид ему было около сорока лет. Он был высоким, худощавым, внешне очень симпатичным и приветливым.
- Вы хотели со мной побеседовать? - спросил он, и, не ожидая ответа, видимо потому, что кроме меня в небольшом холле никого не было, присел рядом.
- Андрей Петрович, лечащий врач Жени,- представился он, протягивая мне руку. Мы познакомились, и я сказал ему, что хотел бы передать Жене кое-что из еды.
- Если не секрет, кем вы ей приходитесь? - спросил он, внимательно меня разглядывая.
Я не стал ничего выдумывать, а просто рассказал все, как было на самом деле. Он немного подумал и сказал, что сейчас Женя ко мне выйдет, и я сам смогу передать ей все, что считаю нужным. Но попросил не задавать никаких вопросов, касающихся ее болезни. После этого он ушел, но вскоре появился вместе с ней. Сказал, что вернется минут через тридцать, и оставил нас наедине.
Женя смотрела на меня внимательно, видимо ожидая, что за этим последует. Я же, немного смущаясь, стал доставать из пакета продукты, на что она, с явным безразличием в голосе, сказала:
- Зачем вы все это принесли? Здесь ведь хорошо кормят, к тому же есть мне не хочется.
- Это сейчас не хочется, а потом появится аппетит, вы все это съедите и пойдете на поправку, – попытался я смягчить ситуацию.
- Вы, что, и в самом деле считаете, что мне это поможет?! - с раздражением воскликнула она.
- Так вот знайте, что я сумасшедшая, а им помогают только лекарства, и никакая ваша еда здесь ни причем!
- Женя, - сказал я ей, - вы не будете возражать, если я стану навещать вас? Не отказывайтесь, ведь то, о чем я прошу, очень нужно именно мне, только пока не спрашивайте причину.
Последние слова я произнес почти с мольбой в голосе. Женя с удивлением на меня посмотрела, немного подумала и тихо сказала:
- Хорошо, я согласна, только вы потом раздумаете это делать, потому что собеседник из меня никакой. Я вообще вот уже два месяца почти ни с кем не разговариваю, разве что только с Андреем Петровичем, это мой лечащий врач.
Однако согласие было получено. В это время появился доктор и сказал, что Жене надо идти на процедуры. Она еще раз взглянула на меня. В ее глазах уже не было безразличия, в них явно присутствовал интерес.
Я отдал ей пакет с продуктами, она, не сопротивляясь, взяла его и еще раз обернулась в дверях, будто пытаясь удостовериться, что я все-таки существую.
- Теперь у меня есть Женя, и я смогу, во всяком случае, мне казалось, что смогу дальше жить дома, а к Жене приезжать как можно чаще и общаться с ней.
С этими мыслями я сел за руль и поехал в сторону города.
Войдя в квартиру, я наскоро перекусил, сел к телевизору и стал автоматически перелистывать программы, даже не обращая внимания на то, что происходило на экране. Впереди была ночь, и я стал потихоньку впадать в тревожное состояние. Потом я прилег на диван, вспомнил о Жене и, незаметно для себя заснул, проспав до утра.
Это меня вдохновило и даже улучшило настроение, тем более, я уже знал, что буду делать дальше. Конечно же, я поехал к Жене, предварительно позвонив на работу, чтобы продлить отпуск еще на две недели.
Доктор, на сей раз, разрешил нам погулять во дворе. Мы неторопливо шли по красивой, ослепительно зеленой аллее, окружающей столь неприглядно выглядевшее, здание больницы. Женя молчала. Ведь я же сказал тогда, что встреча нужна больше мне, чем ей, и она терпеливо ожидала, когда я начну.
Мне было трудно это сделать, поскольку описать мои ощущения очень нелегко, их мог понять только человек, хотя бы раз в жизни испытавший нечто подобное. Мне казалось, что Женя с этим знакома, и я рассказал ей все, что со мной произошло.
- В ту ночь вы тоже убегали от страха?
- Да - ответил я, - но так случилось, что я встретил вас, и как только вы очутились рядом со мной в машине, страх моментально рассеялся.
- Вам и сейчас не страшно?
- Не только не страшно, я бы даже сказал, что такая комфортность у меня была только до болезни.
Повисла длительная пауза, но никакой неловкости я не испытывал. Я наслаждался спокойствием, которое, как мне казалось, излучала Евгения.
Женя прервала молчание словами:
- Знаете, получается какая-то совсем уж странная вещь. Я ведь больна уже давно, но сейчас во мне что-то меняется. И это ощущение пришло не именно сейчас, я почувствовала это вчера, после того, как мы с вами расстались. Я почему-то была уверена, что вы обязательно приедете. Мне даже кажется, будто мы с вами уже давно знакомы и сможем помочь друг другу.
Я был тронут ее словами, мне очень хотелось узнать, что же все-таки с ней произошло до того, как она оказалась в больнице, и Женя, будто прочитав мои мысли, стала вдруг об этом рассказывать. Говорила она долго, эту беседу мы вели не один день, но я донесу до Вас лишь главное.
Когда Жене было семь лет, у нее умерла мать. Спустя какое-то время, отец вновь женился. У мачехи от первого брака тоже была дочь, ровесница Евгении. Сводную сестру звали Инной.
Девочки сразу невзлюбили друг друга и часто ссорились. Мачеха во время этих ссор всегда становилась на сторону Инны, а отец никогда ни во что не вмешивался. После школы сестры поступили в педагогический институт и даже учились в одной группе.
На их курсе были почти одни девчонки, ребят можно было пересчитать по пальцам, но студенток часто приглашали в другие вузы на вечера, устраиваемые там по случаю каких-либо праздников или после окончания сессии.
***
Рассказ Жени.
Вот на одном из таких вечеров я и познакомилась с Вадимом. Тот был не москвичом: приехал из Саратовской области, учился в Лесотехнической академии и жил в общежитии. Мы с ним стали встречаться, и вскоре Вадим сделал мне предложение. Я очень любила его, и мне казалось, что чувства были взаимными.
После свадьбы он переехал ко мне. Я была благодарна мачехе за то, что она выделила нам с Вадимом десятиметровую комнату. Честно говоря, я на это не рассчитывала, поскольку наша трехкомнатная квартира была не очень большой.
Спустя какое-то время, я поняла, что Инна кокетничает с Вадимом. Делала она это так откровенно, что я вынуждена была высказать мужу все, что думаю по этому поводу. Он в ответ на мои слова рассмеялся и сказал, что любит только меня, а Инна вообще не в его вкусе. Меня это несколько успокоило, но бдительности я не потеряла.
И вот как-то Инна, под предлогом недомогания, решила не ходить на занятия и осталась дома. В этот день у нас было пять пар, и домой я должна была вернуться только часам к пяти вечера. На первой паре я не могла ни на чем сосредоточиться, у меня появилось нехорошее предчувствие. С большим трудом я дождалась перерыва, быстро оделась и почти бегом кинулась домой.
Сердце мое бешено колотилось, меня охватывал ужас, я уже знала, какую картину мне сейчас предстояло увидеть. Мне бы остановиться, подумать, стоит ли это делать, ведь я была беременна на пятом месяце…
Дрожащими от волнения руками, я очень осторожно открыла дверь и сразу поняла, что не ошиблась в своих подозрениях. Ведь они даже не закрыли нашу комнату, и все происходящее в ней я увидела прямо из прихожей.
Они настолько были заняты любовью, что сразу и не услышали, как я вошла. Когда же это произошло, Инна, даже ничем не прикрывшись, демонстративно прошла в ванную, откуда тут же раздался звук льющейся воды.
А что вы думаете, сделал Вадим? Нет, он даже не стал оправдываться, он просто посмотрел на меня с какой-то непередаваемой ненавистью и громко, на всю квартиру не сказал, а закричал:
- Ненавижу!! Видеть тебя не могу и никакой ребенок мне от тебя не нужен!!
Он будто сошел с ума, подлетел ко мне и стал тормошить изо всех сил. Кричал еще что-то обидное, на губах его была пена, а все мое лицо он забрызгал слюной, вылетавшей во время крика из его обезумевшего рта.
Что было потом, я плохо помню. Я куда-то бежала, карабкалась, а дальше и вовсе провал в памяти… Мне рассказали, что я пыталась выброситься с балкона, но случайно за что-то зацепилась курткой, что, в конечном счете, и спасло мне жизнь. Приехавшие спасатели сняли меня и отвезли в роддом. У меня начались преждевременные роды.
В роддоме я находилась недолго. Лечащий врач, видя мое состояние, вынужден был пригласить психиатра, который тут же перевел меня в психиатрическую больницу. Ведь после всего случившегося, я впала в жуткую депрессию.
Я не знаю, почему выбор пал именно на эту клинику, в ту пору меня вообще ничего не интересовало. Я даже не знаю, что происходит сейчас в моем доме. Ведь из домашних меня никто не навещает, но я этому только рада. Туда я уже никогда не вернусь.
***
Неожиданно с нами поравнялся Андрей Петрович, который поинтересовался самочувствием Жени, а затем обратился ко мне и попросил заглянуть к нему в ординаторскую.
Вскоре Женя пошла в отделение, а я, испытывая непонятное мне в данной ситуации волнение, постучался в кабинет Андрея Петровича. Он был на месте и жестом предложил мне сесть в кресло, напротив его стола.
Первым его вопросом было, как я отношусь к Жене. Мне вопрос показался несколько странным, ведь и так было ясно, что отношусь я к ней хорошо, раз ежедневно ее навещаю. Но Андрея Петровича мой ответ не удовлетворил, он с непонятным мне раздражением сказал:
- Вы меня неправильно поняли, я хотел спросить любите ли вы Женю?
Вопрос застал меня врасплох и вызвал недоумение. Я ведь над этим ни разу не задумался, хоть и общался с Евгенией уже почти месяц. Андрей Петрович понял мое молчание, хоть и по-своему, но правильно. Он коротко резюмировал:
- Вы ее не любите и не замечаете, что Женя влюблена в вас. Благодаря этому чувству она очень быстро пошла на поправку. Я бы смог ее выписать из больницы в ближайшие пару недель, но меня очень волнует, куда она после выписки вернется.
Я молчал, не зная, что на это ответить. Тогда Андрей Петрович рассказал мне, что после всего случившегося, отец Жени был госпитализирован в клинику с обширным инфарктом, где умер, не приходя в сознание, в реанимации. Вадим через нотариуса и адвоката оформил развод с Женей. Андрей Петрович присутствовал при подписании документов. Вскоре тот женился на Инне. Евгения же ничего об этом не знает, но при выписке ей все-таки придется обо всем рассказать.
Я ему ответил, что никогда не строил никаких планов в отношении Евгении, и мне даже странно сейчас говорить об этом.
Доктор посмотрел на меня, как мне показалось, с презрением и произнес, что второго такого удара Женя не перенесет. Он добавил, что приезжая к ней, я преследовал свою цель. Как психиатр, он понимает, что в присутствии Жени у меня исчезали болезненные симптомы. А вот как обычный человек, удивляется, почему я за все эти встречи так и не заметил, что девчонка влюбилась.
Вышло так, что после разговора с доктором, мне захотелось поскорей уехать отсюда, что я и сделал, даже не простившись с Евгенией. Я утешал себя мыслью, что обязательно в выходные дни буду навещать Женю. Я все ей расскажу, и она поймет меня, как понимала все это время.
В понедельник я вышел на работу. За время моего отсутствия скопилось очень много дел, требующих скорейшего разрешения. Минуло уже десять дней, а я так и не собрался навестить Евгению. А потом уже было и вовсе неловко ехать к ней. Прошло еще какое-то время, и я уже не вспоминал об этом.
Часть вторая
Я уже давно забыл о своей болезни, но однажды она все-таки напомнила о себе. Это опять случилось ночью. Я проснулся внезапно с ощущением давно позабытого страха, который вдруг захлестнул меня и накрыл с головой. Я стал судорожно одеваться и вел себя почти так же, как и тогда, будто кто-то написал этот сценарий давно, а сейчас один из его эпизодов, я исполнял на бис.
Я выскочил на улицу, сел за руль и поехал по уже знакомому маршруту. Я ехал к Жене, даже не стараясь придумать что-нибудь в свое оправдание. Мне опять была нужна именно она, никто другой, казалось мне, не смог бы мне помочь.
Вот и больница. Быстро поднимаюсь на крыльцо и нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывает тот же сторож и интересуется, узнав меня, к кому я приехал в столь поздний час.
- Мне срочно нужно к Андрею Петровичу.
- Он сейчас дежурит, пойдемте, я вас провожу.
Доктор сидел за столом и заполнял какие-то документы. Он поздоровался со мной и не спросил, а просто констатировал факт, сказав коротко:
- Ну, вот вы и приехали.
Мне было настолько нехорошо, что я смог лишь спросить, где сейчас находится Женя.
- Жени нет, - с каким-то, как мне показалось, злорадством, ответил он.
- Где ее можно найти? - задал я очередной вопрос, чувствуя, как внутри у меня все холодеет, что вот-вот потеряю сознание.
Доктор рассказал, что после моего внезапного отъезда, Евгения тяжело переживала случившееся, она вернулась в свое прежнее состояние, ни с кем не общалась и постоянно говорила, что не хочет жить.
Женя таяла прямо на глазах. Иногда ему удавалось сделать ей «питательную капельницу», куда он всегда добавлял лекарства. Но однажды она пришла к нему в кабинет и сказала:
- Андрей Петрович, у меня пропало желание умереть, я согласна лечиться для того, чтобы поправиться, окончить институт и работать по специальности. Если вы не возражаете, то я перееду к вам.
Потом, как бы оправдываясь, Женя добавила:
- Я буду просто жить у вас, помогать вести хозяйство, убираться, ходить в магазин. Мне ведь некуда идти, у меня нет не только дома, но и человека, который смог бы меня приютить, одна надежда на вас.
Доктору пришлось с ней согласиться, и после того, как ее самочувствие улучшилось, она переехала к Андрею Петровичу.
- Так что Женя есть, она живет у меня, восстановилась в институте и с сентября приступит к занятиям. Но для вас, ее нет, и никогда не будет, это ее слова, - заключил он.
- Я должен ее увидеть! - Не сказал, а закричал я, - без Жени я сойду с ума, если уже не сошел!
************
- Вот и славно, глядя на мои мучения, произнес он фразу, которая как-то не увязывалась с его профессией. Помучайтесь, может быть тогда, вы хоть на дюйм приблизитесь к тому состоянию, в которое повергли Евгению. Мне вас абсолютно не жаль, я даже, можно сказать, рад, что свершилось то, что Волею Божьей, должно было произойти.
Я буквально упал в кресло и начал умолять его оказать мне какую-либо помощь, пусть даже медикаментозную, на что он с сарказмом заметил:
- А на какую помощь, кроме медикаментозной вы рассчитываете, думаете, что если нашли в лице Евгении бесплатного психотерапевта, то вам и дальше будет так же везти? Нет, - продолжал он, - если я буду действовать по инструкции, то сначала обязан госпитализировать вас, а потом уже назначать лечение, ведь у нас нет амбулаторного приема.
Я был полностью раздавлен его аргументами, мне ничего не оставалось делать, как согласиться на госпитализацию. Меня привели в палату, где находились еще трое больных, которые спали.
В течение дня мне регулярно давали какие-то таблетки, днем ставили капельницу, а на ночь делали укол, от которого я быстро засыпал. Несколько раз в день меня навещал Андрей Петрович. Он спрашивал о моем самочувствии, но ни разу, я повторюсь, ни одного разу он не разговаривал со мной ни о чем другом, кроме лечения.
Я не слышал от него подбадривающих слов, которых мне очень не хватало. Ведь в прошлый раз мне их в избытке дарила Женя, а я даже не воспринимал это как подарок. Я просто ими «пользовался», не понимая того, что не будь ее в той ситуации, неизвестно что бы со мной стало.
С другими пациентами Андрей Петрович разговаривал подолгу и на разные темы. Он явно был в курсе всех их дел, часто спрашивал про родственников, давал советы, за что больные его просто боготворили.
Больные – народ любознательный, и как только им становится лучше, сразу начинают обсуждать медицинский персонал. Они о каждом знали все или почти все, так как многие находились на лечении по нескольку месяцев. Обсуждали по скуке абсолютно всех сотрудников, но я заметил, что Андрея Петровича никогда не было в их досужих сплетнях.
- Андрей Петрович для нас Бог, а Бога не обсуждают, ему поклоняются, - сказал один больной, который уже не в первый раз лечился у него.
Но как-то раз мне случайно удалось подслушать разговор двух медсестер, которые уже закончили все процедуры, и пили чай в столовой. Я же в этот день был дежурным по кухне (это называлось трудотерапией), убирал со столов посуду и слышал, как одна из них сказала:
- Какой славный человек Андрей Петрович и какая же все-таки у него жена стерва.
- Какая жена? - подумал я, ведь он холост, а в его доме живет только Женя, которую он пустил к себе домой из жалости.
Боже! как я хотел с ней увидеться! Но, понимая, что это невозможно, даже смирился с этим. Но однажды я все-таки увидел ее.
Это была великолепно одетая, я бы даже сказал, холеная молодая женщина, очень красивая, с модной стрижкой светло-русых волос, умело наложенным макияжем, невероятно красивой улыбкой, открывающей белоснежные ровные зубы.
Она спросила у медсестры, где можно найти Андрея Петровича, и я сразу узнал ее голос. И в этот момент он показался мне просто волшебным. Она мельком коснулась меня взглядом своих, как оказалось, почти шоколадных глаз, но, видимо не узнала меня, так как быстро пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
Я бросился вслед за ней и через какое-то время, почти догнав ее, услышал ее слова, явно обращенные ко мне:
- Я вас узнала, но не смейте ко мне приближаться, поскольку не имею никакого желания с вами разговаривать. Мало того, я даже не желаю вам скорейшего выздоровления, пусть вам будет так же плохо, как когда-то было мне, вы это заслужили.
Так сказала она, как отрезала и скрылась в кабинете Андрея Петровича. Я был потрясен не только ее изменившейся внешностью, но и резкостью слов, которые от нее услышал. Ее фраза по поводу моего выздоровления, меня настолько шокировала, что я вдруг почувствовал себя так, будто меня до этого и не лечили.
С большим трудом я спустился на первый этаж, зашел в свою палату и прилег на кровать. Сердобольный сосед, Иван Павлович, сразу предложил позвать доктора, но я ему ответил, что чуть позже, так как к нему только что пришла жена.
- Женечка пришла,- с лаской произнес он и добавил,- медсестры называют ее стервой, но это все от зависти. Ведь многие из них строили на него планы, когда он был холост, но он всегда любил Женю, вытащил ее из глубокой депрессии, а потом они поженились.
- Был тут один, который вскружил ей голову, а потом неожиданно исчез, после чего Женя чуть не ушла на тот свет. Но Андрей Петрович спас Женю. А тому, кто ее обидел, в этой жизни не будет удачи, потому что святых обижать нельзя, а Женечка именно такая.
Я совсем сник после всего увиденного и сказанного в этот день, меня стала бить дрожь, вновь накатил страх и отчаяние. У меня опять появилась неусидчивость, я стал ходить по палате, сопровождая каждый свой шаг отчаянными стонами.
Иван Павлович быстро вышел в коридор, а потом вернулся с доктором, который, увидев меня в таком состоянии, сразу принял меры, мне вновь поставили капельницу и напоили таблетками, после чего я заснул.
Проснулся я оттого, что вдруг услышал музыку, причем мотив мне показался очень знакомым. Спустя какое-то время музыка повторилась. Я машинально протянул руку, взял мобильный телефон и отключил будильник, после чего открыл глаза и с удивлением обнаружил, что нахожусь у себя дома, а не в больнице. Меня прямо-таки сбросило с кровати.
- Господи! Ведь это был сон! Последнюю фразу я повторял бесконечно, я даже пробовал напевать ее, но потом, немного успокоившись, принял решение ехать в больницу прямо сейчас, не откладывая. Я быстро собрался, сел в машину и поехал по уже знакомому маршруту.
По дороге старался вспомнить, сколько времени я там не был, и получалось, что около шести месяцев. Вот и больница. За это время ее обновили, выкрасили в темно-желтый цвет и заменили окна на пластиковые.
Я позвонил, дверь мне открыл все тот же сторож, но теперь он именовался охранником. Меня он узнал. На вопрос об Андрее Петровиче ответил, что тот женился и два месяца назад переехал в Москву, где работает в психиатрической клинике. Я боялся спросить про Женю, но он сам после некоторой паузы сказал:
- А ведь Женя умерла, еще в конце августа умерла, - добавил он. Если хотите узнать подробности, то поднимитесь в кабинет Андрея Петровича. Там теперь Лидия Александровна, которая раньше работала на первом этаже.
Я машинально поднялся на второй этаж, постучался и вошел в кабинет. За столом сидела Лидия Александровна, которая сразу меня узнала. Она рассказала, что после моего отъезда Женя еще какое-то время ждала меня, а потом, поняв, что все это напрасно, сразу впала в отчаяние. Она ни с кем не разговаривала, даже с Андреем Петровичем, отказывалась от еды и почти не вставала.
Все это привело к тому, что она сильно исхудала и весила при своем росте не больше сорока килограммов. Андрею Петровичу иногда удавалось уговорить ее на капельницу, куда он добавлял специальный состав, чтобы хоть как-то питать ее организм.
Однажды она попросила Андрея Петровича съездить к ней домой и привезти несколько ее старых фотографий, а также купить ей конверт для письма. Доктор выполнил все, что она просила.
Женя выбрала одну из фотографий, отложила ее в сторону. Потом она сказала Андрею Петровичу, что видимо скоро умрет, просила похоронить ее на местном кладбище, и дала ему выбранную фотографию для памятника.
Затем она что-то быстро написала, положила в конверт и заклеила его. После этого она опять позвала Андрея Петровича и попросила передать этот конверт мне. Она была уверена, что рано или поздно я обязательно приеду в больницу.
- Вот это письмо, - сказала Лидия Александровна, - Андрей Петрович передал его мне и попросил выполнить Женину просьбу.
Она протянула мне лежавший в целлофане конверт и добавила, что Женя просила вскрыть и прочитать его на ее могиле. От этих слов мне стало немного жутко, но я, стараясь говорить спокойно, спросил Лидию Александровну, где находится местное кладбище и как найти Женину могилу.
- Вам все объяснит охранник, – ответила она, - а сейчас мне пора на обход.
С этими словами она подошла к двери и взглядом пригласила меня покинуть ее кабинет.
Охранник не только объяснил, но и проводил меня до Жениной могилы, благо кладбище находилось совсем близко. Оставшись один, я посмотрел на скромную могильную плиту и вздрогнул. На меня смотрела та самая Женя, которую я видел в сегодняшнем сне, она была необыкновенно красива.
Я достал письмо и стал читать его. Письмо было коротким, в нем она писала о любви ко мне, запрещала винить себя в чем-либо и просила в случае повторения моих страхов приезжать к ней на могилу и говорить с ней. Она всегда меня услышит и обязательно поможет, как помогала раньше.
Женя, как бы предчувствуя мою реакцию на ее фотографию, написала, что вот именно такой она была до того, как все с ней случилось.
Я долго сидел на ее могиле и разговаривал с ней. Рассказал ей про сон, увиденный мной прошедшей ночью, просил у нее прощения, и по щекам моим катились слезы. Мне казалось, что Женя слышит меня, что этот сон был послан мне Свыше для того, чтобы я кое-что переоценил в своей жизни.
Я простился с Женей и поехал домой. Там я еще раз перечитал ее письмо и убрал его в стол. Я успокоился после общения с Женей и прекрасно понимал, что это спокойствие было связано еще и с тем, что она простила меня и предлагала свою помощь. Вы, наверное, сочтете меня за сумасшедшего, но я свято верил, что в случае необходимости, она мне эту помощь окажет.
Через год я женился, а потом у нас родилась дочка, которую мы назвали Евгенией. Я стал реже бывать у Жени, постоянно оправдываясь перед ней своей занятостью. Да, я часто с ней разговаривал, и мне всегда казалось, что она слышит меня.
Потом эти поездки стали совсем редкими. Настал момент, когда я делал это только раз в год, чтобы внести очередную плату местному сторожу, который ухаживал за ее могилкой. Сегодня я вспомнил о том, что все сроки уже давно прошли, поэтому быстро собрался и вышел из дома.
На улице была метель, мне очень не хотелось куда-либо выходить, а уж тем более ехать. Но я пересилил себя, сел в машину, купил по дороге цветы и часа через два уже был на месте. Кладбище было занесено снегом, мне приходилось протаптывать дорожку, чтобы продвигаться вперед.
На ее могилке, я, как всегда, поздоровался с Женей, извинился, что так долго не приезжал. Потом достал носовой платок, чтобы протереть ее фотографию, которая была полностью засыпана снегом.
Сделав это, я взглянул на памятник и чуть не лишился рассудка. На фотографии была совсем не та Женя, нет, это, конечно же, была она, но весь вид ее говорил о том, что она очень страдает, она была бледна и поражала своей неестественной худобой.
Объятый ужасом, я кинулся в домик сторожа и начал не совсем связно спрашивать его, что случилось с Жениной фотографией, и кто мог ее поменять.
Сторож сказал, что бывает на могилке ежедневно, и сегодня был там, протирал памятник и фотографию, но ничего нового не заметил. Я оплатил ему за год вперед и попросил пройти со мной к Жениной могиле. Сторож еле успевал за мной, мне же казалось, что мы идем слишком медленно.
Он вошел за оградку первым, еще раз протер фотографию, так как за это время ее опять занесло снегом и. Потом с недоумением посмотрел на меня и сказал:
- Вот же она, ничем не изменилась.
Я со страхом взглянул на памятник и увидел там прежнюю Женю – улыбающуюся, неприступную красавицу.
- А мне показалось, нет, не показалось, я все это видел своими глазами, – начал было я…
- Всякое бывает, - сказал сторож, и с этими словами ушел, оставив меня одного.
- Это было знамением, - подумал я.
И стал разговаривать с Женей, как делал это всегда. Со слезами просил у нее прощения за то, что так долго отсутствовал. А потом, вдруг, неожиданно для себя, сказал ей, что люблю ее, что, видимо, любил ее и тогда, но не понимал этого, а сбежал не от нее, а от самого себя, боясь этой любви.
Я говорил страстно, я был полностью уверен в правоте своих слов, и почему-то снег, падавший на ее фотографию, сразу начинал таять, превращаясь в ручейки, очень похожие на слезы. Я наклонился к памятнику и поцеловал Женю, отчего мне стало сразу тепло и уютно, будто мы с ней сидели и пили чай, разговаривая о милых для нас пустяках.
Дома я ничего не рассказывал о визитах на кладбище, да и вообще не только об этом. Никто из моих не знал, что была какая-то Женя, но я-то теперь хорошо знал, что она не просто была, а есть и останется со мной навсегда. А когда подрастет дочь, я непременно все ей расскажу, как бы я не выглядел после этого в ее глазах.
Годы пролетали, я все так же любил Евгению, и теперь разговаривал с ней не только около ее могилки, но и дома, когда оставался один и знал, что меня никто не услышит.
Но однажды дочь спросила меня, что со мной происходит, и с кем я постоянно веду беседы. Я понял, что настал тот самый момент, которого я ждал столько лет, и все ей рассказал.
Она не осудила меня, а мягко так напомнила, что после стольких лет, можно бы уже и забыть о прошлом, но раз все так серьезно, то она согласна поехать со мной на Женину могилу в ближайшие выходные.
Дочь очень внимательно смотрела на фотографию Евгении, сказала, что та очень хороша собой, что от ее взгляда она чувствует внутренний комфорт и приятную расслабленность. Я очень обрадовался ее словам, стал при ней разговаривать с Евгенией так, будто она была живая.
К моему крайнему изумлению дочь не пыталась разубедить меня словами, что я разговариваю сейчас с давно умершей женщиной. Она молча стояла в стороне и в глазах ее сквозила жалость.
На обратном пути мы молчали, я испытывал чувство удовлетворения, оттого, что показал ей могилку Евгении. Теперь я был спокоен, поскольку знал - случись, что со мной, моя дочь обязательно будет навещать ее.
Еще я думал о будущем, но почему-то это будущее у меня теперь было связано с Евгенией. В последнее время мне стало казаться, что мы с ней скоро увидимся, и это не пугало меня, а доставляло радость.
Сегодня ночью я увидел ее во сне. Женя была в необыкновенно красивом, белом платье, она улыбалась мне, она шла мне навстречу, она звала меня к себе…
Не в силах противостоять, я пошел к ней…, я верил, что в следующей жизни нам дадут шанс снова встретить друг друга, быть вместе, и не терять никогда.