КомСтриМ

               
- Друзья, я с удовольствием хочу сообщить вам всем, что итоги года деятельности нашей строительной кампании «КомстриМ» предполагают хорошие результаты. Благодаря усилиям каждого члена нашего дружного коллектива, кампания вышла на одно из ведущих мест в Москве и Московском регионе. Позвольте поздравить вас и в вашем лице тысячи рабочих строителей с этим успехом и с наступающим Новым годом! Желаю вам еще больших успехов в вашем упорном творческом труде на благо нашей кампании и всей нашей великой страны! – выступал Никита Сергеевич, владелец кампании «КомстриМ», перед элитой своей кампании, специалистами, управленцами.
Интеллигентного вида присутствующие на совещании при руководителе кампании аплодировали не очень громко, но убедительно.
- Со своей стороны я хочу добавить, что каждый из вас к Новому году получит солидные премиальные, дабы скрасить вам этот чудесный зимний праздник, добавил Никита Сергеевич.
Присутствующие аплодировали чуть громче, не нарушая интеллигентной сдержанности, но значительно убедительнее.
Не аплодировал лишь мужчина средних лет в темном классическом костюме и затемненных очках для зрения. Он словно тень вполз в наглухо закрытое для посторонних лиц специальное помещение для разного рода совещаний и обсуждений и встал, скрестив руки на груди в незаметном углу. Несмотря на то, что этот господин в черном не участвовал в аплодировании, весь его облик выдавал в нем заинтересованность в происходящем процессе.
- Никита Сергеевич, простите, что побеспокоил вас, продемонстрировал он свое удостоверение, позволяющее судить о значительном ранге этого господина во властных структурах, как минимум, столицы, - словно вышел из стены после завершения совещания.
- Простите, кто вас пропустил? Хотя, с таким документом вас могли бы пропустить и в Чистилище без очереди. Проходите, раз пришли снова, хотя я вас предупреждал, что я не намерен вступать с вами ни в какие сговоры, - нервно произнес Никита Сергеевич, жалея уже о том, что всех своих подчиненных отпустил.
- Какой сговор? Боже упаси! Вы только не волнуйтесь. На этот раз я с собой принес некоторые факты, - незнакомец достал, словно изнутри себя, папку, из папки какие-то бумаги. – Вот, уважаемый Никита Сергеевич, полюбуйтесь: тендоры, что ваша фирма получила за определенные пожертвования в Фонд нуждающихся чиновников Москвы за последние десять лет. Цифры шестизначные, сами, простите, говорят за себя, - в хитром прищуре застыло восковое лицо незнакомца.
Никита Сергеевич отодвинул протянутые бумаги, но затем все-таки взял их в руки и, напялив на массивный нос очки, стал в них вглядываться.
- Что за чертовщина! Откуда у вас эти бумаги? – в удивлении застыл Никита Сергеевич.
Хитрый прищур воскового лица незнакомца ожил и расплылся в совершенно доброжелательном подобии улыбки.
- Но, позвольте, это же нонсенс!
- Нет, уважаемый Никита Сергеевич, это не просто бумаги, а бумаги бесценные. Прошу прощения, я бы сказал, цену они, конечно, имеют и вполне реальную, - улыбка воскового лица перевоплотилась во что-то похожее на деловитость, хотя и с большой натяжкой, притом не теряя своей восковитости.
- Нет, - решительно заявил Никита Сергеевич.
- Зря, вы, уважаемый, так шутите! – восковое подобие деловитости плавно перешло в обиду и помрачнело в красках. – Дайте сюда бумажки! – потребовал незнакомец.
- Нет, - решительно заявил Никита Сергеевич.
- Хотя, можете оставить их себе на память. Я себе еще нарисую с компьютерной флешки, - не мог скрыть радости незнакомец. – Он словно тень скрылся то ли в дверях, то ли в стене рядом с дверьми. – С Наступающим! – послышался удаляющийся голос уже из-за стены.
Никита Сергеевич прошел в свой кабинет и приказал секретарше вызвать к себе зама и сына, взрослого парня большого роста, в смысле большого будущего роста. – Вот суки! – отвел он душу, когда, наконец, остался один в своем кабинете. – Прохо-о-одимцы!
    Висади в последний предновогодний месяц словно попал в опалу у доблестного менеджерства «Баярда». Его в редкие дни кидали с одного объекта на другой, в общем, просто не давали работу, точнее сказать, заработать. А за квартиру платить надо было и немало, метро, питание – все это становилось ему просто не по карману с такой рабочей нагрузкой трудодней. Антон вдруг исчез куда-то, то ли в длительную секретную командировку, а то шли еще и слухи, что он и вовсе поругался с начальством, уволился и уехал. Если он не звонил даже другу Висади, значит было что-то серьезное. Оставалось только ждать или тоже плюнуть на все и уехать к себе в разрушенную войной республику. Благо, уже шло восстановление лежавших в руинах городов и селений. И Новый год на носу. Висади вечером начеркал заявление «по собственному желанию» и с клочком бумаги в кармане поехал на метро Авиамоторная. «Заодно с зарплатой получу и расчетные» - решил он.
 В прихожей за своим пультом оперативного дежурного сидел незабвенный Виктор и доброжелательно приветствовал Висади.
- Тебя, кажется, спрашивал Александр Владимирович, - сообщил Виктор и тут же стал отвечать на бесконечные звонки охранников с объектов и не только.
- Здравствуйте, - вошел Висади в менеджерскую.
Старший менеджер Александр Владимирович сидел один, как всегда за компьютером. Он не сразу смог оторвать свое светлое круглое личико от волшебного экрана монитора. Висади присел с края и, достав из кармана, приготовил аккуратно сложенный лист бумаги. 
Через некоторое время он все же оторвал взгляд от монитора, хотя лицо его оставалось по-прежнему повернутым к чуду современной техники.
- Хорошо, что пришел. Для тебя появилась работа. Поедешь на несколько дней в «КомстриМ», а затем мы тебя поставим на постоянный объект в «Корал Трэвэл». Ясно?
- Ясно. Только мне нужна постоянная работа. За последний месяц я проработал всего восемь дней, - раздумывал Висади.
- А что ты предлагаешь? Всем нужна работа. Вас много, а работой надо загрузить всех. В общем езжай срочно на «КомстриМ», это на метро "Теплый стан", пешком можешь пройти от метро до объекта. А через несколько дней освобождается объект турагентства «Корал Трэвэл», определим тебя туда на постоянно, - глаза старшего менеджера снова переключились на мерцающий экран и для Висади Александр Владимирович был недосягаем.
«Что ж, попробуем поверить еще раз», - подумал Висади и поплелся к выходу.
- Ну, что? Все нормально? – поинтересовался оперативный дежурный Виктор на выходе.
- Вроде порядок, - ответил Висади. – Всего доброго, Виктор!
- Всего доброго! Удачи! – добродушно пожелал Виктор.
     Южному человеку никогда не привыкнуть к морозам, даже таким мягким как в Москве. Втянув шею в теплую корейского производства куртку, накинув поверх шапки еще и капюшон, иногда заслоняясь от крупных надоедливых снежных хлопьев, подгоняемых хлестким ветром, Висади искал объект «КомстриМ», выйдя на станции "Теплый стан". «Стан-то теплый, а морозец щиплет», - размышлял про себя Висади, часто поправляя ремень сумки, перекинутой через плечо. Пустыри и дома-офисы частных фирм, разбросанные друг от друга на порядочном расстоянии, путали картину нумерации домов. Висади с трудом удалось после некоторых расспросов найти здание-офис «КомстриМ», построенное по последнему слову строительной технологии.
В теплом и уютном вестибюле Висади встретил ряд турникетов, открывающихся с помошью персональных магнитных карточек обитателей этого шикарного здания, и сиротливо сидящий на миниатюрном стульчике мужчина в синей рубашке охранника.
- Здравствуйте! Я правильно попал, это «КомстриМ»? – спросил Висади.
- Здравствуйте, - тихим и неторопливым голосом ответил охранник и обдал Висади добродушным взглядом. – Что вы хотели?
- Я с «Баярда». Меня направили к вам в качестве охранника, - объяснил Висади. – Мне нужен старший охраны Василий
- Я и есть Василий, а вас, простите? – спросил Василий.
- Мое имя Висади, если запомните, - ответил Висади.
- Татарин что ли? – сделал вывод Василий.
- Нет, почему же, чеченец, - объяснил Висади.
- Вы чисто говорите по-русски, - снова сделал вывод Василий.
- Вы так хорошо знаете чеченцев? – спросил Висади.
- Нет, но татары говорят чисто.
- А чеченцы хуже татар?
- Пойдемте, я вас ознакомлю с условиями работы у нас, - перевел разговор в другое русло Василий.
Василий, ничуть не заботясь о своем дежурном посте, пошел вперед, указывая, куда идти. Тут все здание полностью контролируется камерами видеонаблюдения, а у входа мы иногда сидим так, для порядка, - объяснил Василий.
Василий шел впереди, словно профессиональный экскурсовод и скурпулезно не только со знанием дела, но и с какой-то теплотой и любовью объяснял, показывал каждый уголок, каждую деталь здания от входа до личных шкафов охранников.
- Вот и ваш шкаф. Здесь вы можете повесить одежду, здесь головной убор, а тут вот, в самом нижнем отделе – обувь, - объяснял он. – Сменная обувь, костюм классический или рубашка синего цвета с черными брюками есть у Вас с собой?
- Все есть, как положено, - удовлетворил любопытство Василия Висади.
- А как правильно будет ваше имя? – вдруг спросил он.
- Висади, как и Василий, второй слог ударный, - объяснил Висади.
Василий был доволен ответами Висади, и точными краткими формулировками, как ведется у военных. После того как Висади оставил в шкафу верхнюю одежду и сумку, Василий повел новичка знакомить со своими «владениями» дальше. Первым делом зашли в мониторную комнату, где за длинным рядом столов вдоль стены, глядя на многочисленные мониторы, сидел молодой парень. Обычный русский парень среднего роста, светлый «славянской наружности», как любят выражаться московские работодатели. Очень вежливый и воспитанный парень, что не очень часто можно встретить в анналах Москвы, встал и подал руку Висади.
- Это Миша, тоже наш охранник, - объяснил Василий.
- Висади, - представился. – Висади.
- Как, как? – словно не расслышал, переспросил Миша.
- Ничего, сразу не запомнишь, привыкнуть надо, - объяснил Висади.
- У меня память хорошая, запомню, - улыбнулся Миша. – А вы откуда сами?
- Он из Чечни, чеченец, Висади, - разложил все по пунктам Василий.
Так Висади оказался в этом оазисе спокойствия и благодати для московского охранника, которого не всегда балуют на дежурствах теплом и уютом. Но ценнее всего было то, что тут в коллективе были налажены теплые человеческие отношения и между самими охранниками, и с начальством.
А Василий продолжал «экскурсию» по территории вверенной ему, показывая, рассказывая, объясняя. Разъясняя, благо, Висади оказался великолепным, а самое главное, любознательным слушателем.
Когда все достопримечательности вплоть до столовой и туалетной комнаты были показаны, Василий предложил одеться в верхнюю одежду, дабы показать Висади, как в вечернее время нужно обходить вверенную территорию вокруг охраняемого объекта и будку охранников со шлагбаумом возле въездных ворот во двор здания. Разумеется, охранникам в этой будке Висади тоже был представлен.
- Петро, - на украинский манер был представлен небольшого росточка с водянистыми глазами мужчина таких же примерно годов, как и Висади.
На этом показ территории и знакомство с персоналом охраны было закончено, и Василий с Висади вернулись в мониторную комнату, на непосредственное рабочее место внутренних охранников. Так назывались охранники, которые несли свою службу внутри помещения, а охранники, что стояли на шлагбауме, они назывались наружной охраной. Но, после ужина, когда Василий узнал, что Висади преподавал в школе, началась самая главная беседа. Василий оказался на редкость замечательным рассказчиком, с удивительной памятью, которой мог позавидовать даже природный еврей. Василий владел знаниями не совсем как Чичиков, для показухи, для привлечения внимания. Это был действительно начитанный и при помощи своей чудесной памяти сохраняющий весь этот запас знаний в себе, несмотря на незначительные орфографические и пунктуационные неточности в письме.
К девяти часам вечера у Василия заканчивалась смена, он лишь на выходные дни оставался на сутки. А Висади с Мишей, как рядовые охранники, должны были дежурить по двое суток. Часто можно видеть, как московская молодежь пренебрежительно относится не только к старшим, к родителям, но и в общении меж собой не всегда соблюдают приличие. Миша был носителем истинной русской национальной культуры, живущей и передающейся из поколения в поколение благодаря именно таким вот парням. Висади с первой же минуты знакомства отметил вежливое и уважительное отношение к себе, как к старшему по возрасту. И это не только в бытовых мелочах, но и две ночи подряд Мишка отдежурил на мониторах, на главном посту, где ночью мало удавалось отдохнуть. Висади, конечно, не привык отлынивать от всяческих трудностей на работе, но молодой парень приятно удивил его. И истина, в которую верил Висади: «Нет, и не может быть плохих народов» в данном случае линий раз подтверждалась.
До девяти часов вечера обстановка на работе была несколько напряженной. Главным и самым ответственным процессом для команды охранников Василия был процесс передачи и приема ключей от личного кабинета Никиты Сергеевича ему самому. Один из охранников обязан был угадать кульминационный момент этого процесса – остановку на первом этаже лифта, поднимающегося с первого подвально-гаражного этажа на третий к кабинету хозяина фирмы. Лифт медленно поднимался с подвального этажа, и на первом дверца лифта бесшумно открывались, и тут один из охранников должен был вложить в протянутую руку Никиты Сергеевича ключи от его кабинета. Вечером к девяти часам процесс этот с точностью до наоборот повторялся – охранник просто обязан был угадать, когда спускающийся с третьего этажа лифт с хозяином остановится на первом этаже, и Никита Сергеевич протянет ключи. Охранник, хоть тресни, но этот ответственный момент должен был уловить. Короткое приветствие тоже входило в этот процесс. И это ответственное действо брал на себя бывший офицер, а ныне старший охраны «КомстриМа» Василий. С немецкой точностью по мониторам, по часам, по природному и профессиональному чутью Василий идеально справлялся с этой нелегкой задачей, хотя на первый взгляд кажется, что тут ничего сверхъестественного. После вечернего процесса «приема из рук в руки» ключей от кабинета хозяина фирмы Василий, с чувством честно исполненного долга к девяти часам вечера изволил отбыть в распоряжение семьи и незабвенной супруги, имя которой, по независящим от нас причинам, не известно. Висади с Мишкой оставались дежурить в мониторной дальше. Потягивая чаек, они неторопливо беседовали, поглядывая одним глазком за мониторами. В такие идиллические минуты к ним изредка приходил с проходной Петро. Он торопливо и много рассказывал эпизоды из своей жизни, чаще всего, одно и то же – жаловался на судьбу-злодейку. Хотя Петро и был главным, все въезжавшие и выезжавшие машины проходили через его руки, то бишь, через его шлагбаум, но Мишка был интересным собеседником. У него была одна страсть – охота. И ружье у него было, как полагается, и спецодежда, и не один десяток километров подмосковных лесов он исколесил. А у рыбаков и охотников уйма захватывающих историй и приключений, конечно же, как и полагается с авторским приукрашиванием. Но у Мишки была небольшая проблема – нож. Нож охотничий у него был, но он, как всякий уважающий себя охотник хотел иметь нож из настоящей стали. В подземных переходах, на станциях метро рядами стоят торговые точки «комки», и тут большое разнообразие магазинов, продающих охотничьи ножи. Мишка мог часами ходить и смотреть на богатое разнообразие этих ножей, кинжалов, мечей всяких. Но Мишка не знал, как определить, что это настоящая сталь, а не подделка какая-нибудь.
- Вы кавказский человек. Может, Висади, вы мне поможете выбрать хороший нож? – попросил однажды Мишка.
- Настоящая сталь, думается, большая редкость в московских магазинах. Но можно посмотреть, - пообещал Висади.
- А как узнать, где сталь, а где обычный мягкий металл? – было интересно Мишке.
- Я тебе расскажу один случай, как мы с одним бывшим сокурсником по ЧИГУ, ну, университету, проверяли качество стали.
Было это еще до войны, вначале девяностых годов. Я тогда работал короткое время инспектором РОНО в своем родном районе. А в этот район входит известное во всем мире, благодаря перу ссыльного поэта М.Лермонтова, старинное селение Валерик. В 1840 году летом на речке Валерик близ этого селения происходило кровопролитное сражение между колониальными русскими войсками под командованием генерала Галафеева и чеченскими ополченцами. Ну, народу тут собралось порядочно. По данным военного журнала Галафеева чеченских ополченцев вооруженных кремневыми ружьями и кинжалами было до шести тысяч, а русских регулярных войск, вооруженных ружьями со штыками, гранатами и 14 пушками, конницей казаков было 3,5 тысяч.
Хотя, для справедливости ради, следует привести цифры и из преданий чеченских стариков. Так вот. По этим преданиям чеченских сопротивленцев было 700 пеших и конница наиба имама Шамиля Хаджи-Мурата в несколько сот сабель. В черновом варианте своего стихотворения «Я к Вам пишу…» М.Лермонтов сначала так и подтверждает: «И ружей вдруг из семисот, осыпал нас огонь батальный…» затем он же сам в чистовом варианте увеличивает это число до 7 тысяч, может для придания сражению большей значимости, кто его знает, может юношеский максимализм или романтизм сыграл роль в этом решении. Это был первый бой самого Лермонтова, сосланного царем «под чеченские пули». Но речь не об этом. Дело в том, что в том месте, где происходил бой, и поныне во время земляных работ находят неразорвавшиеся пушечные ядра, штыки, обломки казенных царских сабель, кинжалы да кости русских солдат, погибших в этом бою. Они были тут же похоронены, а чеченцы своих погибших бойцов под неприятелем не оставляли, хоть ценою собственной жизни, выносили их тела из-под боя. Как ни дико звучит, но за голову всякого чеченца в крепости Грозной царская казна платила приличные деньги.
До последних двух чеченских войн в средней школе №1 в селении Валерик находился школьный музей им. Лермонтова, собранный энтузиастами. Музейные экспонаты в основном были собраны на месте Валерикского сражения. Вот в этой школе и работал учителем бывший мой однокурсник, Магомед. Так вот, однажды я приехал с проверкой в эту школу, и Магомед решил похвастаться передо мной и показать школьный музей. В музее действительно был собран хороший материал: фотографии, письма, оружие, в том числе, и поржавевшие от времени, найденные на месте сражения кинжалы, шашки, штыки, обломки казенных царских сабель. Вот теперь самое главное - Магомед с молодости весельчак и шутник, говорит мне:
- Хочешь, я покажу тебе, чем отличались в те далекие времена кинжалы, выкованные горцами от русских сабель?
- И чем же? – спрашиваю.
Магомед берет и ставит острием вверх обломок царской сабли и берет кинжал без рукояти. Изо всех сил бьет кинжалом по сабле и показывает мне. Это было действительно странно видеть: на лезвии кинжала ни царапины, а на лезвии сабли глубокая зазубрина! А если бы кинжал был не ржавый, а острый?
Довольный, произведенным на парня эффектом, улыбнулся Висади.
- Вот это сталь! Вот бы такой кинжал! – мечтательно проговорил Мишка. – А где можно достать такой кинжал? И Можно ли? – спрашивал он с надеждой.
- В самой Чечне были в те далекие времена известные далеко за пределами Кавказа мастера-оружейники в высокогорном селении Дарго, к примеру. Но во время выселения чеченцев был нанесен огромный урон и культуре, и языку, и национальным промыслам. Да и царские генералы усердствовали не одну сотню лет в испепелении сотен чеченских селений, поголовным истреблением всех жителей, не говоря уже о таких древних технологиях каления железа. Есть предания, где упоминается, что клинки закаляли в бою, имеется ввиду, раскаленными слоями в определенных условиях в печи клинками сабель и кинжалов, бойцы-кузнецы изображали бой и, разрезая чистый горный воздух, клинки обретали поистине богатырскую силу твердости. Многочисленный народ, некогда проживавший от горы Казбек до побережья Каспия вплоть до острова Чечен по Терской низменности, от калмыцких степей до снежных гор и за Кавказским хребтом, на протяжении сотен лет не один раз стоял на грани физического истребления. Как ни потерять такие технологии, как каление клинков или письменность, которая таки была. Ведь клинописи древнего государства Урарту расшифровываются, в том числе и с помощью чеченского языка.   
- А почему Чечен, на карте написано «Чечень», -  показал Мишка свои знания в географии.
- При царе на этом острове существовала секретная тюрьма для непокорных чеченцев, а до революции в русском языке отмечали и твердость знаком «ъ». После революции этот знак отменили, а название острова оставили с мягким знаком вместо твердого, чтобы его немного отдалить от чеченцев, сначала отдалили их народ с Каспия, с Терско-Сулакской равнины, а название острова так и осталось как напоминание о судьбе теперь уже малочисленного чеченского народа. В природе нет слова «Чечень», но есть «Чечен», остров Чечен, селение Чечен, происходит от древнего названия «шашан».
- Понятно. Сложная картина. А почему именно с чеченцами так поступили? – спросил Мишка.
- Почему только с чеченцами? Сократили до 90 тысяч по историческим данным двухмиллионный чеченский народ, миллионный 19 веке народ убыхов, что жил от Абхазии до Туапсе уничтожили царские войска почти полностью, от миллионного народа шапсугов нынче осталось 20 тысяч, более 700 тысяч выживших черкесов бежало в Турцию, а они проживали вплоть до Ростова-на-Дону их деревни там были стерты с лица земли.
- А почему об этом нигде не написано? Может это неправда?
- Ты слышал, что в 1944 году во время выселения в чеченском горном селении Хайбах было заживо сожжено 700 человек, женщин с детьми, в том числе и с грудными детьми, стариков, что не могли идти пешком, больных? – не мог успокоиться Висади.
- Нет. А это, что тоже, правда?
- Правда скрывалась всегда, потому что думали, народ забудет, если скрывать. Но скрыть правду невозможно, она имеет привычку рано или поздно выходить наружу. К сожалению, чаще всего поздно.
- Какие страсти творятся на свете, - совсем расстроился Мишка.
- Ладно, Мишка, посмотрю я, что за клинки в московских магазинах. А вот настоящие стальные клинки можно найти, к примеру, в современном Дагестане. Дагестанцев не выселяли, не потому что они лучше воевали, чем чеченцы. Возможно от того, что они и так были малочисленным народом. Ведь в Дагестане одних аборигенов более 33 народов. Высокогорное селение Кубачи известен во всем мире своими мастерами и старинными технологиями изготовления стальных клинков. Но «сталь» из Кубачи удовольствие очень дорогое. Думаю, Мишка, нам с тобой с нашей зарплатой московского охранника будет не по карману такой клинок.
 Давай-ка, я завтра пойду, возьму себе продуктов и заодно погляжу на станции метро Теплый стан, и вокруг, в торговых центрах какими клинками там торгуют-балуются.
- Ладно, завтра так завтра, - согласился Мишка.
На следующий день Висади отправился в магазин за продуктами и питьевой водой. Сначала он прошелся по рядам торговых «комков» на станции метро, но там была лишь мелочовка всякая, ничего серьезного. Затем он заглянул в огромный торговый центр и вот тут прямо напротив главного входа располагался порядочный отдел с арсеналом всякого травматического, охотничьего оружия и разнообразных клинков, начиная от дербентовских, кизлярских и завершая японскими очень дорогими клинками. Были и клинки западных стран, США, но очень дорогое удовольствие для простого смертного московского охранника.
Когда Висади похвалил дорогие японские клинки, Мишка затосковал. Хорошо, что он из хоть не видел. Висади стало жалко парня.
- Слушай, Мишка, а у тебя, что за нож, где купил? – спросил Висади.
- Да, у себя там в Подмосковье.
- И что, он хоть симпатичный у тебя? – снова задал вопрос Висади.
- Нож нормальный, только тупится быстро. Один раз шкуру со зверя снял и все, точить надо снова.
- Так, а ты точить-то хоть умеешь? Точить нож – это особое искусство, ты знаешь об этом? – спрашивал Висади.
- Ну, да, наверное. Так, точу помаленьку, - не особо радовала тема парня.
- А у тебя сколько брусков для заточки ножа?
- Как сколько? Один. А сколько нужно? – не понимал сути вопроса Мишка. Не понимал, куда клонит Висади.
- Нет, брат, так дело не пойдет. Теперь, если бы ты и захотел покупать дорогой японский нож, я бы тебе не посоветовал.
- Это почему же?
_ Да, ты хоть знаешь, какое удовольствие точить нож, если у тебя в руках настоящий точильный набор брусков! Сначала берешь в руки крупнозернистый жесткий брусок и затачиваешь, пока не заровняешь всякие зазубрины, повреждения. Лезвие еще не острое, зато ровное. Ждем от тебя дальнейших действий. Лезвие кинжала, друг мой, что женщина. Так же любит тепло и ласку мужских рук. И ты даришь клинку эту ласку брусками мелкозернистыми, а затем и вовсе гладкими, как само лезвие брусками. Ты делаешь плавные, легкие, уверенные движения и бруски каждый по-своему доводит клинок твоего кинжала до такой остроты, что им можно бриться, - зачарованно, словно в его руках был тот самый клинок кинжала, рассказывал Висади.
- Кинжалом разве можно бриться? – спросил Мишка.
- Это, конечно, не обязательно, но можно, если захочешь.
- И долго его точить?
- Если будешь точить себе в удовольствие, недолго. А вообще слушай рассказ, как в старинные времена в Чечне это происходило. Это мне бабушка по материнской линии рассказывала еще в детстве. Она, значит. Молодая девушка вышла замуж, и муж ее…
- То есть, Ваш дед?
- Ну, да. Дед, молодой еще парень, на второй же день после свадьбы приносит и дает кинжал молодой невесте, вот, мол, наточи.
- А почему сам не наточит?
- Ты слушай дальше. Женщины в Чечне раньше должны были уметь заряжать кремневое ружье и пистолет, чистить их, точить кинжалы и сабли.
- Это почему?..
- Да, потому, что всегда приходилось воевать за свою свободу и всегда с превосходящими силами противниками: чеченцы на берегу Терека и Каспия одним только монгольским войскам дали 5 сражений. Много ты знаешь племен, которые могли себе позволить такое? Арабский халифат! А Тамерлан! А царские войска… Войска одного лишь Тамерлана в 100 раз превосходили чеченцев, горы помогали. Так что, женщинам приходилось всегда помогать мужчинам в бою, иногда и с оружием в руках. Так вот, дает дед бабушке, ну, молодой еще, кинжал. А та с целым набором брусков точила, точила, пока не наточила.
- А как узнать, что наточила? Хорошо ли наточила?
- Дед, значит, молодой еще, берет работу жены, смотрит на палец. А затем достает из кармана носовой платок, накидывает на клинок и взмахивает с силой, словно в схватке с врагом.
- И что было? – глаза у Мишки горели.
- Бабушка подняла носовой платок. Вернее не один, а два платка, потому как острый клинок кинжала разрезал его на две половинки. Вот так вот, Мишка!
- Ничего себе дает! – удивлялся Мишка.
Но самое главное, Висади отвлек парня от ненужной мечты, чтобы он не тратил лишних денег на ненужные вещи.
- Сколько раз ты ходишь на охоту в год? – спросил Висади.
- Пару раз, бывает больше, - ответил Мишка.
- Ну, наточить в год пару раз свой нож, это еще терпимо, это нормально, успокаивал Висади парня.
- Я вот завтра приеду домой и так наточу свой нож! Так наточу! – загорелся Мишка. – Он у меня такой аккуратный, удобный, словно для меня изготовленный, - все больше проникался он любовью к своему видавшему виды ножу.
На следующий день с утра прибыл на работу Василий, и морозный день обещал пройти в теплой дружеской беседе. Старший охраны внимательно обошел весь объект от начала до конца. Затем он достал, разумеется, свой именной «Дневник сведений, происшествий и прочая…», куда записывалось буквально все, что помимо основного дежурства происходило на это объекте. Это была любимая тетрадь Василия, и он был не против. Чтобы и остальная команда охранников вносила в тетрадь, всяк свои мысли и наблюдения, благо, тетрадь была массивной и позволяла таковые занятия, хоть целый роман пиши.
И второй, если не первый, по важности процесс тоже Василием собственнолично был совершен без единой помарки и секунда в секунду. Когда дверца лифта бесшумно открылась, и в кабине показалось благожелательное лицо Никиты Сергеевича, Василий уже успел мелодично произнести «Доброе утро!» и ловким отработанным движением вложить ключи от главного кабинета этого великолепного здания в руки хозяину этого кабинета и всего здания. Теперь до самого вечера оставалась рутинная работа встречи работников кампании и слежения за порядком. Возле турникетов около стены стоял одиноко стульчик, на котором иногда посиживал для порядка сам Василий, но иногда этой чести удостаивались иные охранники. Сегодня этой чести удостоился Висади, надо было новому сотруднику все трудности тяготы охранной службы в этом здании. Надо так надо, Висади в былые долгие годы посидел и под бомбами, почему бы тут не посидеть в тепле да уюте. Но Висади, видимо, притягивал своей располагающей наружностью всякие большие и малые проблемы. Постоял он сначала под зорким наблюдением старшего охраны Василия рядом со стулом, затем посидел, а потом и вовсе оказалось, тут ничего сложного нет, потому Василий удалился заниматься боле срочными делами. А Висади сидел себе да сидел, он даже задумался о чем-то, когда заметил, что наружные двери то ли отворились, то ли нет, но морозной прохладой с улицы повеяло. И Висади чуть не пропустил через турникет некоего гражданина в черном классическом костюме и темных очках. Через турникет он прошел, как ни странно было это видеть, но с улицы, где в пределах – 20оС, мужчина пришел без верхней теплой одежды. По всей видимости, он и не нуждался в этом, возможно, и вовсе не нуждался в никакой одежде.
- Простите, - вскочил Висади и преградил проход через турникет.
Вернее Висади, собственно, остановил незнакомца уже за турникетом. Странным было то, что прошел этот солидный гражданин без всякой магнитной карточки, а турникет пропустил его без электронного сопротивления.
- Меня ждут, я очень спешу, - попытался пройти мимо охранника гражданин в черном.
- Простите, без пропуска не могу вас пропустить, - снова ловко преградил дорогу Висади.
- Ты что, мужик, себе позволяешь! Вылетишь с работы! – пригрозил гражданин в черном охраннику.
- Сам ты мужик! Ну-ка, стоять или сделаю больно! – ответил Висади.
- А ты что, не мужик? – от удивления костлявая челюсть незнакомца отвисла.
- Нет! – нехорошо улыбнулся Висади.
- А кто же? – снова застыл в удивлении гражданин в черном.
- Я – горец! Мужиками, вообще-то, на Руси называли крепостных, рабов – значит, - выдал Висади.
- Па-а-анаехали! А-ну, пропусти! – начал грубить гражданин в черном.
- Вы 15 лет воевали, уничтожили уйму народу, чтобы мы сюда «па-анаехали!».
- Стоять, я сказал, а то шею сверну, как цыпленку! – скрутил Висади худого гражданина в черном.
- Стой! Стойте! Что вы вытворяете? Нельзя тут применять грубую силу! – выскочил из охранной комнаты Василий.
- Я еще грубую силу не применял, но, если этот тип не уберется отсюда, то будет и грубая сила! – пригрозил Висади, не отпуская из рук гражданина в черном.
- Помогите! – увидев подмогу, заголосил гражданин в черном.
Василий подошел и еле уговорил Висади отпустить гражданина в черном, как тот с неуловимой быстротой понесся в сторону лифта. Но, несмотря на свою прыткость, он так и не добежал до лифта. Висади был взбешен таким поступком. В несколько пинков «нарушитель» был вытеснен за турникет. А оттуда тот словно растворился: то ли в двери выскользнул, то ли через стеклянную стену прошел. Через стекло на улице среди крупных снежных хлопьев, падающих вокруг него, гражданин в черном погрозил пальцем не Висади, а кому-то на третьем этаже. И словно мыльный пузырь лопнул то ли от злости, то ли от собственной несостоятельности.
- Что это было? – спросил чисто риторически Василий.
Висади уже сидел на своем стуле и улыбался, как ни в чем не бывало.
- Нет, ты это видел? – спросил Василий на этот раз Висади.
- Обыкновенная чертовщина, много их в наше время развелось и в высших, и в низших эшелонах, - весело ответил Висади.
- В каких эшелонах? – не понял Василий.
- В эшелонах власти! Куда же они все стремятся? К власти, к кормушке! – делал свои выводы Висади.
- Да-ну!
- А то, нет!
- Ладно, ты это, Старый, давай лучше уйдем отсюда, от греха подальше, в комнату охраны, оттуда через окно и на мониторах все турникеты видны как на ладони. Пошли, - первым направился Василий.
Если не считать этот веселый случай с Висади, день прошел, как всегда. Мирно, тихо и спокойно. На экранах мониторов контора работала, специалисты с этажа на этаж передвигались, шлагбаум на будке охранника Петро поднимался и опускался, когда та или иная машина въезжала во двор «КомстриМа» или выезжала, поднимая клубы снежной пыли.
Время уже было вечернее, на улице давно стемнело, как и бывает зимой. Специалисты, работники строительной кампании гурьбой устремились к турникетам, домой. Василий внимательно следил на мониторах за картиной входной двери в кабинет хозяина кампании. Но Никита Сергеевич сегодня не торопился спускаться на лифте, чтобы Василий смог принять от него ключи из лифта. Василий нервничал. Наконец, порядком потрепав нервы Василию, Никита Сергеевич открыл двери кабинета и вышел одетый уже в шикарном коридоре на третьем этаже. Он пошел в сторону лифта. На экране монитора картина была видна четко, в цветном ракурсе и Василий рванул было вперед, но что-то его остановило. Он обратил внимание на какую-то возню возле шлагбаума на соседнем экране монитора. Василий вгляделся и увеличил картину со шлагбаумом. Не понятно было, что происходит: то ли террористы, то ли спецназовцы заполнили площадку перед шлагбаумом. За их спинами видны были машины с мигалками и без. Мужественный Петро один словно Александр Матросов, прикрывал грудью пытавшуюся проехать во двор кампании группу вооруженных молодых людей. Висади тоже увидел в это время картину нападения и, крикнув Мишке: «Пошли! Наших бьют!», выскочил на улицу. Вслед за Висади побежал и Мишка. Вскоре их фигуры замаячили на экране мониторов. Второпях они не успели накинуть теплые куртки и в одних рубашках бежали на помощь героически защищавшему рубежи кампании Петро.
 Видно было, что его пытались повалить на землю дюжина здоровенных парней в униформе. Положить-то они его может и положили легко, но никак не могли его поймать. Он ловко уворачивался, то нырнет под шлагбаум, то забежит в будку и запрется изнутри. А шлагбаум открывать отказывается. К тому времени подоспели Висади с Мишкой, и пошла потасовка похлеще, чем прежде. Теперь все спецназовцы, а может и террористы, модное же словечко, не могли поймать всех троих. Поймают Петро, налетит Висади с Мишкой, отнимут коллегу и давай тикать все строем. Поймают Висади, налетают Петро с Мишкой и опять повторяется та же картина.
Василий настолько увлекся картиной, что не заметил, как хозяин кампании в лифте спустился на первый этаж и давно стоял с протянутой рукой, а ключи у него никто с ладони не подхватывает. Надоело ему так стоять, и решил он заглянуть в комнату охранников, есть ли там кто живой. В комнате живой был, но он был настолько увлечен «фильмом ужасов» на экране монитора, что не заметил, как Никита Сергеевич вошел в комнату и, встав за его спиной, тоже начал наблюдать картину. В отличие от Василия, Никита Сергеевич в ту же секунду понял, что это не террористы, а «архангелы», явившиеся по его душу. Если же быть точнее, эти слуги спецслужб явились за папкой, оставленной у него гражданином в черном специально, чтобы подставить его. Никита Сергевич поспешил к лифту и спешно поднялся в свой кабинет. Через короткое время он скрылся в туалетном помещении с какой-то папкой в руках. Когда Василий, опомнившись, поспешил к дверям лифта, Никита Сергеевич уже стоял в кабине лифта и с улыбкой, но ключи не протягивал.
- Пропустите этих непрошенных гостей! Да. И поблагодарите от моего имени своих бойцов охранников, - попросил он Василия.
Василий мигом накинул свою куртку охранника и устремился на помощь своим «бойцам охранникам». Но спецназовцы вместо того чтобы послушать умного человека, набросились все на Василия и попытались скрутить его. И вот тут началась вторая серия картины ужасов.
 С криками: «Наших бьют!», Петро с Мишкой и Висади налетели вихрем на спецназовцев и размели, раскидали их. Освободили Василия, и уже вчетвером продолжили прежний беспроигрышный маневр, то есть, они убегали, а спецназовцы, побросав автоматы, для легкости бега кинулись их догонять. Так бы они и бегали до самого утра, если бы самый стойкий из них Василий не выручил их. Он после десятого круг вокруг будки охранников успел заскочить вовнутрь будки и закрыться изнутри. Немного отдышавшись, он решительно нажал на кнопку подъема шлагбаума. Шлагбаум поднялся, и спецназовцы сделав еще пару кругов вокруг будки все же заметили, что «путя» свободно. Они все, словно сговорились, бросились к автомобилям и, лихо заехав во двор кампании, пошли на «штурм Зимнего».
Прошел еще час, и довольный, улыбающийся Никита Сергеевич мирно выпроводил «гостей», по всей видимости, без всякого угощения. Так как те, начиная от командира до последнего рядового спецназовца, выглядели уставшими и голодными.
На следующий день в «КамстриМ» приехало высокое начальство с «Баярда» с проверкой работы своих сотрудников-охранников. Начальство в кабине лифта поднялось на третий этаж, в «поднебесную», в кабинет хозяина предприятия.
Василий, при параде, готовился стоически встретить все замечания о всех недочетах, о вчерашнем нелицеприятном инциденте. Василий, как человек опытный, бывалый, конечно знал – раз начальство в таком высоком составе прибыло. Значит, без идейно-воспитательной порки не успокоится и не уедет. Василий готовился к худшему не зря. Вскоре его вызвали в «поднебесную». Он, конечно, морально и духовно готовился принять удар на себя, постоять за своих ребят и пожертвовать собой ради них, если этого потребует ситуация.
 Но его сильно разочаровала секретарша, объявив Василию, что тот должен подняться в кабинет хозяина кампании вместе со своими бойцами-охранниками. Так и заявила: «со своими бойцами». Что ж поделаешь. Василий человек порядочный, но маленький. Его дело выполнять приказ. Офицер, он офицер на всю жизнь. Это не звание, а призвание, особое состояние души, идейное, моральное этическое и еще множества других достоинств, составляющее души и духовного. Василий собрал свою команду в единый кулак, словно перед броском для взятия высоты, кишащей вражескими солдатами, и с Богом пошел впереди всех к кабине лифта. Единственное, что успокаивало Василия и всю его команду это то, что им, наконец-то, воочию удастся увидеть кабинет хозяина – «поднебесную», как они его называли меж собой.
Дверца лифта распахнулись как ворота ада, и вслед за этим распахнулись и шикарные двери «поднебесной» словно ворота рая.
Высокое начальство «Баярда» мило беседовало за дружеским распитием крепкого кофе и не менее высоким хозяином «КомстриМа». Хозяин щедро угощал своих гостей и был в приподнятом настроении, улыбка придавала его лицу какие-то новые, неведомые охранникам ранее, качества добропорядочного человека.
- А вот и ваши орлы! – широко улыбнулся Никита Сергеевич, увидев робко вошедших в кабинет охранников. – Это мужественные люди, все без исключения! И вчера эти люди защитили честь и доброе имя нашей кампании. Они не представляют, какие козни строили нечистые на руку люди против нашей кампании. Но вся их могучая сила напоролась на горстку храбрецов. Поглядите на них, они пострадали малость, но синяки украшают мужчин.
Тут только все и заметили. Обильные следы отчаянной драки и борьбы на лицах охранников.
В честь этих парней сегодня в нашем столовом помещении намечается праздничный ужин. А сейчас позвольте мне вручить от себя лично и от кампании «КомстриМ» вот эти конверты с премиальной суммой и часы именные, золотые!
Представители «Баярда» тоже не остались в долгу – всем охранникам была объявлена благодарность с занесением в личную карточку, и вручены почетные грамоты!
                15.10.13 г.  г. Хабаровск.