Клопы. Часть 5. Окончание

Часть 5

Андрей

- Выкатись-ка на минутку в кухню, - довольно таки ласковым голосом пригласила Анжела Николая, который уже собственно ждал того, что она уйдет, как уходила всегда, когда к нему в гости кто-нибудь приходил. Нельзя сказать, что она особо задерживалась, когда они были вдвоем в квартире. Когда - задерживалась, когда - нет... В общем - это была ее прерогатива появляться и исчезать без предупреждения. Во всяком случае, Коля с этим беспределом никак не боролся, тем более что намечающийся визит Анжелы подсознательно ощущал примерно часа за полтора до ее прихода. Точно так же как и чувствовал, в каком она настроении. А впрочем, чего там чувствовал, если настроение у любой женщины всегда написано у нее на лице...
В этот раз настроение настолько хорошо было написано, что Николай, прервав на полуслове беседу, покатил себя в кухню, где его уже ожидали.
- Коля, - не глядя ему в глаза, начала Анжела. - Я понимаю, что тебе сейчас некогда и ты очень занят, но все-таки решила с тобой поговорить именно сейчас. Не знаю, почему и не хочу что-то объяснять, но давай прекратим наши с тобой отношения. После сказанного она распрямилась, словно сбросив с плеч давивший ее груз, и посмотрела в лицо обомлевшего от такой “беседы” Николаю. Тот пристально всматривался в глаза своей единственной любимой в этом мире женщины, словно пытаясь найти в них тот ответ, который он сейчас должен дать. Он всем сердцем желал ответить, так как было бы правильно не для него самого, а для нее. И если она вот так вот вроде не к месту и внезапно решилась на подобное, то что-то в ее душе стремилось к этому, значит, она решила уже что-то для себя, а это значит...
- Я согласен, - преодолевая нарастающую волну эмоций, просто сказал Коля, словно уже раньше знал, что скажет, и, тем не менее, внезапно ощущая, что сейчас будет плакать, если начнет еще что-то говорить и выяснять. - Давай, все прекратим. Я не имею права тебя удерживать. Прости меня и будь счастлива. Он с трудом удержался от бабьего всхлипа горьким комком попытавшегося вырваться наружу и поэтому просто глубоко и прерывисто вздохнул и провел тыльной стороной кисти по глазам, почувствовав влагу.
- Но мы останемся друзьями, - попыталась хоть частично удержать свои без всякого боя оставленные позиции Анжела, явно не ожидавшая такого все разрушающего и быстрого ответа со стороны своего любовника, теперь уже бывшего.
- Нет, - твердо сказал Коля, - теперь мне нужно думать только о себе. Теперь мы друг другу просто чужие люди, даже хуже чем чужие раз что-то нам пришлось ломать. Мне будет очень тяжело с тобой общаться... как другу. Я тебя люблю, Анжелка и мне уже сейчас больно.
- Но ты ведь согласился, - с упреком бросила Анжела, только сейчас начавшая понимать, что в теперешнем своем статусе “чужой бабы” не может что-то решать. Она и сама была уже не рада этому разговору, с которым могла бы очень и очень подождать. Но было уже поздно что-то менять. Противоречивые и больные чувства наполнили ее душу. Начав этот разговор, она даже и предположить не могла, как с этого момента резко меняется ее жизнь. Избавляя себя от части отношений с все еще близким ей человеком, а в этом она себе была вынуждена признаться, она теряла его полностью.
- Я не мог не согласиться, - уже более спокойно сказал Коля. - Может - быть, я потом буду жалеть... Да не может - быть, а точно буду. Но я должен был ответить тебе именно так, как ответил. Тем более что я ждал этого разговора. Он мне дважды снился. Последний раз сегодня. И я не мог ничего изменить. Ты никогда бы не предложила нам разорвать “эти” отношения, если бы они были тебе необходимыми. А раз ты не можешь т а к  дальше, то, как же я могу тебе противиться. Я ведь тебя очень люблю, так же, как любил до этого, и еще долго буду любить... как женщину. Я должен был... - Уверенно повторил инвалид, скрипнув коляской.
- Ну, я тогда пошла, - попыталась улыбнуться Анжела, так и не поняв до конца, что она только - что натворила, но противоречивой женской натурой понимая, что она от чего-то освободилась. Только вот эта “свобода” никоим образом не перевесила чувство утраты, с которым ей теперь придется как-то жить.
- Ну да, иди, - непривычно сухо откликнулся Николай. - Ключи оставь в прихожей. Он тихо выкатился из кухни, оставив Анжелу одну, и не видел, как по ее щекам также тихо покатились темные от косметики слезы.


- Мы уж думали, что вы там померли, - попытался сострить Борис но, наткнувшись на тяжелый взгляд Николая, замолк.
Тот глубоко вздохнул.
- Наверное, было бы лучше, если бы ты оказался прав. И после некоторой паузы заметил, - мы немного отвлеклись. Перейдем снова к нашим баранам.
Он не обернулся на Анжелино “до свиданья” и только едва заметно вздрогнул от стука захлопнувшейся за ней двери.
Любимым не все прощают, даже если и продолжают их любить.
- Да ладно тебе, Колька, - тронул его за плечо Борис, внезапно даже для себя так почувствовав состояние Николая, как это может чувствовать только очень близкий человек. - Мы то рядом. И никуда не денемся...
- Ой, скажите какой ласковый, - окончательно, во всяком случае, с виду, успокоился Коля, - ты со всеми мужчинами такой?
Присутствующие здесь Андрей и Игорь непроизвольно улыбнулись.
- Я рад, что нашего полку прибыло.
Хозяин квартиры явно начал приходить в себя после кухонных разборок с Анжелой.
- Но одновременно не могу не отметить, что после услышанного от Игоря наши дела никоим образом не улучшились. Игоря будут искать и поэтому я против того чтобы он принимал активное участие в том, что мы задумали. Во всяком случае, на первых порах. Я предлагаю тебе, - обратился он Мойщику, - пока пожить у меня. Тем более что теперь это не привнесет мне никаких неудобств. Я теперь, правда, несколько неожиданно для себя, стал свободен. Вот уж точно - худа без добра не бывает... За это время мы решим, что тебе делать дальше со своим статусом изгоя. Скорее всего, достанем тебе документы. Эта возможность у меня имеется.
После этих слов инвалида у всех остальных на лицах проступило удивление.
- И нечего удивляться, - заметил это Николай, - это с виду я такой “сирый, бледный и холодный”. Документы за мной. Пусть это будет моим маленьким секретом. Затем мы немного поменяем внешность Игоря, согласно фотографии бывшего владельца паспорта. Им потерянного, а нами найденного. Давайте с “этим” пока закончим и перейдем к основному плану, который я сейчас предложу.
Перед этим, Андрей и Борис, - Коля внимательно поглядел на обоих, - если вы передумали, то я вас пойму...
Оба отрицательно затрясли головами.
- Обижаешь, Колик, - заметил Борис.
- Ну, тогда слушайте, и если что-то не так покажется, то сразу же можете поправлять меня. Особенно ты, Игорь. Ты все-таки среди нас единственный профи в этих делах.
Они еще долго сидели, обстоятельно обсуждая каждую деталь своего плана, и только теперь Андрей понял, насколько он стал близок к осуществлению своих надежд - расквитаться с убийцей своих близких. План Николая действительно был хорош, если можно было так выразиться по отношению к убийству. Теперь им оставалось дождаться появления на горизонте этого Попова.


После того как Андрей и Борис ушли, а Игорь пошел в ванную комнату, Коля выехал в коридор и взял с тумбочки прихожей ключи, оставленные Анжелой. Подбрасывая их воздух, он взглянул на свое отражение в зеркале. Мерное позвякивание связки ключей успокаивало. Казалось, что его уже не волнует сегодняшняя беседа на кухне. Казалось, как может эта ерунда волновать человека только что подробно изложившего план убийства другого человека. Но это только казалось.
Лицо инвалида исказила горькая гримаса, и он с силой бросил ключи через весь коридор в комнату. Если бы было так можно бросать наши чувства... Вот так просто бросать, когда они начинают причинять нам боль.

Мафия

- Да ладно, ребята. Все я сделал, как мы и договаривались. - Александр Анатольевич, казалось не потерявший былой свой уверенности ни на йоту, так же прямо сидел в кресле, и со слабой, доброй усмешкой глядел на троицу киллеров, только что предъявившую ему кассету с великолепной и качественной записью процесса утопления питерского таможенного генерала. Зрелище было не из приятных, но Малашкин досмотрел его до конца, преследуя этим сразу две цели. Во-первых: не хотел в присутствии этих людей казаться слабаком, а во-вторых  - дело к тому обязывало.
- Вы, как я смотрю, нисколько не удивлены тем, что я вас вытащил в нашу глушь.
- Работа у нас такая, заметил один из троих, видимо старший в группе как уже сумел понять Александр Анатольевич. Если мы будем всему удивляться, то работать не сможем. Ну, как кино?
- Впечатляет кинишко, с готовностью отозвался Малашкин, - я бы отметил неплохую операторскую работу, а режиссура меня вообще покорила. Он откровенно и грубо рассмеялся. - Надеюсь - вы уже проверили счета и суммы в них указанные? Вдруг там что-то не так.
- Все там, так как нужно, серьезно заметил старший. - Кстати - можете меня звать Виктором, это Семен, он указал взглядом на сидевшего рядом с ним приземистого крепыша с каким-то откровенно простым русским лицом. - А этот молодой человек - Александр, тезка ваш. А то вы, как я смотрю - комплексуете немного оттого, что мы вас знаем, а вы нас - нет.
- Ну, конечно, - снова засмеялся Малашкин, - мне теперь про вас все известно стало...
Троица с готовностью откликнулась, что основательно разрядило очень и очень непростую обстановку царившую до этого в комнате.
- А теперь давайте перейдем к делу. - Александр Анатольевич вытянул ноги и скрестил руки на груди. Сами понимаете, что из-за того, чтобы просто познакомиться с вами, я бы вытаскивать вас сюда не стал. Мне нужно чтобы вы продолжили свою творческую работу здесь.
- Вообще-то у нас другие планы были, словно нехотя протянул Семен, бросив быстрый взгляд в сторону Виктора и явно ожидая от него поддержки. Поддержка последовала, правда совсем не такая какая, наверное, ожидалась...
- Это будет стоить очень дорого. Отметил Виктор, прикуривая сигарету. - Мы вообще-то после мероприятия и окончательного расчета за проделанную работу позволяем себе немного отдохнуть. Расслабиться, так сказать. А тут получается вроде как с корабля на бал... И еще у нас есть правило одно - не встречаться с заказчиком напрямую. И то, что вы нас перехватили почти принудительно, не испросив разрешения, которое было бы вряд ли дано...
Виктор тяжелым и каким-то мертвящим взглядом посмотрел в лицо Малашкину. - И это вынуждает нас попрощаться с вами навсегда уважаемый Александр Анатольевич. Скорее всего, мы сейчас это и сделаем.
Тот, которого представили как тезку Малашкина, не спеша, достал из кармана небольшой пакетик с яркой надписью - “струны”. Причем выражение его лица при этом нисколько не изменилось и оставалось спокойным и даже немного сонным. Примерно таким, какое присутствует у человека выполняющую рутинную и нудную работу, которая кроме желания поскорее завалиться спать больше ничего не вызывает.
- Душить значит будете? Не меняя расслабленной позы, поинтересовался Малашкин. - Я значит, вам денежки заплатил, а вы меня - душить. Да ладно бы так вот красиво бы все было, как в этом вашем кине, а то струнами какими-то копеечными. Несолидно все это, мужики.
- Нормально это, вяло откликнулся Виктор, - Сашок у нас такой “душечка”, что и не заметишь даже.
- Ну и как же вы меня отсюда выносить будете? Довольно - таки живо и без всякой боязни в голосе поинтересовался Малашкин. - Гостиница все же. Здесь меня все знают. Только заходил, а уж куча народу поздоровалась. Давайте наши дела как-нибудь решим по нормальному. Я думаю, что деньги снимут всю напряженность в наших отношениях. Называйте сумму и все дела. Потом столько этих струн напокупаете... Этакое трио бандуристов, мать вашу так. Соглашайтесь, давайте. Я ведь не шучу.
- Это меняет дело, как-то быстро согласился Виктор, остановив поднятой рукой “душечку” начавшего было движение в сторону говорившего тезки.
- Дорогие мои, дело меняет и кое-что другое, - Александр Анатольевич и не думал опасаться угрожающих телодвижений окружавших его “товарищей”. - Дело еще в том, что наша задушевная беседа проходит под контролем моих людей, которые конечно и не такие хорошие специалисты каковыми являетесь вы, но тоже кое-что умеют... Стрелять, например. Только мне все это не нравится. Не нравится то, как наш разговор превратился в склоку каких-то придурков. Оставьте пока свои амбиции и узнайте сначала сумму.
Малашкин написал несколько значков на салфетке и показал Виктору, впрочем, не выпуская бумажку из рук.
- А вот эта маленькая циферка рядом с той, которая с нулями, пояснил он - это количество объектов приложения ваших дальнейших творческих усилий.
- Мне нравится все это, - интеллигентно улыбнулся Виктор, - только нужно в конце той цифры, которая с нулями, прибавить еще один, и половину получившегося перевести на наши счета, соответственно разделив все на три.
- Я согласен, быстро отреагировал Малашкин, - я согласен из-за того, что был вынужден пойти вас на некоторое нарушение ваших правил. Здесь у меня данные по объектам, - он вытащил из кармана несколько согнутых напополам листов бумаги, причем сделал это при помощи той же салфетки, так и не выпустив ее из рук. Виктор понимающе улыбнулся.
Малашкин проследил, как его тезка спрятал пакетик со струнами.
- Хоть я и не люблю штампов, но люблю иметь дело с умными людьми. Я надеюсь, что все свои дела в нашей провинции вы завершите довольно быстро. Лично я рассчитываю перевести вам остальную половину где-то через неделю.
- Это слишком быстро, не согласился Семен, снова поглядев на Виктора. В этот раз тот промолчал.
- А вы будьте проще, махнул рукой Малашкин. Здесь у нас не Рио-де-Жанейро и не Греция там к примеру. Дыра дырой и не больше. Можно особо и не стараться.
- Тогда будем считать. Спокойно откликнулся старший. А считать мы будем очень просто, Прибавим-ка еще немного к сумме...
- Только не нолик, засмеялся Малашкин, только не нолик. Согласен прибавить вот столько, - салфетка украсилось еще одной цифрой.
- Потянет, опять согласился Виктор. Видно вас крепко тут прижало, если на такие бабки раскручиваетесь и не морщитесь даже. Впрочем - мы согласны. Давайте расстанемся по-хорошему. Он, словно невзначай, повернулся к “струнных дел мастеру” и подмигнул. Тот едва заметно кивнул головой.
- Я ребята дико извиняюсь, громко произнес Александр Анатольевич, от которого вовсе не укрылся этот обмен сигналами, - но стоит мне нажать вот эту кнопку..., он разжал левый кулак, и показал небольшой темный предмет с яркой красной кнопкой, двери откроются и появятся мои люди. Их будут много, и они будут очень некультурными, я бы даже сказал плохо воспитанными, так как начнут вас бить. Так что? Нажимать?
 Столичные мочилы переглянулись.
- А чего это ты нас-то вытаскивал, если у тебя много есть своих некультурных, как ты сказал людей? - Спокойно спросил Виктор.
- А это вас не касается, - так же спокойно откликнулся Малашкин. - Я вам деньги плачу и давайте работать начинайте. Делайте все то, что вам положено и расстанемся по-хорошему. Хотя мне не жалко, я могу и объяснить вам кое-что..., только вот скину с ваших денежек сначала пару ноликов и объясню, если вы конечно хотите.
- Нет, - до ужаса улыбчивый Виктор снова улыбнулся, - мы и так согласны. Готовь бабки, предусмотрительный наш. Тем не менее - нажми-ка свою кнопочку, а мы посмотрим, что из этого получится. Мне кажется, что мы имеем на это право. Право на маленькую такую проверочку на вшивость.
- Да ради бога, ребята, - Малашкин нажал-таки на кнопку, и в тот же момент дверь номера слетела с петель. Следом за влетевшей внутрь двери, в помещение ворвались сразу же человек десять, никак не меньше. Свое появление они сопроводили дробным пощелкиванием затворов разнокалиберных и разнообразных пистолетов. У одного из них был даже угрожающего вида обрез, дуло которого и замаячило буквально в нескольких сантиметрах от лица Виктора.
- Проблемы? - Односложно и сурово спросил один из сплошь кожаного коллектива.
- Были проблемы, но сплыли. - Малашкин встал и, обращаясь к “трио бандуристов”, которые, не потеряв лиц при явном проигрыше, так же спокойно занимали свои места, веско сказал - Договор вошел в силу. - Уже в дверях он обернулся и не удержался от усмешки, - Работа дадена, время засекено. Оплата пойдет уже сегодняшним днем.
С этими словами он вышел в двери, а за ним, пихая куда-то под одежду свои стволы, вывалилась и кожаная братва. Последний из выходящих немного задержался в том месте, где совсем недавно стояли двери.
- Вы уж братаны не обессудьте, но двери вам придется ремонтировать за свой счет. - Затем он кряхтя, нагнулся и, подняв многострадальное полотно двери, прислонил его к дверному косяку.
Шум шагов в коридоре стих. Виктор молча посмотрел на Сашу и Семена. Те так же молча переглянулись. Наконец Семен не выдержал.
- Ты, Вить мужчина у нас конечно веселый, но не до такой же степени...- Первым загоготал смешливый Александр.



Москва

- Интересная картина у нас получается, - задумчиво чесал затылок Генерал. - Судя по развивающимся событиям, северные ребята не такие уж и простые оказались. Этот друг нашей молодежи, Малашкин, что ли его фамилия, как мне кажется, без боя не сдастся. Надо бы ускорить процесс, а то в других регионах у нас все к выборам готово, а тут..., вернее - там, в каком-то медвежьем углу никак не угомонятся. Не хотят подчиниться реалиям. Вообще-то у меня надежда была на то, что местные люди как это и положено людям, шум поднимут какой-нибудь. У них там дома взрывают, милицию мочат как капусту...
- Яблоки, - машинально вырвалось у Куратора, который тут же проклял про себя свой язык. Впрочем, Генерал на реплику подчиненного особого внимания не обратил.
- Ну - яблоки. Какая хрен разница. В прессе шум подняли. Кстати, как там этот редактор...? Не помню его фамилии. Который наши центральные перепечатки тиснул в своей местной газетенке.
- Жив остался, но по голове ему настучали крепко.
- И, конечно же, тех, кто настучал, не поймали...- Как само собой разумеющееся продолжал Генерал. - Вот тебе и еще факт что надо. Думаю, что, и это нужно будет использовать.
- Уже, Василий Климович.
- Что - уже? - Не понял слов Куратора погруженный в свои планы Генерал.
- Уже использовали. Запустили и по центральному и по местному и в печати. Никакого абсолютно шума. Тишина в местном обществе.
- Не могу я понять наших северных людей. Спокойные как дохлые лошади. Как там, кстати, с финансированием в регионе? Надеюсь - все, как и нужно?
- Деньги им перекрыты железно. С тех пор как пошла “операция”, через министерство финансов - ни копейки. Вся местная бюджетная интеллигенция уже почти полгода, а кто и год денег не получает. Даже силовые структуры и то на голодном пайке, хоть это и чревато неприятностями, но пришлось пойти даже на это. Больше половины крупных предприятий на грани развала и закрытия, про банкротство я не говорю даже... - Куратор позволил себе иронически хмыкнуть, - давно уже банкроты и без всяких операций.
- И тишина...- Тоном Крамарова из “неуловимых” резюмировал Генерал, и сам же  рассмеялся.
- Ну не совсем тишина, - зашуршал бумагами Куратор, аккуратно кладя на стол начальства папку. - Пикетируют кое-где кое-кто... кое-как, а что бы там... типа массовых и всенародных как во многих других регионах, особенно которые поюжнее - ни-ни. Но, в принципе, цель достигнута - народ недоволен.
- Ерунда все это! Пристукнул рукой по папке Генерал. - Я тоже недоволен и ты тоже недоволен и все недовольны. Даже вон президент наш..., горюшко... И тот Степанычу и его молодым балбесам при всем честном народе заявил, что и он недоволен. И что?! Херня все это на постном масле! Не недовольным народ должен быть, а озлобленным или хотя бы возмущенным преступной бездеятельностью местного руководства. А ты - недоволен.
Василий Климович даже встал с кресла и прошелся перед прямым, как палка подчиненным, обдав того крепким запахом вкусного одеколона.
- Если бы мы с тобой, уважаемый работали, к примеру, на какое-нибудь иностранное государство, то нас бы уже озолотили за великолепную работу в деле осложнения внутреннего положения нашей родной страны. Да этим кретинам из ЦРУ - к примеру, даже и не снились те успехи, каких мы достигли в этом деле. Все вокруг рухнуло к ****ям! Соцлагерь, союз нерушимый, экономика, уже в отдельно взятой России... Про остальные вообще нечего говорить. Армия в полной жопе. Образование, медицина, культура... Всему пришел полный копздец. Мы с тобой, получается, враги народа, раз такое сотворили и, кстати, продолжаем... теперь уже регионы крушить.
“ Так. Очередная лекция пошла”. - Отвлеченно подумал Куратор, который впрочем, прекрасно понимал, что Генерал таким образом, еще и еще раз убеждает, прежде всего, самого себя в правильности того, что он делает.
- Сам то ты как? Неожиданно для него остановился Генерал и вопросительно уставился на Куратора.
- Я, Василий Климович, скорее всего - никак, вдруг честно признался тот. - Единственно, что меня еще заставляет работать, так это то, что иным путем мы к настоящей централизации власти не придем. Нет других путей для страны в настоящее время. Хотя некоторые сомнения у меня на этот счет имеются.
- Вот тут стоп. Генерал снова обошел стол и сел на свое начальственное место. - Я тоже человек и знаю, что ты мне сейчас скажешь. Но мы то с тобой взрослые люди и знаем, что ничего из ничего не получается. Есть реальность и все. Давай плясать отсюда. Мне самому противно и больно на все это глядеть, а куда деваться? Кто если не мы? Ты ведь и сам разрабатывал свои направления через эти установки. Назад нельзя оглядываться. От этого только хуже будет. А вперед идти - всегда и всем было больно. И давай, Григорий Дмитриевич, - Генерал впервые назвал Куратора по имени, отчего тот даже вздрогнул. Не принято было в Конторе вот так... запросто.
- Давай забудем и будем дальше работать. Нам нужно раздавить всю эту местническую шелупонь, что повылезала из всех щелей после крушения союза. Силой ее пока не взять, угнездилась крепко на местах и ворует и продает и гадит эта шваль, того не замечая, как разваливает центральную власть в стране. Значит единственное, что реально для достижений полной централизации власти в стране - это наш, повторяю - наш с тобой план. Немного нам осталось. Закончим свое грязное и темное дело и - на покой. - Генерал хитро поглядел на подчиненного. - Может быть... на покой. Давай дальше докладывай, а то мы с тобой разболтались тут как старухи на скамейке, а мне еще с президентом нашим болтать о том, о сем...
- Я считаю, что основная работа сделана, - продолжил Куратор, как ни в чем ни бывало, - источники финансирование местной коррумпированной группировки взяты под контроль и, как говорится - воздух перекрыт. Исходя из изложенного, есть несколько путей дальнейшего развития ситуации. Первый и основной - Малашкин и компания начинают разборки с так называемыми предателями. Мы соответственно начинаем их прикрывать по причине настоящей для нас ценности данных лиц. Это даст нам возможность окончательного разгрома региональной группировки...
- Эко ты задвинул - разгрома, Фадеев нашелся, - вклинился Генерал, и тут же махнул рукой, - ладно, ладно это я так..., давай дальше.
- В смысле - вычислим остальные его связи, которые пока еще нами до конца не установлены. Додавим, так сказать. А громкие разборки опять-таки сыграют нам на руку в смысле заинтересованности и озабоченности населения усилением криминальной обстановки в городе. Вариант второй. Малашкин продолжает тихо сидеть на своем месте и никак не реагирует на перераспределение денежного потока. Этот вариант и для него и для нас наиболее оптимален и перспективен. Фактически он признает, что побежден и тогда его местные партнеры бросятся искать нового хозяина, что почти сразу же приведет их к нам. Зная характер Малашкина, я думаю, что этот вариант не пойдет. К тому же у него еще достаточно сил и средств, чтобы побороться за свое место. Третий вариант основан на том, что он не усложняет обстановки, а сам ищет контакта с нами, для того чтобы договориться и продолжать свою деятельность уже под нашим контролем.
- Стоп, стоп, - снова перебил подчиненного Василий Климович, - этот вариант для нас неприемлем. Давай про него забудем. Что мы, в конце концов, зря что ли там своих людей положили? Нет, на мировую мы не идем. Давай-ка, повоюем до конца, мне лично очень нравится первый вариант. Надо обязательно додавить, иначе..., сам знаешь... Все успокоится, пройдет некоторое время, и снова деньги мимо центра потекут в карманы таких вот “малашкиных”. А их слишком много и они слишком уж жадные ребята, что бы их оставлять в покое.
- Я с вами согласен и поэтому продумал ряд мероприятий для провоцирования событий по первому варианту, - начал было Куратор, но Генерал не дал ему продолжить.
- А ты ведь, полковник, мне до сих пор не можешь простить группу Брата. Я это вижу. И не собирался ничего тебе по этому поводу говорить, считая, что все случившееся тебя не касается... То есть поступал как закомплексованная баба, которая может то, чего не хочет и не хочет того, что может... Ты у нас известный аналитик и большой умник, но значения этого выражения тебе никогда и ни за что не разгадать. Это пример так называемой женской логики. Этой же логикой, кстати, все известные политики пользуются... Но я не об этом. Ты уж прости просто старика за тупое молчание по волнующему тебя вопросу.
Генерал хотел встать, но внезапно передумал и еще раз удивил Куратора. - Садись-ка уважаемый Григорий Дмитриевич. Хватит тебе торчать передо мной как “член перед дырой”. С этого дня все дела конторы я тебе потихоньку сдавать начну, а собственно - чего сдавать-то? Ты и так почти в курсе почти всех дел Конторы... Почти.
Василий Климович все-таки встал и жестом руки остановил, дернувшегося было Куратора.
- И не стал бы я тебе ничего говорить, но надо. Это не старческий маразм, не прихоть какая-нибудь... Дело в том, что рак у меня и наши медики сказали... - Генерал глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнул. - Сказали что вскорости я, того..., окочурюсь.
- Так может - операция там, - невнятно сказал Куратор, прекрасно понимая, что если Василий Климович начал этот разговор и фактически сдает ему дела Конторы, то уже все ясно.
- Операции мне не потянуть, - по стариковски улыбнулся всесильный начальник одного из секретнейших учреждений страны, - и давай не будем “ля-ля”. Так вот, твоя кандидатура единственная, которую я предложил президенту, который, скорее всего вскоре захочет с тобой встретиться лично по этому поводу. Других кандидатур не будет. Я так и сказал; или ты или никто. Поэтому я тебе должен сказать сейчас почему нам пришлось группу Брата использовать как спичку. Все тайное всегда оказывается явным и..., простым до тошноты. На последнем своем задании Аналитик группы раскопал большую грязищу о некоторых молодых, но уже довольно проворных членах правительства. Определение “ проворные “ - от слова “вор”. Скажу сразу - премьер здесь ни при чем. Но после того как эти факты легли мне на стол... Помнишь, ты еще был явно недоволен тем, что какой-то Аналитик там выходил на меня самостоятельно, минуя тебя - целого Куратора? После всего этого в западную прессу протекло некоторое количество фактов из этого доклада. Что я должен был делать, по-твоему? В правительство пришли новые реформаторы и тут вдруг... Этого доклада сейчас у меня нет, он у президента в личном архиве. Но кое-что я тебе все-таки оставлю, потом... Надеюсь, ты меня поймешь. Поймешь, что для государства важнее, жизнь троих, пусть и хороших, людей или политическая стабильность всего государства... Я очень надеюсь...
Василий Климович снова уселся за стол. - Но пока я еще живой и я руковожу все этим безобразием и грехи эти и многие другие - на мне. Перед Господом Богом сполна за них и отвечу. Хотя до него меня вряд ли допустят, - Генерал невесело засмеялся, - скорее всего, сразу же к товарищу своему Люциферу на сковородку... там и объясняться унизительно буду. Ну, ты давай, полковник, иди, но с завтрашнего дня, чтобы у меня после обеда как штык... Пораньше начнем, как сказал муж жене, пораньше кончим.
- У меня вопрос к вам, Василий Климович, - встав со стула, не утерпел Куратор. - Вы там что-то про женскую логику... Действительно - не просчитывается.
- Да я знал, знал, - почти радостно поддержал его начальник, - знал, что ты начнешь анализировать и просчитывать логику и не сможешь. Так и быть - раскрою тебе я сию страшную тайну. Выражение алогично из-за того, что оно не закончено. В этом и состоит, в общем-то, секрет политической и женской логики. В незавершенности... Нам, мужикам этого не понять. Мы всегда ставим точку, если хотим ее поставить. У “немужиков” там, где у нас точка всегда запятая. Василий Климович рассмеялся как мальчишка - открыто и громко, - а я ему тут пою про дела государственные и болячки свои, а он, такая зараза, сидит и просчитывает какую-то херню. Не обижайся за “заразу”, это я любя. А вообще, если человек говорит, что он не разбирается в женской психологии, то это значит, что он в ней уже окончательно разобрался. А ты думаешь, почему у нас в Конторе женщин нет? Ну, ты давай иди себе... Мне тут надо позвонить кой-кому.
Генерал, все еще улыбаясь, проводил взглядом прямую фигуру Куратора, скрывшуюся за высокими тяжелыми дверями, и поднял телефонную трубку. Немного посидел, не набирая номера, и снова коротко хохотнул, - ты гляди, а мы, Василий Климович, еще ничего оказывается, раз про баб вспоминаем.



Лена

После того как она сдала Мойщика, через Виктора Геннадьевича крупно “отломилось”. И не в “рваных”, а в долларах. Она даже и не ожидала, что ей столько перепадет. В самом начале, когда Ланге с ней еще только завел разговор о том, что нужно будет раскрутить некоего нехорошего парнишку, этакого “засланного казачка”, Лена даже и не подумала о деньгах. О настоящих деньгах... Ей выделили энную сумму сразу, так сказать на текущие расходы и уже эти деньги очень и очень пришлись ей, кстати, и о том, что ей еще будет причитаться в дальнейшем, по окончании “мероприятия”, она даже и не думала. Не думала или не рассчитывала... какая разница, хотя Виктор Геннадьевич и намекнул ей, что в случае удачного финала с него будет причитаться. Да чего там... Думала, конечно, но чтобы столько...
Половину она, как женщина умная и хозяйственная, положила под проценты. Куда положить - было, слава Богу, кому подсказать. А вторую половину пустила в дело, то есть потратила на себя и семью. Мужу новый костюм купила, ребенку кое-чего, еще один холодильник приобрела, хотя потом долго себя еще спрашивала - на кой черт? А самое главное - это то, что всем семейством скатались в Анталию. Ненадолго так, но все равно в кайф пошло. Сама немного проветрилась и особенно была рада за сына, у которого, как и у большинства северных ребятишек были небольшие нелады с легкими.
Двухнедельный тур пролетел быстро и приятно. Солнце, горячий песок и, совсем непохожее на северное, ласковое море сделали свое дело почти сразу. Лене удалось расслабиться и физически и душевно. Наступила какая-то отстраненность от всего того, что оставалось там... Даже и не вспоминала как-то...
Фруктовый завтрак, утренний пляж, длящийся до того момента, пока не наступало время обеда. Небольшой дневной отдых и снова - пляж и долгие и одновременно короткие вечера, как-то незаметно переходящие в ночь с расслябляющим душу и тело супружеским сексом... Как это было здорово. И как это было давно...
На работе ничего не переменилось. Тошнотворные утренние совещания, рутина ежедневной обязаловки, каким-то дебилом названной - работа, бумаги, бумаги и бумаги, перемежаемые назойливыми заигрываниями коллег с виду мужского пола. Все - как всегда. Все - как у всех. Единственная отдушина - дом и тот все чаще и чаще превращался в суровую обыденность.
Подруги у Лены тоже все были обременены семейными заботами и всеми теми проблемами, присущими впрочем, всем замужним или просто имеющим детей женщинам. Встречи с ними уже не доставляли того чувства радости и открытости, каковым сопровождались раньше.
Все было у Лены не так как раньше... Раньше - до Игоря. И это был ее кошмар.
Она и не подозревала тогда, когда с ним знакомилась и, раскручивая его в нужную для нее, а вернее для Виктора Геннадьевича, сторону, чем все это может закончиться. Просто была обычная возможность подзаработать на стороне. Смешно звучит - на стороне. Ей никто и не сказал, что итогом всех их отношений может быть то, что случилось. Да не влюблялась она вовсе тогда в этого столичного вояжера, близко даже не было. Делала свои дела как положено и точка. Какие еще здесь могут быть вопросы? Он в ее город приехал работать, и она - работала. Каждый делал свое дело, и каждый за свои деньги. Проблем никаких не было и никаких душевных извивов не наступало, до тех пор, пока она не узнала, что этого наивного москвича будут “мочить”.
Ланге ей про такое ничего не говорил. Не говорил ей, скорее всего вовсе не потому, что опасался за Ленкино душевное здоровье, а потому, что он ей платил деньги и она должна просто и молча выполнить свою работу и вообще... С чего это он будет объяснять свои планы рядовому работнику Структуры? Согласилась и согласилась. Взялась и взялась... И - сделала... И - получила. И суммой довольная очень была. Можно даже сказать - испытала чувство глубокого удовлетворения, когда в ручонках зеленые бумажки зашуршали.
Про то, что Игоря она сдала на убой как не племенного быка на мясокомбинат, Лена узнала совершенно случайно... Это уже после поездки в Анталию было, после гостя из Питера, которого она так активно трахнула, что он уже через десять минут лежа покачивался и что-то бормотал про какие-то там ожившие чувства, которые, наверное, были такими же у него как ожившие... покойники. За свой доблестный и ударный труд по переработке питерского таможенника и добычи  нескольких мутных капель из его детородного органа, Лене отломилось еще. Причем отломилось не потому, что она такая ловкая в постели была и вызвала своими интенсивными телодвижениями лирическое настроение гостя. Причина получения ею неплохих дивидендов здесь таилась в другом. Просто “ударница секструда” знала, что гостя ловят на крючок. Она была как бы наживкой, а крючком являлись две видеокамеры. А уж насколько она была артистична, Лена увидела по глазам оператора, когда, проводив гостя горячими, сладкими и крепкими, как хороший чай поцелуями, заявилась на просмотр “фильма”. Не то чтобы поглядеть еще раз все ли у нее т а м  в порядке с бюстом и задницей, а чтобы сразу же вырезать и своими лично руками уничтожить те кадры на которых запечатлелось ее лицо. Лицо у нее тоже было в полном порядке, но тут уж разговор не о том... Светиться было нежелательно. Она все-таки женщина семейная и уж этим своим семейным “счастьем” никак рисковать не желала.
Кстати - нормальное женское поведение...
- Ну, ты, Лен, даешь! - По-настоящему и откровенно по-мужски восхитился оператор, с удовольствием просматривая второй раз уже знакомые ему кадры. - Только вот быстро очень вы там... Уж от меня бы ты так скоро не отделалась. Двух кассет уж точно бы не хватило. Может, попробуем как-нибудь повеселиться?
- Вот тут стоп, - скомандовала северная порнозвезда, вовсе не обратив внимания на самцовские заезды наивно-самоуверенного оператора.
- Чего “стоп”? - Не сориентировался тот, подумав, что Лена останавливает его блудливую болтовню. - Чего я такого сказал-то?
- Ну, кто о чем, а воробей - о паровозе, - спокойно вздохнула она. - Я тебе про то, что ты слишком увлекаешься определенными предметами моего тела, а про лицо забываешь. Отматывай назад.
Оператор послушно остановил приятные для него видеомгновения и перекрутил немного к началу.
- Вот здесь, - дымящейся сигаретой указала Лена на экран. - Режь.
- Вот не поверишь, а режу как по живому, - улыбнулся любитель клубнички, профессионально отчикивая не понравившиеся зрительнице кадры и тут же склеивая пленку по новой.
- Давай сюда кусок, - Лена продолжала холодно и внимательно смотреть на экран. Наконец, когда “кино” кончилось, она подошла к “видику” и, щелкнув нужной клавишей, извлекла кассету.
- Ты чего это? - Заартачился, было, оператор, он же - режиссер и прочая и прочая...
- Да ничего, ласковый мой. - Затушила Лена сигарету. - Знаю я тебя. Сделаешь копию, перед тем как шефу отдать, и будешь потом дрочить на меня свой отросток окаянный, распаляя свое больное воображение. Сама отдам. А насчет того, чтобы со мной две кассеты записать... У тебя денег не хватит на меня. Я тут на досуге посчитала, и сама пришла в ужас от суммы. Кто ж меня бедную такую теперь согреет ...? За такие-то бабки. Разве что с мужем теперь придется бесплатно мучиться.
- Конечно, - засмеялся оператор, - особенно, после того как ты своих клиентов под нож подставляешь, с тобой никто и не возжаждет веселиться. Тут, пожалуй, и я - пас. Заплати такие деньги, а потом тебя еще и замочат... Дураков нет. - Он внимательно поглядел на помертвевшее Ленкино лицо, - да ты не расстраивайся особо-то из-за этого. Еще такой бабы не родилось, чтобы мужики из-за секса с ней на верную смерть пошли.
Он замолк, увидев, как лицо собеседницы бледнеет буквально на глазах. - Да ты что? Не знала что ли? Не знала, что по твоей наводке всех москвичей наши грохнули?
- Нет, - слабо откликнулась только что самоуверенная и крутая Лена.
- Ну, вы бабы даете...! - Выпучил глаза оператор, уже проклинающий себя за свою болтливость. - Впрочем, я толком всего не знаю. Ты у шефа поспрашивай. Он-то точно в курсе всех событий.

В тот день Лена, придя домой, молча прошла мимо мужа и, покопавшись в домашней аптечке, извлекла оттуда пару таблеток “элениума”, быстро положила их в рот и попыталась проглотить, но, поперхнувшись, закашлялась, от чего таблетки вылетели у нее изо рта. Появившийся в проеме гостиной супруг обеспокоенно наблюдал за всеми этими необычными для него действиями почти всегда уверенной в себе жены.
- Тебе может, воды принести? - Наконец предложил он ей и, наткнувшись на ничего не видящий взгляд, выскочил на кухню, где зазвенел чашками.
Лена, все еще задыхаясь от кашля, достала еще две таблетки и прошла с ними на кухню. Там, приняв из заботливых рук мужа чашку с водой, она положила таблетки на язык и выпила всю воду. После этого села на стул и, нашарив на подоконнике распечатанную пачку “бонда”, прикурила от зажигалки, которую успел найти некурящий супруг.
- У тебя что-то случилось? - Положив ей руку на плечо, спокойно и тихо спросил он, наблюдая как мелко подрагивает увеличивающийся столбик пепла на конце сигареты.
Лена постепенно брала себя в руки. Все ведь было нормально, когда шла домой и вот, на тебе... Буквально расползлась, едва переступила порог дома. Такого еще с ней ни разу не случалось.
- Да нет, ничего особенного... - Ответила она и внезапно расплакалась, уткнув лицо в такое сейчас надежное и нужное ей плечо мужа.


Федот

Все складывалось довольно интересно. Интересно не потому, что Федота  данная ситуация просто интересовала, а потому, что все было очень  похоже на  события почти десятилетней давности, когда он оказался победителем. Ну, не то чтобы - победителем, но уж не побежденным - это точно. Тогда ему удалось сделать правильный выбор, который в принципе и состоял-то почти из одного пункта - поступиться принципами. Старый вор не был старым коммунистом, тем более - бабского пола... Поступился быстро и, как потом оказалось - удачно попал в цвет. За большой и крепкой стеной оказался, не в смысле - “забор, где на вышке карась ма-ла-дой...”, а вовсе даже и наоборот. Эта стена его от закона охраняла, полуголодные служители которого так и шныряли толпами..., да все мимо. Шебуршили шваль разную, а его, вдруг ставшего уважаемым Валерием Сергеевичем, сторонились как чумного. А он и не обижался, что сторонились.
Вот и сейчас перед Федотом во всей своей оригинальной и никогда не повторяющейся красе стоял господин Случай. И не рад был вор этому господину, ой как не рад... Только все наладилось как надо, только бабки наворованные свои он, по примеру своих многих “коллег” в дела официальные начал пускать, только начал подумывать о покое... И вот - на тебе. Опять на его старую и оттого совершенно седую голову этот господин... Понеси его леший. Снова надо думать изо всех сил тем, что было под сединой, а этого не хотелось. Более того - Валерий Сергеевич уже и жену свою упредил, что вскоре “того” мол... А как уж рада была его единственная и ненаглядная Зоя Афанасьевна, мама его двум дочерям и бабушка трем внукам. Так ведь и сказал, когда последний раз звонил, до всего этого нагрянувшего безобразия, чтобы готовилась и место примечала, мол, в следующий раз позвонит и чтоб ему сказала уже... Чуть-чуть не успел. Чуть-чуть, которые у русских людей не считаются...  Федот улыбнулся сам себе в большое зеркало стоящее напротив кресла и с каждым прожитым днем все неприятнее отражающее, к счастью, пока еще мужчину, а не старика. Мужчина в зеркале улыбался, отчего лучики мелких морщин окружили его внешние угла глаз, и лицо стала таким добрым, добрым как у Владимира Ильича в туалете... Федот-то знал, какой он на самом деле  д о б р ы й  и хитро подмигнул. Добряк в зеркале ответил дружеским подмигиванием. Валерий Сергеевич рассмеялся... Как внешность обманчива!
Вот посмотреть так вот в зеркало или на фотографию, да чего там... на живого, издали только - одна сплошная приятственность. А внутрь только залезь, попробуй, поглубже так копни - кровища да дерьмо уголовное. Так перепачкаешься, что мыться, не перемыться. Уж Федот - то себя знал и, будучи уже человеком взрослым, комплименты своей собственной персоне не отвешивал. А в зеркале - одна только оболочка. Знал Федот и другое - все такие. И большинство из этих всех внешне хорошие, красивые и добропорядочные люди, самые натуральные уроды, всю свою сознательную жизнь прикрывающие свой жуткий внутренний облик от окружающих их людей.
Зазвонил телефон, мгновенно переключив меланхолические философствования Валерия Сергеевича на более банальную действительность.
- Ну, - чисто по северному буркнул Федот в поднятую после третьего звонка трубку, - че там кому нада?
Этот номер телефона был только для своих, Малашкин тоже его знал, но к своим Валерий Сергеевич его никак уж причислить не мог. Пока еще Александр Анатольевич числился в федотовском табеле о рангах как Хозяин. Пока...
- Это я, батя, - откуда-то издалека донесся голос Григория, для Федота - просто Гриши, его правой руки и, наверное, самого доверенного человечка из всей его группы.
Впрочем, не меньшим доверием пользовался и Стас, здоровущий и почти квадратный парень, исполняющий постоянную роль личного водилы Федота и заодно - телохранителя. Был, правда, у него и еще один телохранитель - Леня, но потерял его Федот. Не то, чтобы как кошелек какой-то там... А ссудил его, для какого-то дела небольшого, малашкинскому финансисту Ланге. Ссудил и обратно уже не дождался. И спрашивать потом у Александра Анатольевича не стал про своего Леню. Не стал и, как оказалось сейчас - правильно сделал. Не хватало еще, чтобы Пока-Хозяин его в связях с этим Ланге заподозрил...
- Ну, чего-сь тебе нада-то? - Спокойно откликнулся он далекому Грише.
- Да я сказать, что просьбу твою - постеречь от неприятностей Анатольича - мы выполнили. А дальше что - ты не сказал.
- Ну да, - согласился Федот, а Добряк в зеркале по-хорошему покачал седой головой, соглашаясь и с прототипом своим и Гришей. Федот фыркнул и отвернулся в другую от зеркала сторону. - Старый я стал чавой-та, запамятовал совсем... Ты уж звиняй. Оставь Натольичу двоих из своих с вывесками поинтеллигентней что ли... Потом отдыхайте пока, но на телефоне где-нибудь.
- Да у нас пейджера есть, бать. Это дело я понял. Вот только тут еще кое-какое дельце образовалось. Помнишь если, мы тут на днях шустрили насчет мента одного...
- Ну - ну, - заинтересовался Федот.
- Так его в кабаке срисовали только что. Он младшего братана моего из-за какой-то бабы с лестницы спустил и своим сдал. Загребли младшого, в общем...
- Ничего с твоим младшим не случится, я позвоню, куда следоват насчет яво. Где он сейчас?
- Кто? - Не въезжал Гриша, - мент или младшой?
- Брат твой где? 
- А-а. Он в Октябрьском.
- Ну что ж, знакомое место... - Ухмыльнулся Федот. - Работают, значит еще. Не разбежались, значит от безденежья-то... Ну и ладно, пущай наш покой охраняют. А чего с этим ментом-то?
- Ну, сидит пока в кабаке в этом “чуковском” с каким-то не нашим, не местным то есть. Жрут, пьют. Соплета его бить собралась за то, что он младшего моего... Чего делать-то?
- Бить не давать, но пугнуть не мешат этого человечка. И напомни ему так “промежность прочим”, что Натольич его разыскивает. - Не указывал, а как бы рассуждал вслух Валерий Сергеевич. - Брата своего через часок - другой тебе привезут, так что не беспокойсь. Изошел весь, небось ...?
- Не то слово, - благодарно откликнулся Гриша, - упаси Господь, хулиганку наделал. Упекут ведь. Больше из-за меня, чем из-за хулиганки этой. Не хочу, чтобы младшой на зону угодил. Дерьмово там, особенно сейчас.
- А ты яво воспитывай, - отечески наставлял Федот, снова повернувшийся к “Добряку в Зеркале” и пытающийся стать хоть ненадолго на него похожим. - Или вот чево. Присылай яво ко мне завтра, вернее - сам привези. Ты для него родак назойливый, тебя он и послать может культурно так. А меня не пошлет - послушает. Мы его учиться уговорим..., щас за деньги усе можно. Это для нас дюже хорошо. Вдвойне хорошо даж.
Мы своих ребятушек за деньги выучим, что б они потом на тех местах оказались, где умники разные могли бы оказаться..., если бы наши ребятишки их места... за их же деньги не позанимали. А умникам место в армии нашей всегда найдется. Там из них ум ихний вышибут, стрелять научат и эти умники после армии у наших ребятишек в шестерках забегают...
- Бать, ты извиняй, здесь мне говорят, что мент с дружком из кабака вроде как нарезают..., - вежливо, но твердо прервал Федота Григорий. Знал, что тот не обидится за это никогда. Сам и наставлял всегда - вначале дело, потом слова.
- Ну, Гриша давай покеда. За мальца не беспокойсь. - Трубка отозвалась короткими гудками отбоя. Федот подмигнул “Добряку”. Тот послушно ответил.
- Умные мы с тобой, - все-таки отвесил себе комплимент Валерий Сергеевич, - вернее, я - злой и умный, а ты - добрый и глупый. Поэтому ты там вот и сидишь, а я - здесь. Видишь, какое равновесие в природе наблюдается. На каждого, такого как ты всегда найдется такой как я.
В зал неслышно вошел Стас. Для такого увальня как он это было большим подвигом. В смысле - неслышно войти...
- Валерий Сергеевич, - заставил он вздрогнуть “нарциссирующего” шефа, - вам тут по мобильному Евгения звонит. Вы есть? - Стас всегда и везде называл Федота по имени-отчеству, тот сам так распорядился. Все-таки везде его возит, сопровождает... И чтобы не ляпнул где “уголовным Федотом” в неподходящем месте с неподходящими людьми.
- Здесь, здесь. Все нормально, - Федот взял трубку “мотороллера”, - А-а, Женечка..., - лживо зарадовался он звонку своей последней грелки. - Как дела наши? Как!? Уже? Ты у меня золотце самоварное. А ты приезжай ко мне, все и расскажешь. У меня тебе уже и подарочек приготовлен. Очень по тебе скучаю, ласточка моя. Хорошо, что старика не забываешь... Ну ладно тебе. Старика, старика... Без тебя сразу совсем плохой стал... А за тобой Стасик приедет. Ты ему на этот номер и позвони. Жду. - Федот брезгливо, как дохлую гадюку, передал трубку телохранителю. - Позвонит “эта” - съездишь за ней. По дороге купи ей что-нибудь в ювелирке. Где-нибудь в пределах пятикатки, не больше и - ко мне. -
- Понятное дело, - прогудел Стас и, пихая трубку в карман, удалился в сторону двери.
- Да, Стасик. Родной ты мой, - окликнул его Федот, - распорядись там насчет каминчика, и чтобы березовые были...
- Понятное дело, - прогудело в ответ откуда-то уже издалека. Увалень кроме кошачьей походки имел и слух такой же.
- А мы ведь забыли уже, - потянулся к телефону Валерий Сергеевич. Он не спеша, набрал номер и, дождавшись ответа, дурашливо поздоровался, - Будьте здоровы, спаситель наш очень и очень дорогой. Валерий Сергеич беспокоит на ночь глядя... С ”октябрятами” давно не виделись?


Попов

- Ну, славненько погуляли, - поднялся из-за стола “свежий подполковник” и вопросительно посмотрел на москвича, который так же вопросительно ему ответил взглядом.
- Или еще посидим? - Предложил он. - Я бы лично не отказался. -
- Нет уж, по-моему, хватит, - Сергей Николаевич откровенно зевнул. - И так на сегодня событий достаточно. Да мне еще и домой вообще-то надо. Своих долго не видел. Даже соскучился.
- Везет человеку, - вздохнул, с видимой неохотой поднимаясь с кресла, гость. - Свои есть у тебя... А я раньше как-то и не задумывался над этим. Имел - то, что хотел, хотел - то, что имел. А то что “нужно” было делать - не делал и всячески уклонялся. - Харитон ощутимо покачнулся, из-за чего Попов был вынужден чисто машинально поддержать его под локоть. Тот никак на это не отреагировал.
- Вовремя не женился, даже тогда когда один хороший человек женского пола, который был мне не безразличен... Короче, сказала мне Наташа тогда, что я буду отцом. - Снова вздохнул гость, увлекаемый более трезвым партнером к лестнице. Впрочем, шел москвич довольно уверенно и даже с некоторым достоинством присущим крепко выпившим мужчинам, усиленно борющимся с опьянением.
- Думал тогда, по наивности своей и мужицкой уверенности в собственной правоте, что надо еще погулять, а если уж жениться, то на так сильнообожаемом предмете своих чувств, чтобы даже и неуверенности не возникало б... А бабы - то, уважаемый Сергей, правы, правы стервы чертовы, тыщу раз. Это сейчас до меня дошло. Жениться нам надо, мужикам так же как они замуж выходят.
- А именно? - Поддерживая москвича под локоть, Попов старался поддержать его и в разговоре, прикидывая потихоньку куда лучше сразу ехать с гостем. И вообще, где он живет?
- Жениться надо по расчету. В этом есть смысл. Ты думаешь, я тогда, когда мог стать настоящим отцом, а не просто каким-то ходячим банком спермы, это понимал? Ни хрена... Думал не уйдет это от меня. Ан нет, ушло.
- Куда это ушло? - Больше для поддержки разговора, чем от интереса, спросил Сергей Николаевич, подхватывая пакет с коньяком из рук подоспевшей официантки. Подоспевшей, как оказалось, к прощальным поцелуям "в засос" и в губы.
- Господи, Сергей, гляди внимательно, - почти восхищенным шепотом произнес москвич и уже громче добавил, - перед тобой славный экземпляр той половины человечества, о которой мы мечтаем “до”, и от которой в ужасе бежим “после”.
Он обнял несчастную..., или счастливую...? “ Да кто их, женщин разберет?” Машинально подумал Попов, наблюдая за тем, как официантка, пытавшаяся при помощи рук вырваться из неожиданных объятий подвыпившего, но интересного мужчины, вполне достойно встретила его жаркий поцелуй, после которого как бы засмущалась и даже вполне убедительно покраснела.
- Так все же..., - громко, видимо расчувствовавшись, провозгласил “интересный” после по-пылесосьи мощного поцелуя.

- Так все же... Что есть - красота?
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд, в котором пустота...
Или огонь, мерцающий в сосуде...?
Некоторые из находящихся неподалеку женщин... Настоящих женщин, а не размалеванных полуфабрикатов, по неясной причине носивших женскую одежду... Могли бы помочь Харитону в его изысканиях в таком благовидном деле как поиски этого мерцающего огня. Во всяком случае, “сосуды” были что надо... Да чего там говорить - то! Все - красавицы... Особенно, если столько выпить.
- Красиво говоришь, Павлуха, - Попов снова и очень вовремя подхватил под руку гостя, взгляд которого забегал по окружающим его “сосудам”, видимо с целью выбора необходимого для практических занятий в плане уточнения ответов на только что прозвучавшие вопросы.
- Тебя куда сейчас? Может, ко мне в гости махнем?
- А там женщины есть? - Заинтересовался тот перспективами продолжения “банкета”.
- Масса, - овладел ситуацией Сергей Николаевич, не желавший оставлять москвича в таком “приподнятом” состоянии в чужом для него городе.
- Отвечаешь? - Заговорщицким шепотом спросил тот.
- Точно говорю, - выходя на крыльцо, сквозь стеклянную путаницу дверей и каких-то людей, уверенно отвечал Сергей Николаевич, так же точно уверенный в том, что напарник скиснет в машине и там останется только отвезти его куда надо. То есть - до койки.
Подойдя к машине, Попов на секунду оставил москвича одного и начал свою обычную возню с ключами, которые, стоило ему немного выпить, всегда находились совершенно не там, куда он их клал.
Уже открывая двери, краем глаза он увидел какое-то быстрое движение от группы молодых людей в их сторону.
- А черт! - В сердцах выругался он, совсем забыв про тех двоих парней, с которыми разбирался почти в начале вечера. Вернее - забыл про то, что у них есть друзья и знакомые.
- Стоять, сопляки, - неожиданно трезво скомандовал москвич. Сергей Николаевич был, наверное, удивлен больше всех. Напарник выпрямился и выглядел совершенно трезвым.
- Пошел ты на х . . ! - Послал один из парней спутника Попова. -  Отвали мужик, если хочешь здоровье сохранить. У нас дело до этого, - палец говорившего указал на подполковника, начавшего обходить машину и проклинавшего себя за то, что не взял с собой оружие.
- Я предупреждаю второй раз, - таким же командным голосом ответил ему Харитон, которого этот прыткий юноша тут - же попытался толкнуть в грудь рукой, за серьезного соперника не принимая. А зря...
Попов даже и не заметил, как все произошло, только прыткий вдруг упал. Это было полной неожиданностью не только для Сергея Николаевича, но и для группы “последователей” прыткого посылателя на три буквы.
- Ух, ты, бля!.. - Выдохнул один из них, и в красивом, каком-то, по киношному затяжном прыжке, попытался достать Харитона ногой. Но толи нога короткая у него была, толи летел слишком долго, только не долетел он... как рассчитывал, а, неловко задрав ногу выше головы, перекувырнулся в воздухе и с силой шмякнулся спиной на страшно твердый городской асфальт.
- Уй, бля, - ненамного изменил он текст своего первого выступления, да и прозвучало это как-то по иному, мягче что ли...
- В третий раз предупреждаю и в последний, - голос москвича не изменился и был таким же твердым и спокойным. Попов понял, что теперь пришла его очередь посмотреть, чем и занялся, впрочем, особо не расслабляясь.
Смотреть дальше было неинтересно и даже скучно. Прыткий, уже успевший подняться, как оказалось - на свою же собственную голову, вторично упал. И снова - непонятно от чего. Правда, в этот раз подполковник успел заметить, как дернулось плечо напарника, и вся его фигура, почти неуловимым образом, сместилась в сторону.
- Я предупреждал вас придурки, - лениво покачиваясь, сказал москвич, - а теперь предостерегаю. Следующий из вас, вздумавший продолжить так неудачно начатое, будет остановлен более жестко и ближайшее время проведет на больничной койке..., если конечно ему повезет. И в карманы прошу к себе не лезть, а то я человек боязливый и болезненный, в смысле - боль могу причинить запросто, вынужден буду начинать первым.
В левой руке москвича, словно по волшебству появился грозного вида пистолет, дуло которого было направлено в сторону ставших вдруг не такими решительными молодых людей.
- Ну все, поиграли, и будет. - Негромко сказал им крепыш в короткой кожаной куртке, проходивший мимо молодых. Эти слова, прозвучавшие казалось из уст простого прохожего, послужили катализатором реакции под названием “уползалово”. Группа сопляков рассеялась, а прыткий удостоился подзатыльника, этого замечательного русского изобретения в пику западным оплеухам.
- Здравствуйте Сергей Николаевич. - Широко улыбнулся крепыш, подходя ближе к машине Попова.
- Здравствуй старший брат балбеса, которого не научили правильному поведению в обществе, - настороженно отозвался хозяин машины. - И как это ты вовремя появился...
Москвич, никак не реагируя на появление крепыша, обошел машину и пролез через водительское место внутрь салона, где сосредоточенно зашуршал кабацким пакетом.
- Спасибо хоть наша, уже ненародная теперь милиция обучит подрастающее поколение правилам хорошего тона. Вам лично спасибо. - Довольно искренне поблагодарил крепыш.
- Ладно тебе придуряться-то Григорий, - поморщился Попов, - говори чего надо, а то мне некогда. Гость у меня.
- Да не придуряюсь я вовсе, а от чистого сердца тебе все сказал... ментяра вонючий. - Крепыш оскалился. - За брата еще я тебя “поблагодарю” потом. Тебе привет от Федота и от него же совет. Хозяина своего не забывай. А то ведь сам знаешь, как собакам без хозяев-то плохо приходится. Всяк обидеть норовит. Вон, даже молодежь тебя не уважает.
- Ты все сказал? - Закипал понемногу Попов, впрочем, сознавая, что сейчас Гришу трогать не стоит. Пусть попыхтит, Потом пар выпустить можно будет. - А теперь скажи мне, что за хозяин у меня, а то я чего-то не помню.
- Ну, ты точно сегодня перепил. Вам - ментам пить нельзя. У вас и так извилина одна всего. Короче - мне сказали, я тебе предал.
- А я на тебя и не злюсь вовсе, - придавил себя все-таки изнутри Попов, - ты ведь антиобщественный элемент и скоро тебя не будет. Так народу министры наши говорят. А я, знаешь, верю... Особенно глядя на тебя. Тебя не будет в первую очередь. Потому, что ты некрасивый к тому же...
Сергей Николаевич залез в авто и, развернувшись чуть ли не по ногам Гриши, вырулил на мостовую. В салоне густо и вкусно пахло коньяком. Напарник зря времени не терял.
- Ну, чего? - Обернулся на него Сергей Николаевич, - ко мне все еще хочешь? К женщинам там красивым и разным...
Павел Дмитриевич, видимо умаявшись от выпитого и потратив физические силы на отражение атаки не туда подрастающего поколения, тихо дремал, запрокинув голову на подголовник. Только теперь на его расслабленном покоем лице явно проступил возраст.
- Лет сорок мужику, не меньше, - молча отметил подполковник, - а отвезу-ка я его к Светке. Вот радости то у него будет, когда на нем анатомию изучать начнут. - Он тихо рассмеялся, повернув с “трешника” на Садовую.



Андрей

Домой Андрей пришел поздно - задержался в отделении, принимая под конец работы привезенного больного. Не то чтобы специально из-за него задержался, а как-то опасался, что ли идти домой. Ему самому было трудно понять - почему именно. Скорее всего, не опасался вовсе, чего там опасаться-то было... Просто сознательно решил избегать пока встреч со своей соседкой - Таней. Решить - то решил, а про себя отметил, как это решение трудно ему далось. Словно разрывал его кто-то изнутри. Тянуло к ней. Да не к ней даже, а просто хотя бы поздороваться мимоходом... Только уже при этом, на первый взгляд простом и обычном действии, Андрея будто выворачивало наизнанку. Не вовремя это как-то навалилось и... рано. Не мог он следовать сейчас своим желаниям. Не имел права.
Тогда - после ночного дня рождения они с Таней почти до утра просидели на кухне и проговорили  в с е, что хотели сказать. Просто говорили, ни в чем не признавались, не искали никакого пути к друг к другу... Рассказывали о тех, кого потеряли, о том - как это больно и страшно, о том - что без них плохо и пусто стало в этой жизни и о том, что не знают, как жить теперь. Говорили откровенно и простодушно и расстались по-хорошему. Только что-то в их отношениях произошло после этого разговора. Сторониться стали. Снова замкнулись в своих горьких и одиноких чувствах. Почему? Андрей не мог дать на это конкретного ответа. Просто это произошло и все. И точка... И про это думать сейчас нельзя ни за что. А что бы себе в этом как-то помочь, задерживался Андрей на работе допоздна и домой приходил, чуть ли не ночью.
Парень, которого Андрей принимал сегодня, получил по голове в какой-то ресторанной драке. Нормальное дело. Редкий день проходил, чтобы кого-нибудь после кабацких разборок не привозили. Только вот разговор интересный Андрею удалось послушать. Пока он осматривал поступившего, к тому заявились друзья. Один из них просто болтал с больным, а больше говорил с ним, потому что тому разговаривать было бы явно неудобно - стоматологи только что вправили ему вывих нижней челюсти. На присутствующего врача посетители не обращали внимания. Как его и не было. Красные пиджаки и золотые печатки объясняли лично для Андрея - почему... Воспитаны так.
Хотел он их сначала немного прижать с болтовней и вообще попросить на время в коридор выйти, но, услышав знакомую фамилию, передумал.
- А ты хоть знаешь, кто нас прессовал? - Крутил золото на пальце один из посетителей. - Сам Попов, начальник уголовки областной. Это мне в отделе сказали. А тебя тоже он, что ли сюда направил? -
Больной что-то невнятно промычал и отрицательно помотал головой. Потом, видимо через силу, все-таки выдавил, - другой... с ним был...
- А на приемном сказал, что упал несколько раз подряд с лестницы ресторана, пытавшись завязать шнурки, - ухмыльнулся вслух Андрей, понявший вдруг, что ему эта информация может и пригодиться, только не понял еще как именно...
- Ну, раз сказал, значит, так оно и было, - обратили на него “высочайшее” внимание молодые носильщики золота. - Доктор, а наш кореш здесь долго пробудет?
- Нет, - просто ответил Андрей, - а что это за Попов такой? Он что знаменитый северный прессовщик что ли, раз вас прессовал?
Дуэт посетителей бурно заржал. Даже перемотанный как мумия их друг и то не удержался от смеха, хотя в его исполнении это походило больше на хрюканье.
- Ну, ты докторилла и даешь! Прессовщик... Я же сказал что он мент. - Закончил процесс ржания словоохотливый.
- А вы на него в прокуратуру заявление напишите, - наивно посоветовал Андрей, пытавшийся понять, зачем ему этот разговор.
- Ага, - обрадовался второй “посетила”, - ты доктор будто и не в нашем городе живешь... Про областного прокурора слышал? Ну, того, который покончил с собой, из-за хрен знает чего?
- Слышал, конечно, - насторожился Андрей, внешне этого стараясь не показать. - Комиссия из Москвы приезжала. Разбиралась... А причем здесь это?
- А вот притом, что не уважал шибко прокурор как раз этого самого Попова и вот, что вышло.
- Мне кажется, что это все ерунда, - “заводил” доктор собеседников. - Там - целый прокурор областной, а здесь - просто милиционер.
- Если Попов - просто милиционер, то я... - разговорчивый был ткнут локтем соседа в бок. - Ну да чего тебе объяснять здесь... Скажу тебе одно, заявления никто писать не будет, и ты ничего не слышал. Упал наш милый друг с лестницы, как и говорил. А мы бы в жизнь с этим ментом не сцепились, если бы его в лицо знали... По дурному вляпались.
- Извините, конечно, - постарался поймать ускользающую нить беседы Андрей, - но дело в том, что у меня к нему интерес есть... Личного характера. И я бы хотел узнать про этого человека побольше.
- А чего за интерес-то у тебя и что за личные такие характеры? - Осведомился после некоторой паузы говорливый “посетила”.
- Я понимаю, что вы боитесь, - провокационно начал Андрей, с удовлетворением уловивший реакцию на свои слова - оба поморщились, но на самом деле, ребята, мне это нужно. Этот Попов два года назад моего брата двоюродного до самоубийства довел.
- Ну и что? - Заинтересовались-таки “краснопиджачники”.
- Да я вот и говорю, - лихорадочно шевелил извилинами Андрей, - прокурор этот тоже вот застрелился вроде и тоже из-за Попова этого. А я, в свое время жалобу на его имя в отношении этого милиционера писал. И - ничего. Ни ответа, ни привета...
- А чего у тебя с братом то получилось? - Встрял-таки второй “посетила”.
- А пойдем ко мне в ординаторскую ребята, - предложил вдруг Андрей, стараясь вышутить немного времени, для выработки более или менее убедительной версии о “самоубийстве своего брата”. - У меня кофе есть. Покурим. Я вам и расскажу по нормальному.
- Да нет, сидеть нам некогда, - отмахнулся говорливый, - но вот покурить можно.
Разговаривали в коридоре.
- Брат у меня жил один и работал инженером на гидролизном заводе. Попал в историю с вымогательством акций у какого-то акционера. У того ребенка вроде похитить угрожали, и тот показал на брата. Того и давай таскать на допросы разные. Этот Попов дело и вел, - быстро врал Андрей, в надежде не оплошать, - и угрожал все время брату. А тот не выдержал всего этого и взял снотворного принял. Перед этим записку написал, где Попова в своей смерти и обвинил. Дело закрыли, и никакие письма в инстанции разные не помогли. А я до сих пор не могу понять - почему. И тут вдруг вы... - “Наворотил” легенду Андрей из обрывков и отрывков детективной литературы, которой до недавних печальных событий очень увлекался. - Я просто вас прошу сейчас мне сказать все-таки кто этот такой Попов на самом деле. Очень прошу.
Парни переглянулись. - Ну ладно, слушай докторилла, - не выдержал говорливый, - этот Попов очень крутой мужик. Ты что-нибудь про мафию слышал? Так вот - этот человек фактически в верхах...
- Чего в верхах? - На самом деле не понял Андрей.
- Мафии нашей местной в верхах, чего тут не понять-то, - загорячился второй, - а то мы бы с ним не разобрались, ...будь он простым ментом. Вмиг бы без машины остался. Да и заявление бы состряпали - будь здоров. А так - утереться нам только и подмыться остается. А больше мы тебе ничего не скажем. Копай дальше, если кишка не тонка и не оборвется вдруг как у брата твоего.
- И еще, - добавил говорливый, - мы тебе ничего не говорили. Иначе... Ты ведь понимаешь о чем я. Сам же себя в больнице и лечить будешь.
- Понятно, - напрягся Андрей от откровенного наезда. Если бы эти шнурки знали, что ничего он сейчас и никого не боится. Но сдержался, - Да я вас ребята и не знаю вовсе. Вы ничем не рискуете.
- Ну да, не рискуете..., - сморщился говорливый, на мгновение потеряв налет крутизны, и оказавшийся простым, запуганным парнем, - с этим типом не рискует только труп. Если уж он областного достал, то уж мы то, для него, просто мелочь.
- Я все понял, ребята, - тихо сказал Андрей, - понял, что мы все для него мелочь разменная. Ну, ничего, - уже сам себе, но вслух заметил он, - мы ему покажем, что он сам никто. - Он резко развернулся и пошел по коридору в сторону ординаторской, оставив “посетил” с недоуменными выражениями на лицах.
Лежа в своей комнате, Андрей снова и снова прокручивал этот разговор. Дело не то чтобы усложнялось, но приобретало новый поворот. Вот, оказывается, кто ты на самом деле, Попов Сергей Николаевич. Завтра у Андрея и Бориса была оговорена встреча у Коли, которому ой как будет интересна эта информация. Наверное, и план как-то поменяется, исходя из этого. И для Игоря станет что-то понятнее в той ситуации, в которой он оказался.
Мысли снова плавно перетекли к их отношениям с Татьяной. “Прямо наваждение какое-то, - встряхнул головой Андрей. - Ну, какие там отношения?! Скорее всего - отсутствие таковых. Вот, что тебя волнует ", - едко сам себе заметил он.
Андрей встал и включил свет в комнате, сон не шел. Да чего там - не шел ...
Не полз даже. “ Ну и плевать ", - пронеслось в голове, Все равно с завтрашнего дня он идет в отпуск. Только вот нужно будет в отделении выставить за это дело и больных своих сходить передать нужно.
Он сел на скрипучий стул и вдруг решил выйти покурить. Мельком глянул на часы - половина второго. Ну, бессонницей-то его не испугаешь. С ней он уже вроде, как и сдружился. Принимал, правда “транки” по-первости, но больше не от бессонницы, а по другой причине - из-за потери близких. Сейчас не то чтобы не переживает или еще что... Просто, наверное, время прошло какое-то.
На глаза, совершенно неожиданно для него навернулись слезы. “Этого еще не хватало. Стоять!! “ Чуть ли не вслух приказал он себе и, найдя все-таки сигареты, вышел в коридор. Проем кухонной двери светился в темноте четким желтым прямоугольником, подойдя к которому, Андрей вздрогнул. На кухне тихо сидела Таня. Он слегка замешкался на пороге и слегка хмыкнул, чтобы обозначить свое появление. Сидевшая спиной к нему соседка резко обернулась, видимо только сейчас услышав, что кто-то вошел на кухню.
Вообще-то в доме стояла тишина, но тишина типично коммунальная. То есть и не тишина вовсе. Где-то играла музыка, где-то журчала вода из-за вечно по коммунальному неисправной сантехники. Но все это в коммуналках считается тишиной.
- Здравствуй Тань, - нерешительно поздоровался Андрей, - можно я покурю... Не спится чего-то.
- Здравствуйте, - словно с чужим ей человеком поздоровалась Татьяна.
- “ А с чего это ты ей свой-то? “ - Самокритично проехался по своему дрогнувшему сердцу Андрей, стараясь поставить себя на место и не дать себе обидеться на это, как ему показалось, холодной и отстраненное “здравствуйте”.
- А чего это ты?.. “ Не спишь “, - хотел спросить Андрей, нос просил другое, - сидишь так, в гордом и ночном одиночестве?
- Не знаю, - откровенно призналась Таня, посмотрев в лицо соседа, и ее огромные и печальные глаза выбили из его головы всяческие мысли, а из рук - сигарету.
- Господи, - вырвалось у него, и Андрей наклонился за упавшей сигаретой, - а я тоже вот... Что конкретно “тоже” неудачливый курильщик сказать не успел. Очень твердый и очень неожиданный угол стола ударил его по голове, вернее - голова ударила...
- Господи!! - Уже по-другому сказал он и инстинктивно схватился рукой за лоб, выронив при этом уже было поднятую сигарету.
- Тебе больно? - Участливо дернулась со стула Таня и вдруг улыбнулась, увидев все только что произошедшее с другой стороны. Глядя на нее, а больше оттого, что Таня перешла на “ты”, Андрей тоже заулыбался а, затем, не выдержав, засмеялся.
- Да нет. Ты что... Разве что немного обидно за себя. Вышел, понимаешь, покурить просто на кухню человек. Роняет, ни с того ни с сего, сигарету и стучит головой о стол. Ерунда все это... - Он все-таки закурил и сел к окну, предварительно открыв форточку затянутую почти пожелтевшей от кухонной атмосферы марлей.
- А шишка-то точно будет, - бросив взгляд на лоб Андрея, констатировала Таня. - Ты бы хоть ложку приложил.
- Вот спасибо-то, - откровенно съязвил “потерпевший”, ловя себя на том, что, не тушуясь, смотрит в “эти глаза напротив”, которые только что вышибли из него все... и сигарету тоже. А теперь вроде ничего - смотрит и нормально. “ Вот уж точно, что человек к хорошему быстро привыкает, “ пронеслось у него в ушибленном месте.



Мафия

Александр Анатольевич дома всегда себя чувствовал как дома. Он никогда не понимал мужиков, которые стремились расслабиться на стороне. Не то чтобы как мужчина он был заторможен там, или у него не со всеми его “делами” было в порядке... Просто Малашкин до сих пор любил свою жену. Об этом он мог сказать любому человеку и даже... самому себе. Это, конечно же, была уже не “та” вовсе любовь, когда “хочется не ходить, а летать и не говорить, а петь”. Вовсе нет. Это было нечто другое. Не такое особенное, яркое и все испепеляющее чувство, но не менее сильное. Ну уж, а по надежности и стабильности - даже и сравнивать нельзя. И где бы Александр Анатольевич не находился, что бы он ни делал, одно только воспоминание о доме действовало как успокоительное.
Будучи человеком циничным и жестоким, он становился совершенно другим, только стоило ему оказаться в родных стенах. Здесь все его грело. Только вот теперь он начал испытывать беспокойство. Его семье угрожало происходящее с ним вне ее.
- Ну, и чего не раздеваешься? - Немного иронично, так как это умела только она, спросила у него жена. Александр Анатольевич поднял глаза и посмотрел на нее.
- Да я, малыш, домой не надолго, - почему-то смутившись, ответил он, будто жена сумела застать его за каким-то неблаговидным занятием.
- Ну, если и не надолго, так это что и не поешь что ли ничего? - Полувопросительно полу настойчиво заметила супруга. - Я там, в комнате сижу, понимаешь, жду его, а он тихой сапой домой пробрался и сидит на кухне. Долго сидишь-то уже? Ой-ой, - тут же махнула она рукой, - только не говори ничего, и так знаю, что соврешь лишь бы мне угодить.
Она ловко обошла сидевшего чуть ли не на середине кухни мужа и открыла холодильник. - Я тебе сейчас быстро чего-нибудь соображу...-
Малашкин поймал себя на мысли, что до сих пор любуется небольшой, слегка полноватой, но все еще ладной фигуркой жены.
- Дети звонили? - Поинтересовался он, разворачиваясь на стуле, чтобы держать жену в поле зрения. Поинтересовался просто так, лишь бы что-нибудь сказать. Не то, чтобы он не любил своих близняшек, а просто те уже вот как два года с родителями не жили. Вот уже три года прошло с тех пор, как дети уехали учиться в Англию.
Старший - Женька, который родился на тридцать восемь секунд раньше своей сестры - Марины, успел отучиться и дважды жениться. Причем во второй раз на... мулатке, которая была его старше на пятнадцать лет и имела уже почти взрослого сына. Маринка все еще продолжала учиться и замуж, судя по ее рассказам, вовсе не собиралась, что очень и очень радовало ее родителей. Правда, был у нее друг, да больше и не друг, а жених, наверное, который ждал ее. Александр Анатольевич, никому ничего не говоря, слегка держал под контролем и такой важный вопрос как счастье своей дочери, а именно - поспособствовал тому поступить в один из местных вузов. И вообще - держал руку на пульсе.
- Нет, сегодня не звонили, - супруга отвечала мягко и спокойно, сразу почувствовав, как и положено жене со стажем душевный раздрай мужа. Характер “своего” она уже знала и поэтому с расспросами не лезла, а просто-напросто приготовила яичницу - глазунью.
- Ну, как всегда угодила..., - вынужден был признаться Александр Анатольевич, придвигая стул поближе к столу. Супруга тихо засмеялась и, словно мимоходом быстро и ласково провела маленькой ладошкой по крупной голове человека, с которым прожила уже больше двадцати лет и собиралась продолжать это в ближайшем обозримом будущем, если не вмешается что-нибудь такое, с чем ей будет не справиться.
- Ешь давай, ешь, - она поставила на стол запотевшую бутылку пива и высокий пивной стакан. Пиво ее хозяин предпочитал только местное, иностранные сорта его не интересовали. Почему? А она даже и не спрашивала...
Малашкин прикончил яичницу и, открыв бутылку с жигулевским, налил в стакан резко и быстро, отчего пена заняла, чуть ли не две трети емкости.
- Слушай, - внимательно и серьезно посмотрел он на сидевшую через стол от него супругу. - А не скататься ли тебе к детям? Проведаешь, отдохнешь там... Старшему подзатыльник отвесишь за дурную женитьбу на его второй красавице...
- А работа как же? - Жена даже немного растерялась.
- А плюнь ты на свою работу. - Малашкин отпил немного из стакана, так и не дождавшись того момента, когда пиво уляжется, отчего у него образовались белые усы. Супруга про себя улыбнулась, еще раз отметив, что усы мужу идут.
- Не могу я плюнуть, на носу учебный год и мне нужно все время быть в школе. Там из-за ремонта черт те что творится.
- Я никогда не настаивал на своем, - муж отставил пиво в сторону, но сейчас я тебе просто приказываю... что ли. Ты должна понять меня правильно. У меня безвыходное положение. - Александр Анатольевич, наверное, впервые посмотрел на свою спутницу по жизни жестко и прямо. Та даже передернулась. “Таким” она еще ни разу его не видела.
- Тебе нужно уехать ненадолго. За меня можешь не беспокоиться, ничего мне лично не угрожает, а вот ты можешь оказаться в опасности...
- Никуда я не уеду, - так же жестко отрезала вдруг супруга. - Ты или мне сейчас все расскажешь или ...
- Если я тебе все расскажу, - оборвал ее Малашкин, - ты дашь мне слово, что выполнишь мою просьбу - уедешь?
- Я не знаю..., - опустила глаза на свои руки жена и по ее щеке вдруг покатилась слеза. Это был запрещенный прием. Александр Анатольевич был вынужден пересесть к ней поближе. Он глубоко вздохнул, словно готовясь нырнуть в воду. Затем положил руку на плечо жены.
- Дело в том, что на меня в определенных кругах вот-вот пойдет охота. И если я в этот момент буду думать о том, что все ли в порядке с тобой, то ... сама понимаешь. Не смогу, в общем, я адекватно и правильно реагировать на все вокруг меня происходящее. А если не смогу, то усилия моих противников, скорее всего, увенчаются успехом. Только - лишь, поэтому я тебя и прошу ненадолго уехать.
- Поехали вместе, - вдруг предложила супруга то, о чем Малашкин даже и не помыслил бы. - Напиши заявление об уходе, и поедем со мной. Хоть куда... Хоть к детям, хоть к моей маме в Тверь...
- Я как-то про это и не думал, - Александр Анатольевич действительно такой вариант не проигрывал. Он еще раз подивился женской логике, позволяющей им - женщинам находить такие вот радикальные и простые решения для них - женщин. Мужчинам же абсолютно неподходящие и даже... кажущиеся им по-детски глупыми. Наверное, точно также как женщинам кажутся неприемлемыми многие мужские поступки.
- Нет, - вслух жестко осадил себя Малашкин. - Ты не понимаешь. Мне нужно быть в городе, продолжать работать. Я не могу тебе больше ничего объяснить. Ты сейчас должна выбрать. Это очень просто сделать. Ты ведь у меня математик, - он улыбнулся и посильнее сжал плечо жены, - вот и посчитай. Всего два варианта решения этой задачи. Ты остаешься и тогда можешь потерять меня, а я - тебя, или ты уезжаешь и тогда все будет в порядке. И давай на этом остановимся.
- Ты не даешь мне выбирать. - Прошептала супруга, взяв в руки крупную и сильную ладонь мужа. - Я просто сделаю, так как ты скажешь. Я уеду.
- Ты даже не представляешь, какой груз сейчас только - что скинула с моих плеч. - Малашкин поцеловал жену в щеку. - Билет у меня куплен. Паспорт с визой привезут завтра утром. Я тебя провожу.
Они немного посидели молча. Каждый думал о своем. Как это не было странным, Александр Анатольевич думал о предложении жены, борясь с желанием так и сделать - все бросить и уехать с ней куда-нибудь. Денег, слава Богу, хватало и, если бы он принял такое решение, то его враги остались бы довольными. Только вот не мог он так поступить. Не хотел и все. Просто после этого он бы себя не считал мужчиной.
- Ты иди в комнату, подожди меня, - Малашкин осторожно высвободил руку. - Мне еще позвонить нужно и я сразу же к тебе. Мы с тобой еще посидим сегодня. - Он еще раз поцеловал жену, которая ни слова не говоря, поднялась и вышла, оставив на его губах горьковатый привкус слезы.
Александр Анатольевич позвонил Федоту. Причем сознательно воспользовался мобильным телефоном. Домашний уже мог быть под контролем. А уж в нынешней непростой ситуации, сложившейся  вокруг Малашкина, было бы непростительной ошибкой в этом сомневаться.



Попов

- Ну вот, - весело констатировал москвич, развалившись в глубокой мягкой утробе кресла.
- Чего - ну вот? - Раздраженно спросил Сергей Николаевич, испытывающий некие затруднения с общением с пищеварением, и вообще с жизнью, наступающими у каждого нормального и... ненормального человека после таких прекрасных и упоительных, в прямом смысле слова, мгновений общения с господином Алкоголем.
Ах, если бы остановиться вовремя... И вот это было лишним, и вот это... Чего только не крутится в том месте, которое еще вчера считалось головой! Какие только благие намерения не возникают...
- Чего это ты такой сегодня раздраженный? - Полунасмешливо, полу сочувственно поинтересовался Харитон, прекрасно знавший причину утреннего недовольства своего вчерашнего собутыльника. Уютно уместившаяся в своем “боевом” кресле Света, казалось полностью углубленная в созерцание каких-то для порядочных людей неприемлемых картинок, слабо хихикнула. Это заставило Попова перенести свой похмельно-отрицательный комплекс абстинентного неудовольствия на нее.
" Небось, всю ночь протрахались и теперь издеваются, скоты". Злобно прокатилась внутри больной головы отрицательно заряженная, но совершенно правильная мысль. Бесстыжей девке он ничего не сказал, а только повел по ней мутным тяжелым взглядом. Та сразу же отложила свою отвратительную книгу и ушла на кухню, покачивая небольшой, но симпатичной задницей. Оба мужчины, сидевшие напротив машинально уперлись взглядами в одну точку, затем их взгляды встретились, вызвав параллельные ухмылки. Сергея Николаевича это несколько развеселило.
- Ладно тебе Павлик издеваться над моим зайчиком, - перехватила ухмылку Харитона шустрая Света, успевшая появиться в проеме кухонной двери. - Давай-ка, выдавай свое патентованное средство, я тут запить принесла...
- Нет, нет, Свет. - Отрицательно покачал головой Попов. - Ты же знаешь, что я не опохмеляюсь. -
- А кто тебе сказал, что я тебе это предлагаю? - Искренне удивилась студентка. - Я тебе воды принесла, а Павлик тебе сейчас свои таблетки даст. Ты на него погляди.
Подполковник перенес взгляд на весело и нагло улыбающегося “павлика”, по внешнему виду которого никак нельзя было сказать, что он накануне серьезно потреблял. Один вид этого столичного бодрячка вызывал зубную боль зависти.
- Ладно тебе, напарник, дуться-то... Вон на столике упаковка, - Харитон указал Сергею Николаевичу на искомое. - Прими две таблетки и испей воды побольше. Через минут десять значительно полегчает. Эффект, как ты видишь перед тобой, - большой палец москвича уткнулся в собственную безволосую и какую-то слишком гладкую грудь. - Перед тобой этот замечательный эффект и, как говорится - на лице.
Ничему не веря, Попов взял-таки стакан из рук Светки и, выцарапав ровно две таблетки какого-то подозрительного цвета из такой же, не внушающей доверия коробочки, смело все это употребил. В этом состоянии уже ничего худшего не ожидаешь...
- Ой, ты мой бедненький... Ой, ты мой родной... - Примостившаяся рядышком Света, провела рукой по лбу Сергея Николаевича, вытирая обильно и как-то неожиданно для него выступившую испарину.
- Отравили, гады, - с видимым облегчением выдохнул он, - сговорились тут..., сексуальные партнеры и отравили.
Света, все также продолжая массировать лоб и виски Сергея Николаевича, тихо хихикнула.
- Да ты что, зайчик? Какое там сговорились... Павлик ко мне и близко не подошел, дурачок ты мой милый. Ты у меня единственный такой... красивый, добрый и неповторимый. Разве ж я тебя на кого-нибудь променяю...
Странное дело, но “зайчику” жутко хотелось верить во всю эту бабскую галиматью, которую почти в любое время может выдать “на-гора” почти любая женщина ради сохранения того, что она хочет сохранить.
- Ну вот, - стряхнул он с себя это обманчивое наваждение, а заодно и умелые Светкины руки, - я почти готов. Наши действия?
- Наши действия уже идут вовсю, - Харитон покосился на Свету, как ни в чем ни бывало угнездившуюся в кресле со своей неприятной “анатомией”..., имеется в виду книга.
- Свет, - не поворачивая головы, бросил Сергей Николаевич, на свое удивление почувствовавший чудодейственное действие препарата. После ощущения жара, по всему телу побежала мягкая волна расслабленности, а в душе снова поселилось чувство покоя и уверенности.
- Свет, ты бы вышла в спальню... Нам поговорить надо. И дверь за собой поплотнее закрой, - последнее он уже говорил вслед. Двери закрылись, а москвич сделал погромче звук у телевизора.
- Я думаю, что тебе нужно сделать визит к Федоту. Тот парнишка у кабака, дельную мысль высказал, хоть и не в очень приятной для тебя форме. Это нормально, учитывая то, что ты его брата за шиворот по всей ресторации протащил. Кстати, я надеюсь, что ты этот вопрос уладишь, или уже уладил..., - Харитон сделал паузу и посмотрел на собеседника.
- Да он уже через час на свободу вышел с чистой совестью, - отмахнулся тот. - У них же свой адвокат есть. Все как у людей. Да и связей не меньше чем у меня.
- Вот-вот, - москвич выставил вперед указательный палец, - правильно говоришь. Мимо Федота пройти тебе сейчас никак нельзя. Это же единственная теперь опора твоего бывшего шефа. Да и Федот с тобой воевать явно не собирается. Иначе нам бы, у того злачного заведения, капут был. Крепыша этого я срисовал еще во время размахивания руками. Стоял и смотрел с удовольствием. Только после того как увидел усложнение обстановки двинулся к нам. Значит, срисовали нас в кабаке и доложили Федоту. Кстати, будешь с ним разговаривать, можешь передать горячий привет от меня.
Сергей Николаевич удивленно вскинулся.
- А вы что, знакомы?
- Нет. Это я его заочно знаю... Подготовка к работе у вас. Сам понимаешь... И привет передай не от меня лично, а от неких сил из центра, которые очень и очень помогут ему дальше спокойно жить, конечно, в случае его нейтралитета. А уж ежели он заартачится, то можешь и предупредить ласково.
- Хорошо. - Мотнул головой Сергей Николаевич, которому все это снова перестало нравиться. Все он да он... Витьку не трогают...
- Может вместе?.. - Предложил он, пытаясь показать, что ему надоело быть теми самыми руками, которыми жар из печи выгребают.
- А может, и вместе, поглядим, - спокойно согласился Харитон. - Но перед этим нам с тобой нужно федотовских ореликов прижать. Что бы знали уже, когда разговаривать будем, кто в городе хозяин. У меня лично руки чешутся, как повоевать охота. Давай сегодня, а? Ты ведь наверняка знаешь, где они ошиваются. - Москвич с видимым удовольствием потер руками.
- Ну не знаю я, - заприкидывал варианты Попов. - Желание гостя - закон, конечно... Не хочется светиться.
- А мы и не будем светиться, - наседал гость, - давай что-нибудь типа облавы?.. ОМОН там ваш подключим. Маски на морды своих лиц натянем. В руки по автомату и вперед к победе “омонизма”. А у тебя и причина есть как раз... Обидел тебя тот крепыш крепко. Гриша, который...
- Надо будет с генералом согласовать все это, - уже начал соглашаться подполковник, - может и не дать согласия. Что там у него на уме, я не знаю, но чувствую, что не больно ему охота в наши разборки влезать. Хитрый старик. Со всех сторон чистый. И не нашим и не вашим...
- Ну, то, что хитрый - это нормально. - Согласился Харитон, - а вот насчет того, что чистый - это, извиняюсь, вряд ли. Если он будет тебя тормозить, то ты ему напомни про то, что где-то в далекой стране Америке, в городе со смешным названием “жоплин” живет одна женщина...
- Ну и чего? - Навострил уши подполковник, как и всякий подчиненный страстно обожавший всякую грязь касающуюся начальства.
- Ничего пока. Ты извини, но этим моментом биографии твоего непосредственного руководителя мы специально занимались только для того, чтобы тебя на его место продвинуть легче было. И когда этот, для вас господин подполковник наступит, то вся эта прекрасная история с бабой в “жоплине” ляжет ему на стол. После ознакомления с ней твой “чистый” генерал пойдет отдыхать с радостью на отдых без всяких проволочек. Больше того, он изо всех сил будет ратовать за то, чтобы ты сел на его место. -
Харитон потянулся в кресле до хруста в суставах. - И будешь ты у нас генералом. Так что вот, родной ты мой... Можешь сказать только то, что я тебе сообщил. И то прибереги на крайний случай. И вот еще что. Готовься. На днях ты будешь замом, а не мелочью пузатой на побегушках. - Москвич с удовольствием понаблюдал, как расползлось в улыбке лицо Попова.
- Ну, тогда бросились, - воспрял Попов, который, не смотря на внушительную и истинно мужицкую внешность, мог до сих пор радоваться как ребенок подаркам судьбы. А эта некрасивая и непостоянная дама к нему явно благоволила и, особенно в последнее время.



В “Подворье” вовсю крутился крутой народ. Гуляли хорошо и весело. Орлы пили, ляльки визжали. Все как положено. Было уже довольно поздно и большинство посетителей разбрызгалось по домам, уводя под руку своих дам, и, волоча перебравших друзей. Остались только “свои”. Это “сиделово” было не в пример другим кабакам, где можно было встретить кого угодно. Кабак держали под собой те, кто в основном здесь же и гулял.
Гриша сегодня не пил. Федот приказал ему, и еще троим своим орлам, держать марку. Не то чтобы он был противником потребления горячительных напитков, а просто времена наступали крутые и сложные. Все время нужно было иметь под рукой нескольких своих ребят в здравой памяти и с трезвым рассудком. Остальные же отрывались, как умели, пока время позволяло. Трезвый квартет сидел отдельно в баре и с нескрываемой завистью прислушивался к звукам веселья. Сначала к ним подваливали подруги, пытавшиеся подвигнуть “трезвенников” на совместное распитие и другие сопутствующие дела. Но Гриша сразу же осадил девчонок холодностью тона и трезвой выдержанностью манер.
- Не до сук нам сегодня, - прямо говорил он, чем нисколько не обижал их, а наоборот - вызывал ответные “шутки” по поводу и без повода. Все эти дела задевали, но Гриша держался, зная характер Федота.
- Слышь, Григорий, - не выдержав очередной атаки веселящегося контингента, подал голос самый младший из сегодняшних горьких “трезвенников”.
- Может, пивка дернем по баночке, а то у меня от газировки уже пучит.
- А ты не пей ее, и пучить не будет, - мрачно отреагировал Григорий, - можно в картишки перекинуться на интерес, можно курить, говорить, в туалет ходить... Все можно, Вить. Только не пить. Сколько можно объяснять? И не “сыпь мне соль...” Самому тошно.
В коридоре громко шибануло дверью, визгливо запричитал гардеробщик. В дверях бара появился весело улыбающийся капитан милиции в сопровождении здоровущего омоновца. Что-то в фигуре последнего Грише показалось знакомым.
- Прошу соблюдать спокойствие и порядок, - не прекращая улыбаться, громко объявил капитан, в почти пустоту бара, и затем, переведя взгляд на подозрительно трезвый квартет в гордом одиночестве восседающий за столиком сплошь уставленном банками с газировкой.
- Документы, будьте так добры. - Ласковость и, прям-таки, нежность тона мента настораживала. Краем глаза Григорий увидел, как завибрировал Витя, суетливо заерзав в мягком кресле.
- Да ладно тебе, капитан, - вступил омоновец, - не видишь что ли - культурные люди сидят, трезвые к тому же. Чего там ты про документы... - Он сделал шаг по направлению к сидящим, и проревел, - А ну мордами на пол! Быстро!
В двери бара ввинтилось сразу же несколько его “двуяйцовых близнецов”. - Проблемы? - Прогудел один из них.
Первым сориентировался Григорий. - Нет проблем, - поднял он вверх руки, медленно закладывая их за голову, - но зачем на пол то, вот так сразу?
- Так, - констатировал “высококультурный” омоновец, - нет проблем - так будут... Неповиновение работникам милиции - это страшное преступление. Робяты, - толкнул он в спины своих, - ложи их принудительным порядком.
Те быстро двинулись к столику и в этот момент распахнулись двери самого ресторана, обдав напряженную атмосферу помещения бара богатым звуковым и запаховым букетом. Рефлекторно все уставились на двери, в которых появилась местная “чучундра” с красивым именем Маша, которым собственно и исчерпывалась вся ее красивость. Маша восторженно-пьяно взвизгнула, и буквально полетела навстречу все еще улыбавшемуся капитану.
- А я вас знаю, - закричала она и задорно заржала, что, наверное, означало смех.
- А я вас - нет, - приняв этот “подарок” на форменную грудь, все-таки выдавил милиционер. Все с удовольствием наблюдали бы эту замечательную картину и дальше, если бы ее не подпортил своим дурацким поведением Витек, ни с того ни с сего бросившийся к входной двери мимо увлеченных действом омоновцев. Те среагировали на этот марш-бросок, но поздно, беглец уже миновал их. Одного он только не учел. В коридоре его встретили другие.
Правда, пронаблюдать это никому не удалось и обо всем пришлось догадываться по крику несчастного и грохоту, который, скорее всего, был произведен телом Вити пришедшим в соприкосновение с какими-то твердыми предметами типа кулаков, прикладов, бронежилетов и пола. Дробность звука указывала на то, что тело входило в контакт со всем вышеперечисленным.
- Лежать, сука! - Поставил точку грубый голос, обладатель которого показал явную неспособность определять половую принадлежность людей, с которыми ему приходится вступать в контакт. Находящиеся в баре омоновцы пришли в движение.
Первой была уложена на пол ресторанная любительница капитанов, которая при этом только и успела, что слабо вякнуть. Гриша и его двое орлов стремительно последовали за ней. Во входные двери “могучей кучкой” вливались отряды новых бойцов, которых очень раздразнил неудавшийся забег Вити.
- Товарищ подполковник, - крикнули из коридора, - у него оружие.
Шум веселья, царивший до этого в “Подворье” постепенно, но верно перерастал в шум совсем другого рода. Вначале пьяный и полутемный зал взорвался негодующими криками братвы и, положенным в этом случае женским визгом. Все это перекрывалось громкими и малоцензурными командами бойцов ОМОНа. Не смотря на то, что это все-таки была операция правоохранительных органов, больше все это походило на уголовную разборку. Во всяком случае, тексты, употребляемые при общении сторон, больше подтверждали второе.
- Так, так..., - констатировал омоновец, рассматривающий документы у лежавших на полу бара “господ”, - ну, так перед нами довольно солидные люди оказывается. А мы-то так вот грубо с ними... Можете вставать уважаемый гражданин Кузнецов, - “обозвался” он по фамилии, - можете вставать и мирно шлепать на доклад к Валерию Сергеевичу.
Григорий осторожно поднялся и внимательно поглядел в глаза омоновца, насмешливо его изучающие через прорези в маске. Не боялся нисколько Григорий милиции, а тут чувствовал своей просиженной в “учреждениях” задницей, что  разговаривает не с ментом. Поэтому слегка опасался, как и следует опасаться неизвестных людей, от которых можно ожидать что угодно. Не нравился, в общем, этот мужик Грише.
- А пойдемте-ка, гражданин Кузнецов выйдем на воздух, - предложил омоновец, - а то здесь пахнет как-то противно вашими орлами тире козлами. Прошу не обижаться, но воняет...
Он почти торжественно вручил документы Григорию и, перешагнув через тела его залегших ребят, они вышли на улицу.
Теплая светлая ночь слабым ветерком с реки сразу же напрочь сдула прочь удушливую кабацкую атмосферу. Даже Григорий, по известной причине пребывающий в нервном напряжении, с удовольствием набрал полную грудь этого свежего и сладкого воздуха. Набрал и внезапно успокоился.
- Пройдем-ка, друг Григорий вон к той машинке, - опять доброжелательно-ласково предложил омоновец и довольно-таки крепко двинул уголовника прикладом “калашника” в спину.
- Ты чего, козел!? - Обернулся тот. - Офонарел что ли? Я ведь тебя найду - глаз на жопу натяну, и моргать заставлю...
- А чего это ты как баба разболтался? - Нагло хмыкнул претендент на натягивание глаза. - Давай один на один разберемся. Будь так добер - окажи мне сопротивление.
Григорий покосился на автомат и саркастически усмехнулся. Омоновец перехватил этот взгляд.
- А, тебя это железо смущает? Так я его сейчас отдам кому-нибудь. А вот, кстати, и этот “кто-нибудь”... - Поглядел он куда-то за спину Григория. Тот даже и не подумал оборачиваться, а напрасно... Из-за спины послышался знакомый голос.
- Здравствуй Гриша. - Незаметно подошедший Попов был до отвращения улыбчив и вежлив. - О чем это ты тут беседуешь с этим грозным существом? - Мотнул он головой в сторону омоновца. - Все, наверное, о любви, шалунишки...? Больно уж вы близко стоите друг к другу. Может вам автомат мешает?
Сергей Николаевич протянул руку и взял автомат. - Вот, теперь вам будет намного лучше понять друг друга. Понять и слиться в экстазе.
- Кончайте дурака валять, мужики, - что-то почуяв, заозирался по сторонам Григорий. - Говорите, что нужно или забирайте. Некогда мне слушать х . . . вашу.
- Да ты что? - Удивился Попов, - в моем присутствии нецензурно выражаешься? Ты неуважаемый наверно забыл кто перед тобой? И Федот тоже забыл, как погляжу... Передай ему, чтобы мне позвонил на служебный завтра до обеда. У меня к нему разговор есть интересный. Ну вот и все, что я хотел тебе сказать. Оставляю вас одних. Веселитесь дальше.
Подполковник развернулся и с автоматом проследовал к своей машине, стоявшей неподалеку. Омоновец тут же “включился”.
- И передай Федоту, что если он завтра не позвонит господину подполковнику, то он будет “не тот Федот”, а совсем наоборот. И еще... Жалко, что ты мне не оказал сопротивления. Повеселиться не дал... Ладненько, пошли внутрь опять. Продолжим наши игры. - Омоновец грубо толкнул Гришу в направлении дверей кабака. Тот стиснул зубы и послушно пошел, решив до последнего держаться и никак не отвечать на провокации.
- Так, молодцы ребята, - громогласно похвалил своих бойцов омоновец, едва они с Григорием переступили порог ресторана. - Всех с каким-либо криминалом в отдел на переработку, остальных оставить как есть. Уходим. - Скомандовал он и коллектив “близнецов”, толкая и пихая попавшийся в их руки криминальный элемент, не спеша покинул помещение. В кабаке на мгновение установилось что-то наподобие тишины.
Первой в себя пришла “чучундра” Маша. - Во ****и!! - Истерично выкрикнула она свое  второе имя во множественном числе,  поглядев на свою блузку почти до пупа разодранную умелыми омоновскими руками.
- Не бляй, а кушай травку, - засмеялся оставшийся в одиночестве командир “могучей кучки”. - Кстати, мадам. Декольте вам очень к лицу….  Все кроме Гриши свободны и могут продолжать веселье, или мотать кому куда надо. Освободите-ка порезче помещение бара. Давайте, давайте, - он грубо вытолкал Машу и других в двери, заслужив пару не лестных фраз.
Наконец в помещении бара остались лишь двое. Омоновец и Григорий.
- Ну и чего тебе еще надо? - Постепенно отходил уголовник, нащупывая правой рукой банку с газировкой.
- Хочу, Гриша чтобы ты понял меня правильно, - омоновец присел напротив него и тоже открыл себе газировки. - Все то, что только что было - это цветочки и ягодицы будут впереди, если ты Федоту не объяснишь по-хорошему суть момента. Пусть держит нейтралитет, пока все не уладится.
- Чего не уладится? - Непонимающе уставился Гриша на омоновца.
- Федот знает “чего” и тебе объяснит сам, если захочет. И не советую тебе трогать Попова. Он сейчас на взлете и ненароком может пришибить, даже если с ним что-нибудь случится “такое”... Я тебе это говорю потому, что хочу убедиться, что ты сейчас адекватен и правильно воспринимаешь реальность. Реальность такова - перед Федотом выбор. Пусть он выберет правильно. И пусть позвонит, если кроме нейтралитета еще что-нибудь захочется.
Омоновец встал и молча вышел в двери, оставив Григория в мрачном недоумении. За дверью ведущей в ресторан стояла тишина. Григорий открыл их и увидел некоторое количество пьяно-недовольных лиц своих орлов, только что побывавших в употреблении. Все с нетерпением ждали, что скажет он. Григорий вздохнул и... улыбнулся. Народ оживился. Если Гриша улыбается, то все нормально.
- Гуляйте дальше, охломоны, - бросил он в полутемный зал и пошел созваниваться с Федотом. Он правильно воспринял реальность.


Киллеры

Сначала Виктор никак не мог настроиться. Волна все время сбивалась и он, чертыхаясь про себя снова и снова крутил ручку настройки. Если бы приемник был женщиной, он бы уже обалдел от подобных мужских манипуляций. Но маленький пластмассовый предмет, напичканный электроникой, женщиной не был и поэтому на все “мастурбирования” Виктора отвечал змеиным шипением. Наконец машинка смилостивилась и в динамике зазвучал голос объекта.
- Да не нужно мне ничего сейчас от тебя, - недовольно выговаривал какому-то анонимному для Виктора собеседнику его тезка - господин Ланге. - Если ты будешь нужна, то я тебе сам позвоню. И по поводу этого москвича я тебе суетиться не советую, хотя грех с твоей души снять могу... жив он. Ушел он от твоих подельников, родное мое сердце. Так что можешь успокоиться и себя не терзать. И вообще, мне некогда с тобой говорить и ты пока не звони. Отдыхай, в общем, пока...
- Интересно с кем это он так? - Виктор переключил клавишу, пока телефон его тезки пребывал в покое.
- Как дела, номер два? - Обозвал он Семена, торчавшего на стреме и сторожившего выезд другого объекта - подполковника милиции Попова.
- Норма, - пропищала рация, - все тихо пока, но должны с минуты на минуту выехать. Ждемс ...
Киллеры особо не нервничали перед операцией. Обычное дело - убрать кого-то по заказу. Только одно было необычным. Запланировали одним днем обойтись, чтобы сразу два объекта того... Первым должен был пасть от руки “неизвестного убийцы”, как потом напишут в газетах, Сергей Николаевич Попов. А уже после него - Ланге, от руки того же неизвестного. Денек для акции выдался подходящий. Виктору очень нравилось в этом городе... работать. Ночи светлые, цель видно хорошо. В Греции, конечно, было получше с сервисом, но здесь как никак родные стены.
- Пошел объект, - пропищал динамик, переключай, - Виктор послушно щелкнул тумблером. Динамик также послушно отозвался слабым звуком работающего двигателя. Микрофон был установлен Александром в салоне личного авто начальника уголовного розыска. Дважды клацнули дверцы.
- Второй. - Быстро переключился Виктор, - сколько их?
- Двое. Он с тем же мужиком, с которым они и вчера катались.
- Давай выдвигайся на свою позицию, - скомандовал Виктор и снова переключился.
-... Федот не будет, - сразу же услышал он обрывок фразы. - Мне кажется, что о н не полезет на рожон. - Говорил Попов. - Ты можешь в машине посидеть пока.
- Нет уж, - отпарировал его пассажир, которого Малашкин не указывал как объект, но между делом сказал, что “это птица непростая и прилетела на Север не навоз клевать” и что его трогать нельзя.
- В машинах пусть другие сидят, а я тебя подстрахую, пока вы будете толковать. Место сам найду. Ты иди и не оглядывайся. Я как-нибудь сам...
- Третий, третий, - быстренько сориентировался Виктор, - они где-то рядом. Будь готов.
- Всегда готов, - тут же отозвался Александр, - я их тоже слушаю, а теперь даже вижу объект. Подъезжают родимые. Отбой. - Радиостанция, зашуршав эфиром, перешла на прослушивание.
- Чего-то у меня неспокойно там, где у людей сердце имеется, - сказал пассажир Попова. “Эк ты парень, какой чуткий у нас”. Усмехнулся про себя Виктор, также уже наблюдающий подъезжавшую к месту встречи машину объекта.
- Я подстраховался на всякий случай, - ответил милиционер, и киллер был вынужден после этих слов срочно побеспокоить “третьего”.
- Третий, слышал?
- Слышал, слышал, - спокойно откликнулся Александр, - на этот случай у нас есть голова. Все. Не мешай пока... Они тормозят.
Виктор вышел из машины и прогулочным шагом направился в сторону подъезжавшей машины. Не то чтобы он беспокоился, а просто так... На всякий случай. Промаха не должно было быть.
Объект вышел из авто первым и оказался в метрах пятидесяти от “случайного прохожего”, роль которого удачно играл киллер, все так же размеренно двигавшийся в его сторону. Никто ничего не услышал, только крупную фигуру Попова резко качнуло в сторону, и он как-то неловко осел на асфальт.
“ Дело сделано", - обрадовался Виктор, если можно было назвать радостью чувство возникшее у него при виде падающей наземь жертвы. А почему бы и нет? У каждого своя работа. Небось, наши высокоморальные политики тоже радовались, когда на Грозный сыпались бомбы и снаряды... Вот уж действительно - все познается в сравнении.
Виктор непроизвольно ускорил шаг, все быстрее приближаясь к жертве. Проверить не мешало. Тем более что упавшего милиционера от снайпера теперь полностью скрывала машина. Казалось никто и внимания не обратил на то, что только что вышедший из машины здоровяк вдруг упал. Но это только казалось...
Буквально на глазах Виктора тело Попова начало резкими рывками втягиваться в салон собственного автомобиля через не успевшую закрыться водительскую дверцу. Пассажир оказался на удивление шустрым и сильным мужиком. Во всяком случае, Виктор никак бы не смог втащить стокилограммового, обездвиженного человека в салон авто...
Все это моментально пронеслось в его голове, пока он на всех парах мчался к объекту, на глазах ускользающего от них почти в прямом смысле этого значения. Уже подбегая к автомашине, Виктор направил по направлению к переднему сиденью свой “ кольт”, заботливо обернутый полиэтиленовым пакетом и издали казавшийся обычным свертком. Именно в этот момент машина резво дернулась с места, и киллер успел только дважды нажать курок, даже не успев увидеть конкретной цели.
Проходившие мимо две красивые и юные девушки только на мгновение перевели свои замечательно-бестолковые глаза на уносившуюся машину и на не успевшего к ней какого-то мужика с нелепым свертком в правой руке. Но видимо лицо Виктора чем-то им не понравилось, если вообще кому-либо может нравиться лицо профессионального убийцы... во время работы. На этом все и закончилось. Как будто ничего и не было.
- Первый, первый, - зазудело в ухе. Виктор остановился и, сунув руку куда-то за отворот распахнувшегося пиджака, перевел тумблер на “прием-передачу”. - На связи первый ... -
- Ну как? - Запросто спросил Александр.
- Жопой об косяк, - откликнулся Виктор. - Сбор у машины. Вариант номер два пошел.
Наступала очередь Виктора Геннадьевича Ланге испытать судьбу.
Уже в машине Виктор не спеша, переключился на более мощный приемник и быстро поймал необходимую волну. Почти сразу же в салон ввалился Александр.
- Ты чего это там про косяк? - Усмехаясь, спросил он. - Чем опять недоволен?
- Сейчас послушаем и решим, доволен я или недоволен..., - почти отмахнулся Виктор. В динамике зажужжал движок поповской машины. Что-то щелкнуло и заиграл магнитофон. Вялотекущий шизофреник из модной столичной волны глухо зарычал что-то непонятно-непотребное, чем совсем испортил настроение киллеров, с нетерпением прислушивающихся к звукам исторгавшимся динамиком.
- Меня этот Хайль Метов задолбал совсем, - ни к селу, ни к городу заметил Александр, явно нервничая по поводу итогов “стрельб”, - не перевариваю я его...
- А ты, Сашок, в рот не бери и переваривать не надо будет, как сказал один друг одной подруге, когда та на мужа ему пожаловалась, - быстро ответил Виктор, поддержав свое реноме шутника даже в этой ситуации.
- Злой ты, Витька, - обиделся “ворошиловский стрелок”, - убью я тебя когда-нибудь.
- Все ясно, - вдруг совсем не в ”темак” заметил Виктор, - в машине никого нет. Движок гоняется вхолостую. Где там Семен-то?! - Явно занервничал он и закрутил головой. Затем спохватился и, зло сплюнув, переключился на разговор. - Второй? - Нетерпеливо, но тихо вызвал он этого балбеса Семку, вечно тормозящего процесс работы.
- На связи я, - лениво откликнулся он, - живехонек этот мент. Бросили машину и на какой-то первой попавшейся погнали к центру. Я номер срисовал на всякий случай.
- Мог бы и раньше сказать, мудозвон ты этакий! - Весело рассердился Виктор. - Мы тут сидим, икру мечем... А чего за ними не направился?
- А я тупой ведь, - уныло постебался Семен, - но за ними следую. Куда-то мимо центра за город запаривают... Ну, точно, на Питерский выехали...
- Молодец ты... второй, - похвалил Виктор оказавшегося расторопным “коллегу”, - молодец, хоть и рас****яй знатный. Давай за ними до самого упора и сразу на связь выходи. Мы по варианту два будем работать, а ты попытайся первый нам подправить. Держи нас в курсе...
Машина киллеров резво взяла с места и направилась к дому Виктора Геннадьевича, нового, но еще не коронованного главы северной мафии, который после не совсем приятного разговора с этой психопаткой Ленкой, активно дозванивался до своего “друга” из управления таможни.
“Дела заковровые” шли полным ходом. Клопы суетились вовсю, стараясь выпить как можно больше народной кровушки, пока было можно.



Машина остановилась примерно за квартал от места жительства объекта номер два. Ланге наверняка бы обиделся, узнав, что ему присвоен номер после Попова. Обиделся бы наверняка... Только в этой игре он представлял собой обычную мишень и не более.
- Ну, с Богом, - Александр выскочил из машины и побежал к дому стоящему напротив дома “мишени”. Виктор тихо тронул авто и остановил его так, чтобы наблюдать за подъездом, в котором проживал его, “счастливо” ни о чем не подозревающий, тезка.
- Я на месте, - сообщил он напарнику.
- Понял. Я тоже. - Коротко ответил тот, удобно располагаясь прямо на лестничной площадке пятого этажа. Квартира объекта была как на ладони. “ Одна приятность работать “, - машинально отметил снайпер, вытягивая из-за полы плаща неопределенного цвета, “зауэр” с прицелом, который по величине чуть ли не превосходил саму винтовку. Привычно погладив приклад, Александр оперся спиной на холодную батарею и, нервно хихикнув, выставил увенчанное глушителем дуло в заранее вырезанное отверстие стекла.
- Звони, мой первый и единственный, - проворковал он в ларингофон, незаметной пришлепкой угнездившийся у него в области гортани.
- Звоню, - отозвался микрофончик голосом Виктора. Почти тут же в одном из окон третьего этажа мелькнула фигура Виктора Геннадьевича - этого баловня старухи судьбы. Баловня, до этого момента...
Александр не стал рисковать. Второй раз промахнуться за один день было бы слишком, тем более для него - признанного в их группе “ворошиловского стрелка”. Винтовка была переведена на автоматический режим и на нажатие спускового крючка отозвалась дробным глухим треском. В оптику стрелку  было хорошо видно, как небольшой пунктир прочертил стекло окна, а у объекта, так и не успевшего поднять трубку, голова буквально перестала существовать, превратившись во что-то красное и непонятное.
- Ор лайт, - довольно констатировал снайпер, приспосабливая свой, в буквальном смысле драгоценный “зауэр” в подплащевое пространство. Вся операция заняла минут десять не более. За гильзы он не беспокоился. Их просто не было вообще. Патроны, которыми пользовались мочилы, состояли из капсюля и пули, составлявшими с самим зарядом, одно целое. Оружейным умельцам пришлось, правда, немало приплатить, но овчинка выделки стоила.    
- Красная армия всех сильней, - пропел удачливый снайпер драному коту, прижавшемуся к стене при виде спускающегося сверху киллера. Кот киллеров не боялся и поэтому поддержал Александрову победную песнь настороженным шипением, устремив, похожий на бутылочный “ершик” хвост, к серому как его жизнь потолку.
Виктор спокойно дожидался напарника в условленном месте. Как только тот запихнул свое тело вовнутрь салона и довольно закряхтел, он хладнокровно развернулся и дворами повел машину через заранее проверенный проезд на соседнюю улицу.
- Уверен хоть сейчас-то? - Все-таки спросил он у снайпера, все еще весело зудящего свой дурацкий красноармейский марш.
- Шутишь, - самодовольно откликнулся тот, - как два пальца об асфальт. Кумпол только брызнул...
- Ой, давай без подробностей, - поморщился Виктор, - не выношу я этих ужасов. И прекрати это свое бравурное безобразие, которое ты считаешь пением. Это еще хуже... Сейчас двигаемся к Семену. Как я понял, объект и его пассажир направились прямиком к Федоту. Наверное, для разборок. А того на месте нет, он сидит ждет их на месте встречи. Надо это дело поправить. - Виктор набрал по мобильному номер администрации “Олимпии” - кабака, где ждал Сергея Николаевича уголовный авторитет, а может уже и не ждал, если его уже оповестили о случившемся... что вряд ли. Все произошло быстро и тихо. А объект вряд ли будет искать Федота, учитывая то, что он думает о нем как о виновнике покушения. Но проверить нужно было...
- А можно Валерия Сергеевича к аппарату? - Душевно проворковал Виктор в мобильный. - Как ушел? - Тут же пришлось ему удивиться. - Точно ушел? И давно...? Только что... Спасибо. - Он бросил трубку на заднее сиденье. - Ну, помчались тады! Люблю безобразия! - Настроение у него явно поднялось.


Мафия

Александр Анатольевич с удовольствием потирал руки. С одним Иудой было покончено. Киллеры оказались деловыми ребятами. Малашкин проводил рабочее совещание, когда ему позвонил начальник УВД и сообщил “печальное” известие. А именно то, что час назад на собственной квартире был убит начальник финансового отдела областной администрации Виктор Геннадьевич Ланге. Генерал это известие преподнес своему “другу” Малашкину таким мрачным тоном, что можно было подумать о его переживаниях по этому поводу... Затем генерал предложил Александру Анатольевичу не волноваться и убедительно заверил его о том, что “это зверское убийство будет раскрыто в кратчайшие сроки”. Во что заместитель главы администрации, будучи человеком отнюдь не глупым, поверил точно так же, как верил в свое время в окончательную победу коммунизма. Совещание он скомкал и быстро разогнал “клерковскую клаку” по кабинетам. Не до дел государственных ему сейчас было. Своих невпроворот...
Настораживало одно - первым должен был “пасть” новоиспеченный подполковник... Тот мотался всегда на виду, по углам как Ланге не прятался, да и в черном малашкинском списке, который тот передал на исполнение столичным мочилам, первым значился именно Попов. Нужно было звонить Федоту.
Мобильный Валерия Сергеевича отозвался почти сразу. Ответил как всегда Стас. - Слушаю вас, - с некоторой ленцой в голосе отозвался он, но, узнав голос Александра Анатольевича, быстро передал трубку своему боссу.
- Скока лет, скока зим, - обманчиво радушно загундосил уголовник, - а я уж думаю - позабыл нас простых людишек... Ан нет. Зело рад слышать.
- Да кончай ты, Сергеич, со своим словоблудием. Дело такое... ужасное произошло. Виктора Геннадьевича не стало. Убили его прямо на дому.
- А я в курсе. Мне ребятушки это известие уже сообщили. - То, что Федот перешел на нормальный язык, явно указывало, что его все это волнует. - Действительно ужас какой-то. Хороших людей средь бела дня убивают.
- Мне нужны подробности и необходимо срочно переговорить по поводу всех этих “безобразий”.
Федот с ответом не задержал. - Дык, давай покалякаем. У меня как раз время образовалось. Я так думаю, что ты ко мне... Я ждать буду. Когда хоть подкатишь-то?
- Через полчаса я буду на месте, - коротко бросил Малашкин и тут же вызвал машину, не свою служебную, а федотовскую с двумя “телашами”, которые хоть ему и не нравились, но дело знали туго. Выйдя из здания областной администрации, Александр Анатольевич сразу же “срисовал” одного из кожаных орлов, который пристроился ему в хвост и сопровождал до автомобильной площадки перед банком, куда по согласованию подкатывал джип.
Молча сев в машину, Малашкин дождался пока на пассажирском сиденье не устроится его “хвост”.
- К хозяину на базу, - наконец выдавил он, и джип послушно вырулил мимо “Книжного мира” на Воскресную.
Никто из сидевших в джипе не увидел неприметную “копейку” с двумя пассажирами, которая тихой сапой увязалась следом. Еще позже в хвост “копейке” пристроились две “буханки” с занавешенными окнами. ФСБ решило покончить с “врагами народа”.


За неделю наблюдения скопилось столько компры на Малашкина и присных, что не поставить точку во всей этой гнусной возне было невозможно. Конечно же, руководство областного управления самостоятельно бы не рискнуло проводить какие-либо операции, но указание из центра исключало всяческий риск. А раз нет риска, то ФСБ тут как тут... Силы и средства для подобных “экшинов”, слава те Богу, имелись в этой конторе всегда. Не хватало только решимости. И ее как всегда привнесла “указявка” сверху. Добро на “отстрел” дал сам многоликий Кулаков.
Не учли только одного - Попова, который, не смотря на все дерьмо собранное и на него, не фигурировал в плане операции как объект, хотя наверх компра на местную мафию шла полностью. Начальник УФСБ сначала глазам своим даже не поверил. Уж если там наверху Малашкина придавить решили, то уж Сергея Николаевича точно нужно было вязать... Ан нет - ни слова... Говорило это только об одном, что игра продолжается, а управлению снова выпала “почетная” честь выступить в роли орудия в мафиозных разборках. Руководство ФСБ морщилось, но... намазывалось вазелином и молча снимало штаны... с себя.
И все бы было хорошо и нормально, только за “фээсбэшными” машинками, четко следующими по следу Александра Анатольевича, так же четко следовали два “уазика” поповских спецов, которых тот поднял по тревоге и вытаскивал на себя. Переполненному “праведным” гневом подполковнику даже и в голову не могло придти то, что в него могли стрелять не федотовские стрельцы, а кто-то иной. Искушенный оперативник все-таки был глубоким провинциалом и, действуя часто на шару и по старинке, не учитывал, что кто-либо на его территории может работать тоньше и лучше чем он. Обычная ошибка людей считающих себя профессионалами. В общем - решил Попов “брать” Федота за жабры и за все что попадется. Для него даже не было странным то, что его обычно говорливый и опытный партнер молчал. Молчал и улыбался.


Андрей

- Я настаиваю, чтобы вы не пороли горячки. Не совались сразу же наобум ни в какую заваруху. Осмотритесь по-хорошему. Еще раз все проверьте. - Вспоминал Андрей слова Николая, у которого они собрались перед тем как окончательно все расставить по местам, исходя из полученной информации о Попове.
- Не знаю как вы мужики, - взвился тогда Борис, - но все рассказанное Андреем мне лично добавило только решимости.
- Решимость - дело хорошее, только я настаиваю на предельной осторожности, - повернулся к нему Николай. - Может все это звучит довольно глупо, но я сон видел этой ночью... После афгана я такого еще не видел. Кровища... И ты мне Борис снился. У тебя рука была забинтована, и ты плакал. 
Инвалид резко и как-то необычно встряхнул головой, словно прогоняя дурные мысли наполнившие ее вопреки его желанию.
- А ты Андрей мне приснился в халате, в каком-то больничном помещении, кажется в операционной. На тебе маска была, но я знаю - это был ты.
Андрей недоуменно покосился на Бориса, любовно укладывающему патроны в обойму “пээма”. Затем медленно перевел взгляд на недоверчиво улыбнувшегося Мойщика.
- Игоря я не видел, - продолжал Коля, глядя куда-то мимо сидевших гостей, - но, не знаю почему, просто чувствовал - с ним все нормально. 
- Я вообще-то тебе верю, - оторвался от обоймы Борис, - но почему мы должны быть особо осторожными? А что касается руки, то я за то чтобы положить эту сволочь Попова, на что хочешь пойду.
- В том-то и дело, что сволочь эта живой останется после встречи с вами, - наконец выдавил Николай и шумно перевел дыхание. Взгляд его оживился. - Для меня главное - чтобы вы живые были.
Весь этот разговор непроизвольно прокручивался в голове Андрея, пока они втроем ехали в стареньком “москвиче” по направлению к дачному поселку, расположенному неподалеку от деревни Тритузово, куда по сообщению Олега, выехал Попов. Как уж Олегу удалось вычислить подполковника, Андрей даже и представить не мог. Но координаты ему были известны и дальше тянуть с их “делом” было уже некуда. Настораживало одно - с подполковником был какой-то пассажир. Только появившаяся вдруг перспектива рассчитаться с убийцей подальше от города и с наименьшим количеством возможных свидетелей однозначно перевешивала это обстоятельство.
- Действуем как договаривались, - не отрывая напряженного взгляда от дороги, еще раз решил пройтись по пунктам наскоро родившегося плана Борис. - Машину оставляем на въезде и идем перелеском до самого дома. На месте определяемся, и если на улице будет чисто, то первым внутрь захожу я. Андрей меня страхует со спины, а Игорь остается во дворе и ждет нас. Если что-то пойдет не так, то ты - Игорь просто уезжаешь на машине в город. Звонишь Николаю и рассказываешь ему все как есть.
- Не каркай, - перебил его Андрей, еще и еще раз проводя локтем правой руки по тяжелой выпуклости кармана, где лежал пистолет.
- Внутри дома действуем по обстановке. Мочим гада сразу же, как только увидим. Если кроме него в доме будет еще кто-нибудь, то стреляю в Попова я, а ты Андрей держишь остальных на мушке. Все. Оружие потом сбросим. - Борис немного помолчал. - Маски не забыли? - Вдруг нервно спросил он.
- Взяли, взяли, - успокоил его Мойщик, - сигаретки не будет?
- Ты же не куришь, - удивленно вскинулся Андрей, - доставая, тем не менее, пачку “элэмки”.
- Так и скажи уж, что жалко, - нервно хихикнул Игорь. Борис не упустил случая снять напряжение, царившее в салоне “москвича”.
- Так он у нас известный жмот. Снега зимой не выпросишь.
- С чего это ты взял?! - Чуть ли не по настоящему обиделся Андрей. Остальные с удовольствием рассмеялись этой детской искренности. Мойщик взял сигарету, и неумело прикурив, тут же закашлялся и выбросил ее в окно. Теперь уже смеялись втроем.
По-русски корявая лента шоссе неровно ложилась под колеса машины, все ближе и ближе приближая Андрея и его друзей к искомому дачному поселку, где их никто и не ждал... Своих хватало.
Первым это сообразил Мойщик, опытным взглядом срисовавший пару неказистых “буханок” ткнувшихся в опушку леса метрах в трехстах от проезда к поселку.
- Кати дальше, - почти приказал он Борису и, в ответ на его недоуменный взгляд брошенный через плечо, добавил, - так надо. -
У Андрея даже сердце екнуло от серьезности тона Игоря. Сразу же подкатило острое чувство опасности, заставившее его еще раз провести рукой по карману с “макаром”. Он почувствовал, что боится и непроизвольно “снял” это чувство, вспомнив своих близких и то, что их уже никогда не будет. Неприятное оцепенение ушло сразу же, оставив после себя щемящее чувство душевной боли и ... ненависть.
- Не нравятся мне эти машинки, - “расшифровал” свою команду Мойщик и тут же они увидели еще два “уазика”.
- Вас понял, - как по рации резюмировал Борис и их “москвич” не снижая скорости, проследовал дальше. Имеются мнения?
- Мнение одно - понаблюдать и не дергаться. - Так же жестко предложил Мойщик и, достав егоров “стечкин”, положил его на колени. - Давай проедем дальше по дороге. Осмотримся. Если дальше будет чисто, то разворачиваемся и назад. Тормознемся за теми первыми “ буханками”.
- Есть, командир, - весело скинул с себя тяжелое бремя принятия решений Борис. Он даже обрадовался этому внезапному появлению руководящих замашек у Игоря.
Дальше по дороге они увидели одинокую “копейку”. Других машин не было. Борис лихо развернулся и теперь уже более медленно повел машину обратной дорогой. Отъехав достаточно далеко от двух сине-зеленых “уазиков”, Борис остановил машину, умело упрятав ее в придорожном кустарнике.
Почти сразу же друзья услышали сухие щелчки, доносившиеся из-за неровной гребенки леса со стороны поселка.
- А ведь там уже стрельба идет, - не подвел Бориса наметанный слух. Как бы в подтверждение его слов отдельные выстрелы слили воедино длинные автоматные очереди. Ветеран двух идиотских войн нервно рассмеялся. - Во, садят-то... Вплотную сошлись. Прямо бой настоящий.
- Внимание! - Поднял палец вверх Игорь, что-то увидевший первым. Из-за недалекого поворота вынырнул приземистый “форд” с двумя пассажирами. Иномарка проскочила мимо, но скорость ее неоправданно снизилась.
- Туда же целят. - Прокомментировал Борис. - А народу-то привалило! Может понюхать мне. Я быстро.
- Сидим пока, - остановил его порыв холодный голос Игоря. - Чего там нам нюхать? Меняем планы и все. Если наш объект там, то будем надеяться, что с ним разберутся без нас...
- Нежелательно это... Чтобы без нас-то. - Не утерпел Борис, и Андрей его внутренне поддержал.
- Это дела не меняет. - Сухо обрезал его Мойщик. - Что мы там со своими пукалками сможем? Количество мишеней увеличим только... Я так думаю, что там наши доблестные органы операцию проводят. Значит специалисты работают. Мешать им равносильно самоубийству. Если Попов останется жив, то он от нас никуда не уйдет. Увидим.


Попов

Когда Сергей Николаевич и Харитон вырулили на отвороток, ведущий к дому Федота, они сразу же увидели шлагбаум перегораживающий путь. Из кустов навстречу притормаживающей “шестерке” вразвалочку вышел парень в камуфляже и поднял полосатый жезл.
- Сиди партнер. Я сам, - Харитон ловко вынырнул навстречу охраннику. Попов машинально потрогал правое ухо, чуть ли не напополам разорванное пулей снайпера. Боль от этого прикосновения снова ослепила его вспышкой ярости.
- Ну, Федот! Говно уголовное... Уморщу суку! - Попов никоим образом не сомневался в том, кто поспособствовал этому гнусному членовредительству. Только Федот мог знать о месте и времени встречи. Только он. Злоба переполняла подполковника, не давая ему думать ни о чем кроме мести.
- Че нада, мужики? - Вяло “закинул” пятнистый жезлоносец, неосторожно и самоуверенно приближаясь к машине.
- К Федоту мы, - просто и искренне ответил Харитон, успокоительно для охранника засунув руки в карманы брюк.
- Так, нету его, - охранник явно скучал и, наверное, даже был рад возможности поговорить с приехавшими к хозяину гостями.
- А чего это ты один? - Оглядываясь, спросил Харитон.
- Так уж вышло, - подписал себе смертный приговор охранник, а вам придется в машине посидеть, подождать. Положено так. А вы чего, созвониться не могли?
- Да как-то так вышло, - Харитон сплюнул себе под ноги и резким движением головы выключил самоуверенного раззяву. Камуфлированное тело, не изящно раскинув руки, рухнуло на дорогу и органично слилось с грунтом. Москвич деловито добил упавшего сильным ударом ноги в висок и без всякого напряжения отволок его в кустарник.
- Ну чего, напарник, бросились? - Спокойно предложил он Сергею Николаевичу, почти с удовольствием наблюдавшему за происходящим.
К дому подъехали молча. Так же молча вышли из машины и двинулись к крыльцу. Попов резко и почти по-хозяйски открыл незапертые двери.
- Эй, есть кто живой? - Почти залихватски крикнул он, пройдя в каминный зал.
- А в ответ тишина... - Весело пропел Харитон. - Ну что, подождем хозяев? Ты только посмотри, - без всякого перехода заметил он, - как вы здесь живете. Двери открытыми оставляете. Коммунизм какой-то...
- Я посмотрю аптечку какую-нибудь, - не поддержал его Попов, - ухо, блин, болит.
- Ну, если что-то болит, то живой пока, - бросил москвич и устремился к бутылке коньяка стоявшей в искушающей близости на низком журнальном столике. - А я изопью пока, да пойду машинку припрячу от греха подальше. Не успел он поставить “шестерку” за дом как услышал шум подъезжавшей машины.
- Это становится все интереснее, - констатировал Харитон и, выудив из-под полы пиджака любимую пушку, осторожно высунулся из-за угла. Водитель джипа заехал как к себе домой. Из остановившейся машины грузно вывалился сам... Малашкин.
- Господи! И еще интереснее..., - криво ухмыльнулся Харитон.
Вслед за Александром Анатольевичем, из машины неспешно выгрузились двое “федотовцев”, один из которых пошел за хозяйским гостем в дом, а второй немного покопавшись у машины, направился прямо к притаившемуся москвичу. Не успел он завернуть за угол, как его остановил выстрел из “мэмэшки”.
- А в лобке звезда горит, - прокомментировал в своей манере москвич появление кровавого отверстия во лбу упавшего боевика. Прикрыв тело кусками шифера, стоявшими неподалеку, он с интересом прислушался. Вопреки его ожиданиям, в доме было тихо.
- Тишь да гладь, - пробормотал напарник Попова и осторожной, какой-то кошачьей походкой проскользнул на крыльцо. Немного постояв у неплотно закрытых дверей, раздвинул створки, и просочился в полумрак прихожей, где остановился и прислушался к голосам доносящимся из зала.
- Не ожидал тебя увидеть здесь, Серега, - услышал он гулкий и ироничный баритон Малашкина, - или ты уже не просто Серега, а Сергей Николаевич? Хотя куда тебе с твоей-то мордой лица... -
Москвич осторожно заглянул в зал. Спиной к нему стоял “федотовец” и поигрывал потертым “парабеллумом”. Малашкин стоял у камина и держал в руке уже знакомый Харитону сосуд с коньяком. На выходе из столовой застыл в напряженной позе начальник уголовного розыска УВД подполковник милиции Попов Сергей Николаевич, по лицу которого было видно, что одной ногой он уже ощущает дно могилы.
- С кем вы - Сергей Николаевич? - Патетически спрашивал его заместитель главы администрации области Малашкин Александр Анатольевич. По его лицу пробежала теплая как куча свежего навоза улыбка. На сухой щелчок со стороны входа он вальяжно повернулся и пронаблюдал картину медленного оседания на пол последнего из своих сопровождающих лиц. Улыбка начала остывать. Теперь уже одна из задних ног господина Малашкина ощутила всю прелесть могильной прохлады. Коньяк, тем не менее, он из рук не выпустил, а медленно поднес бутылку ко рту и жадно отхлебнул пару крупных глотков.
- Вот такой ты - Анатольич. - Теплая улыбка перекочевала на лицо Попова. - Всегда норовишь урвать. Чего ж всю-то бутылку не высосешь? Я разрешаю. Пей, забудь свое горькое детство... Оно сейчас закончится, - недвусмысленно заметил Сергей Николаевич.
- Чего, убивать будете? - Малашкин, стараясь выглядеть спокойным, снова пригубил коньяка. “ Промахнулись ребятки-то”, - имея в виду нанятых мочил, подумал он.
- Нет, не будем, - “разочаровал” его подполковник, подходя ближе и забирая коньяк из рук бывшего шефа. - Просто ты все напишешь собственноручно нам о своей нелегкой криминальной жизни, без упоминания моего имени конечно и вали на все четыре как говориться... Вернее - в одну, из города.
Именно в этот момент со стороны дороги загрохотали первые выстрелы. Федота взяли в оборот “комитетчики”.
- Ты не боись, - самоуверенно заявил Попов удивленному и насторожившемуся Малашкину. - Это мои бойцы бьют Федотовы ийцы. - Он громко и зло рассмеялся. - Будет знать старый ублюдок, как оперов заказывать.
- “Слава тебе Богу, - про себя перекрестился Александр Анатольевич, - не знает”.
- Давай садись и пиши, Капоне северный, - приказал ему подполковник и бросил на стол несколько листов бумаги, вытащенных из хорошей работы секретера. Малашкин, чутко прислушиваясь к разгоравшейся стрельбе, послушно сел за стол.
Попов принялся быстро диктовать, а Харитон нервно выскочил на улицу. На его удивление звуки стрельбы не приближались, а вроде как расползались по окружавшему дом лесу. Он недоуменно хмыкнул и снова зашел в дом.
- Ну вот, - удовлетворенно отметил Сергей Николаевич, - теперь номера счетов в наших и зарубежных банках. И не все, а только личные. Пиши, пиши, - он даже засмеялся оттого, что все так славненько у него выходило сегодня. И снайпер промахнулся, и Малашкина достал, и Федоту сейчас каюк приходит. Теперь все. Точка. С этого дня он хозяин этого города и все теперь будут плясать под его дудку. Только сейчас он ощутил пьянящий вкус той власти, которую только что отнял у своего бывшего. И Ланге уже нет, как ему стало известно из разговора с командиром группы захвата, который сбивчиво сообщил об этом, и сказал, что его генерал в связи с этим разыскивает. Плевать на генерала теперь. На всех плевать.
Сергей Николаевич выудил бумагу из рук осунувшегося вдруг Малашкина, внезапно вдруг осознавшего, как была права его жена, и что бывают все-таки случаи, когда женщины оказываются умнее мужиков.
- Уходим, - Попов устремился к дверям. Не ожидавший такой прыти от него москвич оказался позади. Это его и спасло. Киллеры под шумок, в буквальном смысле этого выражения, делали свое дело. Пока доблестные спецы ФСБ с переменным успехом воевали с “федотовцами”, а милицейская группа захвата радостно лупила из всех стволов по тем и другим, Виктор с Александром продолжали отрабатывать деньги, которые они никогда не получат. Две пули ударили в крупное тело подполковника и отбросили его назад к дверям, буквально под ноги москвича. Тот даже присвистнул от такого безобразия.
- Вот пуля пролетела и ага..., - пропел он и упал на пол, прикрываясь телом своего напарника. К его удивлению, тот тихо сквозь зубы заматерился.
- Ну, ты парень живее всех живых, - вслух подивился неуязвимости милиционера москвич.
Все решилось за какие-то мгновения. Из кустов, низко пригибаясь к земле, выскочил Александр и тут же упал. В отличие от него Харитон промахов не давал. Сделав несколько выстрелов по неосторожно показавшемуся Виктору, он с удовлетворением услышал шум падающего тела и громкую нецензурщину. Добивать было некогда. Нужно было спасать напарника. В Москве ему голову оторвут, если он этого не сделает. Сейчас, и особенно после гибели Ланге, Попов приобретал прямо-таки первостепенную важность для Конторы. Это Харитон просек уже сразу после облавы в кабаке и заставил тупого и самоуверенного мента напялить “броник”. Правда, тот согласился только на легкий оперативный, но именно он, а этого москвич еще знать не мог, и спас Сергея Николаевича от второй смертельной пули. Первая пропорола бок, а вот вторая пришла точно напротив сердца. “Зауэр” эти легкие бронежилеты прошивал как бумагу. Прошил бы и сейчас, если бы на пути пули не встретился внутренний карман пиджака с портмоне, в котором Попов уже почти пятнадцать лет в виде талисмана хранил юбилейный рубль советской чеканки. Один раз эта монета уже спасла ему жизнь. Именно ее пятнадцать лет назад он подкидывал в воздух, с целью определить, кто пойдет первым, при захвате одного бандюги. Именно тогда юбилейный лег профилем вождя в пользу молодого опера. Погиб другой.
Пуля “зауэра” легла точно в висок Ильича, срикошетировала, пропорола увесистую пачку денег, жилет и, уже обессилев от преодоления всех этих барьеров, ткнулась в ребро и успокоилась.
Увлекая за собой буквально изрешеченного Попова в машину, Харитон отметил, что это уже начинает ему надоедать. Дав по газам, он выскочил на дорогу, ведущую к шоссе. К его удивлению та оказалась свободной, и все было бы хорошо, если бы по нагло уходящей машине какой-то идиот из фээсбешных спецов, перекрывающих выход на трассу, не врезал размашистой очередью. Крепкое переносье столичного вояжера такого удара не выдержала и разлетелась вместе с лобовой костью. Неуправляемая “шестера” завиляла и легла на бок почти перед носом ободранного “москвича”, в котором сидел в ожидании оказии Андрей со своими друзьями.


Федот

Когда на дорогу выскочили трое камуфляжников, то Федот даже и не подумал волноваться.
- Останови, - приказал он Стасу. Тот послушно надавил на тормоз. Сзади так же послушно тормознула вторая машина с федотовскими молодцами. Трое неспешно и вполне профессионально шагнули навстречу эскорту, окружив первую машину. Стас опустил стекло.
- Всем выходить, - скомандовал один из троих, - руки за голову.
Слышь, Стас, - резко осипшим голосом произнес Валерий Сергеевич, - а ведь это не менты. У тех таких масок нет. И действительно, лица людей остановивших машину Федота были скрыты не просто какими-то там тряпками, больше чем на половину прятались за камуфлированными стальными забралами. Действия Стаса, последовавшие за этим замечанием Федота, были неожиданными и тупыми. Вытащив откуда-то “узи”, Стас, по-медвежьи ревя, полоснул в сторону обступивших машину фээсбешников. Для любого настоящего профессионала самую страшную опасность представляют идиоты. Именно их поступки невозможно предугадать. Так получилось и в этот раз. Не смотря на отсутствие всяческого интеллекта, Стас был хорошим стрелком и очередь из “узи” буквально расшвыряла уверенных в своей силе спецов. Увлекая за собой слегка оторопевшего Федота, телохранитель бросился в кусты. Скорее всего, ему опять повезло, так как оцепление вдоль дороги было установлено с другой ее стороны. Затрещали запоздалые выстрелы, которые пришлись  по второй машине, попытавшейся задним ходом уйти из засады. Стрельба шла в основном по скатам, и сопровождающим Федота боевикам пришлось выскакивать из авто, осевшего на пробитых скатах. А в лесу русский человек уже и не человек вовсе, а уже партизан. Пошла обоюдная перестрелка, которую услышали в несколько отставшей от кортежа машине. Не понимая в чем дело, все сидевшие в ней, бросились на выручку Хозяина и напоролись на заслон спецов. В эту кашу вмешались со своей ложкой дегтя и бойцы группы захвата вытащенные за город Поповым. Ребята привыкшие действовать в городских условиях, на природе несколько стушевались. Никто из них не ожидал такого боя. Командир группы приказал всем быть в пределах видимости и стрелять в любого кто окажется с оружием. Ребята и врезали. Сначала по отходящим бандюгам, проламывающимся в кустарнике этакими топтыгиными, а потом и эсбешникам, таким же манером следующими за ними и отжимавшими бандитов к дороге, где предусмотрительно был выставлен еще один заслон.
 Уже через некоторое время Федот и его “подразделение”, а вернее то, что от него осталось, были зажаты между шоссе простреливающимся эсбешным заслоном, таким же оцеплением и, стреляющими во все что шевелится, милиционерами. Все вместе дружно матерились. Не смотря на то, что вот уже минут как двадцать шло обоюдное опустошение магазинов, никто убит не был. Даже те, кто попал под стасов “узи”, находились в строю. По счастливому стечению обстоятельств, его очередь пришлась в “броники” и каски.
 - Пятый. Возьми своих и узнай кто там, у дороги палит. - Командир спецов явно нервничал из-за необычной плотности стрельбы. Ну не могло быть такого, чтобы у бандюг было столько оружия. Пятый должен был прояснить ситуацию.
 Одновременно со стороны дороги заревел мегафон. - Прекратить стрельбу. Предлагаем сложить оружие и выходить на дорогу с поднятыми руками.
 После этого спецы поняли, что в лесу шурует еще одна группа силовиков. Сомневаться не приходилось - это были доблестные менты. Командир переключился на милицейскую волну и сразу же был ошарашен потоком нецензурщины. - Ну, точно - менты наши родимые. - Почти с облегчением выдохнул он. - Пятый отставить выяснение, - скомандовал он, а в микрофон радиостанции выдал не менее “изысканную” матерщину в адрес местного УВД и всех кто там работает. - Операция проводится сотрудниками ФСБ. Какого хера вы, рас****яи, здесь оказались?! Мы же спускали план вашим пидарасам - штабистам.
 - Не знаю там, кому и куда вы спускали, - проревели ему в ответ, - а только у нас тоже операция по захвату и вы нам ее обосрали.
Разговор был содержательный, но конструктивный. Стороны пришли к консенсусу, сопроводив, правда, это изящное и умное определение мощным потоком матерщины. Через некоторое время в лесу воцарилась тишина, прерываемая ревом раненого в задницу динозавра, роль которого исполнял мегафон. Общими усилиями федотовцы были заблокированы на относительно небольшом пятачке.
 - Объект номер один находится в доме, - забормотал переговорник у командира спецов. - Готовы к захвату.
 - Ну, так и хватайте, если готовы, - раздраженно ответил тот. - Только поаккуратнее там с ним, и на “вы”.
 Малашкин сидел и прихлебывал коньяк, когда в зал вломился отряд. Он мутно оглядел остановившихся на мгновение спецов. - Чего ребятушки, тяжело в бою? Значит, учились плохо.
 - Вы Малашкин Александр Анатольевич? - Спросил его кто-то из “посетителей”.
 - Нет. - Весело отрезал он. - Я старый, больной человек. Меня девушки не любят. Это шутка вообще-то, но в ней намек, - Александр Анатольевич, совершенно неожиданно для вошедших, поднес к виску обшарпанный парабеллум, подобранный им на полу у тела  своего сопровождавшего, и нажал курок.
 “ А жена-то была права “. Это была последняя мысль Малашкина.
 Федотовские орлы сопротивления не оказывали. Умирать никому не хотелось, тем более в такой замечательный, и редкий для севера, по летнему теплый денек.


Андрей

 Они опешили, когда буквально в нескольких метрах от них перевернулась машина Попова и из нее, через разбитое лобовое стекло, выполз  сам хозяин авто. Покачиваясь, и поводя невидящим взглядом, он выпрямился, и словно в полусне побрел прямо на “москвич”. В правой руке подполковник зажимал смятый листок бумаги, а левой держался за бок.
 Первым опомнился Борис. Щелкнув затвором “макара”, он выскочил из-за руля и навел пистолет на того, кого хотел убить. Услышав этот металлический звук, Сергей Николаевич поднял голову.
 - А ты - то еще кто, еп-па мать? - Равнодушно пробормотал он и нервно хихикнул. - И чего это сегодня все меня  пришибить норовят? Надо будет в зеркало поглядеться…
 Борис силился нажать на курок, но не мог. Наконец он опустил пистолет и виновато посмотрел на Андрея. Тот, ни слова не говоря, подошел к качавшемуся Сергею Николаевичу и, немного подумав, взял того под руку.
 - Хватай, давай с другой стороны, - бросил он Борису и тот машинально сделал то, о чем его попросили.
 - Давай его в больницу к нам, - спокойно сказал Андрей, - и побыстрее, не то кровью истечет.
 Игорь, подвинувшись на заднем сиденье, придержал раненого.
 - Не смог я тебя, не смог..., - протянул не то сожалея, не то констатируя, Борис.
 - Он вырубился, - ответил с заднего сидения Мойщик, стараясь не испачкаться кровью обильно сочащейся из здоровущего тела Попова.
 - Лучше бы он вообще сдох, - отозвался Борис, гнавший жалобно поскрипывающий “москвич” по стиральной доске дороги. Андрей угрюмо молчал. Все оказалось совсем не так как казалось. Вот сидит этот самый Попов сзади. Делай с ним что хочешь. Да можно вообще ничего не делать. Выбросить по дороге и само все сделается. Только не сумеет он этого сделать. И Борис не сумеет. И Игорь не будет...
 Может именно поэтому люди, обладающие такими положительными качествами как порядочность, милосердие, честность и открытость души при виде чужой боли, даже боли заклятого врага и живут именно так, как они живут? Позволяя командовать собой каким-то выродкам, даже и не слышавшим про все эти качества, не то, что обладать ими. Позволяя обманывать себя жуликам, не имеющим никакого понятия о совести. Во все времена хорошие люди жили хуже, чем плохие. А уж в это “замечательное” время обновляющейся России, и говорить нечего... Все стало как нельзя лучше заметно.
 Когда машина подъезжала к первой городской Андрей показал, как быстрее попасть к приемному отделению, а затем первым выскочил из салона и уже через минуту вернулся с каталкой.
 - Это что друг твой, Андрюша? - Спросила его дежурившая сегодня Марья Ивановна. Андрей поморщился и промолчал. - Господи! - Всплеснула та руками. - И где его так? -
 На операционный стол Попов попал сразу же и уже через два часа лежал в палате реанимации. Прогноз был хорошим.
 Борис с Игорем за это время успели съездить поужинать, и теперь сидели в машине о чем-то вяло беседуя. Напряжение, владевшее ими, уже схлынуло и на его место пришла усталость. Вроде ничего такого и не делали, чтобы устать, а вот на тебе... Борис уже откровенно зевал. Когда к ним, уже одетый в медицинский халат, подошел Андрей на часах было около 20 часов вечера.
 - Может по домам, а? - Предложил Борис и добавил без всякой связи и без эмоций. - Зря я не выстрелил тогда. Сейчас, наверное, смог бы... Кстати, руки-то у меня целы. Колян зря каркал.
 - Да ладно тебе... Сплюнь лучше, - отозвался Андрей, тоже ощутивший всю тяжесть сегодняшних событий. - А по домам - это можно. Сейчас схожу переоденусь и к вам. Ой, да еще забыл... Коле нужно позвонить. Слушай, Борь. Ты позвони, а? Я пока переодеваюсь. Можешь прямо из отделения.
 - Ладушки, - не очень охотно отозвался тот, - чего же не позвонить. Ты нас подожди, - уже выйдя из машины, он склонился к пассажирскому окну. Мойщик кивнул головой, уже подумывая, как он будет жить дальше. Главное, конечно то, что он живой остался, но вот с остальным было намного хуже. Жутко захотелось увидеть... Лену. Хотелось поглядеть ей в глаза. Просто поглядеть, чтобы понять все ли так и было как случилось, или ... Очень хотелось Игорю, чтобы было это самое - “или”. “Amante amente” - влюбленные безумны...
 “ А ведь возможность встретиться с Леной есть”, - вдруг промелькнула совершенно безумная мысль. Он может выйти на нее через этого самого Попова. Игорь горько усмехнулся собственным мыслям, понимая разумом, что может совершить глупость и возможно - последнюю глупость в своей жизни, но тем то и прекрасны чувства, что напрочь отметают всяческую логику. Мойщик уже знал, что именно так и сделает. Он даже усмехнулся собственному идиотизму, хотя смеяться ему хотелось в самую последнюю очередь. “ Это не смешно, тетя”, - вспомнились ему “джельтмены удачи”. “ Не смешно”, - горько согласился он сам с собой.
 Рядом с приемным отделением остановилась навороченная иномарка и из нее вышел крепыш в коже. Что-то сказав водителю, он прошел в двери приемного, легкомысленно помахивая полиэтиленовым кульком, а машина, развернувшись и, чуть не задев при этом “москвич” в котором терзался сомнениями влюбленный изгой, покатилась к выезду с территории больницы, заставляя шарахаться шляющихся без дела ходячих больных. Шарахающиеся желали водителю иномарки всего самого нехорошего.
 Крепыш быстро прошел мимо регистрационного окошка, больше похожего на большое окно забегаловки - персонал попивал вечерний чаек, и по широкому коридору, пол которого был сделан под небольшим углом, поднялся к дверям реанимации. Здесь он остановился и надел белый халат, шапочку и марлевую маску. Последним из кулька был извлечена блестящая от заводской смазки “беретта”. “Лже-медик” вдруг с досадой сплюнул и, запихнув пистолет в карман, достал и напялил резиновые перчатки.  Некрасиво задрав халат, вытер его белоснежной полой оружие. Немного постоял, словно в раздумье нажал кнопку вызова дежурной медсестры. Никакого внимания. Тогда он надавил кнопку и долго ее не отпускал. Двери открылись и, напрочь упрятавшееся под спецодеждой существо, по голосу - женского пола, недовольно “нукнуло”. Больше ничего сказать существо не сумело, так как крепыш больно схватил "его" за руку и, сунув в то место, где у людей имеется нос, стальной ствол “беретты”, прошипел, - Веди к Попову, его сегодня к вам привезли. Крякнешь чего-нибудь - “крякнешь” навсегда. Существо слабо пискнуло и послушно заперебирало ногами в сторону одной из палат.
Зайдя в палату, где лежал именно Попов, и о чем заявляла коряво написанная табличка на спинке кровати, крепыш оттолкнул медсестру, отлетевшую как пушинка в угол, и влупил почти всю обойму в полностью забинтованную голову гражданина Попова. Забинтованная голова приобрела багровый цвет. Из угла доносилось почти собачье поскуливание. В палате остро запахло пороховыми газами.
 - Так будет с каждым. - Четко и веско сказал крепыш и, резко развернувшись, вышел в коридор. В этот момент двери отделения открылись и в них показались Андрей и Борис. Крепыш не останавливаясь, выставил вперед руку с “береттой”.
 - Прочь с дороги, - проревел он и появившиеся в дверях быстро отпрянули и в этот момент убийца совершил непростительную ошибку - он опустил пистолет. Не опасался этих двух, скорее всего случайных людей. А зря... Не успел крепыш сделать и двух шагов как оглушающие выстрелы из двух “пээмов” превратили его в решето. Уже падая “решето” судорожным, предсмертным нажатием пальца надавило на спусковой крючок. Борис негромко вскрикнул. Почти шальная пуля угодила ему в руку.
 - Делаем ноги. - Андрей метнулся к служебной лестнице. На их счастье никто на пути не встретился и уже через минуту их “москвич” выруливал со двора больницы. Достав из аптечки бинт, Андрей со знанием дела перебинтовал руку Бориса. Рана оказалась не очень серьезная. Во всяком случае, кровотечения не почти не было и кости предплечья не пострадали.
- Накаркал - таки Колян, понеси его леший, - выдавил раненый и вдруг рассмеялся. Андрей и Игорь так же внезапно для самих себя тоже расхохотались. Нервное напряжение, до сих пор владевшее друзьями вылилось прямо-таки в ураган смеха минут пять потрясавший внутренности машины.
 - А вот то, что я буду плакать - ерунда. Не больно ничуть. - Продолжая смеяться, заметил Борис и свеженаложенным бинтом принялся вытирать... выступившие от смеха слезы.
 В больнице оставшейся позади обвально нарастала паника, которую довольно успешно начал и продолжал женский коллектив. В больничном коридоре валялся Гриша - один из немногих остававшихся на свободе “федотовцев” и, в принципе, на ней же и оставшийся навсегда. А в одной из палат реанимации лежал труп 25 - летнего рэкетира, поступившего в первую городскую с ранением головы, полученным при неудачном наезде на “комок”. Фамилия рэкетира была - Попов. В другой палате спокойно спал в послеоперационном медикаментозном сне подполковник милиции Попов, этакий герой местного значения пострадавший в жестокой схватке с преступностью.

 Наступало время перемен. Но перемен не к лучшему, а просто перемен лиц на административном небосклоне. Государственные умы говорят, что незаменимых людей нет. Интересно тогда кто или что может заменить людей? Просто людей. Нас с вами. Даже смешно про это говорить. А вот тех, кто кровь из нас захлебываясь сосет, точно заменить можно. Только нам с вами от этого легче не будет. На смену одним хищникам, вернее - клопам, …не хочется обижать животных…, всегда приходили, приходят и будут приходить другие кровососущие. Вся история российского смутного времени этому прямое подтверждение. Печально..., но - факт.
 А жизнь? А жизнь продолжается. Как уж там дальше будет ...?
 
 
 
Москва

 Куратор в генеральском кабинете чувствовал в последнее время по-хозяйски. Не совсем, правда, а ровно настолько насколько ему позволял пока еще хозяин. Но докладывал он уже сидя на стуле, а не стоя по стойке “смирно” посреди кабинета.
 - Итоги проведенной операции в целом можно оценить как положительные. Все прошло по одному из предусмотренных нами варианту. Непосредственный руководитель северных коррумпированных структур, а именно - Малашкин Анатолий Александрович застрелился. Его оставшаяся боевая группировка одного из северных авторитетов по кличке Федот арестована и содержится в изоляторе временного содержания при местном управлении ФСБ. На настоящий момент необходимо поддержать кандидатуру Попова Сергея Николаевича, который с самого начала следовал нашим рекомендациям и в конце операции фактически способствовал ее успешному завершению. Сейчас он с нашей помощью выдвинут на новую должность в местном УВД, а именно - заместителя начальника. Наша группа просчитывает целесообразность выдвижения его на пост начальника УВД. Нынешний начальник собирается в отставку. Мне кажется, нужно ускорить этот процесс. Есть такая возможность.
 - Ну, так и используйте эту свою возможность, - вяло заметил Генерал, перебирая пальцами лацкан недорогого пиджака. - В чем проблемы?
 - Дело в том, что еще один человек, которого мы планировали на место представителя президента в области, а именно - Ланге был убит у себя на квартире. Я хочу с вами посоветоваться, не будет ли целесообразней использовать для этих целей этого Попова. Фактически он у них там, в этой глухомани, героем стал. Можно развернуть небольшую, вроде как, рекламную кампанию перед таким назначением. Тем более там скоро выборы губернатора. Думаю - потянет.
 - Опять-таки я с тобой согласен, - так же спокойно и будто даже без интереса заметил Генерал. - Мне кажется, что наши цели в этом регионе мы достигли, и пора там все подводить к единому знаменателю. Давай действуй и готовься...
 Куратор вскинул голову и у него даже екнуло сердце. “ Готовься... Неужели старик про Мойщика узнал что-то? Нет, не может быть...”
 - К чему готовиться-то? - Вырвалось у него.
 - После последнего победного, а в этом я не сомневаюсь, доклада по поводу всей северной операции с дурацким греческим названием сядешь в мое кресло окончательно и бесповоротно. А сегодня я тебя представлю премьеру нашему новому, а уж потом, скорее всего завтра, все вместе - к Самому на ковер. Вот так вот, старина. А с нашей группой там как дела? - Как бы между делом поинтересовался Генерал и хитро поглядел на Куратора.
 Тот опять занервничал, - ” знает, не знает...”. - Обе группы в ходе операции уничтожены.
 - Значит, все пять человек того? - Почесал затылок Василий Климович. - Ужас какой-то... Скоро не с кем и работать-то будет. А ребята-то знатные были. Кстати - я надеюсь, что тела наших работников доставлены в  медотдел Конторы. Нашим костоправам, понеси их всех...
 - Тела доставлены и переданы. Этим по нашей просьбе занимались безопасники...
 - Что за безопасники такие? - Вскинул кустистые брови Генерал, - это что, сторонники безопасного секса что ли? - Старик с удовольствием рассмеялся собственной шутке.
 - ФСБ, - коротко поправился Куратор.
 - Я еще Кулакову морду-то набью за его северные закидоны. Ведь предупреждал его - не лезь пока. Так нет... Учудил-таки. Херов любитель точечных ударов. Лучше бы баб точечно массажировал... И правильно, что трупешники на них ты свалил. В следующий раз поумнее будут.
 - Они нам сильно не помешали. - Заметил Куратор, - даже на руку сыграли своим шумом. А вот на Попова зуб имеют из-за его деятельности в группе Малашкина. Тем более что сам Малашкин застрелился и кроме уголовников у них в руках никого нет. Хотели они Попова, очень хотели.
 - Ну, ты их вообще педерастами какими-то мне выставил, - снова усмехнулся Генерал, - а если серьезно, то хрен им, а не Попов. Я с ихним новоиспеченным генералом армии переговорю на эту тему. Чтобы и забыли вовсе про такую фамилию. Проконтролирую, чтобы весь материал, который они  на него собрали, нам направили. А в остальном извиняй. Давай уж дальше сам добивай северный вопрос и пора уже переходить к финишу наших дел на Дальнем Востоке. Драку мы добрую раздули, теперь надо подумать, кого из дерущихся поддержать. Ты вот и подумай. Группу по востоку этому дальнему пошевели и под контроль. Если нужно, то северный вариант там тоже отработаем. Народ для этого наши костоправы подкинут... Ты там Мойщика пристрой куда-нибудь. А еще лучше - забери его к себе в отдел какой-нибудь, - неожиданно предложил Василий Климович. Куратор похолодел.
 - Да ладно тебе. Все мы люди, все мы человеки. Как ты сделал - так и сделал. Значит, не до конца еще человеческое растерял. Хотя это дело возрастное... Пристрой парня. Другие документы сделай и вообще все что положено, легенду там... И не удивляйся. Я много чего знаю. Будешь перенимать, пока я жив... А к Игорьку отнесись как к сыну своему. Не ошибешься..., - Василий Климович хитро усмехнулся.
 Куратор, медленно шагая по коридору родной Конторы, еще и еще раз проигрывал разговор с Генералом. “Так вот откуда все эти людские ресурсы у нас? Ну, как всегда... Американцы там развизжались про то, что овечьи клоны делают. По поводу людских скандал затеяли, а у нас вовсю строгают сколько уж лет и молчат... Значит и Игорь тоже?.. То-то трупы наших все время в медотдел вытягивают. Интересно только узнать с кого копировали... Может там где-то и мои есть?” - Куратор нервно хихикнул. На память пришло странное “не ошибешься” Генерала. Вдруг стало понятно, почему он  т а к  относится к Игорю. Тот страшно напоминал ему его самого, только молодого.
 Он встряхнул головой, пытаясь прогнать прочь свои мысли, но для себя уяснил одно - до медотдела он точно доберется. Вот сядет на место Старика и доберется. А сейчас - работать. Ни к чему разной галиматьей голову забивать.
 
Архангельск-Москва-Архангельск 1998-2002 г.г.
Авторская редакция – 2012 год