В ожидании небезызвестной шестичасовой электрички я уже который день подряд медленно прогуливался по территории Финляндского вокзала, пока не наткнулся на двух девушек-близнецов.
Наблюдать за ними было одно удовольствие.
Начну с того, что посреди центрального зала располагается ныне бездействующая лестница на второй этаж; так вот, при входе на вокзал они огибали эту лестницу с двух сторон — одна слева, другая справа, впоследствии вновь объединяясь уже напротив электронного табло, где они и проводили большую часть времени. Стояли они на некотором расстоянии друг от друга, и расстояние это могло варьироваться от двух шагов до четырёх метров. Обе были худенькие, высокого роста, с русыми волосами, заплетёнными в длинную косу; на них были тёмные брюки и чёрные пальто, у обоих на спине висел рюкзак. Сей предмет до некоторого момента был моей единственной зацепкой, благодаря которой я их мог различать: у одной рюкзак был под цвет всего остального, также чёрный, у другой же, напротив, рюкзак был белым, выделяясь светлым пятном на фоне остального её одеяния.
Наблюдать за ними я мог разве что со спины, или чуть сбоку, немного в профиль, но и этого было более чем достаточно. Некоторое время они просто стояли, подняв голову вверх к табло или слегка её опустив; затем, не сговариваясь, спускали рюкзак с плеч, расстегивали молнии, и доставали оттуда каждая по пирожку. Порой вместо пирожка у кого-то обнаруживалась шоколадка, иной раз – и то, и другое, а иногда они просто утоляли жажду бутылками минеральной воды, которые подчас оказывались уже наполовину пустыми, так что кому-то из них приходилось запрокидывать голову вместе с бутылкой высоко вверх, чтобы вдоволь насладиться последними каплями животворящей влаги.
Трапеза обычно протекала степенно и размеренно, никто никуда не торопился, и пирожок они откусывали сразу и помногу, да и жевали со всей основательностью. Их взгляды то опускались, то вновь поднимались к табло с расписанием, и если они и озирались по сторонам, не переставая жевать, то случалось это крайне редко и без всякого умысла, а так – просто от скуки.
И вот — о новость — когда на табло появляется информация об электричке на Выборг, близняшки, обменявшись многозначительными взглядами, молча понимают друг друга и потихоньку направляются к турникетам. Иногда, замешкавшись, девушка с белым рюкзаком останавливается, снимает его, и в течение минуты не может найти билет, бесконечно застёгивая и расстегивая разные отделения рюкзака; её близняшка вскоре как будто чувствует, что сестра отстаёт, оборачивается, смотрит на неё, в конце концов не выдерживает и идёт обратно к ней, тогда как первая внезапно заканчивает свои манипуляции и продолжает путь к турникетам; сестра-близнец снова идёт вперёд, успокоившись, но, не дойдя до турникетов, вновь оборачивается, и не зря: её близняшка с белым рюкзаком опять остановилась и копошится, только на сей раз пытаясь запихнуть что-то в карман пальто. Кажется, этому не будет конца, но всё имеет свойство когда-нибудь заканчиваться, так что через минуту-две они продолжают путь к поезду.
Однажды я вышел на улицу вслед за ними и заметил их около пятого пути, тогда как электричка на Выборг должна отправляться со второго. Что же они там делают? Ответ прост: кормят голубей. Подумать только, их электричка отправляется через десять минут, им бы поскорее места занять, а они спокойно встали и подкармливают стаю голубей остатками своих пирожков.
Оказалось, это их обычное развлечение. Я следил за ними несколько дней подряд, и всё то, что я видел, глубоко поразило меня своей наивной простотой, непринуждённостью, и воодушевлением. Сперва близняшки по очереди кидали крошки голубям на асфальт. Птицы сбегались, слетались, пытались отобрать для себя кусок побольше. С каждой новой порцией голуби становились всё смелее, и стали обступать девушек со всех сторон, а через минуту они уже кружили над их головами. Близняшки были не против. Голубь садился на вытянутую руку одной из них, и никак не хотел улетать; обе смеялись над этим, и им было до того радостно, что они, казалось, обо всём забывали. Порой одна из близняшек подходила к голубю, сидящему на ограде вблизи зелёной лужайки, и кормила его с рук: тому ужасно нравилось, да и что ему было делать, он принимал эти подачки как должное; да и девушку это изрядно веселило, особенно когда голубь открывал клюв и терпеливо ждал, когда она сама в него что-нибудь положит. Так, по нескольку дней за неделю они устраивали на краю платформы настоящий праздник, взбудораживая доселе скучное течение жизни, и это было необычайное зрелище. Нечасто в нашем мире встретишь настолько живых людей, которые умеют радоваться малейшим вещам; большинство омертвело и уже не способно ни чувствовать, ни воспринимать. Глядя на этих близняшек, таких светлых, добрых и жизнерадостных, понимаешь, что в жизни не всё ещё потеряно, что в мире всё-таки существуют такие люди, люди в высшем смысле этого слова, для которых ничто человеческое не только не чуждо, но и является неотъемлемым качеством их разумного существования; люди, благодаря которым вновь открываешь для себя давно забытые понятия духовности, добродетели и нравственности.
В один из вечеров одна из сестёр закончила кормить голубей раньше другой, и уже пошла по направлению к поезду, тогда как вторая (как вы думаете?) — та, что с белым рюкзаком — ещё продолжала кидать им крошки. Пройдя пару метров, близняшка остановилась, и стала ждать медлительную сестру. Издалека это напоминало беспроигрышную комедию положений, главные роли в которой исполняли выдающиеся комики немого кинематографа. Девушка стала в позу, выставила одну ногу вперёд и пристально смотрела на сестру, которая в пятнадцати метрах от неё со всей серьёзностью и сосредоточением управлялась с голубями. Та доставала из полиэтиленового пакета крошки и разбрасывала их в разных направлениях, причём эти направления она меняла раз в минуту; рюкзак у неё был полуспущен и висел на локте. Возникала пауза, и можно было подумать, что крошки кончились, как вдруг, неведомым образом они сами отыскивались посреди пустого пакета, и она продолжала их рассыпать направо и налево. Иногда она вспоминала про рюкзак, и хорошенько порывшись, ей удавалось найти и другие пакеты с крошками, оставленные и забытые с предыдущего раза. Её сестра готова была уже провалиться сквозь землю от бесконечного ожидания — но вот, наконец, девушка оканчивает кормёжку, и спешит убрать все опустевшие пакеты в белый рюкзак. Так проходит ещё минута. Она застёгивает портфель и начинает путь к электричке, и девушка с чёрным рюкзаком возобновляет движение в надежде, что её догонят. Стоит ли говорить, что её не догнали, более того, обнаружилось, что пустой полиэтиленовый пакет не пристало нести в рюкзаке, на что существует карман пальто.
…С наступлением холодов близняшки надели шапки. Та, что в белом рюкзаке, выбрала себе чёрную шапку, другая — белую с изображенными на ней оленями. Различия в их одежде стали ещё более заметными, но для меня это было уже не так важно — теперь, когда я научился различать их по поведению…