Один из вариантов был опубликован в журнале «Другие люди»
(СПБ, 2011)
«Ступай же мимо, Конный,
Твоей здесь нет вины,
Ведь нам нужны драконы,
Которым мы верны…»
(Евгений Бачурин, автор-исполнитель и художник)
ШВАРЦ, ЗАХАРОВ и БАЧУРИН.
Когда-то давно, вместе с друзьями, я оказался на концерте Евгения Бачурина. И до сих пор думаю, что мне очень повезло, хотя до этого я не являлся поклонником таланта этого поющего поэта, и знал, пожалуй, единственную его песню «Живёт в моей квартире мышка...», и ещё, пожалуй, «Дерева».
Концерт был построен таким образом, что в начале были песни, а во второй части ответы на вопросы.
И вот, когда он исполнил балладу «О гордом рыцаре», где были приведённые мною в эпиграфе слова, я задал вопрос, касающийся «драконов, которым мы верны», в котором просил объяснить, что он подразумевает, как автор, под этими самыми «драконами».
Бачурин, прочитав мой вопрос, сначала, как мне показалось, обиделся и даже как-то немного побагровел, потом, смахнув прядь волос с лица, усмехнулся, и затем сам спросил, как ни странно, повернувшись ко мне, следовательно, внимательно следил за происходящем в зале:
- А вы что, не знаете пьесы Шварца «Дракон»?
- Так ведь откуда мне знать? - удивился я, уже с места, - Можно подумать, она шла когда-нибудь на ленинградских сценах?
- А вот, представьте себе, шла, сразу после войны в театре Акимова. Правда, потом оказалась запрещена на долгие годы, когда усмотрели в ней намёк на власти тех лет. Хм… поэтому-то, вероятно, вы её и не знаете.
В зале засмеялись, и он сам опять усмехнулся. Дело происходило в ранние горбачёвские времена, о ГУЛАГе, ежовщине, деле врачей и прочих, леденящих душу исторических фактах, ещё открыто не говорили, поэтому, наверное, и Бачурин не стал упоминать имя Сталина всуе, ограничившись лишь эпитетом "власти тех лет". Да и автор "Дракона", Евгений Шварц, на мой взгляд, пожалуй, вовсе не намекал на Сталина. Просто трубадуры режима тех лет, силою непомерного воображения, сами что-то такое в этой пьесе разглядели, и ужаснувшись, от греха подальше запретили её.
Затем, когда уже в начале перестройки вышел знаменитый фильм Марка Захарова, я тут же побежал его смотреть, и потом ходил какое-то время ошарашенный этим фильмом. И надо было видеть, как воспринимал эту картину народ.
К примеру, в сцене, где Бургомистр в исполнении Евгения Леонова, качаясь в гамаке, кормит кур, «цыпа-цыпа-цыпа…», в зале кинотеатра раздавались бурные аплодисменты. Ведь люди в этом образе узнавали Никиту Хрущёва.
А уж в финале, когда Дракон запускал воздушного змея, и, пока ещё слабый, но уже потихоньку вновь набирающий силу, спрашивал Ланцелота:
«Что, прохожий, всё с самого начала? Неужели здесь, при детях?», то у многих пробегал мороз по коже, а уж, когда они и вовсе расходились с Ланцелотом в разные стороны, но каждый со своей группой детей, то и вовсе у многих на глазах появлялись слёзы.
Правда, было не совсем понятно, кто же из зрителей за кого? Собственно, как непонятно и теперь, когда уже все дети выросли.
И всё это под сказочную музыку Геннадия Гладкова.
Кстати, о выросших детях. Один мой близкий друг в детстве ненавидел Сталина.
И даже под портретом Вождя Народов из учебника Истории ВКП (б), сразу после 22 съезда КПСС, подписал разные ругательства. Моего друга можно было понять, ведь его дед был расстрелян в годы ежовщины. И, хотя мне эти надписи не нравились, я своего друга не осуждал.
Однако теперь портрет Сталина стоит у моего друга на видном месте, на книжной полке, соседствуя с бюстом Пушкина, профилем Вагнера и фотографией Твардовского. Но я его и сейчас не осуждаю, ведь это мой друг. Хотя, мне по-прежнему, всё это и не нравится.
ФРИДРИХСОН, КАК ИЗБЫТОЧНАЯ ФУНКЦИЯ.
Сейчас время избыточной функции. Её, так сказать, момент истины.
Расцвет, ренессанс, апофеоз…
Следовательно, если отталкиваться от законов диалектики, скоро начнётся её деградация с непременной последующей деструкцией и выносом тела?
Вопрос, конечно, интересный…
В фильме «Убить дракона» есть персонаж по имени Фридрихсон, истинным предназначением которого является каллиграфическое выписывание «галочек» на разлинованной глянцевой бумаге. На мой взгляд, типичный представитель. А ведь когда-то, если верить Дракону, Фридрихсон шалил, чудил, бунтовал…
Правда, по версии создателей полотна, деструкция данной избыточной функции оказывается непредсказуемой и стремительной: следуя пожеланиям трудящихся - вилкой Фридрихсону в зад, и все дела.
Но это лишь художественный вымысел. Или, говоря по-учёному, подсознательное, хотя и глубоко мотивированное действие господина Дракона.
Однако же, глубоко и несправедливое, ведь Фридрихсон, никто иной, как один из главных трубадуров Драконьего режима?!
Я вот задумался сейчас: какая же музыкальная тема, на мой скромный взгляд, подошла бы раненному в зад Фридрихсону? Может быть, печальная мелодия из старинной морской песни «Раскинулось море широко»?
«Ты вахты не кончил, не можешь бросать,
Механик тобой не доволен;
Ты доктору должен пойти и сказать,
Лекарство он даст, если болен…»
Ну, и приходит же иногда в голову всякая дребедень…
Жаль, композитор Геннадий Гладков до таких изысков не додумался.
Немного цинично, конечно, ну, а куда деваться?
Вот интересно, пьесе Евгения Шварца почти уже 70 лет, да и фильму Марка Захарова порядка 30, а ничего не меняется. Хотя, мы, в общем-то, если верить Высоцкому, всё же «мудреем год от года…»
А почему это, собственно, должно что-то меняться, ведь у избыточной функции тоже есть своя синяя птица. У нас своя, а у неё – своя. И эти синие птицы, каждый раз по осени, разлетаются в свои края. А потом весною прилетают обратно, но каждая устраивает себе индивидуальное гнездо.
И мы до сих пор, если верить теперь уже Жванецкому, по-прежнему «что-то откручиваем, отвинчиваем и отламываем, а потом разглядываем при неработающем счётчике…»
А что же в финале про Дракона?
Жив курилка Фридрихсон, и раны от вилки на заднице зажили, и даже окреп, и вполне упитан, имеет счета в заграничных банках, его когда-то более чем скромная Гретхен владеет косметическим салоном и баней (для отмывания левых моющих средств), а обиженный на Дракона сынок учится в Оксфордском техникуме.
Зато и галочки-палочки Фридрихсона воспринимаются его последователями, словно тезисы руководящей и направляющей партии в не столь отдалённые времена. Но это, что касается, так сказать, надстройки.
БАЗИС, ЛАНДСКНЕХТЫ И ГЛАДИАТОРЫ.
Зато наш худо-бедно работающий базис (в фильме «Убить дракона» он в лице Кузнеца, придумавшего крылья, и прочих ремесленников) уже робко интересуется, мол, когда же вилкой-то в эту размножающуюся в геометрической прогрессии заднюю надстройку-прослойку? И начинают ремесленники то и дело заглядываться в небо, не летит ли часом снова в облаках наш этот самый, как его, батюшка Дракон? И даже опять собираются отправить Кузнеца на разгон, чтобы начать поиски Дракона. Но всё, слава богу, пока что затягивается. Видимо пока ещё и с разгоном что-то не так.
Ладно бы, весь этот левый тотальный спецконтроль за спецнадзором избыточной функции происходил на общественных началах. Типа, народный контроль, и всё тут. В конце концов, каждый гражданин имеет конституционное право совать свой длинный нос, куда бы то ни было. И не беда, что нос этот давно уже имеет надлежащую травматическую кривизну от непрекращающихся прищемлений.
Но ведь избыточной функции, как она считает, полагается перманентное денежное вознаграждение. Причём, значительно большее, чем функции реальной, то есть, трудящейся.
А отсюда, вернее оттуда, понятное дело, едут и едут к нам рабочие гладиаторы (в фильме они тоже есть, но за кадром). Хотя, почему же за кадром?! Ведь Ланцелот, это, ни кто иной, как ландскнехт, нанявшийся в Драконье государство рыцарем. Хотя, вроде бы и не нанимался, а действовал в порядке личной инициативы и общественного поручения, покусившись на Дракона. Но всё равно, наверное, ландскнехт, прибыл-то он из других земель.
Кстати, вкратце о гладиаторах. Лирическое отступление, так сказать. Недавно довелось посмотреть в Михайловском театре балет «Спартак».
А если, говорить точнее, его последнюю версию.
По-моему, тихий ужас. Если не считать, конечно, вполне цельного исполнения оркестром чудесной концентрированной музыки Хачатуряна, и, хотя и ниже средней, но по нынешним меркам, достаточно удовлетворительной хореографии солистов.
Ведь выше уколотой задницы Фридрихсона, как известно, не прыгнешь.
А вот партии второго плана и кордебалет привёли большинство зрителей в неописуемый и неподдельный восторг. Такое было впечатление, что все мы побывали на совместных занятиях аэробикой. Или производственной гимнастикой в том же Литейном цеху во время рабочего перерыва.
Раз-два, три прихлопа, раз-два, три притопа… что для патрициев, что для гетер, что для легионеров и гладиаторов.
А вот в советские времена это был блистательный балет "Спартак". Что в постановке Якобсона в Мариинке, что немного позже, в постановке Григоровича в Большом театре.
И можно, наверное, понять Валерия Гергиева, затеявшего перестройку в балетной академии имени Вагановой, пригласившего туда такого профессионала, как Николай Цискаридзе. Потому что дальше уже ехать некуда. Потому что общий уровень балерунов и балерунш из Михайловского такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать, ни спеть про синюю птицу.
ПАНТЕЛЕЕВ, БЕЛЫХ и СЛОНИМСКИЙ.
«Мы не ландскнехты какие-нибудь наёмные!» - говорит Купа Купыч Гениальный потомственному жулику Слоёнову в фильме «Республика ШКИД», когда тот просит его заступиться в момент уличения в воровстве и ростовщичестве. Даже, и, не обладая грандиозным воображением, можно представить себе будущую советскую и последующую новейшую карьеру «бескорыстного» шкидовца Слоёныча.
«С вас, мадам, двенадцать миллионов!»
Как-то вот удобно им было всегда, Слоёнычам, при любом режиме. И это, не смотря на проколотые вилками задницы, заживающие, надо сказать, практически без рубцов.
Или вот, преподаватель словесности по имени Палван, с треском выгнанный Викниксором из школы имени Достоевского.
«Не женитесь на-а курсистках,
Они толстые, кА-ак сосиски,
А женитесь на-а медичках,
Они тонкие, кА-к спички,
Эх-ма, тру-ля-ля, не женитесь на курсистках!
«Всё поют?» - спрашивает Викниксор, - «Да, второй месяц уже пошёл, как поют!» - отвечает завуч Эланлюм.
Чем вам выгнанный учитель словесности Палван, не бывший кибенематик Минздрав Развитьев, не успевший, правда, до конца развалить отечественную медицинскую отрасль, и ушедший на повышение в послы на Украине.
И его лебединая песня, как и лебединая песня бывшего министра образования, высказанная, правда, прозой, но зато с каким пафосом: «Прощайте, други, я многого не успел, а сколько было задумано?!»
Тем не менее, мы знаем, что в основу сценария была положена во многом автобиографическая повесть бывших воспитанников Школы-коммуны для трудновоспитуемых подростков им. Ф. М. Достоевского (ШКИД) Григория Белых (в повести — Черных, он же Янкель) и Алексея Еремеева, писавшего под псевдонимом Леонид Пантелеев.
Написанная в 1926 году и опубликованная в 1927-м, повесть «Республика ШКИД» рассказывала о судьбах беспризорных подростков, по разным причинам оказавшихся в школе-коммуне, созданной в 1920 году педагогом Виктором Николаевичем Сорока-Росинским, которого воспитанники, вполне в духе того времени, сократили до Викниксора.
Хотя фильм Геннадия Полоки сразу завоевал популярность, А. И. Пантелеев был скорее разочарован, а в 1967 году он писал в «Комсомольской правде»: «Процветали в нашей школе и воровство, и картёжные игры, и ростовщичество. Были жестокие драки. Ни на минуту не утихала война между „шкидцами“ и „халдеями“. Но было и другое… Мы много и с увлечением читали. Изучали иностранные языки. Писали стихи. Было время, когда в нашей крохотной республике на шестьдесят человек „населения“ выходило около шестидесяти газет и журналов… Был музей. Был театр, где ставили „Бориса Годунова“ и современные революционные пьесы. Ничего этого (или почти ничего) в фильме нет. …Жизнь Шкиды на экране выглядит беднее и грубее, чем она была на самом деле».
Но это говорит в 1967 году Пантелеев. А что же Григорий Белых, его соавтор?
А ничего не говорит, поскольку был ещё репрессирован в 1937. И, как не ищи по источникам, практически нигде не найдёшь о нём хотя бы миниатюрной ссылки. За что, за шпионаж в пользу кого? Тайна, покрытая мраком.
Премьера же «Республики ШКИД» состоялась 29 декабря 1966 года; в 1967 году фильм стал одним из лидеров проката — его посмотрели 32,6 млн зрителей (12-е место). А вот сейчас почти не идёт. Разве что по питерским каналам, в дни разных юбилеев картины.
Впрочем, о музыке в «Республике Шкид» можно говорить не умолкая. И её автор, питерский композитор Сергей Слонимский, сочинивший множество симфонических произведений, в частности, оперы «Мария Стюарт», «Гамлет» и «Мастер и Маргарита», музыку к фильмам («Интервенция») и воспитавший известных композиторов (Александр Колкер, Владимир Мигуля), говорит, что самое известное его произведение, с которым он попал во всевозможные рейтинги «У кошки четыре ноги…», исполняемой в фильме Мамочкой.
АГНИЯ БАРТО.
У неё есть такие, казалось бы, детские стихи:
«Мы очищали старый сад
От вредных насекомых.
В саду увидели отряд
Мальчишек незнакомых.
Они пришли не просто так —
На грядках выпололи мак.
А через час явился в сад
Другой мальчишеский отряд.
Отряд пришел не просто так —
Ребята вытоптали мак»…
Провидицей, оказывается, была Агния Львовна. Далеко смотрела вперёд.
Ну, так на то и поэтесса. Личность, так сказать, не как все нормальные люди, организованная, и в пешем пехотном строю, вряд ли когда-либо ходящая…
Как сказал однажды Иосиф Бродский, в сочинительстве, особенно стихотворном, скрыта одна из тайн языка. В том смысле, когда начинаешь писать стихотворение, никогда не знаешь, чем оно закончится. Поэтому стихосложение следует преподавать в школе, чтобы пробуждать к жизни недоразвитые участки мозга.
И в случае с Агнией Барто, как представляется, ничего ещё не закончилось, а всё только начинается…
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА.
В Питере на углу Гангутской и Соляного, немного не доходя до набережной Фонтанки, есть дом, на котором мемориальная доска.
На доске надпись: «В этом доме в 1889 году поселился 14 летний Михаил Калинин и прожил в нём до 1896 года». То есть, семь лет.
Событие, безусловно, вселенского масштаба. Кто бы сомневался…
Вероятно, Миша Калинин прибыл из тверской глуши сразу на Гангутскую для того, чтобы вместе с Герценом помогать Марксу и Энгельсу готовить Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию.
А как иначе?
Да ещё, пожалуй, товарищу Троцкому потом, наверное, советовал, как из пушек Авроры палить по Зимнему дворцу. Кстати, доказано, что обкокаинившиеся матросы по Зимнему именно палили. И отнюдь не холостыми снарядами. И ещё из пушек Петропавловки.
Правда, может, не попадали, окосев сдуру? Но только, для чего же главвоенмор Лев Давыдович приказал тогда Аврору пододвинуть поближе к Николаевскому мосту?
Оно, конечно, нам до лампочки, пусть уже торчит эта доска на вполне неприглядном здании. Да хотя бы как памятник советскому абсурду.
Вот только за державу обидно. Ага, почти как Верещагину, который, как известно, так и не ушёл с баркаса…
Надо бы ещё и в бане на Фонарном нечто подобное приспособить.
Допустим: «Здесь в студенческие годы парился юный товарищ Григорий Васильевич Романов!»
Чего уж там…
Кстати, о Романове. А вот ему-то, как раз и собираются привинчивать мемориальную доску на одном из домов. И ведь прибьют-присобачат, не смотря на робкие и жидкие протесты питерской интеллигенции.
«Но это только папа у нас любит этот джаз, а пацанам до фени…»
Специально не проверял, но, кажется, давно уж привинтили эту доску Романову.
Сам слышал, как один якобы общественник отстаивал этот грандиозный пилотный проект по Эху Санкт-Петербурга, что на Эхе Москвы.
Так и пел этот дяденька, ровно конкурсант из модной нынче программы «Голос»… завывал, впадая в крещендо, дескать, замечательному нашему и дорогому государственному деятелю, Григорий Василичу, внёсшему личную непосильную лепту в дело превращения Ленинграда в город с областной судьбой.
А его оппонент:
- Да этот ваш «замечательный» многих известных людей под корень извёл. Сколько из-за него прекрасных артистов и учёных из Питера тогда уехало?! Юрский, например. А певца Сергея Захарова вообще в тюрягу упёк!
- Зато Григорий Василич много строил…
- А диссидентов в психушки он не сажал, этот ваш «дорогой»?!
- Сажали другие! Зато Григорий Василич был за мир во всём мире…
Кто его знает, может Григорий Василич, действительно, заслужил в нашем городе мемориальной доски? Большое, как говорится, видится на расстоянии, и ёрничанье ни к чему?
В конце концов, Ленин же, чем-то заслужил быть увековеченным на броневике в садике у Финляндского вокзала.
На мой взгляд, замечательный исторический памятник. А когда по нему шарахнули бомбой и вырвали часть бронзовой задницы какие-то придурки, стало как-то даже не по себе.
Слава богу, «броневичок» отреставрировали, и он опять на том же месте. И по-прежнему показывает вскинутой рукой на Большой дом. Правда, есть мнение, что ещё он показывает рукою на тюрьму «Кресты». Но это уже частности, не имеющие никакого отношения к охране памятников.
Как-то по ящику шла передача о пребывании Ростроповича в Питере.
А Мстислав Всеволодович, известное дело, был прикольным мужиком.
Пойду, говорит, на Шпалерную, навещу МусОргского. Он мне сегодня приснился и сказал: «Пойди, возьми водки!»
Ну, что же, взял Ростропович водки, пришёл к мемориальной доске Модесту Петровичу, чокнулся с ним. Замечательно.
На Литейном вот есть, мемориальная доска Бродскому. На фасаде дома Мурузи, в течение, наверное, уж 10 лет, покрашенном почему-то лишь с одной стороны, с улицы Пестеля. На Кирочной Салтыкову-Щедрину, на Фурштатской – Лескову.
И через три дома, наконец-то, великому комику Алексею Макаровичу Смирнову, так и не сыгравшему короля Лира, между прочим, полному кавалеру орденов Славы. А ведь долгое время ставить не хотели, упирались, дескать, нечего, мол, мемориальные доски привинчивать здесь людЯм, не привнёсшим надлежащий вклад в культурную и прочую жизнь города.
Ведь мемориальная доска, это, понимаешь, такой особый вид материи, данной нам в своеобразных ощущениях, что уж если на здание её однажды присобачить, вовеки потом не отодрать.
На Моховой – Гончарову, автору романов «Обломов» и «Обрыв».
Среди студентов филологов, ещё в советские годы ходила такая шутка: «Какой известный роман написал Гончаров?»
«Облом»!
И ещё Сергею Колбасьеву, моряку, писателю и знатоку джаза, расстрелянному в 1937, как английский, немецкий, итальянский, испанский, бельгийский и финский шпион. Короче, какими языками и наречиями владел, тем шпионом и был. Но о Колбасьеве можно хоть что-то в интернете найти, а вот об упоминавшемся уже Григории Белых – нет.
Прохожу мимо этих мемориальных досок, кланяюсь. Но водки не беру, заметут ещё чего доброго.
Пожалуй, одна из драконовых меток будущего – это строительство газпромовской башни, сначала на Охте, а теперь в Лахте у нас в Питере. Денег, что ли, некуда девать? Построили бы тогда современную больницу на этом месте, по типу американского госпиталя.
А то повсеместно одни «памятники» Григорий Василичу: построенные 40 лет назад допотопные больницы Свердлова и Костюшко, Александровская, которая в советские годы почему-то называлась "17я истребительная"...
Как тут не вспомнить из «Руслана и Людмилы». Это когда Голова говорит на прощание Руслану:
«И помни, всюду, и везде:
Вся сила Карлы в бороде!»