31
Обо всём понемногу.
- А ты знаешь - мне сегодня не надо на работу идти! Я взяла административный, и
мы весь день и вечер сможем быть вдвоём! - радостно сообщила Даша Илье, заглядывая ему
в лицо: рад ли он? - А сегодня в кинотеатре "Орбита" фильм индийский идёт. Я люблю
индийские фильмы, они такие добрые и печальные!.. Пойдём?
Конечно, Илья был рад!
Они зашли в ЦУМ, чтобы погреться, но купили по стаканчику мороженого.
- Ты знаешь, я, когда была маленькая, да и в школе уже училась, то думала, что
когда буду работать, то буду каждый день есть мороженое. Я его так любила, а так редко
его есть приходилось! - смеялась Даша.
- А вчера я думала, что не дождусь конца работы, так домой хотелось! Но смена
прошла на удивление быстро. И я всё время - будто летала от станка к станку! У меня же
теперь шестнадцать станков. А домой пришла, думаю: ну хоть бы взглянуть одним глазком
на тебя, как ты спишь, хоть в щелочку на тебя посмотреть, - а мамка двери так плотно
закрыла! - Даша рассмеялась, да так просто и непринуждённо, что и Илья рассмеялся вместе
с ней.
- А мне так хотелось встать и идти тебя встречать. Мне было так страшно за тебя,
что ты одна, ночью, в темноте! А меня закрыли в зале и свет выключили. Думаю, встану,
буду шарохаться, а на меня подумают, что я - вор, или ещё что... И за тебя страшно, и
шевелиться страшно! Я слышал, как ты пришла. Извини, что не догадался сразу... не
ложиться, а идти тебе навстречу, - виновато проговорил Илья.
- Это мамка всё! Она закрыла и всю ночь караулила нас, чтоб мы... друг дружку не
видели! - продолжала смеяться Даша. - А на работе подружки вчера - проходу не давали! Ты
знаешь - они завидуют мне, говорят, что я счастливая, что у них каждый день - одно и то
же: работа - общага, работа - общага. Скукатище! А тебе, Дашка - это они так говорят -
то письма со стихами... Извини, Илюша, ты на меня не будешь сердиться, что я показывала
твои стихи и фото подружкам? Ну, я не удержалась - мне, ведь, было так приятно! Вот я
и... не удержалась, мне хотелось, чтобы и всем было так же хорошо, как мне... И теперь
- они говорят - ты ко мне приехал! У них-то - ничего, а мне всё! Это они так говорят и
завидуют... А я и вправду - такая счастливая, что... что боюсь даже... а вдруг всё это
- только сниться мне... Или - что-нибудь случиться... не хорошее. Я так боюсь этого! -
Даша даже остановилась и поглядела Илье прямо в глаза.
До чего ж её светлые, чистые глаза - да и вся она - были прекрасны в эту минуту!
Что и Илье подумалось: уж не сон ли это? И с ним ли всё это происходит? И так захотелось
ему сейчас же обнять, прижать Дашу к себе крепко-крепко - "и сойти с ума от счастья!" Но
что-то останавливало его, и было страшно ему каким-либо движением, поступком спугнуть
это счастье, испортить всё.
- Ничего не бойся... я с тобой... теперь никто... никогда не обидит тебя... я
всегда буду с тобой… - проговорил он, почему-то едва дыша, и насмелился лишь слегка
пожать её руку.
А потом они вновь гуляли по городу, держась за руки. На какое-то время в тумане
образовалась брешь, и в неё заглянуло солнышко и радостным блеском осветило всю округу.
- Какая красота! - обрадовался Илья, остановился и показал Даше рукой на густые
заросли деревьев с блестевшей, мокрой, разноцветной листвой, а прямо за кронами старых
дубов и лип - возвышался и величественно и нарядно, будто новогодняя игрушка - купол и
шпиль православного собора.
- Да, в нашем городе собор очень красивый и старый, на нём даже табличка есть,
что он памятник, и охраняется государством, хотя при Сталине, говорят, его хотели
взорвать. Ты, Илюша, при папке про Сталина ничего не говори - он не любит его, и
ругаться начинает. Он с соседом, тоже ветераном, как начнут спорить о нём - так кажется,
что вот-вот подерутся: сосед Сталина защищает, без него, говорит, и войну бы не
выстояли. А папка говорит: Сталин - это Дракула, а Берия - Малюта Скуратов.
Илья весело рассмеялся:
- Какой у тебя папка, оказывается, эмоциональный! А я-то думал - он очень
спокойный, сдержанный. Я его вчера про войну спросил, так он мне почти ничего и не
сказал, так только - поругал немного... Даша, а ты... А Клавдия Антоновна в эту церковь
ходит молиться?
- Нет, что ты! - на этот раз едва не засмеялась Даша. - Она в молельный дом
ходит. Меня всё уговаривала, когда добром, а бывала - и грозила... чтоб я ходила с ней.
И я три раза была... А потом наотрез отказалась.
- А что там делают... в молельном доме? Там баптисты? - спросил Илья.
- Да я даже не поняла, что у них за вера. Но... вроде бы - христианская: так же
молятся и крестятся. Только у них не церковь - а обыкновенный большой дом, как барак,
только комнат, перегородок нет, а зал - как в кинотеатре, и стульев, скамеек много,
рядами, и у дальней стены - маленькая сцена. А на стенах икон нет, а вместо них -
плакаты с изречениями разными о боге, или из библии цитаты. И, вот, люди там собираются,
рассаживаются на стулья и сначала слушают, как дети, а чаще взрослые - со сцены - то
стихи о боге рассказывают, то песни о нём поют, иногда даже под музыку. А потом пастор
читает проповедь, или библию - я не знаю, но его все слушают стоя, иногда целый час
стоять приходится. Туда ходят только те, кто не курит, не пьёт, и ругаться нельзя. А
мамка... иногда так загнёт! Такими словечками обозвать может! Я этого не понимаю:
молиться - и ругаться, это же - самый настоящий обман, грех! - возмущалась Даша.
- Это потому что - у неё настоящей веры нет, - заключил Илья. - Вся её вера -
на показуху. Я думаю так, Даша: какой бы национальности не был человек, где бы он ни
молился - в церкви, в синагоге, в мечети - не в этом вера, а вера в душе человека, в
каждом из нас, в сердце нашем. И не важно, как называет бога молящийся, хоть совсем
никак его не называй, - главное - чтоб у тебя в душе Вера в него была, чтоб желание
было - быть таким же хорошим, чистым как он...
- Как хорошо ты говоришь! - в восторге, но почему-то шёпотом сказала Даша. -
А ты веришь... в него?
- Не знаю, - так же тихо ответил Илья. - Я думаю: верить или не верить - это
очень личное, это... каждый сам должен с собой решить... А не у всех на виду лбом об
пол стукаться в усердии, а потом отвернуться - и выругаться, - уже громче, с улыбкой
заключил он.
Ближе к вечеру, когда совсем похолодало, они зашли в кинотеатр, купили билеты
на две первые серии индийского фильма "Моё имя клоун", и до его начала, грелись в фойе.
Илья держал Дашины руки в своих ладонях и дыханием согревал их, и им обоим было
чрезвычайно хорошо! И они смотрели друг другу в глаза и без слов понимали всё, чего
словами невозможно было бы высказать. А потом, в конце киносеанса Даша, ещё в тёмном
зале, от переполнивших её чувств, заплакала, а Илья ласково гладил её ладони,
успокаивая. Он впервые видел её слёзы, и у него самого тоже всё дрожало внутри, и
слёзы стояли в глазах.
- Бедный! Как он страдал! Как страдал! - вздыхала Даша, утирая лицо платочком.
Родители не знали, что Даша сегодня не работала, поэтому им до полуночи
пришлась кататься по городу на автобусах, чтоб не мёрзнуть, потому что подморозило
по-серьёзному. В салоне последнего автобуса было всего несколько человек, а они вдвоём
стояли в самом его конце. Автобус здорово раскачивало из стороны в сторону и трясло на
неровностях дороги, поэтому Илья крепко держался за поручни, а Даша стояла между ним,
поручнями и окном, и их лица были так близки, что выбившиеся из-под платка Дашины волосы
щекотали их щёки, а глаза смотрели... в глаза, и... и они более ничего не замечали
вокруг себя.
- Дашенька... какая ты милая! Я так счастлив! Так счастлив!! - шептал Илья, а
его всего трясло, как в лихорадке.
- Я... тоже... счастлива! Спасибо тебе, милый! Ты такой хороший! Я никогда...
не была так счастлива! - одним дыханием отвечала ему Даша и у неё дрожали губы, а голос
был точь в точь, как тогда в телефонной трубке на переговорном пункте.
- Дашенька, ты так дрожишь! Бедненькая, замёрзла! - шептал в отчаянии Илья.
- Мне страшно, Илюша! Я боюсь! - чуть не плача, сказала Даша. - Мне так хорошо!
Так хорошо, что я боюсь - как бы чего не случилось. Если что-то случится... с нами -
я не переживу, я с ума сойду. Я не знаю, что я сделаю!..
- Не надо... не надо ничего бояться, Дашенька, милая моя! Я с тобой - и ничего
с нами не случиться. Поверь мне, пожалуйста! - с жаром шептал Илья...
А потом они не спеша шли домой по ночному посёлку, она держала его под руку и всё
ждала, что он наконец-то насмелится и поцелует её! Но вот они уже во дворе, вот
поднялись на крыльцо, где она подольше поискала ключ от двери в кармане, а он... так и
не рискнул не то что обнять, поцеловать, но и прикоснуться к ней. Если бы она знала: как
ему хотелось того же, что и ей! Но он боялся... напугать Дашу, обидеть её неосторожным
движением, который напомнил бы ей... назойливость, хамский поступок "того парня на
мотоцикле"... и он не рискнул.
В эту ночь Илья спал так, как давно-давно не спал - спокойно и безмятежно, будто
младенец. А Даша наоборот смогла заснуть только под утро: в её жизни происходили
огромные изменения, да так быстро, что она чувствовала, что "теряет голову". Она, вдруг,
отчётливо поняла, что жить так, как она жила прежде - она уже не будет, не сможет, что
бы ни случилось, в её душе что-то изменилось бесповоротно. А как она будет жить дальше,
уже завтра? - то ей было совершенно не известно, и, потому - пугало. И какою бы длинною
не была ночь, и сколько бы она не думала - никакой ясности в мыслях не наступало. Одно
было приятно - вспоминать прошедший день, и надеяться, что и завтрашний будет таким же.
"Только бы ничего не случилось!" - вздыхала Даша и ворочалась с боку на бок.
32
"Только вперёд!"