Альбина Игошина
рассказ
По дороге домой на обед Татьяна забежала за хлебом в «Кузницу», так по старой памяти называли продовольственный магазин в поселке. Когда-то там и в самом деле была кузница с молотом, с наковальней, с настоящим кузнецом. Магазин имел удобное расположение , находился у заводской проходной. В «Кузнице» всегда можно было перехватить по пути с работы и хлеба, и соли, и даже вареной колбаски раз в месяц по талонам.
Татьяна подоспела к шапочному разбору, замешкалась на работе. На полках - шаром покати. Пришлось ноги в руки и в хлебный через весь поселок. С минуты на минуту мужики прибегут голодные на обед – супруг Виктор плотничал в цеху, мальчишки из школы. Руки не успеют помыть, как следует, сразу к холодильнику.
Два сына Шурка и Володька были у Татьяны с Виктором.
Окинув взглядом кондитерскую витрину в хлебном магазине, Татьяна сглотнула голодную слюну. Надо подсластить мальчишкам жизнь. Об этот гранит науки все зубы переломаешь, пока до десятого класса доберешься. Трудно стало учиться! Не то, что было в её время – палочки с наклоном полгода писали в первом классе простым карандашом и полгода перышком. И то на второй год загремела, - усмехнулась про себя Татьяна, выбирая пирожное, - хорошо хоть пока мальчишки не подозревают о темном прошлом матери. Вырастут, расскажу, все как было. Поймут, простят.
Зато теперь - спасибо Елене Васильевне, умирать буду, не забуду – «жи» «ши» пиши с буквы «и», «ча» «ща» с «а», «чу» «щу» с «у». Татьяна задумалась, уставившись на продавщицу, - или с «ю»? Мать моя женщина!
- Татьяна! - окликнули задумчивую покупательницу, - не задерживай очередь!
А сейчас сочинения подавай – как я провел лето! Права Пугачиха! То ли еще будет! Ой – ой-ой! – пропела Татьяна слова популярной песенки, расплачиваясь на кассе. Не удержалась от соблазна, добрая порция глюкозы ей тоже не повредит. Нервы успокоить, мысли в порядок привести – «Жи» «Ши» «Ча» «Ща» и вообще – побаловать себя время от времени не грех.
У Шурки сегодня контрольный диктант по русскому и хорошая перспектива схлопотать двойку в четверти, предупредила строгая учительница. Встретила на улице вчера и устроила разгон при людях. Валюха подруга заклятая рядом оказалась. У неё талант появляться в нужном месте и в нужное время. Татьяна не знала, куда глаза спрятать от стыда.
Как слышит, так и пишет! «Карова!» Грамотей! Хоть бы тройку принес, - облизнула сладкие пальцы Татьяна, доедая пирожное.
Выскочила из хлебного, в одной руке авоська с буханкой пшеничного, в другой, гордо поднятой, эклеры, в голове мысли так и кишат:
- Весь в отца! Володька – другое дело! Себя в обиду не даст, по любому выкрутится. И на корову его не поймаешь! Моя порода!
Возле продовольственного выстроилась очередь – шум, гам, толкотня. Дефицит выбросили, догадалась Татьяна. Ноги сами понесли к толпе. Как в воду глядела - давали малосоленую хамсу из бочки. Рыбой пропах весь продовольственный магазин.
За прилавком румяная продавщица в марлевом колпаке, надев на руку целлофановый пакет, швыряла кильку на весы, (брызги летели в разные стороны), взвешивала, заворачивала в плотную коричневую бумагу, чистой рукой отсчитывала деньги.
Татьяна засуетилась. И домой надо, обед не резиновый и хамса на прилавке не каждый день.
Виктора хлебом не корми, готов и день и ночь трескать рыбу. На Волге вырос, - с тоской подумала Татьяна о благоверном, - потомственный речник.
Лучшая рыба это колбаса, была твердо убеждена Татьяна. И никакие эндокринологи-диетологи её в этом не переубедят. Вкусно, сытно и без костей. Татьяна нехорошо поежилась - вспомнила, как подавилась рыбной костью на смотринах. Чуть концы не отдала, не живши веку. Хорошо в соседях ветеринар жил. У него инструмент всегда наготове.
Виктор привез молодую жену на родину в родительский дом. Как заведено на Руси, знакомить родню с молодухой.
А там вся деревня – тетки, дядьки, двоюродные, троюродные, внучатые, седьмая вода на киселе. Все в гости наперебой зовут, за стол приглашают, наливают, угощают. Отказать – обидятся. Хлебосольные очень! Волгари!
У них там круглый год рыбный день и на обед, и на ужин, и даже на завтрак – поешь, дочка, ушицы со свежей стерлядкой! С нового улова!
Волга под окнами плещется. Красоты кругом как на рекламных проспектах в турфирмах. Глаз не оторвать! Курорт, одним словом! Васильсурск.
Татьяна окинула взглядом очередь за хамсой и загрустила. Время поджимало. Опоздать на работу Татьяна не могла – режимный объект, по головке не погладят - премии лишат, тринадцатой, и выговор еще влепят в личное дело. Не посмотрят, что ударница коммунистического труда, законная жена передовика производства, мать двоих детей, в художественной самодеятельности участвует, на доске почета висит.
Хотелось угодить второй половинке. Побаловать дурака!
Вчера супруги крупно поссорились. Не то слово! Разругались в пух и прах, если бы не тетя Валя Леонтьева, до рукоприкладства бы, наверное, дошло. Утихомирила чету диктор центрального телевидения, сама не зная того. Ребятишки прибежали с улицы «В гостях у сказки» смотреть.
При наследниках супруги сдерживали страсти. Разговаривали только на повышенных тонах, не стесняясь в выражениях.
Первой жертвой семейного скандала стал будильник, попал под горячую руку сначала Татьяны, потом Виктора. Часовой механизм разлетелся по всей квартире. Хороший был будильник, надежный. Как заводской гудок из старых советских фильмов будил по утрам. Подарок родни жениха на свадьбу. Пятнадцать лет прошло, Татьяна до сих пор гадает, кто это у него такой щедрый в роду.
Ссора разразилась не шуточная. Татьяна вспомнить теперь не могла, с чего все началось. С какого-то пустяка, с ерунды, все как обычно, все как у людей. Слово за слово, а Татьяна за ним в карман никогда не лазила. Семь с половиной лет работы во вредном цеху среди суровых и брутальных мужчин даром не прошли и не только для пенсионного стажа. Виктор тоже владел «великим и могучим» будь здоров. Три года службы на боевом Краснознаменном Черноморском флоте – это школа.
Татьяна первая предложила развод и девичью фамилию. И угодила под раздачу, как будильник под руку. Виктор, не будь дураком, согласился, сцапал в сердцах подушку и отправился в одиночное плавание - спать на диван. Но глаз так и не сомкнул, всю ночь хлопал балконной дверью. Курил, кашлял, переживал, мучился. Утром собрался и ушел на работу. Молча.
Теперь неделю будет носиться с обидой как с писаной торбой.
Татьяна была отходчивая натура, обиды долго не хранила. Нервные клетки берегла. Правнуков увидеть хотела.
Глянув на очередь, заботливая супруга поняла, не видать Виктору хамсы, как своих ушей. На часах цейтнот.
Собралась, уж было уходить не солоно хлебавши, как вдруг её окликнул знакомый голос. Татьяна оглянулась.
Валюха подмигнула ей из очереди и втиснула подружку впереди себя. Татьяна, несмотря на наличие двоих детей и любви к колбасным изделиям, была стройная как березка, проскользнула в очередь, как будто там и стояла. Кто-то из стояльцев попытался подать голос протеста, но пара крепких и лаконичных выражений, (Валюха тоже была из того же брутального цеха) и недовольных как не бывало.
Татьяна спешила домой, ощущая приятную тяжесть в авоське. Бежала по улице, печатая каблучками, и рисовала в воображении сцену примирения с благоверным. С хамсой-то теперь легче будет подобрать ключик к обиженному сердцу мужчины. Это тебе не бутерброд с колбасой. Джокер!
Ссора, как камень тянула за душу. Да и с девичьей фамилией она, мягко говоря, погорячилась. Ляпнула, не подумав в пылу перебранки. Двое детей все-таки, пятнадцать лет семейной жизни коту под хвост?! Что люди-то скажут! А мамка узнает – расстроится! Как сына ведь полюбила зятюшку-батюшку. Горой за него стоит.
Татьяна не могла долго таить обиду. Выпустит пар, словно скороварка, поревет в подушку или у окна и снова, как за язык подвешенная – Витенька! Витенька! Как будто ничего и не бывало.
Виктора такое поведение супруги поначалу удивляло, потом привык.
Баба! Ей, что два пальца об асфальт!
Входная дверь была не заперта.
Сытное мужское чавканье и бойкий звон ложки о тарелку раздавались из кухни.
Виктор обедал в гордом одиночестве. Заслышав шаги жены в прихожей, вышел из кухни в зал. Пролетел мимо как вихрь, как тайфун, едва с ног не сбил. На столе остался стоять бокал с чаем и половинка пряника.
Татьяна закусила обиженно губу.
Она там, в очереди, точнее без очереди, голодная, уставшая простояла почти весь свой законный обед и все ради вот этого! - освобождая авоську с продуктами, всхлипнула Татьяна, - а он! А я! Обида и гордыня взыграли в женском сердце.
По квартире прокатился здоровый мужской храп. Бессонная ночь дала о себе знать.
Татьяна отпила глоток чая из бокала, поморщилась. Голимый сахар!
- Говорила мне мама! Не послушала! Дура! Ваську с армии не дождалась… ради вот этого?! Васька бы так никогда…
Татьяна смахнула слезы, утерла нос полотенцем и потянулась снова за чаем. Заметила тетрадный листок в клетку, придавленный бокалом. Корявый почерк благоверного Татьяна узнала сразу. Пробежалась глазами по записке.
«Татьяна Евгеньевна, разбуди меня в половине первого. В. В.»
Татьяна Евгеньевна, швырнув записку на стол.
Без ножа отворотила от буханки хрустящую горбушку и с жадностью набросилась на хамсу.
- Еще Шурку учит уму разуму каждый день. Грамотей! Яблоко от яблони!
По радио прозвучали сигналы точного времени. Татьяна доела последнюю кильку из пакета. Пить захотела после соленого, море бы кажись, выпила. Допила остатки чая за мужем, вытерла рукавом губы, взяла записку, авторучку и дописала:
«Виктор Васильевич, просыпайся! Половина первого на часах! Т.Е.» Поставила точку, подумала и исправила на восклицательный знак, придавила бокалом записку и на работу. Режимный объект.