Чиполлино в стиле Нуар

Святослав Элис
Я никогда не заглядывал в дальнюю дверь в своем сне. Я проходил коридор до конца, заглядывал в кухню и включал там кран, брал нож из шкафчика и закрывал окно. Затем я заходил в ванную и включал там воду, после я спускал унитаз и под его шипение возвращался в коридор. Клоуны с висевшей на стене картины смотрели на меня угрожающе.

Я проходил еще двадцать шагов до конца коридора, и из полутьмы передо мной выплывала окрашенная облезшей белой краской дверь. Я стоял перед ней подолгу. Хотелось протянуть руку к ручке, но необъяснимой чувство в правой стороне груди вызывало у меня отторжение, практически параллизовывало. И я стоял перед дверью в дальнюю комнату, стоял, пока не просыпался в своей кровати с медленно-гнетущим чувством, пронизавшим все тело.

На улице постоянно было серо. Я спал допоздна, как минимум, до четырех, поэтому никогда не мог застать дневного солнца. А даже если и вставал раньше, то видел лишь темную хлябь бесконечных туч, полностью захвативших небо еще в середине декабря.

Ложился я с рассветом. Из-за отсутствия солнца моя жизнь напоминала мне смутное действо с легкими отголосками нуарного детектива. Правда, никакого расследования я не вел. Время от времени, раскуривая сигарету, мне хотелось услышать мягкий и загадочный джаз закадровой музыки и эффектно выпустить под него дым.

Но, к счастью, я был в реальности, а не в кино. В угрюмой и бессмысленной реальности московской зимы, нуарность которой придавало лишь скучающее воображение.

Я смывал сон холодными струями желтоватой воды из под крана и плелся на кухню. Я толкал ногой выключатель чайника, засыпал в чашку с отколотой ручкой растворимый кофе и под первую сигарету слушал эмбиент или какой-нибудь электронных альбом из восьмидесятых, типа ранних Clan of Xymox.

Пока я отходил от сна и завтракал, закат завершался и серая хмарь на краю неба затихала, уступив место ночи. Тогда я одевался и выходил из дома.

Мои окна выходят прямо на лесопарк, причем на самую глухую его часть. Мой дом вообще расположен в глухом месте, пусть и недалеко от центра. До «Алексеевской» от меня идти минимум полчаса, а, кроме деревьев да пятиэтажек ничего вокруг нет - обычно здесь очень тихо и почти безлюдно.

Я совершал прогулку по парку всегда по одному и тому же маршруту. По узкой тропинке, вьющейся между деревьев и один раз пересекающей застывший на зиму ручеек. Половина фонарей не работала, зато в оставшихся кружились снежинки.

Моя жизнь вообще полностью составлена из повторяющихся и бессмысленных ритуалов, таких, как эта утренняя прогулка. Кстати, каждый вечер перед сном я преодолеваю этот же круг уже не пешком, а пробежкой.

После получасовой ходьбы я выхожу в город на другой стороне парка и направляюсь в небольшой дайнер на последнем этаже торгового центра. Здесь я заказываю себе еще кофе, а к нему - тосты, после я достаю книгу.

Сейчас я читаю «Чиполлино». Забавное произведение. В наше время постмодернизма в стране постсоциолизма оно выглядит полнейшим анахронизмом с элементами сюрреалистического бреда. Если бы у меня были дети, я бы вряд ли дал им читать нечто столь пропагандистское.
Тем не менее, сказка увлекала меня. В последний раз я читал ее в раннем детстве и сохранил в голове лишь смутный образ. Теперь же, став взрослым и даже относительно умным человеком, я могу разобрать ее буквально по косточкам - увидеть замысел автора, разглядеть все его метафоры, подметить уловки. Все это раскрывалось передо мной так явно , что я ощущал яркое смешанное чувство, в котором самоутверждение смешивалось с разочарованием.

Разо-чаро-вание. Какое емкое слово, особенно для моего случая, особенно если разглядывать его буквально, по морфемам.

Официантка в дайнере знает меня в лицо. Я уже давно прихожу сюда читать, дольше, чем она здесь работает. Время от времени она добродушно бросает мне несколько слов. Видимо, ей нравится, что я столь постоянный посетитель.

Хорошая книга. Из детства и на всю жизнь, - говорит она мне с чуть снисходительной улыбкой, подливая кофе.

Я киваю и тоже чуть раздвигаю губы в улыбке.

Что может скрываться за дверью вообще? Дверь - это полная неопределенность. Завеса, символ тайны. Кинематограф любит оперировать медленно и загадочно открывающимися дверями. Дверь - это что-то наподобие лодки Харона. Но тогда что она скрывает во сне? Смерть? Слишком абстрактное понятие, чтобы так запросто сидеть в дальней комнате.

Я просто неправильно живу, топчусь на одном месте, и потому вижу такие неправильные, топчущиеся на одном образе сны. Это наиболее вероятный вариант. Сны - это, в конце концов, почти всегда ни о чем, как и большая часть действий. Треугольник на верхушке айсберга тоже должен потонуть, не на каждый же айсберг найдется свой Титаник, кому-то должен достаться мой утлый шлюп.

Поток машин под окнами кафе застрял в пробке, осветив пространство красным светом задних фар. Я спустился на первый этаж и вышел на улицу. История про Чипполино дочитана, время идти домой.

Если я приоткрою дверь, мне придется что-то увидеть, потому что, руководствуясь засевшей всем в голову логике сюжетов, пустоты не бывает. Ерунда. Что ж, тогда незачем думать об этом.   

И я твердо решил не пробовать открыть эту дверь во сне, ведь потенциал ее всегда окажется выше реальности, так зачем ему определяться в форму, если можно быть всем сразу? Метафора выше аллегории.

Снег пошел сильнее, а я пошел домой. Впереди еще половина дня, еще не выпито десять чашек чая и не прослушан альбом Джона Леннона. Непорядок.
Свят Элис