Тихое зимнее утро. На горизонте за силуэтом леса осторожно начинают появляться первые лучи солнца, постепенно заливая розовой краской все темно-синее полотно неба, неизменно висевшее над городом со вчерашнего вечера. Мороз стукнул всего-то несколько часов назад, до этого было относительно тепло и все дороги в данную секунду покрывались тонкой пленочкой льда, тут же принимающей на себя белое легкое, можно сказать, воздушное покрывало первого за эту зиму снега. Обычно, после таких метаморфозов погоды, на утро всех ждет гололед, скорее всего так и будет. Сегодня уже наступило 13 ноября - самое время понять, что уже зима.
На грязную, после осенних дождей, москитную сетку, тихонько налетали и оставались хлопья снега. Ветер задувал в открытое кухонное окно, перемешиваясь с еще чуть теплым комнатным воздухом. Постепенно температура понижалась, пока и вовсе не сровнялась с градусом на улице. В такой холодильник не захотел бы вылезать никто, а особенно он. С головой под одеялом Олег досматривал свой последний сон, такой сладкий, который хотелось бы смотреть всю жизнь и не открывать глаз, как раз в тот момент, как включилось радио-будильник.
Песня Depeche Mode - Enjoy The Silents. Олег специально переставил время на часах на три минуты вперед, что бы его будили не новости, представляющие из себя шипящий бубнеж, вылетающий из колонки, а музыка. Нехотя высунул из под теплого одеяла руку на собачий холод, надавил на ледяную полукруглую кнопку с мягким, но точным ходом сверху будильника, тем самым дав себе еще полежать несколько минут и, как зарекалось в песне, наслаждаться тишиной. Электронный циферблат показывал на своем дисплее красными цифрами, с мигающим вертикальным двоеточием в центре, что уже 6:01.
Молодой, 18 летний парень средней комплекции лежал под одеялом и мысленно еще находился в своем сне.
Он уже забыл, что в нем происходило, но пытался ухватиться хотя бы за какой-нибудь прутик и вытянуть последние мгновения. Такое часто бывает и многие советуют записывать свои сны как только проснешься, потому что они сразу же пропадают, вроде, по словам ученых, они записываются на временную память и сразу же исчезают из головы, но на этот случай в тумбочке возле кровати, лежала тетрадь с исписанной первой страницей, датированной чуть более годом ранее. Вспомнить, то, что было секунду назад никак не выходило, а сон такой сладкий, но не приторно, а в самый раз. Сладкий, настолько, что хотелось его смотреть и смотреть, так что Олег просто-напросто, стал придумывать его продолжение.
Прошло пять минут, радио опять включилось : "...гололед. По этим улицам закрыто все движ..." - рука хлопнула по будильнику и угодила на тумбочку, но тут же одернулась, она была жутко холодная. "Интересно, кто этот умник, который забыл закрыть окно? А, я же один живу. Ладно, пора вставать" - так подумал Олег, но люди всегда себе врут и он не исключение. Не открывая глаз стал продумывал свои дальнейшие шаги по квартире, все в мелочах, вплоть до того с горкой положит сахар в чашку или нет. Его голова, из которой росли красивые курчавые черные волосы, лежала на примявшейся за долгую ночь мягкой подушке. Правда, видно было только челку, остальное находилось под одеялом, аккумулирующим тепло всю ночь.
Когда Олег мысленно надевал галстук, его телефон, лежащий на деревянной прикроватной тумбочке, накрытой куском закаленного стекла, прожужжал по нему, немного треща и позванивая, пропиликивая уведомление о выходе в прокат нового фильма с его любимой актрисой. Точнее фильм выйдет завтра, но заказать билеты можно уже прямо сейчас, о чем и спрашивало мобильное приложение.
Мысленные одевания и прочая бессмыслица тут же пропали из его головы. Резко, на сколько это позволяло сонное тело, он схватил телефон, и его счастью было предела. "Завтра, уже завтра, Господи!" - он ждал этот фильм два года, если не больше, именно тогда подтвердились слухи и начались съемки. Самое главное, что там играет она, его любимейшая актриса, а сам сюжет, как и оригинальное название, взяты из книги лучшего писателя-фантаста ужасов. Ну разве не праздник? Жаль только, что это будет завтра, а не сегодня. Очень жаль
Все его утренние сборы прошли, как обычно, разве что с наивной улыбкой на лице. Перед самым уходом у него есть традиция, ну или не столько традиция, сколько обычай. Взять планшет и сидеть одетым, пить кофе и читать новости. Нет, серьезно. Он идет в ванную, возвращается чистый, со свежим дыханием с опустошенными кишечником и мочевым пузырем, направляется на кухню, завтракает, далее в комнату, одевается, затем в прихожую, надевает ботинки, пальто, шарф, потом обратно на кухню, читает новости и пьет кофе. Странно, но ничего не поделаешь. Если углубляться в его поведение и поступки, то можно сказать точно - он очень странный человек. Возможно все мы в чем то уникальны, но видя эту уникальность у других, называем ее идиотством или другими обидными словами, так что все мы индивидуальны, не стоит вешать ярлыки друг на друга.
Закончив читать новости и опаздывать уже как на десять минут, он разложил подставку в чехол, закрыл лицевую часть планшета, тем самым, магнитиком, встроенным в один из сегментов чехла, выключил экран. Аппарат со свистом спустился в сумку составлять компанию конспектам, помимо которых там еще находились кошелек, ручка, чеки, помятые в гармошку листы.
Олег отправился на остановку, до которой еще, как ни странно, надо было дойти. Каждый шаг сопровождался поскрипыванием снега, забивающегося в протектор ботинок, трамбующегося под давлением его веса. Чувствуя, что сцепление с дорогой пропадает, обычно он постукивает ботинок о ботинок, выбрасывая этот забившийся снег, жалко, что машины так сделать не могут.
Дороги постепенно покрывались слоями, летающих в воздухе снежинок, которых было бесконечное множество и у Олега в голове никак не укладывалось то, что ему сказали еще в детстве -" все снежинки разные". Он в это просто не верил." Как такое возможно? Сколько уже прошло лет? Веков? Сколько их выпало за все это время? Да и не только у нас, но и в других странах, а Северный Полюс, например, вообще практически полностью состоит из этих снежинок, так как им удается быть оригинальными и не похожими на других? Прямо, как люди, которых около семи миллиардов на данный момент, а сколько их было раньше?".
Такие раздумья помогали хоть как-то занять его на пути к колледжу, к слову, в который он ездил уже три с половиной года, и остается чуть больше семестра, когда эти мучения закончатся. А ведь когда-то он хотел туда поступать, ездил даже на дополнительные курсы, помогающие при поступлении. И как же он проклинал первый курс, но потом ни разу не пожалел, что не остался в школе. Но каждый день ездить туда, тратить в сутках два, а то и три часа на дорогу. Путем простейших арифметических вычислений можно посчитать сколько времени он уже потратил. Примерно 107 суток и 22 часа. В эту цифру и поверить сложно, но это так. Сегодня он съездит за знаниями еще раз и эта цифра ровной - 108. Почти треть года.
К тому времени его голова, погоны пальто, рукава, все, что имело горизонтальную поверхность, готовую приютить на себе полчища снежинок, уже полностью покрылись белым одеялом.
Автобуса все еще не было. Ни одна машина не проехала, дорога больше походила на заснеженное поле, ежели на асфальт.Олег опаздывал уже куда больше, чем на 10 минут, но нисколько не нервничал, это его никогда не волновало. Опоздал и опоздал, время назад не вернуть. Прямо за ним, в метрах двух, стояла женщина, лет 70, законсервировавшая себя в 60-ых, а заодно и пожизненный запас духов "Красная Москва". На ней было темно-фиолетовое стеганое пальто с меховым воротником и таким же беретом, насаженным на ее химически завитые светло-розово-фиолетовые волосы, в общем все, как положено. Она, разговаривала со своим мужем или сыном, работающим в эту смену снегоуборщиком. Это было легко понять по ее разговору, из которого все было предельно ясно. "Женя, почему автобуса так долго нет? Да на нашей. Что? Вы до сих пор снег убираете? А чего так долго? А когда закончите?Скоро? Ну давай, целую". Что бы сложить два и два не надо быть Шерлоком Холмом или Миссис Марпл.
Через еще минут 5 проехала оранжевая снегоуборочная машина, когда та бибикнула у остановки, женщина помахала рукой, логично. И только через 13 минут появился автобус. Олег не то, что бы засекал время, просто частенько доставал телфон из нагрудного кармана пальто, проверить твиттер и инстаграм своей актрисы, переключить песню, и посмотреть время. Он уже опоздал почти на пол пары и в голову закралась идея не ехать, потому что на дорогу уйдет больше времени, чем он проведет в колледже, но какая то доля совести и ответственности, все таки не позволила ему остаться.
В теплый автобус он зашел последним, пропустив женщин вперед. Отряхнулся от снега, который начинал таять, и через некоторый промежуток времени с волос закапала вода. В ушах долбились маленькие, но мощные вакуумные наушники, а глаза пожирали слово за словом, накаляканые синей ручкой на шершавую поверхность бумаги в конспекте. Но от чтения в пути его часто укачивало, так что отложив тетрадь обратно в сумку, он повернулся к окну, вытащил один наушник и уставился на свое отражение. Немножко вытянутое худое лицо, легкая бородка и усы, ровные дугообразные брови, словно выведенные художником, огромные глубокие и красивые темные глаза.
"Лицом не плох, разбираюсь в музыке и фильмах, умный, ну от чего же девушки еще нет? Разве этого не достаточно?". Он прямо поник. "К черту девушек. Я люблю ее. Только ее. Вот отучусь полгода, уеду к ней в Америку. Не знаю как, но найду ее. Черт". Его глаза стали влажные, слезы накатили, взгляд расплылся, еще и песня из ее фильма. К горлу подошел ком. Дыхание участилось. "Кому я вру? Никогда. Никогда я ее даже не увижу. Кто я такой? Я ничтожество, не достойное даже ее автографа".
Все стало давить на него, от этого закружилась голова, он чувствовал, что сейчас зарыдает. Кое как он пробрался к выходу, цепляя своим длинным черным драповым пальто все возможные неровности на пути к улице. Правая рука потянулась к кнопке просьбы об остановке. Резкий удар сзади. Он полетел назад, рука, еще не дотянувшаяся до ручки с красной кнопкой, взмыла в другую сторону. Голова направилась прямиком к стеклу, отгораживающего сидячих пассажиров от прохода. Слева загремели стекла и послышались крики - в автобус сбоку врезалась еще машина. Не просто машина. Грузовик, снесший автобус прямиком в кювет. Перед опустился вниз, а зад поднялся вверх на метр, если не выше.
Включилась следующая песня. От маленького динамика, прикрытого силиконовой резинкой, наполовину утопленного в луже крови, отходила рябь, в такт музыке. Телефон с разбитым в дребезги экраном, от разъема наушников которого тянулся провод на пол, был сжат окровавленной рукой, с впившимися осколками в пальцы, не отпускающей его даже после смерти.
Из расшибленной головы, тянулся уверенный ручей красной и липкой жидкости, стремящийся по серому, с блестящими вкраплениями, полу, скапливающегося в большую лужу у кабинки водителя, создавая из себя длинную красную дорожку. По всему салону автобуса разбросаны мертвые тела, чей-то коричневый кожаный портфель, с металлическими углами скатитлся по окровавленному полу и плюхнулся в лужу. Белоснежные документы покраснели.
Прямо, как снег, находящийся вокруг разбитого автобуса. Он покраснеет от тел которые вытащат проезжающие мимо водители, а позже спасатели. И все оставшееся время этот снег останется красным, только уже от роз. Роз скорби и печали. Не только о нем.