Аня Яшкина. А в мирное время её ограбили

   
  АННА ЯШКИНА

 На обратной стороне фото её рукой написано:
 "На память Валентине Владимировне* от Ани.
  Вспоминайте боевые дни 1941-1942 г."
  Роспись и дата - 3.IV.42 г.

   
                АНЯ ЯШКИНА: ЛЕТОПИСЬ ЕЁ ЖИЗНИ

   Ограбили АННУ ИВАНОВНУ ДАВЫДОВУ (1923-2016). До замужества она – АНЯ ЯШКИНА.  Жила в Санкт-Петербурге. В 2013 году отметила славный юбилей -90 лет.
   Во время Великой Отечественной войны Анна Ивановна добровольно ушла на фронт. С 1941 по 1945 годы работала во фронтовом сортировочном эвакогоспитале (СЭГ) № 290 Западного и 3-го Белорусского фронтов.
   Награждена Орденом Отечественной войны 2-й степени; медалями: «За оборону Москвы», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За освобождение Белоруссии», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Японией».

                ХОТЕЛА ПОПАСТЬ НА ФРОНТ

   Жизнь Ани сложилась так. Сразу надо отметить – не сладко.
Она родилась в крестьянской семье в деревне Бердники Глинковского района Смоленской области. В семье было трое детей – Аня и двое братьев, младше неё. Жили трудно.
 Когда Ане исполнилось четырнадцать лет, её отправили к дяде в  Москву, и она стала нянькой девочки, родившейся в этой семье.

   В самом начале Великой Отечественной войны дядя со своим семейством переехал в Московскую область. Аня пошла работать на завод «Светлана» - выдавала рабочим инструменты.
  Проработала  восемнадцатилетняя  комсомолка на этом предприятии недолго. Ей хотелось попасть на фронт. Недалеко от дома, где она жила (на улице Костромской), находился военкомат. Аня обратилась туда с просьбой отправить её на фронт поваром.
  Но её направили в санитарную дружину, которая следила за порядком и чистотой в бомбоубежищах Москвы.

   Мечта Ани о фронте начала сбываться, когда однажды к санитарным дружинницам пришёл военврач Марк Израилевич Аронов*. Он отобрал десять девушек для работы в СЭГе № 290.
  В то время (1941 год) госпиталь находился под городом Вязьмой - на железнодорожной станции Новоторжская. Впоследствии, отмечая её трудолюбие и добросовестное отношение к работе,  Марк Аронов называл Аню шутливо Яшкой.

   С тех пор судьба Ани Яшкиной была неразрывно связана с этим фронтовым госпиталем. Из рассказов других сотрудников СЭГа № 290, опубликованных здесь же, известно, что при подходе фашистов к Вязьме, госпиталь со всем имуществом эвакуировался  в Москву.  Некоторое время он располагался в Амбулаторном переулке в районе станции метро «Сокол».
  Беспрерывно принимал раненых, оказывал помощь и отправлял их в тыловые госпитали. Но пробыл здесь СЭГ № 290 недолго, так как во время одного из налётов немецкой авиации были основательно повреждены корпуса, погибло несколько сотрудников.

   Тогда-то госпиталь и обосновался в Лефортово, на территории нынешнего Главного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н.Бурденко. Здесь он работал с октября 1941 по март 1943 гг.
  Аня  окончила 6-месячные РОККовские курсы медицинских сестёр и  работала в палатах. Невозможно перечислить всё, что делали медицинские сёстры. Они перевязывали раны, делали уколы, кормили раненых…
  Если надо было, брались за носилки. Это очень тяжёлая ноша для женщин – носилки с ранеными.
  Потому-то не все женщины, вернувшись с фронта и выйдя замуж, смогли родить детей. Тяжёлый труд на войне подорвал их здоровье.

   Советские войска освободили Вязьму 12 марта 1943 года. Госпиталь двинулся за фронтом. И затем медперсонал  стал главной рабочей силой при строительстве подземного госпиталя в Пыжовском лесу  близ Вязьмы (подробности можно прочитать на этом же сайте в воспоминаниях  фронтовых подруг Анны Ивановны).
  Аня  в Вязьму ехала в автобусе с сотрудниками нейрохирургического отделения (начальником был военврач  Александр Архипович Шлыков). Во время одной из остановок все вышли из автобуса. И случилось несчастье: Аня попала под проезжающую мимо машину. У неё были повреждены голова и нога. Девушка надолго потеряла сознание. Лечили её свои же доктора.

                ЕЁ ЦЕНИЛИ ЗА РАСТОРОПНОСТЬ

   Аня стала поправляться и всё рвалась к работе. Но она ещё была слабой. И тогда доктор Шлыков нашёл для неё дело: она дежурила ночами в палатке, где стояла большая железная бочка – печка. Аня следила, чтобы не угас огонь, а также сушила ворох портянок, гимнастёрок.
   Когда девушка совсем окрепла, то включилась в бригаду, которая  в лесу рубила и пилила деревья для землянок. Пришлось ей также заливать гудроном крыши землянок. Тоже тяжёлая работа для женских рук. Но никто не жаловался. Не жаловалась и Аня.

   Раненые поступали даже тогда, когда у госпиталя были только палатки; землянки появились не сразу.
  Аня Яшкина работала в операционной и перевязочной с врачом Галиной Владимировной Шамовой. Молоденькую медсестру ценили за расторопность; случалось, что врачу  приходилось насильно отправлять её поспать хотя бы несколько часов.

   С СЭГом № 290 Анна Ивановна дошла до Восточной Пруссии. Госпиталь постоянно переезжал, следуя  за фронтом, поэтому можно назвать  разные города, где он останавливался и  принимал раненых.
   В частности, дольше всего он был в  Тапиау, расположенном близ железной дороги под Кёнигсбергом. Аня всё это время  продолжала работать в операционной и перевязочной с доктором Г.В.Шамовой.

   Только фронтовые хирурги и  операционные медсёстры могут рассказать, с какими страшными ранениями привозили раненых, сколько крови они видели и как падали с ног от усталости и переживаний.
   Анна Павловна Медведева (1920-2019),врач, третий и последний председатель Совета ветеранов СЭГа № 290, рассказывала, что порой трудно было прочитать записи, сделанные хирургами. Строчки разъезжались, буквы были нечёткими… Врач, едва присев на стул, тут же засыпал.
  Медицинскому персоналу  некогда было спать; оперировали, перевязывали, лечили, отправляли раненых в тыл. И такой конвейер был все годы войны.

                А ЕЩЁ БЫЛ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

   Победу над фашистской Германией госпиталь встретил в Восточной Пруссии.
   Но для Анны Яшкиной тогда война ещё не кончилась. Она была включена в большую группу врачей и медицинских сестёр (примерно 170 человек), которую направили на Дальний Восток.
  Там шла война с Японией. Аня работала медицинской сестрой в нейрохирургическом отделении госпиталя, который был расположен в китайском городе Мукден (теперь – Шэньян). Там она пробыла 9 месяцев. Из "сэговцев", работающих там же, Анна Ивановна вспоминала операционную медсестру Галину Владимировну Кирсанову.

   После окончания войны с Японией все врачи и другой медперсонал переехали в Хабаровск.
   Именно в то время Аня встретила и полюбила младшего лейтенанта Николая Давыдова. Они поженились. Анна Ивановна родила двух сыновей.
   Демобилизовавшись, молодая семья  приехала в Ленинград. Здесь до войны жил  Давыдов. Но родные мужа не приняли Анну Ивановну и детей. Муж бросил её и сыновей.

   Анне Ивановне пришлось без всякой помощи выживать с детьми одной. Она ютилась  с малышами у подруги, тяжело переживая  своё положение приживалки. Пошла работать на завод – ради того, чтобы получить хоть какое-то жильё. И, в конце концов, заработала комнату в коммунальной квартире.
   А потом фронтовичка стояла в очереди на  квартиру, и получила её только в 2009 году. Можете подсчитать, сколько Анна Ивановна Давыдова ждала от родного государства квартиру. Выросли её сыновья, она стала бабушкой.
  Из коммуналки ветеран Великой Отечественной войны  уехала, когда ей было уже 86 лет.
  Не без печалей шла её жизнь после войны.

                ВЕЖЛИВЫЕ ВОРОВКИ

   А в октябре 2013 года Анну Ивановну ограбили.
   Было это так. Позвонили, она открыла дверь. Зашли две женщины. Вежливые, расспрашивали о житье-бытье, спрашивали, в чём нуждается. А когда дамы  ушли, Анна Ивановна обнаружила, что у неё украли все её сбережения – более 50 тысяч рублей.
   Анна Ивановна последние годы болела; плохо видела и слышала. Расстроившись, разболелась ещё сильнее. Именно из-за этого фронтовичка не обращалась в полицию.

   Случай с Анной Ивановной Давыдовой – не первый, и, предполагаю, не последний. А почему? Да потому что мошенниц, обирающих пожилых людей, никто не ищет. Или как бы ищут, что-то делают лишь для отвода глаз.
  И я предлагаю ущерб ветеранам войны возмещать ЗА СЧЁТ ПОЛИЦИИ. Пусть её руководство создаёт  какой-то фонд, трясёт свои карманы, придумывает ещё что-то, но деньги (и всё, что крадут у фронтовиков) должна выплачивать именно полиция.
   Полиция – это государственная структура. Пусть Президент РФ  и премьер-министр РФ жёстче спросят: кто дал право обижать (и унижать!) тех людей, кто, рискуя жизнью, сражался и победил фашистскую Германию и её многочисленных союзников? 

   Я не верю, что полиция не знает, кто бродит по нашим городам и деревням. Не верю, что полиция не знает, кто ворует у  ветеранов войны ордена и медали, которые они получили за храбрость и мужество. А раз знает и не ловит мошенниц и воров, пусть отвечает по закону.
   Кто  грабит фронтовиков – тот враг!
 
   Я думала, почему наши пожилые граждане открывают дверь своего жилища, едва только раздастся звонок или стук? Уверена, идёт это от доверия людям. Жившим в советское время десятилетиями внушали: человек - человеку – друг, товарищ и брат. А то, что закрепилось в сознании, трудно изменить.

   А у бывших фронтовиков всё ещё сложнее. На войне они знали – вот это враг и его надо победить. Им казалось: после победы над фашистами будет только  счастье, только радость. Но не у всех так получилось.
  Прекрасная советская поэтесса Юлия Друнина, вернувшись с фронта, год ходила в старой, местами прожжённой шинели,  и в солдатских сапогах. Подобных примеров  было немало.

  Как-то я услышала от одной фронтовички слова: «Когда мы вернулись, мы были чужими в своей стране и обществе».
  Конечно, когда война ушла за пределы СССР, с разными армиями  ушли и сотни тысяч солдат, офицеров,  персонал госпиталей и других медицинских подразделений, оказывающих помощь раненым.
  А на освобождённых территориях СССР начиналась мирная жизнь. Со слезами и трудностями, но мирная! Те же, на войне -  ещё стреляли, мёрзли в окопах, голодали, теряли руки, ноги, глаза, погибали.

  Ладно, тогда, в советское время,  подвиг фронтовиков не был достойно оценён. Но ведь сейчас другое время, более справедливое, более конституционное.
  Тогда почему рыдают от обиды ветераны войны? Не знаю, кому задавать этот вопрос? И кто его услышит?

   Добрая душа - Анна Павловна Медведева, узнав об ограблении, сразу же отправила Анне Ивановне 2500 рублей. У Анны Павловны большая семья, ей было на кого тратить свою пенсию.
   Но фронтовое братство – это сила покрепче стали.

     PS.
 
   Анна Ивановна Давыдова умерла 16 октября 2016 года.
  Узнав об этом, Анна Павловна Медведева долго грустила, говорила:" Уходят подруги военных лет!"
  В СЭГе № 290 они работали в разных отделениях, подружились позже - когда "сэговцы" начали  собираться на свои встречи в Москве. Анна Павловна рассказывала, что Аню Яшкину все очень (безумно!) любили в госпитале.
 Она была вежливой, доброжелательной; как говорят, бежала впереди дел - чтобы больше сделать полезного для раненых. На встречи ветеранов госпиталя  всегда приезжала нарядно одетая.

  Последние годы Анна Ивановна тяжело болела. Но не была брошенной. Родные наняли  для неё сиделку; эта женщина добросовестно ухаживала за пожилой фронтовичкой и относилась к ней с уважением.
  А воровок так и не нашли. Надо надеяться, что они подавились награбленным. Должно же быть какое-то наказание.
-----------------------
  *Свою фотографию Анна подарила Валентине Владимировне Терёшкиной (в замужестве - Зиновьева), хирургу СЭГа 290. Её эмоциональные воспоминания о войне и фронтовых товарищах опубликованы здесь же, на Прозе.ру.

  Здесь упоминается хирург Галина Владимировна Шамова.
  Её отец - Владимир Николаевич Шамов (1882-1962), хирург, академик АМН СССР (1945), генерал-лейтенант медицинской службы. Пионер переливания крови в СССР. Труды по нейрохирургии. Ленинская премия (1962).
  Следовательно, дочь пошла по стопам отца.