Эта старушка никак не выходит у меня из головы. Встретил совсем недавно, когда возвращался из магазина. Завернул за торец здания и у крайнего подъезда увидел её. Мою ровесницу. Почти такого же роста, сложения, как и я сам, но, как и у всех женщин в таком возрасте, лицо морщинистое, старушачье.
Она держала в руках тяжеленную, длинную цементную подоконную плиту, которую переставляла торцом по асфальту, пытаясь её куда-то переместить от подъезда и мусорокамеры, куда обычно жильцы складывают весь крупный строительный мусор. Потом он убирается раз в неделю по мере накопления. А она же, волокла плиту к дворовой дороге, а потом куда?
Подобные плиты и я, года два-три назад, с трудом выносил из своей лестничной площадки, когда у нас устанавливали пластиковые окна, но, предварительно, рабочие разломили её перфоратором на несколько частей, они сами с трудом вытащили её на лестничную площадку, где ей и пришёл каюк.
Впервые видел эту старушку, никогда с нею не сталкивался, но сейчас сама эта необычная ситуация вынудила поздороваться, неудобно молча проходить, и, даже — Бог в помощь, не скажешь. Старушка сразу же среагировала: попросила ей помочь. Ну, а как же, мужчину перед собой узрела!
Я же писатель. В моём воображении сразу промелькнуло: Вот, и моя смерть пришла. Сейчас схвачу эту плиту, отнесу, куда она скажет, у меня, несмотря на ежедневные приёмы таблеток, повыситься давление до такой степени, что хватит кондрашка. И я, впервые в жизни, отказал женщине, сказал:
— У меня сильное давление. Да и спина не мальчика.
— Дай Бог вам здоровья! — откликнулась она.
— И вам того же!
Не стала меня ругать, проклинать, понесла дальше, то есть продвинула плиту метра на два, и вновь начала оглядываться, в поисках помощи.
А я вспомнил похожий случай в моём подъезде. На первом этаже перед своей закрытой дверью лежал тридцатилетний парень, вдрызг упившийся. Около него стояли мои соседки, одна лет на десять моложе меня, другая на двадцать, и, сочувствующе, с пониманием смотрели на уютно устроившегося. Одна сказала мне, только что вышедшему из лифта:
— Помогите перенести его в комнату. Он же, может простыть на цементном полу.
Я взглянул на парня. Весом под сто килограммов. На ногах держаться не может, значит, весь груз на меня ляжет. Вся эта ситуация уж очень сильно напоминала эпизод из знаменитой сказки про лису и волка: битый небитого везёт. Человек получил свою порцию удовольствия, и его ещё, домой занесли, на кровать уложили. И спросил женщин:
— Вы хотите мне скорую помощь вызвать?
Молодая женщина оценивающе посмотрела на меня, мол, по виду не скажешь, что хиляк, каждый день на прогулку ходит, но промолчала, чуть скривив губу: не те мужики нынче пошли.
А я снова оглянулся на старушку с плитой. Из подъезда вышла женщина с ребёнком. Следом, юноша восемнадцати лет, хлипенькой комплекции, не накачанный. Выслушал старушку и пошел по своим делам.
Я тоже отправился к своему подъезду, недоумевая, куда же она тащит эту плиту, и какая в этом есть необходимость, именно сейчас её выносить? Наверняка, в её квартире есть мужчина, который и заработал на новое пластиковое окно. Почему же его не попросить? Нельзя? В натянутых отношениях? Легче самой отнести, чем кого-то просить.
Я тоже никого не люблю просить, сам всё делаю. Ну, иногда ради шутки, попрошу у жены стакан воды принести. Она с удивлением взглянет на меня, и ничего не скажет. Да и что тут можно сказать, если муженёк развлекается. Не развалится, сам сходит за ним на кухню, за компьютером вредно долго сидеть, пусть разомнётся.
По идее, как и с недавней вороной, я должен был остановиться и проследить за всей этой ситуацией — так посоветовала мне в своей рецензии одна моя коллега, писательница. Надо понимать так: мол, тебе всё равно делать нечего, останавливайся и наблюдай за происходящим, а потом уже описывай. Но так можно превратиться в дворового… Кого? Идиота? Дурачка.
Нет, но всё же, интересно, куда же она тащила эту плиту? Зря не остановился.
Ставрополь-на-Волге