См. http://www.proza.ru/2013/11/15/2294
Межправительственное соглашение СССР и Германии, подписанное 23 августа 1939 года не содержит ничего необычного и представляет собой типичный договор о ненападении.
Например, такой, как "Пакт Галифакса-Рачинского" о взаимопомощи Великобритании и Польши, подписанный в двадцатых числах августа 1939 года. Вообще, примеров, подобных этому договору в тогдашней европейской истории можно назвать не мало. Советско-французский пакт о ненападении от 29 ноября 1932, Польско-советский договор о ненападении 1932 года, Англо-турецко-французский договор 1939года и т.д.
Вполне обычными в дипломатической практике были секретные приложения и секретные статьи в договоре, разграничивающие сферы интересов держав, подписывающих договор. Так секретные статьи сопровождали Англо-французскую декларацию о Марокко и Египте. Было полностью секретным Англо-франко-русское соглашение 1915 года, предусматривающее передачу Стамбула и черноморских проливов России при условии участия в войне с Германией до победного конца. Имел секретный протокол, затрагивающий интересы других стран, и «пакт Галифакс-Рачинский».
Вот что написал У.Черчилль в своих мемуарах об этом договоре: «Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.
В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. Если их политика и была холодно расчётливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Были или нет, на самом деле, «секретные протоколы», или были только устные договорённости о сферах заинтересованности, вопрос, заслуживающий особого разбирательства. И хотя существуют весьма серьезные соображения, считать «секретные протоколы» послевоенной фальсификацией (см. КУНГУРОВ Алексей Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова — Риббентропа http://lib.rus.ec/b/183815/read), по большому счету, это не важно для рассматриваемого вопроса.
В постсоветской России взгляды на Межправительственное соглашение СССР и Германии от 23 августа 1939 года, порой, диаметрально противоположны. И властная элита, и «либеральная оппозиция», объединённые антисоветским консенсусом, непременно называют соглашение «Пактом», и упирают на «моральную неприемлемость» договора с человеконенавистническим режимом.
«Державники» и коммунисты толкуют его как блестящий успех советской дипломатии, как одну из самых грандиозных дипломатических побед, когда-либо одержанных русскими. Утверждают, что отказ Советского Союза по причине «моральной неприемлемости» заключить договор с фашистами, и подписание военного соглашения с Англией и Францией привел бы к очевидной неизбежности начать боевые действия против Германии.
А с учётом того, как протекала «Странная войны» западных союзников с Германией, это была бы для Советского Союза изнурительная война на два фронта против стран участников Антикоминтерновского пакта. Ситуация, с высокой степенью вероятности, могла бы развиваться и по следующему сценарию:
Англия и Франция уговаривают польскую элиту отдать Данцинг, и Гитлер, объединившись с Польшей, и имея за спиной поддержку Великобритании и Франции, прибирает к рукам Румынию и другие страны восточной Европы, включая Прибалтику;
Подчиняет их, чисто политическими средствами: Под угрозой захвата, заставив подписать «Антикоминтерновский пакт». Существующие в то время полуфашистские режимы стран Восточной Европы спокойно (как это и случилось через два года) превратились бы в чисто фашистские диктатуры - сателлиты Германии, имеющие свои виды на территории СССР;
Война Германии с Советским Союзом разразилась бы, не через два года, а гораздо раньше. Именно для этого Великобритания с Францией и приглашали Гитлера устроить новый Мюнхен за счет сдачи Данцинга. Но тогда, на стороне Гитлера была бы еще и польская армия, численность которой вместе с резервами могла составить до 1. 5 млн. человек, и чьи генералы воевали бы против большевиков охотнее, чем протии нацистов Германии;
Без Договора о ненападении между СССР и Германией, который привел к правительственному кризису в Японии и изменению её военных планов, Советский Союз с востока был бы непременно атакован японской армией. В итоге для СССР была бы гарантирована война на два фронта;
Скорей всего, отступлением до Волги дело бы не обошлось и все могло быть гораздо трагичнее. А потом бы Германия раздавила Польшу и спокойно разобралась с Францией и Великобританией.
Даже если бы Англии и Франции удалось «уговорить» Польшу удовлетворить требования Гитлера по Данцигу, то и без Московского Пакта, Гитлер всё равно осуществил бы свои планы по захвату Польши. Только в этом случае, к концу августа он бы её оккупировал целиком, вместе с Западной Украиной и Западной Белоруссией. И в этом варианте развития событий было неизбежным вовлечение в «Антикоминтерновский пакт», фашистских диктатур-сателлитов Германии.
Германия получила бы дополнительно к своим возможностям 20 млн. украинцев, белорусов, литовцев, латышей и эстонцев. Таким образом, получив дополнительный мобилизационный ресурс, который оценивался в 2 млн. человек. И в этом случае Советский Союз ожидала бы война на два фронта с весьма мрачными перспективами.
Где же та «точка невозврата», после которой стало неизбежным противоестественное соглашение между непримиримыми идейными врагами, нацистской Германией и Советским Союзом? С учётом яростного антисоветизма элит Англии, Франции и Польши точкой невозврата был Мюнхенский сговор, приведший к разделу Чехословакии между Германией и Польшей. Сговор, проведенный вопреки мнению Советского Союза, и в условиях, когда для его руководства не было тайной желание Англии и Франции канализовать агрессивные намерения Германии в сторону СССР.
Правда о «Мюнхене» - важнейшая часть понимания, как обстоятельств породивших советско-германский договор 1939 г., так и пути, по которому пошло действительное развитие событий. И эта правда уверенно отметает лживую версию, по которой причиной разгрома Польши называют «Пакт Молотова – Риббентропа».
Когда стало известно, что договор о ненападении между Германией и СССР подписан, в Лондоне и Париже почувствовали реальную опасность оказаться втянутыми в войну раньше Советского Союза.
Поэтому, когда 31 августа Б. Муссолини предложил Лондону и Парижу созвать конференцию для обсуждения "затруднений, вытекающих из Версальского договора", то его предложение встретило благожелательную поддержку у английского и французского правительств, всё еще надеющихся на «умиротворении» Гитлера.
Франция уведомила Италию о согласии участвовать в конференции, если на нее будет приглашена Польша.
Однако когда Франция решила узнать мнение Польши о намечавшейся конференции, то война уже началась
Вечером этого же дня Англия и Франция передали Германии ноты, в которых выразили "протест" по поводу германского вторжения в Польшу и предупредили, что выполнят свои обязательства перед Польшей, если германское правительство не готово приостановить боевые действия.
Однако днем 2 сентября через Италию они известили Берлин, что эти ноты не следует воспринимать как ультиматум. Эти дипломатические манёвры убедили Гитлера в том, что союзники будут продолжать уклоняться от выполнения своих обязательств.
К этому времени события, с неизбежностью, пошли по известному пути:
В полном соответствии с планом «Вайс», подписанным Гитлером ещё в марте, 1 сентября 1939 года 40 кадровых дивизий, из них 6 танковых, и 4 механизированные были брошены в наступление на Польшу.
Против миллионной польской армии, имеющей 610 танков, 824 самолетов и 4300 орудий, Гитлер выставил один миллион восемьсот тысяч солдат, 2533 танка, 2231 самолета и 13500 орудий.
Из Восточной Пруссии 3-я армия немцев наносила удар на юг, а 4-я армия из Поморья на восток через Польский коридор, чтобы, соединяясь с войсками 3-й армии, завершить охват правого фланга поляков.
С территории Силезии три армий группы Рундштедта двигалась на восток и северо-восток через Силезию.
Одновременно с немецкими войсками, с юга, Польшу атаковали три дивизии Словакии, занимая территорию, отторгнутую Польшей у Словакии после Мюнхенского сговора.
В первые дни войны немецкая авиация уничтожила большую часть польской авиации прямо на аэродромах. Сброшенным с воздуха десантом, немцы захватили важнейшие коммуникационные объекты Польши. Прервалась связь между Генштабом и действующей армией, стала невозможной дальнейшая мобилизация, начатая Польшей два дня назад.
Немецкие подвижные соединения в быстрых темпах осуществили двойной охват польских войск: сначала на Висле, в районе Варшавы, а затем на Буге, в районе Бреста. Равномерно распределенные на широком фронте польские войска не имели ни хорошей противотанковой обороны на главных рубежах, ни необходимых резервов для контрударов по прорвавшимся войскам противника. Прорыв растянутой польской обороны был завершен еще до того, как защитники определили направления главных ударов агрессора
В первый день наступления германские войска заняли часть Великопольского воеводства, на юго-востоке силы немецкой 10-й полевой армии к концу дня 1 сентября пробили брешь между армиями «Лодзь» и «Краков». 2 сентября командующий армией «Краков» отдал приказ об отступлении из Силезии.
На севере главные польские силы, сконцентрированные в районе Поморья, к 3 сентября потерпели поражение. Армия «Поморье» после тяжелых боев и потерь покинула район Поморья. Армия «Модлин» вынуждена была отступить из района Млавы на линию Висла — Нарев.
Только 3 сентября посол Великобритания в Германии передал ультиматум своего правительства с требованием отвести войска с польской территории на исходные позиции. В этот же день объявили войну все страны Британского содружества и Франция. Таким образом, и Англия и Франция, в соответствии с взятыми на себя союзническими обязательствами, оказались в состоянии войны с Германией. США и Япония объявляют о своём нейтралитете в европейской войне.
5 сентября французский начальник генерального штаба заявил, что шансов у Польши на продолжение сопротивления нет и «это является основанием для сохранения наших сил», поэтому не следует обращать внимание на всеобщее возмущение и начинать военные действия.
За первые дни боёв немецкие войска в нескольких местах рассекают польский фронт и занимают часть Мазовии, западную Пруссию, Верхне-Силезский промышленный район и западную Галицию.
Сопротивление патриотов, в значительной степени, было дезорганизовано поспешным бегством польского руководства.
6 сентября, понимая неизбежность капитуляции, и опасаясь попасть в плен, президент Мосцицкий и правительство Польши, во главе с премьером Славой-Складковским, бежали из Варшавы.
Немецкий генерал Типпельскирх писал в своих воспоминаниях: «Когда польское правительство поняло, что приближается конец, оно 6 сентября бежало из Варшавы в Люблин. Оттуда оно выехало 9 сентября в Кременец, а 13 сентября в Залещики - город у самой румынской границы».
За неделю польская армия была полностью разбита. Большая часть из ее 35 дивизий — все, что успели мобилизовать, — была либо разгромлена, либо зажата в огромные клещи, которые сомкнулись вокруг Варшавы.
7 сентября принял решение на эвакуацию, из столицы в Брест-Литовск, Верховный главнокомандующий, маршал Польши Рыдз-Смиглы.
8 сентября Высший военный совет западных союзников решил не высылать в Польшу ни одного самолета и не бомбардировать объекты в Германии. Был отдан приказ прекратить военные действия против немецких войск.
К 9 сентября германские войска сломили польское сопротивление по всей линии фронта, и подошли к Варшаве. Защитники Варшавы дезориентированы: Начальник отдела пропаганды главного командования Войска Польского призвал по радио всех способных встать под ружье мужчин оставить город и направиться на восток, где они получат оружие и будут приняты на довольствие в армейские части. А Верховный Главнокомандующий отдает из Бреста приказ защищать Варшаву любой ценой.
В этот же день, Риббентроп проинструктировал германского посла в Москве, что следует подтвердить верность пакту и решимость немецких войск сражаться с поляками на всей территории, то есть в обеих сферах заинтересованности. В связи с чем, следует обсудить с Молотовым вопрос о своевременном занятии Советами их сферы.
В ходе беседы Молотов напомнил Шуленбургу о договоренности соблюдать разграничение и отвести германские войска в случае пересечения обговоренных рубежей.
Поскольку в немецком заявлении было упомянуто о возможных переговорах с поляками о перемирии, Молотов объяснил послу, что заключение перемирия сохранит польское правительство. Поскольку с польским правительством у СССР существует договор о ненападении, то перехода польской границы Красной Армией станет невозможным. Переход границы Красной армией может быть обоснован только распадом польского государства и необходимостью помощи украинскому и белорусскому населению в восстановлении порядка на территории, властью не контролируемой.
10 сентября польский главнокомандующий Эдвард Рыдз-Смиглы, из Бреста, отдаёт приказ об общем отступлении в юго-восточную Польшу, но основная часть его войск, не сумев отойти за Вислу, оказывается в окружении.
12 сентября на заседании французско-британского руководства Даладье и Чемберлен решили, что помогать Польше уже бесполезно. «События в Польше не оправдывают дальнейших военных действий в Сааре».
К 14 сентября были окружены армии «Познань» и «Поморье», замкнуто кольцо окружения вокруг Варшавы. Вооружённые силы Польши перестают существовать как единое целое. Из дневника Гальдера, начальника генерального штаба Вермахта: «Предложение о штурме Варшавы отклонено. Уморить голодом! Нам некуда торопиться, так как войска, стоящие перед Варшавой, в другом месте нам не потребуются».
14 сентября Молотов заявил, что, пока Варшава защищается, советское правительство не может обосновать ввод своих войск «распадом польского государства» Посол Германии заявил, что, по мнению Германского правительства, Варшава падет через пару дней.
Через две недели после начала немецкого наступления руководство Советского Союза допускало, что на территориях бывшего Царства Польского может остаться существовать Польское государство с западными и северными границами, соответствующими границам Пруссии и восточными границами по линии Керзона.
Гитлер тоже неоднократно заявлял, что он не заинтересован в уничтожении польского государства, а требует только, чтобы поляки согласились на границу, существовавшую между Царством Польским и Прусским королевством до начала Первой мировой войны.
Но для этого было необходимо, чтобы Польские войска стабилизовали фронт, а государство функционировало хотя бы настолько, чтобы с его легитимными руководителями можно было вести переговоры.
Но к 17 сентября стало ясно, что стабилизовать фронт Войско Польское не может. Пала крепость Брест, стоящая на линии Керзона. Укрывавшийся в ней Верховный Главнокомандующий маршал Польши Рыдз-Смиглы, уже 10 сентября узнав, что польское правительство сбежало в Румынию, направился туда же, проделав 600 километров за 6 дней.
За ним «эмигрировали» почти все польские генералы, к лету 1940 году их только в Румынии, Венгрии и Англии было около 60 из 98 довоенных. Только 3 из них погибли в боях.
Ход боевых действий на Западном фронте в сентябре 1939 года оправдал самые худшие опасения советского руководства. Ни Англия, ни Франция не были готовы активно воевать против Гитлера. Вместо быстрого поражения Германии, или хотя бы организации реальной войны на два фронта они начали «Странную войну». Французы отвели свои войска за линию Мажино, а англичане, вместо обещанных бомбардировок Германии, сбрасывали пропагандистские листовки на позиции немецких войск.
Ко второй половине сентября всё верховное руководство Польши бежало в Румынию. Генерал Типпельскирх пишет в своих воспоминаниях:
«16 сентября польское правительство перешло границу. Народ и армия, которая в это время еще вела последние ожесточенные бои, были брошены на произвол судьбы".
Власти Румынии потребовали от сбежавшего руководства Польши отказаться от государственного суверенитета. Получив от президента Мосцицкого, Премьера Славой-Складковского и Верховного Главнокомандующего Рыдз-Смиглого отказ, власти Румынии их интернировала.
Вести переговоры, даже об условиях капитуляции и установления демаркационных линий стало не с кем.
Утром, 17 сентября послу Польши в Москве была зачитана нота, в которой утверждалось: «...Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни.
Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей». Советское правительство заявляло, что, «будучи доселе нейтральным», оно не может теперь нейтрально относиться к возможной угрозе для страны и беззащитности украинского и белорусского населения, проживающего на территории Польши, почему и отдало приказ перейти ее границу и взять под защиту его жизнь и имущество».
В ноте далее говорилось: «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».
Польский посол отказался принять ноту, сославшись на то, что Президент находится в Польше, и Польская армия, руководимая Верховным главнокомандующим, ещё не капитулировала.
В оправдание его действий можно только сказать, что утром 17 сентября Президент Польши Мосцицкий был еще на территории Польши. Он покинет Польшу в ночь с 17 на 18 сентября. Верховный Главнокомандующий Рыдз-Смиглы, отдав 17 сентября приказ армии отступать в Румынию, бросит свои войска и перейдет в Румынию 18 сентября. Варшаву немцы захватят полностью через 10 дней.
Почему Сталин поторопился? Ведь еще всего несколько дней и польскому послу было бы нечего возразить. По-видимому, он учитывал немецкую угрозу фактического нарушения договоренностей и создания прогерманского государства включающего Западную Украину и Западную Белоруссию.
Узнав 17 сентября о переходе Красной армии государственной границы с Польшей, Польское верховное командование из Румынии отдало приказ войскам не оказывать вооруженного противодействия советским частям.
Но управление войсками было потеряно, и далеко не до всех подразделений Польской армии дошло это распоряжение.
Начав наступление, Красная Армия шла по территории, почти не встречая сопротивления поляков. По словам начальника Генерального штаба Польской армии войска были «дезориентированы поведением большевиков, потому что те в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они пришли на помощь Польше против немцев. Советские солдаты в массе своей не стреляют, к нашим относятся с демонстративной симпатией, делятся папиросами и т. д., всюду повторяют, что идут на помощь Польше»
Об этом говорят и потери польских военнослужащих: 1475 человек безвозвратных потерь и 3858 человек раненых. Советскими войсками было взято в плен 420 тысяч польских военных. Для сравнения: взяв в плен 400 тысяч поляков, немецкие войска имели потери на порядок больше
В «Военном дневнике» Гальдера за 17 сентября 1939 г. есть такая запись: «В первой половине дня — обмен мнениями с ОКВ относительно будущей демаркационной линии». Судя по записи, до этого дня линия будущего разграничения «сфер интересов» Германии и СССР верховному командованию вермахта была неизвестна (Так был ли «секретный протокол»?).
Далее Гальдер пишет:«Войскам приказано остановиться на линии Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток». Эта линия проходит восточнее линии Керзона. Основным силам германских войск еще только предстояло достичь этой линии, поэтому они продолжали продвижение.
К этому времени вся собственно польская территория страны кроме, населённых враждебным населением, восточных окраин, была оккупирована Германией. Потеряны все промышленные районы. Бывшая столица, была полностью блокирована вермахтом
18 сентября по советскому и немецкому радио был оглашен текст совместного заявления:
«Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР».
19 сентября в Москву прибывает военная делегация из Берлина для ведения переговоров об установлении временной демаркационной линии между войсками. С советской стороны в них приняли участие Ворошилов и Шапошников. К утру 20-го демаркационная линия согласована.
20 сентября Гальдер в своём дневнике пишет: «Для удовлетворения настойчивых требований Ворошилова фюрер принял решение об окончательной демаркационной линии, о чем сегодня будет официально объявлено». Она идет, в основном, по рекам: вытекающая из-за литовской границы Писа, Нарев, Буг, Висла, Сан, вытекающий из-за венгерской границы. "Вечером 3.10 немецкие войска должны перейти окончательную демаркационную линию. Политические переговоры относительно точного начертания этой линии еще продолжаются".
В газете «Правда» было опубликовано советско-германское коммюнике о демаркационной линии и показана на карте её прохождение.
(В так называемом «секретном протоколе к пакту Молотов-Риббентроп» от 23 августа она названа «границей сфер интересов СССР и Германии»).
20 сентября Красная армия подошла к Бресту, к тому времени занятому войсками вермахта. Передача города и крепости под контроль Красной Армии описаны в документе «Договоренность с советскими офицерами о передаче Брест-Литовска».
Документ описывал порядок передачи крепости и города Брест смешанной германо-советской комиссией и в, заключении,предусматривал торжественный марш русских и немецких войск со сменой флага над крепостью.
В "либеральной пропаганде" это действие, непременно, называется "парадом советско - германских войск", подчеркивая всякий раз глубину морального падения советского государства.Хотя слова "парад" и "торжественный марш" четко различается в уставах обоих государств.К примеру, за всю свою тридцатилетнюю службу я участвовал всего в восьми парадах, но в огромном количестве торжественных маршей, которыми завершается всякое построение воинской части.
Утром 21 сентября в штабы обоих фронтов поступил приказ Ворошилова, требовавший остановить продвижение войск. Перед войсками ставилась задача находиться в состоянии полной боеготовности, подтянуть отставшие тылы и наладить устойчивую связь.
Вечером 21 сентября в штабы фронтов поступил новый приказ, в котором излагалось содержание советско-германского протокола от 21.09.1939 и разрешалось начать движение на запад с рассветом 23 сентября.
К этому времени заключительные бои между немецкими и польскими войсками велись уже на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, то есть далеко за демаркационной линией. Объявил о капитуляции центрального фронта его командующий, генерал Тадеуш Пискор. Получив извещение о капитуляции Львова, командующий Южным фронтом генерал Казимеж Соснковский отдал приказ своим войскам разделиться на небольшие группы и пробираться в Венгрию. Сам он, переодевшись в гражданскую одежду, успешно пересек польско-венгерскую границу.
23 сентября Красная Армия возобновила движение вслед за отходящими немецкими войсками, и за 12 дней Красная Армия продвинулась на 250—350 км на запад, заняв территорию общей площадью в 190 тыс. кв. км с населением более 12 млн. человек.
К этому времени узлов сопротивления Вермахту, почти не осталось.
27 сентября в дневнике Гальдера сделана запись: «09.00 — Варшава капитулировала. Модлин — тоже».
К 28 сентября 1939 года после бегства всего высшего политического и военного руководства Польши, и падения Варшавы, стало ясно, что ни какого Польского государства, на развалинах Второй Речи Посполитой не будет. Слишком быстро развалилось польское государство.
Остро стал вопрос об установлении линии границы между СССР и Германией.
В Москву, для ведения этих переговоров прибыл Риббентроп.
В процессе переговоров Сталин заявил: « Расчленение областей с чисто польским населением неизбежно вызовет стремление польского народа к национальному единству, что может привести к трениям между СССР и Германией». И предложил проводить границу не по демаркационной линии, установленной на переговорах 20 сентября, а по линии, близкой к линии Керзона.
В ходе переговоров Германия согласилась, что Прибалтийские государства и Финляндия, как государственные образования исторически связанные с Российской империей, правопреемником которой выступает Советским Союзом, относятся к его сфере интересов.
Отказываясь от территории между Вислой и Бугом, Советское правительство одновременно отказалась от участия в государственном переустройстве территорий, занятых польским населением, что зафиксировано в пункте 3 Договора о дружбе и границе между СССР и Германией. В этом же пункте было подтверждено намерение осуществить государственное переустройство в областях занятых украинским и белорусским населением. Что и было сделано после проведенного в Западной Украине и Западной Белоруссии референдума.
В пункте 4 договора утверждалось, что оба правительства рассматривают вышеназванное переустройство как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами.
Для знакомого с фактами истории, непредубеждённого человека, очевидно: правительство Второй Речи Посполитой отнюдь не было «белым и пушистым», невинной жертвой агрессивных соседей.
Все 20-30 годы в отношении с СССР Польша активно использовала доктрину «Прометеизма», полагая, что, подобно Прометею, принесшего огонь людям, Польша, должна принести народам Советского Союза свободу от «русских оккупантов».
Для реализации этой доктрины использовалась идея расчленения Советского Союза с помощью поддержки националистических движений Украины, Азербайджана, Грузии, Туркестана, Крыма, Донских казаков, Кубани, Идель-Урала, Северного Кавказа, Ингрии, Карелии, Коми. Пстоянно поддерживала действия националистических вооружённых формирований со своей территории. http://proza.ru/2013/11/06/1683
Поддержка сепаратистских движений в соседней стране, когда собственные национальные отношения напряжены до крайности, не способствовала укреплению Польского государства.
В 1921 г., когда РСФСР и УССР заключали с Польшей Рижский договор, границей между двумя странами была признана существующая на тот момент линия фронта.
На оккупированных поляками территориях, заселенных, в основном, украинцами, русинами, белорусами и евреями, ни только не было проведено плебисцита, который легитимировал бы вхождение иноязычных земель в состав Польского государства, но и грубо нарушались положения договора о равноправии украинцев и белорусов, евреев и русин, проживавших в Польше.
Закрывались школы на украинском и русском языках, пахотные земли на льготных основаниях получали польские осадники.
Поэтому солдаты не польской национальности, составляющие существенную часть Польской армии, не горели желанием умирать за своих притеснителей. А население ненавидело офицеров, как носителей власти оккупантов.
В своем донесении Сталину начальник Политуправления РККА пишет, что польские офицеры предпочитают сдаться в плен, ибо «как огня боятся украинских крестьян и населения, которые активизировались с приходом Красной армии и расправляются с польскими офицерами. Дошло до того, что в Бурштыне польские офицеры, отправленные корпусом в школу и охраняемые незначительным караулом, просили увеличить число охраняющих их, как пленных, бойцов, чтобы избежать возможной расправы с ними населения».
Отдавая должное упорству и мужеству польских солдат, в таких узлах обороны как Варшава, полуостров Вестерплатте и Хельская коса, следует отметить что, в целом, сопротивление Польской армии вторжению Вермахта было недостаточно умелым и профессиональным.
Это демонстрируют реальные военные потери. Немцы в польской кампании потеряли убитыми 10,5 тысяч человек (0,6%) на 1 миллион 800 тысяч военнослужащих. Поляки потеряли 66 тысяч убитыми из миллионной армии (6,6%)
О недостаточной степени упорства и ожесточенности в ведении боевых действий Польской армии свидетельствуют бесстрастные численные показатели.
Первый – отношение числа убитых в ходе боевых действий солдат к числу убитых офицеров. Он отражает волю и упорство профессиональных военных, принимающих участие в боевых действиях.
Второй – число погибших воинов, участвующих в воине, на 10тысяч населения страны.
Показатель отражает степень ожесточённости и упорство народа в войне.
Третий – отношение числа убитых в бою генералов, к числу взятых в плен, интернированных или сбежавших.
Он отражает настрой военной элиты в стремлении к победе.
Первый показатель зависит также от соотношения солдат и офицеров по штатному расписанию, и от степени боевой готовности армии. В армии с высокой степени боевой готовности этот показатель будет близок к соотношению по штатной численности.
Например, в Советской Армии в 1944 году он был 1:10. Если в этой дроби знаменатель больше, то значит, офицеры прячутся за спины солдат.
Если армия не обстреляна, то офицеры, люди, которых Родина специально
содержала для войны, волей-неволей выдвигаются в боевые линии
и начинают гибнуть в непропорциональных количествах. Так было в Чечне, когда волей Ельцина, была начаты боевые действия. Тогда соотношение было 1:3.
Для сравнения этого показателя для Польской армии года логично выбрать Французскую армию в кампании 1940 года. Польская армия, исходно, строилась по образцу французской, то есть имела сходное штатное расписание.
Первый показатель: Французская армия – 1:2,3; Польская армия 1:32.
Второй показатель, погибших в боях военнослужащих на 10000 населения. СССР-458, Англия -58, Польша- 35.
Третий показатель: СССР во 2 Мировой- 273:88; Россия в 1 Мировой 35:73; Польша 3:58.
Вся территория, по которой двигалась Красная Армия, была, фактически, оккупированной Польским государством украинской и белорусской землёй. Поэтому вступление советских войск на эти земли, в условиях распада Польского государства, вполне соответствовало международным нормам.
А разговоры о не законности присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, после развала Польского государства – бессовестное манипулирование сознанием, начатое т.н. «правительством Сикорского», реанимированное ведомством «прораба перестройки» А.Н. Яковлева, и повторяемое профессиональными «либеральными пропагандистами» типа Сванидзе и Млечина. Тем более что перед присоединением новых территорий к СССР там был проведён референдум, одобривший вхождение соответствующих западных областей в Украину и Белоруссию.
Для тех, кого успели убедить «либеральные пропагандисты», будет интересно узнать, что Англия сразу согласилась с вводом Советских войск на эту территорию. В октябре 1939 года до сведения СССР было доведено, что Лондон хочет видеть этнографическую Польшу скромных размеров, и не может быть никакого вопроса о возврате ей Западной Украины и Западной Белоруссии.
А это слова У. Черчилля: «То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы. Как бы то ни было, эта линия существует, и создан Восточный фронт, который нацистская Германия не осмелится атаковать. Когда господин Риббентроп на прошлой неделе был вызван в Москву, ему пришлось узнать и принять тот факт, что осуществление нацистских планов по отношению к прибалтийским странам и Украине должно быть окончательно остановлено».
По мнению английского премьер-министра Ллойд-Джорджа, высказанное в письме польскому послу в Лондоне, « Советский Союз вернул назад территории, которые не являются польскими и которые силой были захвачены Польшей после Первой мировой войны. Было бы актом преступного безумия поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии».
Тем более что во время продвижения Красной Армии ни только не существовало правительства внутри Польши, но не было и легитимного польского правительства в эмиграции. Попытки интернированного президента Мосцицкого, в соответствии со статьёй польской конституции, передать 25 сентября свои полномочия Болеславу Венява-Длугошовскому, встретили решительное сопротивление Франции, где должно было начать работать «правительство Польши в эмиграции». Длугошовский, в качестве «Президента Польши в изгнании» проходил один день.
Для этих целей во Франции был подготовлен другой кандидат, пользующийся покровительством оппозиционного генерала Сикорского, эмигрировавшего во Францию сразу после переворота осуществленного Пилсудским, и формировавшего там «польскую армию в эмиграции».
Протеже Сикорского, Владыслав Рачкевич возложил на себя 31 сентября «президентские обязанности», одной из которых было назначение «премьером Польского правительства в эмиграции» генерала Сикорского.
Но ни какого влияния на государственное переустройство Польши его «правительство» иметь не могло.
Этнически польские территории, входившие ранее в состав Пруссии, были непосредственно присоединены к Германии. Большая часть польского населения оттуда изгнана. На остальных землях исконного проживания поляков, организовано «генерал-губернаторство», управляемое оккупационной администрацией.
Везде был запрещён польский язык, закрыты все средние школы и ВУЗы, ликвидированы польские культурные учреждения. Запрещена польская пресса, а почти все журналисты убиты. На всей территории захваченной немцами развернулись этнические чистки.
В книге "Евреи, бог, история" израильский автор М.Даймонт пишет: «Постыдным было поведение поляков. Они безропотно выдали немцам
2 миллиона 800 тысяч евреев из 3 миллионов 300 тысяч, проживавших в стране. Польше предстояло узнать, что немцы презирали ее не меньше, чем евреев. Они вырезали, как баранов около полутора миллионов поляков".
Общие потери населения Польши во Второй мировой войне М.Даймонт оценивает в 4, 3 миллиона человек. Из них военные потери составили только 123 тысячи.
Были очень велики потери среди польской интеллектуальной элиты
Немцами было уничтожено 30 % инженеров, 40 % профессорско-преподавательского состава вузов, 45 % врачей, 57 % юристов, арестовано почти всё священники, а 18% из них убиты.
После войны 1939 года оказались в плену в Германии 400000 и
в СССР 130242 человека польских военнослужащих. Польские военные украинской и белорусской национальностей были отпущены по домам.
После окончания второй мировой войны попало в советский плен 60 280 поляков, воевавших на стороне Германии.
Продолжение следует.