I beaded...
... и всякая человеческая душа, что витала вокруг, запрятавшись в теле грубом и слабом, не смела подступить ко мне. Но никто не мог и предположить, что это и не молитвы вовсе, а крики о помощи. Беззвучные жалкие вопли во все направления, чтобы Господь каждой своей частицей почувствовал такое примитивное непереносимое отчаяние.
Да, это страшно, и все самые грубые и отвратительные мысли рождаются в голове, застревают в трубе слива, в канализации моей памяти, мучают, мучают всякие мои светлые порывы.
Все будет хорошо. Даже заведомо зная, что твои слова не подкреплены уверенностью ничуть, я верила и любила эти слова, что все будет хорошо.
Не спешите говорить о жизни, даже не думайте о ее будущих событиях, потому что разочаруетесь. Поэтому нас так много серых на улицах, демонстративно для самих себя улыбающихся, таких уже обыденных разочарованных.
Наверное, только когда мы умрем, мы сможем по-человечески разговаривать друг с другом. Меня сегодня уничтожает ваше старательно придуманное показательное выступление. Постановка под гордым названием: "Мы невероятно счастливы." и девиз приторный - "докажи всякому, что тебя счастливее никого в мире нет". А остальное в жизни не так важно.
В этом представлении люди разодетые со страхом нагим в глазах танцуют друг с другом, стремясь прикоснуться, не остаться наедине с собой. Наверное, они так сильно любят себя, что возненавидели. Лучше бы это шоу закончилось каким-нибудь массовым убийством от рук любого из них, но потерявшего так тщательно сконструированный покой.
Так грустно. Мне уже не пятнадцать, а я все еще хочу исписать все тетради словами "Умрите! Умрите! Умрите!". Это все несерьезно, но мне так легче.