Как плохо быть стеснительным

    
Вырос я в Заполярном Нарьян –Маре в среде глубоко верующих староверок мамы и бабушки. Видимо, поэтому с детства и чуть не половину своей жизни был до предела стеснительным. Был я тощим, но длинным, и чтобы не выделяться среди сверстников, постоянно наклонял голову вперед. В результате вырос сутулым.
Много мало приятных и, порой, просто комичных  - для окружающих, моментов я в своей жизни испытал из-за этой проклятой стеснительности, покинув родной Нарьян – Мар в 1958 году.
 Расскажу о нескольких из них.
    Когда я сдавал последние выпускные экзамены в школе, мой старший  брат Иван  сдавал экзаменационную сессию в институте физкультуры им. Лесгафта в Ленинграде, где он учился заочно. Иван написал мне, что меня как лыжника  из Архангельской области, родины членов сборной СССР по лыжам В. Кузина и В. Кудрина, согласны принять в этот институт вне конкурса.
   Обрадованный этим  известием, я поехал в Ленинград, где меня  Иван встретил,  разместил в комнате уехавшего в отпуск знакомого преподавателя  института физкультуры им. Лесгафта. и объяснил, как найти приёмную комиссию. Следующий день был выходной, приемная комиссия не работала. Мы провели его на стадионе и в залах института, где его студенты – звезды Советского спорта готовились к Спартакиаде народов СССР. Иван непрерывно рассказывал и показывал мне «кто есть кто», из тренирующихся на стадионе и в залах.
  Испугавшись оказаться в среде этих знаменитостей, я всю ночь не спал и к утру  решил поступать не в институт физкультуры, а на физический факультет Ленинградского  государственного университета (ЛГУ). О существовании этого факультета я знал от одноклассника, который туда поступал, сдавая вступительные экзамены как представитель нацменьшинства дома в Нарьян - Маре.
 Я подумал, что если ненцев туда принимают, то и меня, может быть, примут. Мне понадобилось два дня, чтобы набраться смелости и войти в главное здание университета, где находилась приёмная комиссия.
Потолкавшись перед сдачей первого экзамена – по физике в толпе поступающих (поступало на физфак более 500 человек), понял, что, поменяв физкультуру на физику, я метнулся, что называется «из огня, да в полымя». Многие ребята в руках держали «Сборники задач для поступающих» и учебники по физике, о которых в своем Нарьян – Маре я и «слыхом не слыхивал». Среди них была группа, только что приехавших из Москвы, где они не прошли по конкурсу при поступлении в МГУ и Физтех. В этих ВУЗах вступительные экзамены, специально, проводили на месяц раньше, чтобы не прошедшие в них по конкурсу, могли,  не теряя года, поступить в другие ВУЗы страны.
НО,….отступать было уже не куда и я решил: будь, что будет.
Судьбе было угодно, чтоб, я стал студентом физфака ЛГУ.
    Закончив второй курс университета, и получив стипендию за летние месяцы,  не стал тратить три дня на дорогу до г. Печора в поезде Ленинград – Воркута и еще четыре дня на плавание на  пароходе от г. Печора  до  Нарьян – Мара, а полетел самолетом. Прямых  авиа рейсов от Питера до моих родных мест тогда еще не было. В первый день я долетел до Архангельска, где должен  был переночевать.    Аэропорт Архангельска тогда находился на Кег - острове, на противоположном от города берегу Северной Двины. Мне удалось устроиться в гостиницу в аэропорту. В номере, кроме меня, было еще пятеро. Они летели в отпуск «на материк» с  полярных станций, расположенных  на островах Ледовитого океана. Из их разговоров я понял, что отпуска им предоставляли раз в два-три года, но, зато, почти на полгода и выдавали  им «кучу денег» - отпускных. На станциях из-за «отсутствия наличия спиртного» был «сухой закон». И вот, наконец то, они дорвались до него – родимого - спиртного. У каждого в ногах стояла батарея бутылок  и они, что называется «отводили душу». В ту ночь заснуть мне так и не довелось. Вынужден был через каждые полчаса отражать атаки – предложения: «Выпей с нами, студент.» А я тогда еще «в рот спиртного не брал». 
К утру в комнате от перегара дышать стало не чем, и я решил съездить в город, побродить до отлета моего самолета и заодно – подышать свежим воздухом. Между Архангельском и Кег – островом было регулярное пассажирское сообщение на маленьких судах. В Архангельске они приставали к морскому причалу, высота которого  на несколько метров превышала высоту палубы судна, курсирующего на Кег – остров. Часа за два до отлета самолета я подошел к тому месту, где утром высадился на причал, увидел там готовое к отходу судно и по трапу спустился на его палубу, не решившись спросить, куда идет это судно?
После того, как команда судна убрала швартовы и трап, а судно начало отваливать от причала, я услышал, как один пассажир спросил у другого: когда они приплывут в Северодвинск? Я мгновенно понял, что сел не на то судно, чисто импульсивно рванул на нос суденышка и с  разбега прыгнул на вертикальную поверхность причала, увидев вбитую в нее железную скобу и небольшой выступ – под ней. Руками мне удалось ухватиться за скобу, но ноги на выступ не попали. В результате – повис на руках посредине  поверхности пирса.
Капитан судна тут же дал команду: «Человек за бортом!» Услышав которую, дневальные матросы бросились спасать меня. Когда под всеобщий шум и гам меня вытащили на причал и спросили: «Ты, что – сумасшедший?», а я ответил: «Нет, просто мне надо на Кег – остров», публика долго потешалась надо мной.
В ноябре 1972 году мне нужно было срочно слетать в Москву на один день. Управившись с делами в Москве, в начале девятого вечером примчался во Внуково и приобрел билет на самолет, отлетающий  в 21 час «с копейками» в Вильнюс. Когда проходил регистрацию, мне сказали, что посадка на мой рейс уже объявлена. Поэтому я вышел на улицу, увидел самолет, на который уже заканчивалась посадка, и поспешил к нему. Было темно, мела метель,  и тети, проводившие посадку, в бумажки пассажиров особо не вглядывались.   Самолет был полупустой, я уселся в первом ряду за столик, на котором лежала газета. Это была «Черноморская здравница» за тот день. И я решил, значит: утром наш борт совершил рейс в Адлер, а сейчас летит в Вильнюс. Когда убрали трап и самолет стал выруливать на взлетную полосу, услышал голос командира корабля. Он был рад приветствовать пассажиров, совершающих рейс по маршруту: Москва – Адлер!!
А у меня через три дня в Каунасе должна было состояться защита кандидатской диссертации. Поэтому, даже, дармовая поездка в Сочи из-за ошибки диспетчеров, меня никак не устраивала.  Никого из членов экипажа в пассажирском салоне не было, поэтому я бросился к двери, ведущей в кабину пилотов. Дверь была заперта. На мой стук и крик никто и никак не реагировал. За два года до этого  литовцы: отец и сын Бразинскасы совершили кровавый теракт  на авиалайнере АН-24, выполнявшем рейс по маршруту Батуми-Сухуми с 46 пассажирами на борту. В связи с этим, на воздушных судах были приняты всевозможные меры предосторожности.
В конце концов, кто то через закрытую дверь спросил меня, что мне надо. Я ответил, что у меня билет в Вильнюс, а не в Адлер. После небольшой перебранки на тему, как я тут оказался. Командир корабля связался с диспетчерами и спросил, что делать с буяном? Через некоторое время мне сообщили их ответ: если буян согласится прыгнуть с высоты порядка 3х метров на бетон взлетной полосы, то откройте ему дверь и пусть прыгает. Если, нет, то пусть летит в Адлер. Я, не раздумывая, согласился. Мне открыли дверь, и я сиганул в темноту.   Когда встал на ноги после не очень удачного приземления, меня спросили, что ноги целы? Тогда отойди подальше на траву, мы будем взлетать.
Я отошел, огляделся, увидел вдали огни аэровокзала и во весь дух помчался в их направлении, т.к. мне надо было еще успеть на свой рейс -  на Вильнюс.