Гостья

Г  о  с  т  ь  я


Оглавление

Пролог
1. В новой квартире
2. Исчезновение
3. Ночная гостья
4. Голос
5. Колдовство «болотной комнаты»
6. Ксения.
7. Болотники
8. Возвращение
9. Обоюдна в мире человеце
10. Это не розыгрыш!
11. Запах багульника
12. Разговор с невидимкой
13. Иди в мои сладки руци
14. Первый ночлег
15. Излечение.
16. Конспиративная квартира
17. Воришка.
18. Бегство от себя
19. Векторная математика
20. Дипломат жив?
21. На дальнем приводе
22. Запахло чертовщиной
23. Наш клиент
24. Запах багульника пропал!
25. Тыбуч
26. Люхва.
27. Чистильщик.
28. Нужна актриса
29. Убедить женщину
30. Гульнара учится летать
31. Пакистанский чай.
32. Привод в ружьё!
33. Закрыть проект.
34. Предложение.
35. С возвращением!
36. В Пещерах Смуты
Эпилог.

        Статистика:
Размер 264 КБ
Слов 37 443
Знаков (без пробелов) 206 363
Знаков (с пробелами) 242 475
Абзацев 2 332



Пролог

Перед тем, как войти –
подумай, как выйдешь
Восточная мудрость

Начало июня шестого года второго тысячелетия, отметившись всего одной короткой грозой, вызвало в природе настоящий взрыв цветочных красот и птичьего пения, передавая и людям возвышенный романтический настрой.
Светлана Фёдоровна Соколова, проводившая весной сына в армию, наконец-то решилась продать квартиру, обустроенную отцом, пропавшим в октябре прошлого года, с тем, чтобы окончательно осесть в Москве, где у неё была перспективная должность на дипломатической службе. Оставались ещё небольшая квартира на Гороховой, записанная на бабушку, доживающую свой век в Лодейном Поле, и дачный участок в Рощино, совершенно приспособленный для зимнего проживания.
Бабуля, прикипевшая сердцем к яблонькам и малиннику в Лодейном Поле, а боле всего к могилке мужа, в Питер не стремилась, но и квартирку берегла:
- Феденька вернётся!
Дом в Рощино арендовал узбекский дипломат, ныне загоревшийся купить у Соколовых эту квартиру на южной окраине Санкт-Петербурга.

Сабир Рахимович Сабуров, седеющий мужчина среднего роста и немного поджарой фигуры, располагающей наружности, с лицом скорее европейского типа чем восточного, с выработанной годами доброжелательной улыбкой, всё-таки выдававшей в нём человека Востока, осматривал квартиру и показывал хозяйке что она, эта квартира, ему все больше нравится.
Другой на его месте чтобы не поднимать цену, постарался бы скрыть свои восторги, и такой способ осмотра был бы для дипломата не трудным, но он почему-то избрал вот такую неординарную тактику. Возможно, ему хотелось показаться откровенным и зачем-то достичь доверия со стороны хозяйки…
Что касается квартиры, покупателя не смущал двенадцатый этаж:  с просторного балкона просматривались часть кольцевой автодороги, кварталы новостроек и широкие проспекты южных окрестностей этого прекрасного города. Конечно, если бы ещё и горы…

Эйфория независимости в армии Республики Узбекистан, насыщенной остатками советского офицерского корпуса, поддерживалась искусственно. После указа Ельцина не засчитывать офицерам в стаж службу в «зарубежных армиях», прослойка русских специалистов в узбекской армии таяла на глазах. От советской армии независимой республике осталось всё вооружение. Спустя десятилетие возникла острая необходимость в поставках запчастей из России.
Вопрос коснулся и вертолётных двигателей. Эту тему разруливали  посредники, имевшие с одной стороны статус дипломатов, а с другой – контакты в российской промышленности. При сделках эти люди не забывали и свой личный интерес, что позволяло им чувствовать себя комфортно не только в новом Узбекистане, но и в России.
Таким человеком был Сабуров.
Дипломат-коммерсант планировал надолго обосноваться в России, дать детям российское, а затем и европейское образование. В силу вышеназванных обстоятельств местом постоянной работы для него стало Пулково, и он искал подходящую квартиру на юге Петербурга.

Сабир полюбовался пейзажем с балкона и повернулся к Светлане:
- Я даже не стану торговаться. Особенно мне нравится комната с природными обоями. Это панно… «Злено блато»… еле разобрал… старославянским интересовался когда-то… здесь буква «з» написана не шрифтом «земля», а шрифтом «зело», то есть ещё до семнадцатого  века, значит  «Зелёное болото». Но как панно сохранилось, какие свежие насыщенные тона красок! Это работа талантливого старого мастера. Ваш отец имел отменный художественный вкус.
- Отец… здешние леса и болота он полюбил в юности, даже после института хотел назначения в Сибирь, однако направление за границу оказалось слишком заманчивым. Во время отпусков, приезжая из Индии, он брал меня на природу, но это случалось редко, всегда ему мешали дела.
- Да, мы связаны цивилизацией, не всегда следуем естественной тяге к природе; все же, Светлана Фёдоровна, вот что меня поражает в этой…  –  Сабир на секунду запнулся, – «болотной комнате», так это атмосфера сказки; даже… нет, не то.… не знаю, как это передать словами; ощущение, что здесь вот-вот должно что-то произойти; и жутковато, и в то же время не хочется отсюда уходить… у вас тут не возникает такого чувства?
Светлана слегка смутилась и попыталась перевести разговор на другую тему:
- Кстати в двух комнатах пол с подогревом. Для детской…
Но Сабуров заподозрил загадку и погрозил пальцем:
- Не увиливайте, Светлана Фёдоровна, я знаю о несчастье с вашим отцом; но было что-то ещё?
Светлана  не зря выросла в дипломатической среде. Выдержав небольшую паузу, она пришла в себя и решила не поддаваться настойчивости собеседника. Кто его знает, восточный человек на пустом месте может построить легенду, подпитать её традициями, которые нигде никем никогда полностью не были описаны, а потом…  передумает покупать квартиру. Такого выгодного покупателя ей терять не хотелось.
- Знаете что, Сабир Рахимович, в каждом доме есть свои истории, семейные тайны…
Сабуров, человек с дипломатической закалкой, взращённой на восточной показной вежливости, понял, что дальше настаивать просто неприлично.
Он неожиданно сдался:
- Всё-всё, не буду вас мучить, хотя надеюсь, что когда-нибудь мы лучше узнаем друг друга, и тогда вы мне поведаете вашу «страшную» тайну.
И тут Светлана Фёдоровна растерялась вторично. Почему он так сказал – «страшную»? Он что-то пронюхал? Но этого не может быть!
Сабурова удивил  внезапный испуг собеседницы. Все-таки здесь что-то не так. Придётся  осторожно навести справки. Квартирка не дешёвая. Пожалуй, поручу этому корейцу из самаркандской махалли. Они тут давно как рыбы в воде…
Он не подал виду, что заметил её растерянность, и сам пришёл на выручку Светлане, переведя разговор на другую тему:
- Светлана Фёдоровна, а этот запах…  будто бы знакомый и в то же время незнакомый, и приятный, и настораживающий… я сначала подумал –  с улицы, но запах остаётся и тогда, когда дверь на балкон закрыта; вы тут не зажигали индийские палочки? Хотя нет, у сандалового дерева совсем другой аромат.
К этому вопросу Светлана была готова и ответила откровенно:
- Этот запах здесь появился сразу после устройства комнаты по замыслу папы. Он ничего не объяснил, и я сначала думала, что так пахнет краска обоев.
- Ну, уж нет – Сабуров усмехнулся, – во-первых, никакая краска так не пахнет, а во-вторых, я не могу даже предположить, что это запах какой-то парфюмерии, настолько он живой.
- Это не парфюмерия, – возразила Светлана Фёдоровна. – Вадик, мой сын, говорит, что так пахнет багульник, болотное растение.
- И ваш отец умудрился заложить такой запах в это панно… «Зелёное болото»… или в эти обои?
- Может быть и так, – согласилась хозяйка квартиры, а про себя подумала: дался ему этот запах, сейчас снизит цену.
Сабуров подошёл вплотную к панно и принюхался.
- Нет, от самого панно такого ярко выраженного запаха нет. Возможно, это секрет вашего отца, и он унёс его с собой. Простите, частые упоминания об отце для вас, наверное, тяжелы?
- Так было…  в первые месяцы…
- Светлана Фёдоровна, вы сами не осознаете, что продаёте. Такой комнаты нет ни у кого в мире. Я сам поднимаю цену. Нет-нет, не возражайте. У меня лишь одно условие.
Ну вот, сейчас начнётся…
Но Сабуров продолжил всё тем же доброжелательным тоном:
- Пожалуйста, никому не предлагайте эту квартиру, я её куплю у вас обязательно, здесь будут резвиться мои дети и внуки.
Светлане стало на мгновение совестно:
- И вы уверены, что не пожалеете?
Сабуров внимательно на неё посмотрел, и она спохватилась:
- Ну, что так переплатите.
Как он умел красиво смеяться! Светлана Фёдоровна невольно залюбовалась этим седеющим мужчиной.
А он, отвечая на её взгляд прищуром своих добрых глаз, добавил:
- Ох, Светлана Фёдоровна, я  все-таки выведаю эту вашу тайну!

Загадочность людей Востока, выступающая в своём экзотическом для европейца ореоле, почти всегда развеивалась, если проявлялись прагматичные мотивы поступков. Но как только кому-нибудь из них представится случай столкнуться с явлением необычным, не укладывающимся в рамки общепринятых представлений, как сразу скажется упомянутое выше «почти». 
Можно, конечно, сослаться на менталитет узбека, индуса или перса, но это означало бы попытку объяснить одну загадку с помощью другой, ещё более сложной.
Едва уловимую специфику «болотной комнаты», которую интуитивно обнаружил Сабир при осмотре квартиры, не заметил бы так сразу ни один европеец. Хотя Сабир пригрозил Светлане «я все-таки выведаю эту вашу тайну»,  он сам себе ещё не давал отчёта в том, что его чутьё обнаружило трансцендентную, метафизическую атмосферу этой комнаты.
Справки, которые Сабир  навёл с помощью обширных связей корейца Нама, носили чисто прагматический характер. Сабир стремился получить гарантии в двух аспектах: во-первых, безупречна ли сделка с юридической стороны, то есть, нет ли родственников, претендующих на квартиру; во-вторых, не будет ли нарушено его душевное спокойствие в случае, если вдруг вернётся пропавший отец Светланы. Пол года с лишним после исчезновения Фёдора Олеговича Ситора было ещё недостаточно, чтобы полагать пропавшего покойником.
Связанная с «болотной комнатой» какая-то тайна семьи Соколовых не столько озадачила Сабурова, сколько вызвала в нём смесь любопытства и присущей дипломату осторожности, хотя он и не отдавал себе отчёта в причине своего волнения; это были сигналы из каких-то неведомых глубин его подсознания.


1. В новой квартире

Не хвались завтрашним днём, потому что не знаешь, что родит этот день
Притчи. 27:1

Новоселье было намечено на последнее воскресенье сентября. 
Фёдор вполне обходился небольшой квартиркой почти в центре Петербурга, на Гороховой, но он понимал, что пора собирать семью, раздробленную после развода с Ольгой.
Он уже не молод. Коротать старость в одиночестве, без общения с молодёжью, без того ухода, в котором нуждается пожилой человек? Ну, уж нет!
Собственно, Фёдор Олегович Ситор, пенсионер и бывший дипломат,  пока что сам себя обслуживает.
Но годы идут…
Чтобы выманить к себе семейство, следовало купить хорошую квартиру.

Приобретая квартиру на двенадцатом этаже новостройки, Фёдор заказал строителям тематические обои на стены той комнаты, которая станет его персональной «кельей», если квартира заполнится родственниками, и где… тьфу-тьфу… ну, об этом думать рано…
Темой для обоев он выбрал болотные композиции, в частности, на самую большую стенку – панно «Зелёное болото».
Идея такого выбора возникла после посещения блошиного рынка возле железнодорожной станции Удельная.
Фёдор зашёл на ряды без определённой цели, просто чтобы убить время в ожидании электрички. В самом конце торгового ряда к ветке клёна был подвешен свиток панно с отвёрнутым уголком. Взглянув на этот отворот, Фёдор вдруг опешил. Его охватили воспоминания.

К месту, где Фёдор приобрёл квартиру, сейчас можно добраться на метро и трамвае.
А ведь здесь он уже бывал!
Сорок лет тому назад на этом месте было клюквенное болото.
Сюда они добирались сначала автобусом, а потом «на своих двоих», или как тогда говорили, «на одиннадцатом номере».
Теперь Фёдор знает по собственному опыту: кто не бывал на болотах,  имеет о них совершенно превратное представление. Такое, каким описано болото, например, в «Собаке Баскервилей» сэром Артуром Игнатиусом Конан-Дойлем  (Фёдор любил блеснуть перед друзьями знанием замысловатых или виртуозных фамилий, да так, что и в собственных размышлениях иногда произносил их полностью).
Но в том походе для Фёдора только и состоялось настоящее открытие болота. Боже мой, какая это было красота!
Местами голубой, местами всех оттенков зелени, светлый, пепельно-золотистый и темно-изумрудный мох настойчиво манил к себе. Вездесущий багульник тянулся к ногам, взрываясь волшебным ароматом, стоило задеть его стебли. Для глаз настоящий праздник: редкие бархатные котики камыша, дымчато-голубые ягоды ещё не осыпавшегося гоноболя, заалевшие листочки кустиков черники и совершенно пылающие пламенем осени кусты осинника, красные от переспелой брусники кочки, бордово-кровавые кусты черноплодной рябины с гроздьями крупных эбонитовых ягод, и вот он, момент истины – просветлённое пространство яркой бордово-салатовой зелени мха с россыпью драгоценных камней – тёмнорубинових ягод клюквы; все это в обрамлении осеннего леса, только тронутого золотом, ещё хранящего изумрудные гаммы.
Возвращаясь в город, Фёдор чувствовал себя перерождённым, ему хотелось всем встречным как-то помочь, кричать:
– Идите туда, к болоту, к багульнику!
Он  сейчас любил всех этих людей, и ему было их искренне жаль…
Собираясь в леса по грибы, Фёдор брал с собой какую-нибудь еду, запас воды и палочку. Палка была особенной: вырезанная собственноручно, с небольшим узором, с кисточкой, она была снабжена прикреплённым к ней чехольчиком с ножичком – подрезать грибы.
На стволе упавшего дерева, или на пеньке где сам только что трапезничал, Фёдор оставлял угощение для Лесовичка. Просто потому, что так было принято, а не потому что… ну, не будем развивать эту мысль.
При сборах на болото его друг и сосед по рощинской даче Глеб пошутил:
- Смотри, Фёдор, Болотника ты своей булочкой не подкупишь. Он злобный, жуткий и враждебный. А вот для весёлой красавицы Болотницы взял бы ты конфеты, или печенье, дама все-таки... да местечко присмотри посуше, а то есть там такая паршивица Кикимора – сопрёт обязательно!
Фёдор не был суеверен, ни в коем случае. Но печенье и конфеты с собой взял и на сухой кочке тайком от товарищей оставил. Болотница-не-болотница, а какая-нибудь лесная живность за угощением придёт.
Не имея опыта, Фёдор собрал клюквы немного. Увлечённый необычностью процесса, он и не заметил, в каком месте болота оставил свою знаменитую палочку. Да это теперь и не важно. Всё компенсировалось впечатлениями.

При взгляде  на отворот панно Фёдора охватило воспоминание о впечатлениях сорокалетней давности. Юность бывает столь впечатлительной, что внезапный восторг, возникший просто из самой молодости, избытка сил, смутных планов на будущее, неясных мечтаний, такой восторг врезается в память настолько, что если спустя много лет человек попадает в ситуацию, подобную вызвавшей тот восторг, он испытает необычное  дежавю, но не способный опять испытать такой же восторг, сам себе удивится, – что тогда меня так поразило?
Продавала панно женщина с испитым подпухшим лицом. Когда Фёдор, заметивший отворот панно, остановился возле неё, она как раз рассказывала соседке по торговле:
- Дед завещал беречь картину, как семейную реликвию, а на хрен мне это старьё, когда хлеба купить не на что. Живём то однова.
Фёдор про себя усмехнулся: не хлеба тебе надо, трубы небось горят.
Попросил:
- Разверни, посмотрим твой шедевр.
Женщина взглянула на него мутными глазами.
Этот… в дорогом костюме… вряд ли купит…
- Купи, и бушь глядеть сколь хошь.
Но два  витка рулона всё же отвернула.
Панно было написано давно, каким-то неизвестным художником, возможно одним из растративших свой талант ради заработка на хлеб насущный или для прихотей помещика, если художник был крепостным. От таких древних полотен к вам приходит аура спокойствия, неспешности…
Купил, не торгуясь.
Рассматривая покупку дома, он задумал: в новой квартире оформить для себя такую особенную комнату… болотную… с этим замечательным панно… обои с болотными рисунками найти можно…
Если бы Фёдор Олегович Ситор знал, во что ввязывается, он… впрочем, поступил бы так же. Потому, что в душе он романтик, любитель приключений и даже немного авантюрист!
За три дня до новоселья Фёдор перенёс в новую квартиру ноутбук, халат, разные мелочи, ценности, деньги, документы, кое-какие продукты в холодильник. Прохаживаясь по квартире, планировал размещение мебели. Впрочем, завтра утром подъедет Светлана, ей решать обустройство комнат для неё самой, для Вадима, гостиную, комнату для домработницы… Но вот в этой «келье» он  распоряжаться будет сам…
Постелил себе на диване.
Перед сном постоял на балконе, полюбовался панорамой ночного города; вернувшись в комнату, включил телевизор, но тут же выключил; здесь ярко-кричащий экран телевизора казался вещью совершенно чуждой.
Несмотря на позднее время, спать не хотелось. Ворочаясь на непривычном ложе, Фёдор только-только задремал, как был разбужен булькающими звуками.
Проносящиеся со скоростью реактивных лайнеров облака то включали, то выключали свет полной луны, проникавший в комнату через застеклённую дверь и широкое двустворчатое окно. Отражаясь от белизны входной двери, этот свет рассеивался по комнате, подсвечивая болотные рисунки на стенах.
Напротив дивана в антураж болотных сюжетов хорошо вписалось  панно «Зелёное болото». В его таинственной глубине казалось, шевелятся ночные тени. Слышалось слабое бульканье воды и какие-то шорохи. Возможно, сантехники готовили трубы к отопительному сезону.
Фёдор удовлетворённо отметил: вот то, чего я добивался  – чувства, словно ты проснулся в лесу, посреди болота.
Новосёл закрыл глаза и попытался заснуть, но шорохи и булькающие звуки стали ещё громче. В воздухе поплыл аромат какого-то, с юности знакомого запаха, от которого у Фёдора закружилась голова. Фёдор вспомнил: надо же, с улицы принесло запах багульника! Потянуло сыростью, как будто сквозняк распахнул дверь на балкон, и влажный петербургский воздух разлился в пространстве комнаты…
И тут вдруг у Фёдора возникло ощущение, что в комнате он не один…


2. Исчезновение

Если он пришёл один, пусть один и выйдет
Исход,  21:3

Отец упорно не поднимал трубку телефона.  Попервой Светлана думала, что он спит, перезвонила ближе к полудню. Потом ещё и ещё. Наконец, обеспокоенная, примчалась сама.
В квартире её поразил резкий запах каких-то духов. Она ещё не знала, что этот неповторимый запах присущ только одному источнику – болотному багульнику.
Все вещи отца находились в комнате, стены которой оклеены обоями с кувшинками, лилиями, рисунками камыша, фрагментами то светлых, то угрюмых болот.
Слева от входа пол стены занимало большое старинное панно, на котором было изображено болото со светлой бордово-мшистой зеленью на переднем плане и слегка затуманенной перспективой, в которой просматривались покрытые мхом стволы павших деревьев и подкрашенные осенними расцветками деревья и кусты в глубине. Внизу панно художник изобразил рассыпанные по мху и отсвечивавшие рубинами ягоды клюквы, немного поодаль – кустики черники с покрасневшими листочками, слева в комнату заглядывала ветка куста черноплодной рябины с редкими тёмно-зелёными, или желто-бордовыми мелкими листочками и каплями ягод эбонитово-чёрной глубины, а справа разместился невысокий куст голубики с пепельно-синими ожерельями плодов. Тут и там росли кустики багульника, вырисованные особенно тщательно внизу панно. Болото было изображено так живо и чётко, что у Светланы на мгновение появилось очарование этим пейзажем, эффект собственного присутствия, и какое-то болезненное чувство сожаления, что её в действительности там нет. Это панно манило к себе и одухотворяло своей магией всю комнату.

В квартире отца не было.
Может быть, он вышел пройтись, или в магазин?
Светлана с трудом оторвала взор от панно и осмотрелась.
В комнате, которую, похоже, отец уже начал обживать, Светлана заметила странность: халат лежал на спинке кресла, а костюм, в котором давеча вечером отец от неё ушёл, висел на плечиках в шкафу, встроенном в углу комнаты. На полу возле кресла лежала палочка с кисточкой, вырезанным узором и прикреплённым к ней ножичком в чехле. В каком же прикиде отец вышел на прогулку?
Работая в Москве, Светлана в Питер наезжала часто, хотя уход за сыном, обучавшимся в последнем классе гимназии, она фактически доверила пожилой приходящей домработнице.
В такие дни она забегала и к отцу, который после развода с матерью обходился сам, но упорно не признавал никаких домработниц. Хотя вчера они выходили вместе, Светлана не помнила, чтобы он брал свой спортивный костюм.
Постель на диване была слегка примята.
Не дождавшись родителя ещё какое-то время, Светлана стала названивать сыну и в Рощино соседу и другу отца Глебу Исаевичу.
Приехал Вадим. Он попытался успокоить мать:
- Деда, что ли не знаешь? Завёл тут новых собутыльников и дует с ними пиво. Придёт, куда денется…
Глеб Исаевич прикатил ближе к вечеру. Он не был так спокоен, как Вадим. Первым делом спросил Светлану:
- В типографию звонила?
Типография – тот самый бизнес, в который Фёдор Олегович Ситор вложил свои сбережения после возвращения из Индии и выхода на пенсию.
Света возражала:
- Какие собутыльники, какая типография? Папа вечером предупредил, что утром будет меня ждать.
Из типографии ответили, что Фёдор Олегович будет только в понедельник.
Глеб Исаевич прошёлся по комнате:
- Странный и знакомый запах.
Вадим пояснил:
- Это запах багульника. Растёт на болотах.
Потом Вадим заглянул в шкаф, тронул костюм. В кармане пиджака что-то звякнуло, и Вадим достал ключи:
- Мама, когда ты пришла, входная дверь была закрыта на ключ?
- Да, я открывала своим.
- Тогда как дед вышел, если ключ здесь?
Светлана взяла ключ из рук сына.
- Действительно странно…
Глеб Исаевич переспросил:
- Светлана, может быть он вышел без ключа и захлопнул дверь?
- Да нет же, у нас дверь не захлопывается сама, и я хорошо помню, что повернула ключ один раз, дверь не открылась, пришлось делать ещё один поворот.
- Ну не улетел же он! А третьего ключа не было?
Ответил Вадим:
- Их и было три; вот мой ключ, вот дедов, а третий у мамы.
Решили позвонить в милицию.
Пришёл участковый, составил протокол, но предупредил, что начинать следствие о пропаже пенсионера ещё рано.
Однако уже на следующий день пропажей Ситора занялся следователь ФСБ, – бывший дипломат многое знал…
Опрос соседей показал, что возле нового дома были замечены лица «кавказской внешности».
Прояснились некоторые детали.  Своего спортивного костюма Фёдор Ситор в новую квартиру не брал. Выходит, что исчез он в трусах, майке и тапочках. И ключ от квартиры у похитителей был свой; ишь, как аккуратно закрыли двери – на два оборота. Возможно, преступники так спешили, что не позволили Ситору даже одеться, а могло быть так, что его обездвижили уколом и просто вынесли на руках.
Не были похищены ни деньги, ни документы. Ценные сувениры из Индии, кредитки, паспорт, деньги, – всё лежало в ящиках компьютерного столика. Похитителям, если это похищение, был нужен сам бывший дипломат. И это обстоятельство больше всего огорчало Светлану: если преступники не грабители, то и звонка с требованием выкупа ждать не приходится.
Такой звонок и не прозвучал.

 
3. Ночная гостья.

Никто из вошедших к ней не возвращается
и не вступает на путь жизни»
Притчи. 2:14

Фёдор Ситор относился к той категории людей, которые способны смотреть на окружающий мир восторженными глазами, обнаруживать необычное там, где другие пройдут равнодушно. Так он повёл себя и при первом посещении клюквенного болота.
Назначение в Индию открыло для натуры Фёдора много новых совершенно неожиданных интересов.
Ситор не был моралистом. В далёком шестьдесят пятом он женился на нелюбимой девушке, дочери видного партийного деятеля. Ради назначения в Индию Фёдор вкусил все прелести морганатического брака. Ольга оказалась жадной недалёкой женщиной. Пока Фёдор Олегович состоял на дипломатической службе в капстране, развод с нелюбимой супругой был невозможен. Ему, чтобы удержаться на дипломатической службе за рубежом, пришлось нести этот крест до самого выхода на пенсию. Бесценным подарком от жены, позволившем ему столько лет терпеть рядом с собой эту женщину, стала их дочь Светлана, в которой души не чаял, и, конечно же, замечательный внук Вадик, сын Светланы.
Едва выйдя на пенсию, Фёдор Олегович немедленно развёлся с матерью Светланы, что поставило на грань разрыва его отношение с дочерью, которая не желала понять поступок отца. Разрыв с дочерью не стал окончательным благодаря внуку. Вадим был привязан к деду, и Светлана это понимала.
Приобретая новую квартиру, Фёдор Олегович надеялся собрать возле себя дочь и внука.
Ольга, у которой оставались обширные связи в Петербурге, нашла пристанище возле другого мужчины, с которым давно была в весьма близких отношениях.
Во время пребывания в Индии верный своей натуре Фёдор Ситор проявлял живое любопытство ко всему окружающему. Он владел не только английским, вторым государственным языком Индии. Способный к языкам, на рынках он демонстрировал владение расхожим словарём на урду, бенгали и хинди, да ещё вьетнамским, так как эти молчаливые торговцы освоили прилавки по всему побережью Индии. Общение с индуистами и буддистами наложило свой отпечаток на мировосприятие Фёдора. Нет, он не стал приверженцем ни одной из восточных религий, но их философия подготовила его к встрече с явлениями трансцендентными или мистическими.

Почувствовав чьё-то присутствие, невозможное в запертой квартире на двенадцатом этаже, Фёдор подумал: вот разыгралось воображение, к чему стремился, то и  получил! Сейчас открою глаза и увижу кикимору, которой самое место в этой «болотной комнате»
 Фёдор продолжал лежать с закрытыми глазами, стараясь посмеяться над собой за эти надуманные страхи.
Но тут ему послышалось чьё-то дыхание и лёгкий женский вздох. По телу пробежали мурашки, стало холодно голове под волосами.
Что это? Что я увижу, что я могу здесь увидеть?
Надо заставить себя открыть глаза! Вот сейчас… сейчас… сейчас я посмеюсь над своими страхами!

Фёдор открыл глаза.
В мелькании лунного света, как в немом кинематографе, двигалась женская фигура. Через мгновение мелькание прекратилось и полная луна, ещё низкая, но уже довольно яркая, зависнув прямо напротив окна, полностью осветила комнату.
Перед Фёдором в сиянии полной луны стояла  женщина необыкновенной красоты. В её золотистых волосах белел цветок водяной лилии, а под полупрозрачной, отсвечивающей серебром, накидкой просматривалось идеальное тело. На шее незнакомки отливали перламутром нитки речного жемчуга.
Фёдор сел, не веря собственным глазам. Я уснул, и это такой  сон?
Рассматривая женщину, Фёдор вдруг оказался во власти чувства, какого он никогда в жизни не испытывал, или забыл.
Это была женщина его мечты!
Нет, это шаблон, эта фраза не отражает всю полноту чувств, охвативших его. Появившаяся перед ним женщина уже приходила в его снах тысячу раз. Сейчас он любил её той страшной любовью, когда человек забывает про всё остальное, готов ради неё на любой, самый невероятный поступок. Он совершенно забыл, что по возрасту он годится юной красавице в дедушки. Он не мог хотя бы удивиться тому, что эта женщина из его снов вдруг наяву возникла в его запертой квартире среди ночи.
На вытянутых руках гостьи лежала палочка с памятным узором и привязанным ножичком. Эту свою палочку, забытую когда-то на болоте, Фёдор сразу вспомнил. Но он не удивился. Её присутствие здесь всё оправдывало и всё объясняло.
Фёдор вдруг испугался: а вдруг она ему снится на самом деле? Он не хотел, чтобы это был сон. Это не может быть сном, не должно быть! Вот она, стоит перед ним – любимая, желанная!
Фёдор потерял страх. Его душа уже приняла случившееся как нечто, само собой разумеющееся. Он даже начал анализировать какие-то не важные к этому случаю вещи.
Поднаторевший за годы службы в Индии, Фёдор хорошо разбирался в драгоценных камнях и невольно заметил среди украшений незнакомки и онежские алмазы, и карельские аметисты.
А вот на шейке и на накидке незнакомки речной жемчуг. Фёдор вспомнил: до революции речной жемчуг добывался в Ленинградской области и он сам побывал в тех местах. Там несколько ручьёв носят название «Жемчужный». И он читал… ах, неприятная примета: речной жемчуг – символ безысходности, неотвратимости… кто носит такой жемчуг, тот утрачивает все надежды и мечты. «Ну, зачем ей столько такого жемчуга» – на мгновение огорчился Фёдор и тут же забыл эту мысль.
Женщина заговорила.
Её прекрасный голос был знаком ему с детства, он любил и его, этот голос. В нем были интонации голоса его матери, голосов всех женщин, которых он любил в течение своей жизни:
- Благо, Федя, аз дар твои услады приимши и вот те потеря, – проговорила незнакомка, протягивая ему палочку, забытую им на клюквенном болоте сорок лет тому назад.
- Кто ты? – выдавил из себя Фёдор, непроизвольно приняв из рук женщины палочку.
- Кроме всякаго недоумения догадаши и сам, с кои мест злена блата обыкох буде и поминку дар оставляши и свое потеряши, тако ли, Федя?
Какая странная и милая речь, такую он слышал от батюшки в церкви. И необычные слова, и понятные.
- От-отк-куда? – Фёдор задал вопрос, ответ на который был ему почему-то известен.
- Знамо зело оттуда, – она кивнула в сторону панно «Зелёное болото», – и аз речена бысть Евдокией!
Фёдор поднялся, потянулся за халатом. Но женщина остановила его движением руки:
- Нет-нет, Феденька, не тщись. У мя в госте сие же лишне.
Сколько музыки, нежности, ласки прозвучало в её мелодичном голосе, когда произносила слово «Феденька»!
Вопреки какому-то подсознательному опасению, рука  Евдокии оказалась мягкой и горячей.


4. Голос

Простым дать смышлёность,
юноше – знание и рассудительность
Притчи. 1:4

В отличие от родителей, Вадим получил культуру виртуального компьютерного мира со всеми его «прелестями».
В летние месяцы Фёдор часто забирал внука к себе, водил его на рыбалку и грибную «тихую охоту». Но и он чувствовал какую-то пассивность Вадима, отсутствие живого интереса, не говоря о восторге от пленяющих его самого природных красот.
И всё же, повзрослев, Вадим и сам, подговорив друзей, отправлялся по грибы; именно это больше всего радовало Фёдора.
В лесу Вадим, так же, как и дед, оставлял на пеньке или на стволе павшего дерева «угощение лесовику», понимая, что никакого лесовика на самом деле не существует, но в глубине души веря, что он есть.

Дедова «болотная комната» все больше интриговала Вадима. Ему был приятен лёгкий запах багульника, особенно после улицы. Иногда запах становился сильнее, он делался неприятным, мешал сосредоточиться, вынуждал открывать дверь на балкон, а это не всегда было удобно. Вскоре Вадим заметил, что запах становится сильнее, когда в комнату заходит мать, а также, что усиление запаха вызывает громкая музыка. Он совсем перестал включать музыку через динамические колонки, надевал наушники.

Мама своей настырностью мешала ужасно.
Не проходило и часа, чтобы она не заходила с каким-нибудь вопросом, или не приносила какую-нибудь еду или лакомство. Ей хотелось постоянно видеть, чем занимается Вадим, и это раздражало его до невозможности. Грубить ей ещё хуже, она начинала «читать нотации» или упрекать:
- Из-за компьютера ты стал хуже учиться!
- А ты видела мои оценки?
- Причём тут оценки? Не может человек все время играть в компьютере и хорошо учиться.
- Я не играю. В Интернете много нужной для меня информации, которую я ищу при подготовке к викторинам.
- Викторины у вас просто новый вид спортивной игры.
Единственный плюс, который числился за мамой, так это её частые и длительные командировки.

Интуитивно Светлана понимала, что мир нынешней гимназии психологически совсем не такой, каким был на её памяти в средней советской школе. Гимназисты старших классов не были так открыты, как прежние старшеклассники. Они были вечно раздражены, ускользали от влияния родителей, были озабочены какими-то своими тайнами. К тому же родители почти не контактировали с учителями.
Фёдор, затеяв покупку новой квартиры, убеждал Светлану:
- Последние классы гимназии, викторины, большая нагрузка… а здесь у него будет отдельная комната, Интернет. Я сам встаю рано, буду подвозить к школе, а если захочет, то и обратно. Наймём хорошую прислугу, сейчас их обучают на специальных курсах…
Светлана упрямилась не долго. Она не могла простить отцу развода с матерью, но Вадим стал чересчур  самостоятельным, временами каким-то чужим, вспыльчивым, слова не скажи. Только деда и слушает, да и то, наверное, потому, что они редко видятся.

После исчезновения отца Светлана с сыном сразу перебралась в новую квартиру. Следствие велось где-то там, в ином измерении.
В «болотной комнате» все вещи Светлана оставила так, как их разместил сам Фёдор. Документы, визитки, кредитные карточки и деньги из карманов костюма она оставила в выдвижном ящике компьютерного столика, запретив Вадиму даже открывать его. Она верила, что отец вернётся, рассудит сам что куда поставить.

Она собиралась купить Вадиму  компьютер и закрыть «болотную комнату», так как сын проявлял настойчивое стремление находиться там всё дольше и дольше. Несмотря на возражения матери, Вадим перенёс туда проигрыватель с колонками, свою гитару. Но когда Вадим стал принимать в «болотной комнате» приходящих к нему друзей, Светлана закатила такой скандал, с угрозами вообще не пускать туда его самого, что сын все-таки сдался и стал принимать друзей в своей комнате.
Какое-либо психическое воздействие самой «болотной комнаты» на сына поначалу не замечалось. Светлана моталась по командировкам и не придавала значения мелким изменениям в поведении сына.
Вадим перестал включать громкую музыку. Ну, это естественно, парень взрослеет.
Домработницу Наташку Вадим быстро приручил: он закрывал глаза, когда она, устроившись на кухне перед маленьким телевизором, с упоением смотрела сериалы. Они привыкли не замечать друг друга, и Вадим забывал, что он в доме не один.
Иногда, задумавшись, подолгу глядя в глубину панно «Зелёное болото», Вадим представлял, что вот дед ушёл туда… спохватывался, что этого не может быть, потом, как бы в оправдание перед самим собой, фантазировал, что вот есть же виртуальные миры, и есть параллельные миры, и если кто-то говорит, что бога нет, то, по крайней мере, никто не говорит, что нет параллельных миров…
Словом, если оттуда, из глубины «Зелёного болота» войдёт в комнату пропавший странным образом дед, Вадим даже не удивится!
Но когда, сидя за дедовым компьютером, он вдруг услышал негромкий голос Фёдора, Вадим не мог заставить себя обернуться, не мог открыть рот и сделать усилие, чтобы ответить; по спине пробежал холодок.
А голос снова позвал его:
- Вадик, ты меня слышишь?
Вадим, наконец, собрался с духом, и все ещё не решаясь обернуться, выдавил из себя:
- Слышу дед, ты где? – и тут же почти прокричал – дед, ты живой?
- Живой я, Вадик, живой. Не оборачивайся и слушай. Мне здесь хорошо, но я не смогу выйти отсюда без твоей помощи. Ты мне поможешь?
- Да, дед, а как?
- Скоро у тебя будет гостья, она всё… жди... – голос становился все тише – красивая… гостья… гостья… Евдокия… Вадим… помоги…  гостья…   не бойся…
Теперь Вадим решился обернуться.
«Зелёное болото» в сумраке этой комнаты казалось совсем черным и таинственным.
Что это было? С кем я только что разговаривал? Это была слуховая галлюцинация, и я разговаривал с ней? Я так долго об этом думал, что стали грезиться голоса? Не мог же голос исходить от этого панно!
Так убеждал себя Вадим, понимая, что на самом деле случилось невероятное, и что он действительно слышал живой голос своего пропавшего деда, и доносился он именно с этого, такого живого, панно.

В семье Ситора обряд крещения прошли все, и большие религиозные праздники отмечались регулярно. Это была дань традиции. Но вот подошло время, когда носить нательные крестики стало  модно. Светлана купила цепочку с маленьким крестиком себе, а Вадиму крестик подарил дед. Это был вычурный серебряный крестик в золотом обрамлении, очень тонкой работы. Вадим гордился подарком деда ещё и потому, что подобной вещи не было ни у кого из одноклассников.
Отсутствие на шее сына постоянного амулета зоркий женский глаз заметил сразу:
- Сынок, ты забыл надеть крестик?
- Ничего я не забыл. Глупо быть атеистом и носить религиозный символ.
- Но это же подарок деда, ты не должен его снимать. Если бы дед узнал, он бы огорчился.
- Это ещё как сказать – загадочно ответил Вадим,  – все, мама, вопрос закрыт.
Следующий симптом, которого Светлана не могла не заметить: сын стал закрывать дверь в «болотную комнату» на внутренний запор.
На вопрос матери, зачем он закрылся, Вадим сначала ответил:
- Нечаянно.
Но когда это стало повторяться, он выдвинул другую причину:
- Я занимаюсь, готовлюсь к викторинам. И больше не приставай ко мне с этим вопросом, ясно?
- Ты опять хамишь матери!
- Я все сказал, отстань, – и Вадим демонстративно захлопнул за собой дверь.
Светлане только и оставалось, что прокричать под дверью:
- Я совсем закрою эту комнату!


5. Колдовство «болотной комнаты»

Я вышла отсюда с достатком,
а возвратил меня Господь
с пустыми руками
Руфь. 1:21

Путь из Самбора, небольшого городка в Западной Украине, в Санкт-Петербург был для Наташи не простым.
Невысокого роста, кареглазая, с живым привлекательным личиком, у себя в Самборе она нравилась парням.
Неудачное замужество вынудило её буквально бежать из родного города. Набожная семья Наташи не признавала разводов, а родные мать и отец, понёсшие большие расходы на приданное и свадьбу, ни за что не приняли бы её обратно.
Выручила богатая и добрая соседка Валентина Петровна. У неё была усадьба в Самборе и квартира в Выборге, где она занималась выгодным бизнесом. Она оплатила учёбу Наташи на курсах домработниц и дала рекомендацию в семью Соколовых.
Здесь в большой квартире проживали вдвоём хозяйка Светлана Фёдоровна и её семнадцатилетний сын Вадим, гимназист.
Узнав, что дедушка Вадима таинственным образом исчез, Наташа, будучи девушкой отзывчивой, искренне жалея хозяйку и её сына, молилась за них, за то, чтобы пропавший вернулся целым и здоровым.
Однообразную жизнь Наташи скрашивал только телевизор на кухне, чувственные сериалы. Она как бы вживалась в чужие судьбы, сама становилась их участницей, переживала вместе с персонажами, жалела одних и ненавидела других, особенно похожих на её мужа.
И так изо дня в день.
Пока и в её жизнь не вторглась «болотная комната».

Хозяйка постоянно уезжала, а Вадим, озабоченный своими проблемами, домработницу просто не замечал.
В квартире  Наташе больше всего нравилась «болотная комната», как её называли и Вадим, и Светлана Фёдоровна. В этой комнате никогда не было пыли. Большой влажный кусок марли, которым Наташа проводила по столешнице и подоконнику, всегда оставался таким же белоснежным.
В «болотной комнате» всегда стоял лёгкий, слегка отдающий запахом земли,  приятный запах. 
Иногда этот запах становился очень резким и смешивался с запахом какой-то неприятной сырости. Наташа заметила, что так случалось, когда, будучи в квартире одна, она включала плеер и ставила диск с украинскими песнями. Обнаружив такое свойство «болотной комнаты», Наташа испугалась и по привычке перекрестилась. Но тут в комнате завоняло просто ужасно, так что Наташа бросилась открывать дверь на балкон. На этот раз Наташа не связала изменение запаха в «болотной комнате» с тем, что она перекрестилась. Но когда в «болотной комнате» стали происходить другие странности, Наташа вспомнила и это.
Вскоре последовали такие события, что Наташа решилась позвонить Валентине Петровне.

В одно из воскресений Светлана с сыном поехали в Рощино чтобы взглянуть на свою усадьбу и проведать соседа и приятеля Фёдора Глеба Исаевича. Там, знакомясь с Юлей, внучкой Глеба, девушкой на год моложе, Вадим представился:
- Вадимир! – сделав ударение на последнем слоге.
У Светланы вертелся на языке вопрос, но она сдержалась, усмехнувшись новой фантазии сына.
Когда же речь зашла о Фёдоре, и Светлана стала говорить, как он любил внука, Вадим бросил:
- Да надоели мы все ему, вот он и ушёл.
- Как это «ушёл»? – опешила Светлана.
- А так, отправился клюкву собирать.
- Как ты можешь так говорить, – возмутилась Светлана, – ты кощунствуешь, возможно твой дед мучается в плену!
- В плену может быть и приятно.
- Ну, что вы скажете, – повернулась Светлана к Глебу Исаевичу, – совсем оборзел парень.
Хозяин дачи полез за портсигаром, промолчал, но, спустя минуту, задумчиво произнёс:
- Кто знает, иногда «устами ребёнка глаголет истина».
«Как сговорились» подумала Светлана, но тут подошла Кира, жена Глеба. Молодые люди прошли в сад. Кира спросила:
- А что отец Вадима, Сергей, помогает?
- Нужна мне его помощь! Сначала, пока Вадик был малышом, Сергей носил игрушки, да таскал по аттракционам. А сейчас… Надька наплодила ему своих детей. Вадик ревнует и отца сторонится.

Странное приключение случилось с внучкой Глеба Исаевича, когда Вадим повёл Юлю показывать «болотную комнату».  Вскоре он выскочил из комнаты и позвал на помощь.
Юля лежала на ковре без сознания, а в комнате стоял тот самый запах, что и всегда, только очень сильный. Наташа открыла двери на балкон, Юля стала приходить с себя, и Глеб Исаевич, растерянный и недоумевающий,  срочно увёз внучку,

Эти первые сигналы Светлана никак не связывала именно с «болотной комнатой», пока из очередной командировки её не вернула телеграмма Наташи «Пропал Вадим».
Когда Светлана примчалась домой, Вадим сидел в своей комнате и сначала молчал, а потом сказал:
- Был тут все время.
Наташа плакала и божилась, что Вадим пропадал. Закрылся в «болотной комнате», на стук не отвечал, а когда Наташа, пройдя на балкон через кухню, заглянула в «болотную комнату», там никого не оказалось.
Не желая объясняться, Вадим оделся и молча ушёл, а Наташа  повела хозяйку в «болотную комнату»:
- Вот смотрите, я специально не убрала.
Возле панно, между плинтусом и паласом, на светлом паркете виднелись засохшие пятна крови, а рядом лежали какие-то перья и пух.
Светлана присмотрелась: куриные, что ли… у самого плинтуса рдели несколько рубиновых капель. Это были ягоды клюквы.
Так что это такое? Вадим связался с какой-то сектой? Появились сейчас новомодные секты язычников, сатанистов…
Только теперь в сознании Светланы шевельнулось: это какое-то колдовство  «болотной комнаты»…  но ведь этого не может быть!


6. Ксения.

О, если бы вы только молчали!
Это было бы вменено вам в мудрость!
Иов. 13:5

Вадим ждал.
Когда в очередной раз приехала мать, Вадим стал запирать комнату изнутри. Вдруг опять произойдёт чудо, а мать, как обычно, всё испортит.
Светлана, действительно, стала кричать под дверью, что отнимет комнату, но вскоре смирилась.
У Вадима не было «своей девушки», хотя другие девчонки на него засматривались. Особенно настойчивой была Ксюша, жившая на Гороховой по соседству с дедом, с которым они как бы сдружились: она забегала с какими-то вопросами по Индии, льстила деду, восхищаясь его коллекциями, подолгу рассматривала альбомы с фотографиями, иногда бегала для деда в магазин, подметала и вообще наводила порядок. От её услуг дед не отказывался, хотя постоянно кичился своей самостоятельностью.
Есть в Петербурге такие старинные дома, как тот дом на Гороховой, в котором обитал Фёдор Олегович Ситор: потолки с лепниной высокие, лифта нет, подниматься на четвёртый этаж приходится по широкой мраморной лестнице. Стоило Вадиму показаться на улице, высматривавшая его в окно Ксения тут же мчалась к деду, благо жили они на одном этаже. Когда Вадим, одолев крутые лестницы, заходил в квартиру деда, Ксюха распоряжалась вовсю, давая понять, что находится тут давно и вовсе не из-за Вадима. Фёдор Олегович посмеивался и старался оставить Вадима с девочкой наедине.
Но ей не было пятнадцати, Вадим относился к ней, как к ребёнку и не замечал, что такое снисходительное отношение не просто обижает самолюбивую соседку, а приводит её в ярость.
Теперь, после пропажи деда и переселения Вадима с матерью в новую квартиру Ксения наладила приезжать к ним, находя для этого самые нелепые поводы; говорила, что скучает по Фёдору Олеговичу, что хочет рассматривать «индийские альбомы»… Светлана не выделяла Ксению среди приходивших к ним ребят, но Вадим, наконец, заметил интерес девочки к своей особе. Это ему польстило; он сводил девочку в кино, но брать с собой в кафе отказывал – мала. Прощаясь с другими девушками, Вадим иногда целовался с ними в губы, а Ксюшу чмокал только в щёчку, или, что было самым обидным, в лобик.

Когда Глеб Исаевич увёз внучку, Вадим снова заперся в «болотной комнате» и начал рассматривать панно. Осень на картине играла с кровавой позолотой. Вадим припомнил, что на этом панно прежде болото выглядело свежим, каким бывает лес в начале осени, когда после небольших дождей  глаз радуется особой сочности. Но ведь… так что же это? Замысел художника? Подбор специальных красок?  Освещение призрачным светом лунной ночи? Вадим искал объяснение  в своём мире реальностей и не находил.
Он начал осознавать, что голос деда был настоящим, что запах багульника в этой волшебной комнате и голос из панно – звенья одной цепи. Это панно, как живое, реагировало на присутствующих, передавая своё отношение к ним усилением, или ослаблением запаха багульника.
Теперь вот открылось, что и само панно изменяется.
Вадим относился к тому невероятному, что проникало в его жизнь, так же, как к виртуальному антуражу компьютерных игр. Он пытался понять, с чем столкнулась его семья, но к происходящему относился больше с любопытством, чем со страхом.
Он не просто ждал «гостью», как сказал о ней дед, а был готов её признать и принять, как бы она ни выглядела.
И она появилась.
Произошло это совсем не так, как он себе представлял.
Матери как обычно дома не было, домработница выбежала, –  засмотревшись сериалом, она едва вспомнила о поручении хозяйки и сейчас неслась к магазину.
Последние дни сентября порадовали бабьим летом.
Тепло было и в доме даже при открытой на балкон двери.
Вадим сидел в «болотной комнате» перед компьютером, одетый в лёгкие спортивные шаровары и тенниску.
Неожиданно его глаза были закрыты нежными горячими девичьими руками. Это могла быть только Ксения. Плутовка вошла так тихо…
- Перестань, Ксюха, а то сейчас получишь!
Но раздавшийся серебристый смех принадлежал не Ксении.


7. Болотники

Не заключай союза ни с ними,
ни с богами их
Исход. 23:32

Вадим на своём вертящемся стуле повернулся так резко, что незнакомка оказалась у него на коленях. Она тут же обвила его шею руками, и они оказались лицом к лицу.
Изумительной красоты лицо, внимательные сине-зелёные глаза, черные брови и пепельного цвета волосы, рассыпанные по её плечам, представляли образ, который, как Вадим себя быстро убедил, был им ожидаем. Её лицо отличалось не той холодной красотой, которая у некоторых красавиц граничит с надменностью, нет, оно излучало тепло, казалось милым и родным.
Любовь молнией пронзила всё существо Вадима. Он тонул в её глубоких чудесных глазах. И сразу догадался, откуда она.
Глядя ему в глаза, девушка прошептала:
 - Не ведал, что явлюсь?
Нежным чистым и певучим был её голос
Так же шёпотом Вадим ответил вопросом на вопрос:
- Ты Евдокия?
- Аз есмь, вестимо!
Не в силах удержаться, Вадим потянулся к губкам Евдокии, но она рассмеялась своим серебристым смехом и приложила палец к его губам:
- Аще изловиша мя, по тому имати!
Какой странный говор, но всё понятно.
Евдокия выскользнула из объятий Вадима и вмиг оказалась у панно. Не помня себя, опрокинув стул, Вадим рванулся к ней.
Он даже не удивился тому, что они уже бежали лесом. Евдокия пришла в цветастом сарафане, и теперь он огромной яркой бабочкой мелькал среди кустов.

Недавно, рассматривая панно, Вадим приметил вдали две берёзы; одна стояла, сильно накренившись, а остов другой был со сломанным верхом. Тогда ему подумалось: вот ведь неизвестный художник не стал приглаживать действительность!

Теперь он мельком вспомнил тот момент, настигнув девушку именно у этих берёз. Но едва их губы соприкоснулись, Евдокия снова выскользнула. Теперь они прыгали с кочки на кочку по усыпанному ягодами клюквы ярко-зелёному болоту. Вдруг очередная кочка оказалась ложной, и Вадим очутился в болотной яме, заполненной холодной водой. Юноша запаниковал, ухватился за пучок багульника, пытаясь выбраться, но болото быстро охватило его ноги и стало засасывать.
Вдруг рядом вынырнула страшная девица с распатланными космами волос, длинными кривыми руками и кукольным лицом. Вадим догадался, что это кикимора. Она повисла на его шее и тоже начала тянуть беднягу вниз. Мелькнула мысль «теперь мне не спастись», но тут раздался звонкий голос Евдокии:
- Кира, он не наш, он зван к батеньке!
Евдокия вместе с кикиморой, которую она назвала Кирой, теперь вдвоём тащили Вадима из трясины, при этом страшная помощница клянчила:
- Отдай мне мужа, зачем он тебе, есть у тебя Федя, а я так одинока, буду любить не меньше, чем ты!
- Дура ты, – кряхтела, натужась, Евдокия, – оба они отцовы и он их отпустит.
- С какой стати! – вопила кикимора, – теперь нет волхвов, никто жертвой не выкупит, как же, он отпустит! Отдайте мне!
Появились огромные лягушки с весёлыми детскими лицами. Они суетились вокруг,  стараясь помочь Евдокии с Кирой, но только мешали.
Внезапно раздался густой громкий голос:
- Цыц, вертихвостки!
Чья-то сильная рука выдернула Вадима из болота, и он оказался сидящим на мшистом толстом стволе павшего дерева. За спиной Вадима прозвучал тот же голос:
- Аз глаголить буду!
Вадим хотел оглянуться, но прозвучал голосок Евдокии:
- Не оглядывайся!
Голос подтвердил:
- Верно речет дева, кто мя узряше, тому отселе не бысть ходу. А вы, девы несторопны, пошли вон, мужи беседу ведуша!
Евдокия с Кирой стали удаляться. Вадима тянуло  последовать за Евдокией, но он не посмел даже приподняться.
Подул тёплый ветерок, и одежда на Вадиме быстро подсыхала.
А голос продолжил:
- Люба те стала  несчастна дщерь моя Евдокия?
У Вадима вырвалось:
- Почему несчастная?
- Болотница не играет в любовь, живёт нею, а ежели потеряши, чахнет долго, становясь Кикиморой. Аще по другому разу, то умре горькою смертию зле. А здесь у нас скудно, и нет нашего Хранителя, шоб заклятие порушил и вернул прелестнице её красную суть.
- А кто это Хранитель? – осмелился спросить Вадим.
- Сам хотел бы ведать, да не дано.
- Но я Евдокию тоже люблю! – возразил Вадим.
Голос продолжал:
- Знамо, тако роком возделано. На подвиг пошла дщерь моя ради сущего долга. Однако полно тово плачевнова дела! Твой дед повелел тебе красна петуха принесть. Евоных рублев взять и в Рощине у вдовы Елисаветы Бекетовой отай купити и тайно же сюды. Понеже исполнишь евоное повеление, то и от мя буде дар тебе любовь обоюдна в мире человецев.
Вадим почувствовал себя актёром какого-то театра с вот такой болотной сценой и начал входить в роль:
- Я хочу видеть деда.
- Спит он, чаи пил ублажены сон-травою. А глядеть ево иди. Токмо не пужайся.
Сказав эти слова, голос позвал:
- Мерин!
Из-за большого пня возникло существо с фигурой и лицом человека, но покрытое шерстью, как медведь. Вадим подумал: чёрт? Или снежный человек?
А Мерин ответил тонким и скрипучим голосом:
- Аз есмь, куда бысть од те!
- Снова подлый ухо стропил? Я те! Проведи отрока!
Вадим еле поспевал за Мерином, боясь снова искупаться в омуте, а тот, как будто у него на затылке были глаза, не оглядываясь, сказал через плечо:
- Иде по тверди да ся не падет!
Они оказались у холма с небольшой нишей, в которой Вадим увидел деда. Тут же была и Евдокия. Она тормошила Фёдора Олеговича, пыталась приподнять его, но он опять валился на бок.
- Да очнись же, паки Вадим у те!
Наконец, дед разлепил веки и, увидев Вадима, проговорил:
- Вадик… пришел… помоги… у Елизаветы Ивановны купишь, иначе никак…
Он снова повалился на бок и уснул.
Обратно Евдокия шла рядом с Вадимом. Она, как могла, поясняла:
- Вы нас потесниша, и прозябаша мы в подвалах, аки мерзкие твари крысы.
Мерин то отставал, то нагонял их, принося в горсти какие-то ягоды, но Евдокия отмахивалась:
- Отхлынь, дай глаголить!
И продолжала:
- А Фёдор, то бишь дед твоя, подарил нам это. Отец ему – проси что хошь!
- И что пожелал дед?
- Вестимо, он, близкой смертии страшась, хочу,  речет, на сорок годов ся омолодити.
Вадим удивился:
- Разве такое возможно?
Евдокия рассмеялась:
- Мерин помог, спёр у Хранителя заклинание.
Вадим повторил то же вопрос, что задавал Болотнику:
- А кто такой Хранитель?
- Его только Мерин знает.
Вадима распирало любопытство:
- А Мерин, это снежный человек?
- Не-е, снеговой не у нас. Да у людей про Мерина много ведано. У вас он Чёрт, и может в образе человеце бысть. Он шут и  прилежаше пития хмельнова. А имя ему дала я, – отвечала болотница и с гордостью добавила, – он мне проспорил!
- А ты?
- Аз иной не бываю, всегда какая есть! Слушай дале. Токмо грамоту живой кровию красного петушка писать надобно, что дескать, сам возжелал и сего ради не бысть в недоумении. Исполнишь?
- Конечно – ответил Вадим, – но я не могу так уйти, я тебя люблю!
- Уйдёшь, я помогу. И вот аще. Отец мой, старый болотник и великий труженик. Здесь ему особенно тяжело, нет помощников, что были прежде. Но он мудр. Он речет: станет Фёдор молодым, то и память старика буде его тяготиша, значит не исполниша мы его потребу. Потому,  да тако и в букве заклинания, он забуде всё, что с ним суть суще за последних сорок годов.

Когда Вадим очнулся на диване в «болотной комнате», то сначала подумал, что весь этот спектакль ему привиделся. Но царапины на лице и плечах от ногтей Киры, влажная одежда, к тому же испачканная в болотной тине, всё говорило о том, что случилось невероятное и деда надо спасать.


8. Возвращение

Кто-то считает, что один день важнее другого,
а другой считает, что все дни одинаковы;
пусть же  каждый будет уверен в своих мыслях
Римлянам. 14:5

Фёдор проснулся, но не спешил открыть глаза. По опыту он знал, что после вчерашней попойки стоит открыть глаза, как навалится та самая головная боль, которая имеет свойство собираться около глаз.
Защита дипломного проекта прошла успешно, и он решил отметить событие, не дожидаясь банкета, на котором им, выпускникам тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, торжественно вручат новенькие дипломы.
Отец Ольги разрешил использовать квартиру.
Федя прозывал Ольгиного папашу «адъютант его превосходительства», поскольку тот был в прямом подчинении Первого секретаря обкома
Вчера, перед тем как оставить молодёжь, отец Ольги завёл Фёдора в свой кабинет. Оба знали, что за рубеж посылают только женатых. Значит, Фёдору следовало срочно жениться. И отец Ольги не то, чтобы намекнул, а сказал прямым текстом: если Фёдор найдёт другую избранницу, Индии ему не видать.
Заполночь друзья оставили Фёдора наедине с Ольгой.
Толстушка хотела любви, но жених был способен только перетащиться в кресло. Он смутно припомнил, как Ольга снимала с него тапочки и одежду, пыталась растормошить и, наконец, услужливо укрыла пледом.

Да, пледом… где же он? Федя почувствовал, что продрог и открыл глаза.
Он лежал на диване. В майке и трусах, никакого пледа рядом не было.
На коленях лежала, холодя тело ручкой ножа, его палочка, которую он осенью забыл на болоте. Шутники, решили сделать сюрприз. Федя сбросил палочку на пол и попытался встать. Это ему не сразу удалось, так как  трусы начали  сваливаться. Он подхватил их, но тут обнаружил, что и майка, и трусы не его размера, слишком велики.
Пошарив глазами вокруг себя, и, не найдя своей одежды, Фёдор вдруг понял, что находится не в Ольгиной квартире.
Это была просторная комната, одну стену которой украшало большое панно с изображением зелёного болота, а стены оклеены качественными «моющимися» обоями с рисунками на болотные темы. Фёдор невольно отметил, что болото на картине панно очень похоже на то, где они прошлой осенью собирали клюкву.
Ему на мгновение припомнился  кошмарный сон, который он только что, перед самым пробуждением, видел. Но он не стал ворошить подробности сна, надо разобраться с тем идиотским положением, в котором он находится сейчас. Друзья с Ольгой постарались. Напоили его до беспамятства, а потом притащили в эту комнату.
Рядом с большим окном находилась дверь на балкон, а справа от окна на столе расставлена неизвестная ему аппаратура. Тут были два больших плоских экрана, клавиатура и какие-то непонятные устройства в кремовых и черных пластмассовых корпусах. Вот две колонки, значит эта штуковина – проигрыватель, или магнитофон. Он взял в руки диск, поверхность которого отдавала перламутром. Вот этот экран, наверное, телевизор. Клавиатура с блоками – это, наверное, электрическая печатная машинка…
Возле входных дверей находился встроенный шкаф, в котором Фёдор обнаружил костюм и тёмно-вишнёвый халат. Рядом стояли тапочки. Халат оказался великоват, но Федя завернулся в него.
Что ж, подождём.
Он подошёл к столу. На блоках были надписи латинским шрифтом. Никак, его перевезли на квартиру к какому-то дипломату, или одному из тех… живут же люди!
Над столом, прикреплённый булавками к обоям, висел календарь на октябрь 2005 года, с текстом рекламы какого-то «инвестиционно-строительного холдинга» под вензелем «Губернский город и К». Федя хмыкнул: «фантазёр  хозяин этой комнаты. Если «губернский», то это в царской России, а если 2005 год, то у нас уже будет коммунизм? И что это за слово – холдинг? Ради хохмы не поленились такой календарь заказать?
Вообще-то розыгрыш получается неплохой. Для начала можно будет подыграть, показать им, что он поверил в их «машину времени».
Дверь на балкон легко открылась, и Фёдор вышел.
Было раннее утро. На соседнем балконе мускулистый мужчина делал гимнастику.
Фёдор поздоровался:
- Доброе утро!
- Доброе!
Тут Фёдору пришла в голову шальная мысль, и он спросил:
- Извините, вы не скажете, какой сейчас год?
Мужчина рассмеялся:
- У тебя что, гонки?
Фёдор знал только одно значение этого слова и не понял вопроса.
- Ну, прошу вас!
Сосед, всё ещё улыбаясь, задал другой вопрос:
- Доигрался, что ли? И какой же год в твоём виртуальном мире?
- Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, - ответил Федя, выговорив полное название года, хотя и не поняв применение слова «виртуальный» в этом контексте, – а в вашем?
- А у нас, молодой человек, уже две тыщи пятый. И скоро закончится, вот через месяц после этой осени.
Та-ак, значит сосед – тоже часть розыгрыша…
Спросил:
- Не подскажете, кто хозяин этой квартиры?
Сосед перестал улыбаться и быстро зашёл к себе.
Фёдор подошёл к краю балкона.
Простиравшийся перед ним вид смотрелся, как с высоты птичьего полёта. И пейзаж оказался совершенно незнакомым. Такого количества машин, как на вон том шоссе, Фёдор ещё не видел.  Никак, друзья-шутники не поскупились и ради розыгрыша перевезли его в Москву? Ну конечно, у нас в Ленинграде нет ни таких высотных домов как этот, ни такого количества машин как на том шоссе.
Из балкона ещё одна дверь вела на кухню. Фёдор рассмотрел кухонный антураж. Да-а, роскошная квартирка!
Сделав круг по квартире, Фёдор оказался в той же комнате, где проснулся.
Теперь он ощутил запах, тот самый, который так его пленил прошлой осенью на болоте, запах багульника. Наверное, хозяин квартиры, чтобы почувствовать себя в этой комнате, как на настоящем болоте, заказал эссенцию с запахом багульника, и её тут разбрызгивают. 
Да, не бедному человеку принадлежит эта импортная аппаратура и эта квартира с дорогими обоями и запахом багульника. Чего стоит одно это панно! Фёдор наклонился и с трудом разобрал старославянскую глаголицу: «Злено блато». И опять ему припомнился только что виденный сон.
 На этот раз Фёдор стал восстанавливать в памяти детали сновидения.
Это было болото, хоть и не такое красивое, каким его видел Фёдор осенью. Посреди болота сверкало озерцо чистой воды, на нем островок, а там, на чёрном, как полированный эбонит троне, восседает чудище из народных сказок, не то Леший, не то  Водяной.
Из воды вынырнула обнажённая девушка, про которую Фёдор знал, что любит её, но почему и откуда эта любовь, он не мог вспомнить. Она была изумительно прекрасна, куда там до неё новоиспечённой невесте Фёдора, этой корове Ольге.
Девушка что-то говорила, но он не всё понимал, так как она выражалась  на старославянском языке.
Вспомнились обрывки фраз:
- Мой папенька тебя отпускает. Ведь есть бумага с твоей подписью. Подпись кровью петуха-ха-ха!
Федя любовался девушкой, желал её, и до него плохо доходили её слова.
Потом появились крупные лягушки с детскими человеческими головками; с ними возникла полуобнажённая девица с маленькой кукольной головой. Тело девицы было синеватого цвета. Просто кикимора! Лягушки завели хоровод, а кикимора вертелась внутри хоровода, непристойно кривляясь.
Из круга он выкрикивала пронзительным голосом:
- Это наши помощники. А может быть наши детки? Это не твои детки, Федя?
Под хохот кикиморы лягушата принялись больно хлестать Фёдора какими-то мочалками; при этом они кричали:
- Квотать-квотать-квотать!
Потом он разносил по кочкам болотных светлячков, а они были живыми и все пытались от него удрать, обжигали его пальцы и кололись.
Снова  доносился хохот и неприятный голос кикиморы:
- Скоро, Феденька, скоро!
А что «скоро», Фёдор не понимал. Может быть, скоро работа закончится, его любимая придёт к нему, и все будет как надо?
На троне восседало чудовище, про которое вновь появившаяся красавица говорила «наш папенька»; оно закашлялось и проговорило сиплым голосом:
 - Я всё сделал, что обещал.
Но Кикимора стала кричать:
- Он напился, алкоголик! Хорош, красавчик. Говорит что любит? Врёт он все. Не выпускай его, отдай мне! Иди ко мне, Федюша, я буду тебя любить!
Она вдруг обняла шею Фёдора холодными как лёд руками, торчащими из нелепой оранжевой кофты с колючими рукавами из веток можжевельника, обожгла щеку поцелуем; стало очень больно и обидно.
Глядя на панно и вспоминая свой сон, Фёдор забеспокоился. Что-то тут не так, всё тут какое-то неправдоподобное.
Он снова подошёл к столу и обнаружил между приборами настольное зеркальце. Лицо его было совершенно нормальным, без явных следов вчерашней попойки. И никаких царапин…
Дурацкий сон.
Скорее бы хоть кто-то появился.
Но когда послышался щелчок замка, Фёдору почему-то стало жутко.


9. Обоюдна в мире человеце

Не пожелай красоты её в сердце своём,
и да не увлечёт она тебя ресницами своими
Притчи. 13:12

Валентина Петровна посоветовала освятить «болотную комнату», опрыскать все углы святой водой.
Последнее воскресенье октября  было пасмурным, но достаточно тёплым. Зная, что хозяйка в отъезде, Наташа решила отпроситься у Вадима и съездить в Выборг в «свою» церковь. А там и помолиться, и с батюшкой поговорить…
Для святой воды Наташа приготовила бутылку от молока – и большая, и широкое горлышко.

В последние дни Вадим стал почему-то избегать «болотной комнаты». Он или занимался в своей комнате, или ездил на Гороховую.  Там оставались многие вещи деда, но главное – компьютер. Матери он объяснил:
- У меня на носу важная викторина, а ноутбук «зависает». Поеду на Гороховую, там капитальный комп и дедова библиотека.
Ксюша, решив, что Вадим заладил ездить в их дом из-за неё, поступила по-девичьи:  не стала заходить к соседу; пусть теперь он помучается…
Интуитивно она понимала, что парень, блистая остроумием в общении с другими девушками, в присутствии той, которую действительно любит, вдруг теряет дар речи, поступает неуклюже, а уж поцеловать её ни за что не решится.  Уверенная в себе, теперь она именно так объясняла поведение Вадима при прощании с ней.

Вернувшись с бутылкой святой воды, Наташа сняла пальтишко в прихожей и открыла дверь в «болотную комнату».
 Лицом к ней стоял незнакомый парень, облачённый в тот самый халат, что прежде висел внутри встроенного шкафа...
У Наташи мелькнула мысль, что Вадим привёл в комнату кого-то из своих новых друзей. Но через мгновение она увидела картину, которая повергла её в ужас: за спиной незнакомца, на компьютерном столе, на журнальном столике, на полу и даже на подоконнике  сидели, дёргались и корчили рожи десятки огромных лягушек с человеческими детскими лицами. От неожиданности она разжала пальцы, и бутылка со святой водой упала на пол.
Вода, булькая, выливалась из бутылки и, перетекая в «болотную комнату», начинала светиться голубоватым светом как пламя на газовой горелке. Девушка хотела перекреститься, но руку свела болезненная судорога так, что Наташа даже не смогла её поднять. В страхе она бросилась вон из квартиры.
Оказавшись на улице, Наташа, наконец, перекрестилась и решила больше никогда не переступать порог квартиры, в которой завелась такая невиданная нечисть.
Присев на скамейке у подъезда, Наташа решила дождаться Светлану Фёдоровну, или Вадима.
Скорее бы он вернулся!
Внезапно её охватила горячая волна. При одной мысли о Вадиме заныло, затрепетало сердце молодой женщины. Она была поражена, удивлена.
– Вот уж чего я от себя не ожидала! Что это, откуда оно взялось?
До этой минуты у неё и намёка… она даже молилась, чтобы не было самих этих мыслей в отношении Вадима. И вот, нате вам!
Как же так? Как она дальше будет жить без него?
Наташа сидела, напуганная и несчастная. Она то плакала, то молилась. И молитвы её были сумбурны: то она просила господа отвратить от неё внезапную любовь, то просила его, чтобы Вадим пришёл скорее. Она вспоминала мягкий голос любимого. Он ведь никогда не ругал её, не выдавал матери её маленькие огрехи. Конечно, она старалась, но в такой большой квартире что-нибудь да упустишь. А Вадим даже замечаний ей не делал, только иногда ласково (так ей сейчас говорила её память) просил её о чем-нибудь. Он давно её любит, а она… дура, даже не замечала, всё плакалась господу о своей горькой участи. И только сейчас, решив уйти, вдруг поняла, что и она его тоже любит.
Постепенно Наташа наделяла Вадима всё большими достоинствами.
Какой он воспитанный! Как оберегал её, полагая, что она к нему равнодушна. Как он стыдливо отворачивался, встретившись с ней ночью при свете ночника. Разве можно сравнить Вадима с тем негодяем, её бывшим мужем, когда он ещё до женитьбы преследовал её на крутых улочках Самбора?
Погруженная в эти любовные фантазии, Наташа едва заметила, как из подъезда вышел и прошёл буквально в шаге от неё какой-то человек; только спустя несколько секунд она сообразила, что это тот самый парень, который сидел в «болотной комнате» в окружении напугавших её тварей. Но она была женщиной и подметила то, на что бы не обратил внимания ни один мужчина.
Глядя ему вслед, она увидела, что парень одет в костюм, очень похожий на тот, что висел у входа в «болотной комнате».
Она снова погрузилась в свои мысли, потом опять вспомнила про незнакомца и про случившееся с ней, когда она открыла дверь в «болотную комнату». Это было невероятно и страшно… а может быть, ей почудилось, ведь может быть такое наваждение?
Наташа спохватилась: тот человек ушёл в костюме пропавшего Ситора, мог унести и ещё что-нибудь. Но ведь он мог уйти вообще до её прихода!  Ладно, Вадим, наверное, доверяет человеку, которого так надолго оставил в квартире.

Наташа почти успокоилась, когда, наконец, подошёл Вадим.
- Наташа! Ты почему… что случилось?
Вадим присел рядом, а когда Наташа повернула к нему заплаканное лицо, его вдруг охватила такая острая жалость, что он невольно обнял её за плечи. Женщина уткнулась ему в плечо и разрыдалась. И были тут больше слёзы счастья, чем надуманного горя.
Любовь, как заразная болезнь, мгновенно перекинулась к Вадиму. Он начал целовать заплаканное лицо Наташи, удивляясь себе, как случилось, что он раньше не замечал у себя под боком такую красавицу, такое нежное, трепетное и страдающее существо.
Проходившая старуха громко высморкалась. Молодые люди спохватились, что обнимаются возле своего подъезда. Хоть Вадима это не  смущало,  практичная Наташа вспомнила: Вадим – сын хозяйки, которая наняла её совсем для другой работы.
Вадим встал и протянул ей руку:
- Пошли домой.
- Я… н-не могу – у Наташи опять показались слёзы.
- Так что случилось? Мама приехала?
- Н-нет, но ты будешь смеяться.
- Я? Смеяться? Милая моя!
Наташа от этих слов буквально задохнулась, а у Вадима вырвалось:
- Люблю! Понимаешь, я люблю тебя! Я люблю!
В свои семнадцать лет Вадим говорил эти слова второй женщине, и не врал.
Наташа верила ему потому, что не могло быть иначе.
Вадим опять сел. Держа любимую за руки, он повторил свой вопрос:
- Рассказывай.
И Наташа рассказала всё.
И про своё «предательство», когда поведала Светлане Фёдоровне о петушиных перьях и капельках крови. И про свой звонок в Выборг Валентине Петровне. И про святую воду. И про то, что увидела в «болотной комнате» сегодня. И наконец, про то, что незнакомец ушёл в костюме пропавшего деда.
Пока она рассказывала, Вадим мрачнел всё больше. Он так хотел встретиться с дедом, пусть и помолодевшим.
Куда теперь отправился его дед? Вернётся ли?
Но теперь другая задача возникла перед Вадимом: как всё это объяснить Наташе? Сможет ли она поверить в невероятное, в то, во что ему и самому плохо верится? Рассказать Наташе о том, что он сам  побывал в том мире, который забирал деда?
Нет, нельзя. Вадим знал, что Наташа набожна, суеверна. Да она и сама ему рассказала про святую воду. Для неё все эти существа – нечистая сила.
И Вадим нашёл объяснение:
- Милая, это всё от запаха багульника. Я читал в энциклопедии. У багульника всё ядовито: и корни, и стебли, и цветы, и плоды. Наверное, и запах тоже. Помнишь, как теряла сознание Юля? А потом её увезли лечиться в Германию. Ну вот, теперь у тебя глюки.
- Вадим, я боюсь, я не зайду в ту комнату.
- Ладно, ладно. Хочешь, и я туда не зайду?
- А убирать?
- А ты там пыль видела? Ну всё, пошли в дом.
Они вошли в подъезд, там целовались, потом целовались в лифте, они оба как будто сошли с ума и не могли оторваться друг от друга.
Перед тем, как снять шарф, под которым Вадим  прятал рубец – метку Кикиморы, он начал придумывать правдоподобное объяснение. Но от рубца не осталось и следа.
В этот вечер Вадим даже не заглянул в прежде так любимую  «болотную комнату».
Вечер длился бесконечно, влюблённые оба отдавали себя, отдавали без остатка. Любовь перетекала в страсть, а страсть в любовь. Они так были поглощены друг другом, что даже более опытной Наташе не пришла в голову мысль об осторожности. Они и уснули в объятиях друг друга.


10. Это не розыгрыш!

И продолжайте проявлять милосердие
к тем, у кого есть сомнения
Письмо Иуды, 22

Дверь открылась и на пороге возникла невысокая смуглолицая девушка с бутылкой в руках. Она удивлённо воззрилась на Фёдора, потом посмотрела куда-то за его спину и выронила бутылку. Из бутылки стала выливаться вода и тоненьким ручейком потекла в комнату. Глаза её расширились, и она бросилась прочь. Стукнула дверь. Очевидно, девушка выскочила из квартиры.
Появился сильный запах багульника. Такой сильный, что у Фёдора закружилась голова.
Что её там, за спиной Фёдора, так напугало? Он осмотрелся. В комнате он был один. Дверь на балкон заперта, и Фёдор поспешил её открыть.
Придерживая халат, он вышел в прихожую  и поднял бутылку. Литровая бутылка из какого-то тонкого пластика с широким горлышком и надписью «Молоко». В продаже бутылок такой формы и из такого материала Фёдор никогда не видел и решил: из какого-то спецмагазина.
Фёдор пошёл искать туалет, а найдя, ещё раз убедился: квартирка действительно  не простая.
Значит, он в квартире кого-то из тех, «неприкасаемых», о которых кто-то что-то слышал, но никто толком ничего не знает. Шишки из ЦК или КГБ, генералы, да мало ли… вот хотя бы отец Ольги. Но Ольгиной квартире далеко до этой…
 
Ну, что ж, раз меня сюда привезли, похозяйничаю.
Обойдя квартиру и заглянув в холодильник, Фёдор всё больше убеждался в своей правоте:  хозяин квартиры – из «тех».
Если бы кто-то из соотечественников прочитал его мысли, то легко понял, о ком он так думал, называя их «из тех». Это те, о жизни и обеспеченности которых люди с улицы даже не догадывались… или догадывались, но не решались обсуждать...
В комнате с болотным антуражем он облачился в костюм, висевший в шкафу. Усмехнулся, вспомнив фразу из рассказа Джека Лондона: «все расходы за счёт заведения». 
Костюм был немного великоват, но пока сойдёт.
Двери в остальные комнаты были не заперты, но Фёдор только заглядывал в них и закрывал,  квартира-то чужая…
Он вернулся на кухню и поколдовал с телевизором, который был понятней, чем тот, что находился в «болотной комнате».  Загорелся экран. Телевизор был цветной, но Фёдор не нашёл ручки переключения диапазонов, а значки возле кнопок были ему неизвестны. Лежавший на телевизоре пульт Фёдор подержал в руках, но боясь сломать незнакомый прибор, положил обратно.
По телевизору передавали что-то о каком-то президенте Путине, но Фёдор ничего не понял. Потом начался фильм, в котором все русские занимаются бизнесом, то и дело звучат слова «офис», «банки», «кредиты» и прочие термины, чуждые слуху советских людей. Наконец, Фёдор догадался: это специальный канал для них, «тех самых». Ему стало неинтересно, и он выключил телевизор.
В холодильнике он обнаружил пиво (в банках!) и даже – кока-колу. Не стесняясь, отрезал колбасы, отметив, что на полке было несколько сортов этого деликатеса.
В подвешенном над столом шкафчике обнаружил хлеб в странной полиэтиленовой упаковке. Опять подумал: вот, сволочи, живут, всё здесь такое, словно  я попал за кордон!
Перекусил, затем стал искать телефон. Нашёл, но трубка была без шнура, а на аппарате написан семизначный номер.
Заглянул в комнату, где на полке стояли книги, взял одну. Это был «Справочник школьника. Физика» в блестящей твёрдой обложке. «И учебники для них особые». Перевернул обложку: Издательство «АСТ-АСТРЕЛЬ Москва 2005».
Это было слишком.
2005 год?
Опять?
Ну не могли же неведомые хохмачи специально для его розыгрыша издать целую библиотеку!
Вот ещё: «ВУЗЫ 2005-2006 Санкт-Петербурга. Справочник для поступающих». Почему «Санкт-Петербурга», а не Ленинграда?
Фёдор снимал с полки одну книгу за другой, и на всех стояли даты далёкого будущего.
Это же ерунда. В 2005 году мне будет шестьдесят пять лет!
Я попал в параллельный мир?
Фёдор выбежал на балкон. Этот город там, внизу – Ленинград? То есть Санкт-Петербург? И парки в золотом и бордовом обрамлении осени.
Но вчера было лето!
Фёдор вернулся в то самое кресло, в котором сегодня утром проснулся, обхватил голову руками. Это не бред? Окружающее все меньше похоже на розыгрыш.
Так, спокойно. Надо собраться с мыслями.
Он выдвинул ящик того самого стола, что был нагружен неизвестной аппаратурой. В ящике лежали деньги и документы.
Деньги…  русские, но не советские, незнакомые. Силуэта Ленина нет ни на одной купюре. Странно…
А вот чей-то паспорт. Классно сделан, с цветной фотографией.
Фёдор Олегович Ситор. Это я. День, месяц и год рождения мои. А на фотографии – не я.
Он схватил зеркальце. На него смотрело своё, родное лицо. Слава богу, а то мелькнула мысль, что он сорок лет провёл в летаргическом сне и вот проснулся, чтобы помереть!
Кто же тогда на фотографии в паспорте?
Сходство, конечно, есть, но очень слабое. Я, если доживу до старости, буду выглядеть не так! А как? Как-то иначе, я ведь довольно симпатичный, а в паспорте хоть и похожее, но отталкивающее, неприятное лицо. Это не я. Ну да, само собой. Он – не я! Здесь живёт кто-то с моей биографией. Только время тут сдвинуто… на 40 лет вперёд?
А город тоже не такой, как Ленинград?
Здесь и Октябрьской революции не было?
Со мной произошло то, чего не может быть… потому что… а почему не может быть?
Это сон, хоть и такой чёткий, как наяву.
Но я не сплю. Такими сны не бывают.
А вдруг? Надо закричать, тогда я проснусь.
Фёдор заорал.
Голос его сначала забасил, а потом стал переливаться и клокотать руладой Тарзана.
Из двери на балкон послышался голос соседа:
- Эй, парень, у тебя ломка? Или белая горячка?
Фёдор обрадовался голосу соседа, живому голосу, про который успел позабыть.
Он снова выскочил на балкон.
- Ну, и что с тобой – повторил вопрос сосед, – совсем плохо? Вызвать скорую?
- Это не горячка – возразил Фёдор, – кажется,  я сюда попал из другого мира.
- Ясно,  компьютерная фобия – произнёс сосед непонятную фразу.
Фёдор, деваться некуда, попытался пояснить:
- Понимаете, я из шестьдесят пятого года.
- Да верю, верю, - успокоил его сосед, – такие случаи уже были.
Фёдор после этих слов соседа вдруг успокоился. Только спросил:
- Как же мне вернуться? – и вдруг добавил аргумент, который показался ему веским, – у меня направление в Индию.
- Ясное дело, в Индию, куда же ещё?
Видя, что Фёдор снова забеспокоился, сосед поспешно добавил:
- Давай, парень, спокойно прими душ, а я что-нибудь придумаю. Только не утони в ванной!
Фёдор вспомнил сложную конструкцию, которую видел в ванной; подумал, что, наверное, такой случай был, если этот мужик предупреждает, и заверил его:
- Спасибо, я только под душем.
Он доверился доброму голосу незнакомца и действительно направился в ванную комнату под душ.
Пока мылся, совсем успокоился: а вдруг именно так проходит белая горячка? Ведь вчера, обмывая защиту дипломного проекта, перебрали основательно…
Вот приму душ, и все встанет на свои места.
После душа Фёдор ещё раз осмотрел квартиру.
Книги он не стал укладывать обратно, только ещё раз просмотрел годы выпуска и графы «Подписано к печати».
Всё вместе взятое, книги, деньги, паспорт, календарь, слова соседа и даже вид с балкона, всё говорило о том, что это не просто розыгрыш.
Произошло невероятное, фантастическое событие, и он действительно оказался в будущем?
Но как?
Он был в летаргическом сне? Тогда почему в его паспорте лицо пожилого человека?
Он попал в «параллельный мир», где время сдвинуто на 40 лет вперёд?
А может быть, изобрели «машину времени» и его «выкрали» из 1965-го года? И доставили сюда, в эту квартиру, чтобы разведать что-то в будущем?
Фёдор любил фантастику и сейчас примерял её на себя.
Что с ним собираются учинить? Сделают какую-нибудь прививку, чтобы он не пил, не курил, и не женился на уродине Ольге? Ну, с последним он бы согласился, а вот с прочим… нет, он им не подопытный кролик.
А если это колдовство? Что-то от колдовства тут есть… вот почему ему так дорога эта комната… особенно это панно… что за странное чувство?
Надо выйти на улицы и тогда всё прояснится окончательно. Тем более, если эта квартира – капкан, надо её покинуть как можно скорее. А уже потом разбираться.
Фёдор оделся в найденный костюм, нашёл в прихожей подходящие ботинки.
Так, паспорт  возьму, он на моё имя. Деньги? как же без денег… потом буду разбираться с теми, кто всё это со мной сотворил… и палочку заберу, - единственная моя вещь в этой странной квартире.
Какие-то карточки… ну, это мне ни к чему. Хотя тут вписана моя фамилия. Возьму, много места не занимают.
Фёдор дошёл до выходных дверей, но, поразмыслив, вернулся к холодильнику, сделал глоток прямо из початой бутылки коньяка, закусил сыром. Хотел бутылку поставить на место, но передумал и сунул в карман.
Лифт прилетел быстро; так же быстро и бесшумно спустил его вниз. Классный лифт. Опять шевельнулась мысль, что этот дом для «тех».
Хотя… если это двадцать первый век, то такие дома теперь тут везде? Если, конечно, всё происходящее – реальность…
Низкое солнце на секунду ослепило. Фёдор осмотрелся. Да, это самая настоящая осень. Он поёжился.

К следующему времени года человек подготавливается не только ходом событий, но и своим внутренним состоянием, своими генетическими часами. Вчера была середина лета, а сегодня – середина осени, октябрь. Внутренний дискомфорт Фёдор почувствовал только сейчас, оказавшись  «в неправильном» времени года.

Вернуться, поискать одежду потеплее?
А с какого этажа я спустился? Из какого номера квартиры вышел?
Да ладно, пока что терпимо… и много денег в кармане, куплю что-нибудь, если придётся.
Слева на скамье сидела девушка. Та самая? Фёдор не успел запомнить образ девушки, открывавшей дверь в ту комнату, где он очнулся, и чего-то там испугавшейся.
Фёдор направился в ту сторону, откуда слышалось интенсивное движение машин. Мимо девушки он прошёл, не оглядываясь.


11. Запах багульника

И всё, к чему прикоснётся нечистый, будет нечисто; и прикоснувшийся человек
нечист будет до вечера
Числа. 19:22

Вернувшаяся поутру из командировки Светлана Фёдоровна застала молодых людей в одной постели. И, о ужас, в постели Вадима! Значит, сучка сама забралась в его постель, совратила сына. А какая была набожная тихоня! Правду говорят, – в тихом омуте черти водятся.
Светлана вдруг успокоилась: кто-то ведь должен был сделать из Вадима мужчину; хорошо, что учительницей оказалась эта женщина, побывавшая замужем, наверняка физически чистая…
Зная характер сына, боясь его потерять, Светлана решила не устраивать скандал, даже дверь в спальню Вадима тихонько прикрыла. И так же тихо ушла в свою комнату.
Когда Вадим уехал на занятия в гимназию, Светлана без слов вынесла вещи Наташи. Домработница было заикнулась что-то сказать, но Светлана не позволила:
- Ничего не говори, девочка, не надо. Поезжай пока в Выборг. Я позвоню Валентине, скажу как надо, всё будет хорошо.
Светлана Фёдоровна страховалась на будущее. В жизни всяко бывает.
А если это у Вадима первая и настоящая любовь, любовь на долгие годы? Любые доводы будут отскакивать от него, как от стенки. Поженятся вопреки родительской воле. Нет уж, терять единственного сына…
Светлана считала себя женщиной мудрой, и была права.

В понедельник после занятий в гимназии  Вадим поехал на Гороховую. Включил компьютер, но мысли возвращались в прошедшую ночь.
Как тяжело было уходить от Наташи. И она, её слёзы… рыдала так, словно они прощались навсегда…
А как он был счастлив, как был горд собой: теперь я мужчина!
Сейчас Вадим переживал в памяти фрагменты своих ощущений той ночью. Всё было так,  для описания чего в языке просто нет слов. И потом, когда Наташа уснула, и утром так славно было сознавать, что и она его любит.

Но что с ним теперь? Почему сейчас желание вернуться к Наташе так ослабело, что он это своё состояние заметил. Не потому ли, что и эта любовь оттуда, от «Зелёного болота»?
Вадим вспомнил обещание Витовта подарить ему взаимную любовь…

Выйдя не лестничную площадку, он нос к носу столкнулся с Ксенией.
- Привет!
Он смотрел на неё, как бы не узнавая. Милое личико. Даже нравится. Ещё одна, «обоюдна в мире человеце»?
Не ответив на приветствие, он обошёл её и побежал вниз по лестнице.
Ксения недоуменно посмотрела ему вслед, повертела пальцем у виска и, вздохнув, пошла к себе.

Надо побыть одному. Поразмышлять. Разобраться в себе.
Залив гремел, волны так трудолюбиво шлифовали прибрежную гальку, что грохот забивал все прочие  звуки. Казалось, идёт бесконечный поезд.
- Э-э-эй!
За грохотом прибоя не слышно своего голоса.
- Всем лежать! Это ограбление!
Вадим вдруг спохватился: ведь он уже мужчина.
Эта мысль вернула его к прерванным размышлениям. Кому рассказать, с кем посоветоваться?
Дед – предатель, бросил его, оставив наедине с такой непростой проблемой. Но дед должен вернуться домой, ведь у него всего два места, где он может жить, ночевать, наконец. Это квартира в городе да усадьба в Рощино, которую они сдали внаём узбекам.
Черт, а ведь болотники оставили деду только ту часть памяти, которая заканчивалась… сорок лет тому назад… это в каком же году? Где-то в шестьдесят пятом. Тогда у них, кажется, своей усадьбы в Рощино не было, они, судя по фотографиям, гостили только у Глеба Исаевича…

На залив Вадим выбирался редко. Они тут с отцом были как-то под вечер, жарили шашлыки, и наблюдали, как на противоположном берегу, где-то в районе Ломоносова, сначала загорался маяк, а потом весь тот далёкий берег обозначался сплошной огненной линией. Казалось, они попали в волшебный мир, очерченный этими призрачными огнями.
Вадим как-то специально приехал на залив, чтобы подловить то самое мгновение волшебства, но без отца ничего не получалось, линия фонарей была едва заметной, расплывчатой, и он ушёл разочарованным.
Возможно (поэтому тоже) своего отца Вадим и любил, и ненавидел одновременно. Ненавидел за то, что его нет рядом, когда он нужен.
Вот с дедом другое дело! Дед проявлял понимание, умел создать иллюзию, что у него меньше страха за «дитё», которое «где-то шляется» и не считает нужным объяснять где. Вот и дед предал Вадима.
Захотел помолодеть?
Ну и черт с ним!
Чёрт… чёрт… «не поминать чёрта»  где-то слышал… а не его ли боковым зрением приметил Вадим, покидая болотников?
Мысли Вадима вернулись к случившемуся в последние дни.
Эти существа…
Вадим вдруг сравнил подарок от Витовта, эту «взаимную любовь», с  «подарками» от Сатаны, которые описал Булгаков в романе «Мастер и Маргарита». Деньги превращались в бумагу, одежда в воздух. Там, конечно, художественный вымысел, но и без того известно, что от таких подарков  добра не жди.

Новость, что Наташа срочно уволилась и уехала, Вадим встретил с облегчением.
Он опять не заглянул в «болотную комнату».
Мать,  когда Вадим перед сном сунулся к ней, попросила не мешать.
А он был растерян. Сегодня утром он думал, что с Наташей пришла настоящая, вечная любовь, а сейчас сознавал, что её нет, и этому рад. А  Наташа? Она страдает, или тоже, как и он, уже  охладела?

Вадим лёг спать, но его сознание оставалось взвинченным ожиданием какой-то опасности. Изменение любой составляющей окружающего фона могло, должно было его разбудить.
Так и случилось…
Сколько же он спал? И что его разбудило?
А-а, вот что, сильный запах багульника.
Если запах из «болотной комнаты» долетел до его постели, значит там что-то случилось…
Вадим сел в постели. Теперь, посреди ночи, что-то влекло его в «болотную комнату».
Мерцание ночника играло со светом ущербной луны. Вадим не мог понять: еле заметные ритмичные звуки доносятся с улицы, от дальней железной дороги, которую он иногда слышит в ночное время, или же это стук его собственного сердца. Ночное светило то делало все предметы в комнате чётко очерченными, то оставляло всё на усмотрение синеватого ночника, и тогда в углах оживали и шевелились чёрные тени.
Он чувствовал, что надо  идти, но его ноги словно приросли к полу.
Страха не было, а была какая-то заторможенность, словно он что-то забыл и надо обязательно вспомнить, прежде чем идти в «болотную комнату».
Наконец, Вадим заставил себя сдвинуться с места, так и не вспомнив что-то заветное.


12. Разговор с невидимкой

Один закон да будет и для природного жителя,
и для пришельца, поселившегося между вами
Исход. 12:49

Фёдор вдруг остановился. Если он оказался в другом мире, то уйдя от места своего появления, как он потом найдёт организаторов своего перемещения?
Вернуться?
Фёдор оглянулся. Похоже, он вышел вон с того подъезда? Или… совсем с другого дома, вон с того?
А-а-а! Фёдор махнул рукой, принимая чисто русское решение: авось всё обойдётся.
И он двинулся осваивать неизвестность.
То, что этот мир – не 1965 год, он убеждался с каждым шагом. Автомобили не привычной формы, наверное – иномарки. Рекламные щиты… если бы не русский текст, он бы подумал, что попал за границу… Прохожие говорят по-русски; да, он в России, только она теперь такая, «рекламная»...
Вот, кажется, магазин. Огромная надпись «Супермаркет». Двери открываются сами, как только к ним подойдёшь. Наверное, здесь тайно установлены фотоэлементы и реле.
 Внутри тепло. Много касс. Фёдор смотрел, как ловко девушка на кассе перекладывает покупки в пакетах и ведёт расчёт. Он догадался, что это такие фотодатчики сами читают цены, а ЭВМ их суммирует. Так и должно быть, если это 21-й век.
Фёдор вдруг спохватился и ужаснулся: а мама? Уже её нет? А если жива, то ей должно быть… он прикинул… девяносто два года! Может быть, и жива…
Возле кассы Фёдор «прокололся», пытаясь зайти к товарам. Но  подошёл человек в униформе, показал в сторону, где  белая стрелка в синем кружке  обозначала вход в магазин.
- Вход с той стороны.
- Спасибо!
Развязка обрадовала: служащий действовал привычно и буднично, значит Фёдор не первый, кто так ошибается.
Он двинулся в указанном направлении, но, увидев выходящих в другую дверь посетителей магазина, вышел и сам. Надо разобраться с деньгами. За стеклом  над головой кассирши он успел рассмотреть цены на сигареты и решил взять эти цифры за эталон.
Рядом с супермаркетом располагалась пустующая детская площадка. «Да-а, площадка получше, чем была у нас перед домом».
Да, теперь он так и будет строить в уме предложения: «у нас» и «у них».
Присел на низкую скамейку, достал деньги. Денег было много. О том, его ли это деньги, Фёдор уже не задумывался. Он не просился в этот мир, а те, кто его сюда переправил, они сами будут в ответе, если по незнанию обстановки он что-нибудь сделает не так, как надо…
Фёдор стал рассовывать деньги по разным карманам и наткнулся на бутылку с коньяком. Осмотрелся. Никто на него не обращал внимания, и Фёдор приложился к бутылке. Всё-таки холодно.

Войдя в торговый зал, Фёдор понял: покупатели сами выбирают покупки. Для этого они прямо при входе обзаводятся тележкой или корзиной. А пакеты для покупок приобретают на кассе. Фёдор вспомнил «ларёк без продавца» в институте, который вскоре прикрыли, так как студенты не блистали честностью – воровали пончики…
На упаковках пробиты цифры. Это дата изготовления и срок годности. Теперь сомнений нет – это 2005 год.
По супермаркету Фёдор ходил, как по музею. Такого обилия товаров он и представить не мог. Здесь были продукты,  различные вещи, и все в пластиковой упаковке. Вспомнил квартиру. Зря он думал, что она особенная, принадлежащая каким-то избранным…
Наконец, Фёдор отобрал тёплый свитер и шапочку,  положил в корзину булочку и порезанную колбасу в небольшой герметичной упаковке. Возле кассы взял шоколад, жвачку, зажигалку и сигареты «Кэмел», о которых читал в каком-то детективе. Вот сам теперь и попробую.
На той же детской площадке надел свитер, а бутылку с коньяком переложил в пакет. Теперь ему стала мешать палочка, но он приспособился держать в одной руке и пакет, и палочку.
Трамваи по форме стали более обтекаемыми, как будто приспособленными для большой скорости.
Другими стали многие такси, – просто маленькие автобусы.
И отовсюду - с домов, трамваев, автобусов, с отдельных ферм и с растяжек через улицу к нему взывали рекламы каких-то непонятных товаров …
Пробежали дети на странных коньках. Коньки на маленьких колёсиках.
Ребята постарше на досках с колёсами… как они умудряются удержаться!
В скверике на скамейке трое мужиков «осваивают» бутылку с вином, наливая напиток в прозрачные пластиковые стаканчики. А одеты все трое «по-нашему».
Форма военных тоже не такая, как у «наших», совсем не попадаются солдаты в гимнастёрках и пилотках, теперь на них одежда, как в зарубежных кино, на головах кепки с козырьками…

Фёдор решил во что бы то ни стало добраться до Невского проспекта. В памяти Фёдора карта Ленинграда строится от Невского. А уже оттуда он найдёт путь к своему институту и общежитию. Фёдор гнал мысль, что теперь в общежитии его никто не помнит. А вдруг? Может быть, стоит пересечь порог своей комнаты, как он тут же окажется в родном шестьдесят пятом году.

Улица на Фёдора подействовала успокаивающе. На какое-то время он забыл о своём положении. Люди были обычными, изменения в одежде в глаза не бросались, разве что женщины и девушки были поголовно в брюках. Мысли его перекинулись к перипетиям вчерашнего дня, защите дипломного проекта; он даже погордился собой, тем, как ловко он отвечал, обходя моменты, в которых не было уверенности.
Вдруг за спиной послышался женский голос:
- …ты нахал, обещал проводить, сбежал с Танькой, а теперь делаешь вид, что ничего не случилось? Признавайся, пил с нею коньяк?
Фёдор оглянулся. За ним шла девушка. Рядом больше никого не было.
Фёдор спросил:
- Что вы сказали?
Но она, глядя куда-то в сторону, продолжала:
- Я? Я сама? Ты меня плохо знаешь!.. Нет… нет…
Она говорила с паузами, и Фёдор сообразил, что так она разговаривает не с ним. А с кем? С невидимкой? 
Это же двадцать первый век, и они научились общаться на расстоянии?
Фёдор замедлил шаг и пропустил девушку вперёд.
Вскоре он увидел ещё одного парня, который вот так же разговаривал, как будто сам с собой.
Наконец, Фёдор заметил маленькие коробочки в руках говоривших. Так это же просто миниатюрные радиостанции! Слава богу, объяснилось.
Конечно, сорок лет не так уж много. Необычные вещи  рано или поздно получат вполне понятное объяснение.
Увидев, что трамвайные пути ответвляются, Фёдор надумал перейти улицу и стал ожидать зелёного света.
Сначала он было решил никого ни о чём не расспрашивать. Затем всё же спросил у пожилой женщины:
- Простите, не скажете, как добраться до Невского проспекта?
Та охотно объяснила. Значит, это всё-таки Ленинград, и Невский проспект здесь есть. Но Ленинград здесь такой, каким «у нас» он станет в двадцать первом веке…

В трамвае кондуктор некоторым пассажирам продавал обычные билетики, а другим прикладывал  небольшой прибор к предъявляемым кошелькам, или карточкам. Наверное, и у него в кармане есть такая карточка, но пока что надёжнее заплатить за проезд.
Впереди над кабиной водителя бежала светящаяся строка. На ней алым цветом мелькало название следующей остановки. Проехав три остановки,  Фёдор вышел из трамвая и пошёл пешком.
Впереди светились и мелькали иллюминацией большие буквы КРОМВЕРК СИНЕМА. Фёдор догадался, что это кинотеатр.
На углу высокого здания с большими тёмными стёклами виднелось название «Компьютерный мир». Это было непонятный термин, и Фёдор вспомнил слова человека из соседнего балкона «компьютерная фобия». Может быт «компьютер» – это такой дурманящий напиток, вместо алкоголя?
Из невидимых динамиков звучала громкая музыка.
Иногда парни и девушки подбегали и совали в руки какие-то цветные бумажки, открытки, но Фёдор поступал так же, как другие прохожие, и не брал их.
За трамвайным кольцом поразило нагромождение различных магазинов, парикмахерских, фотоателье, и даже банк, возле которого висел плакат с курсом валют. У «них» официально разрешено иметь валюту?
Фёдор шёл дальше, преодолевая желание зайти внутрь этих заведений. Остановился возле киоска, на витринах которого были десятки различных марок сигарет, масса напитков в коробочках и бутылках, разноцветные пакетики с яркими рисунками и надписями. Он постоял, вычитывая названия. Среди сигарет увидел знакомое название «Прима» и вдруг этому обрадовался… как «у нас»!
Так он добрался до метро.


13. Иди в мои сладки руци

И при смехе иногда болит сердце,
и концом радости бывает печаль
Притчи. 14:13

Вадим влез в тапочки и вышел в прихожую. Из комнаты Светланы пробивался синеватый свет ночника. Дверь в «болотную комнату» была приоткрыта.  Влекомый смутной душевной силой, Вадим вошёл. Страха не было. Только ожидание… что ещё преподнесут ему болотники?
Евдокия стояла  лицом к нему; свет низкой, ущербной в последней четверти луны за её спиной превращал её фигуру в чёрный силуэт.
Вадим остановился в дверях и прислушался к себе, к своему сердцу. Но ничего не почувствовал. Как же так? Ведь она должна…
Голос её был таким же мелодичным:
- А се помале жечь лампаду огонь сея из пламенного рога, понеже болотница свет светлый не боитице.
Промелькнула мысль: сейчас включу свет, и всё начнётся сначала.
Но Евдокия, как будто прочитав его мысли, добавила:
- Послаби ся, не зле аз придоша
Вадим включил свет. На шее Евдокии вспыхнуло голубыми искрами ожерелье из речного жемчуга.
Она была так же прекрасна, но голубые с зеленью глаза источали грусть. Вадим почувствовал непонятную  вину перед нею, но это состояние уступило место тревоге. Что-то должно случиться нехорошее…
Евдокия заговорила:
- И те, и Наташе здраве бысть и не любе, сиречь аз отвориша отчи наговор, лжу, которую то бяше успил отец мя Витовт.
Вадим ответил:
- Я догадался. 
- То иди в мои сладки руци, дятлы путь нам укажут, белки мягко ложе высте!
- Не хочу… и твоей любви не хочу…
Евдокия слабо улыбнулась:
- Се ведомо. Сама отвориша тя. Аз умре, прихождаху прощай глаголить.
- Почему? Нет! – вырвалось у Вадима.
Это было невероятно, чтобы такое прекрасное, юное существо умирало.
- Тако аз родице. Не поняти сие ти. Те дед выходиша!
- Я знаю. Его видела Наташа.
- Буде он вас не ведаши и забываши сорок годов жития ся.
Вадим на минуту задумался. В таком случае его помолодевший дед, без документов и жилья, просто пропадёт. Или станет бомжем. Или… просто трудно представить, что с ним будет…
- Он погибнет – только и проговорил Вадим.
- Аки не разумеши, яко вся ничто ж обретох младосте…
- Вы не понимаете… он здесь будет никому не нужен, без документов, знакомых,  друзей… он  погибнет.
- Сам Фёдор обретох сие, не токмо тщету, – повторила болотница.
Вадим еле улавливал смысл сказанного Евдокией. Она же его понимала, некоторые фразы строя совсем по современному языку.
- Разве он просил, чтобы его лишали памяти?
Болотница пояснила:
- Тако вся сия рассуди отече Витовт. Бысть отроку с памятем старца не гоже, знамо не исполнит грамоту кровию глаголице.
- Надо вернуть ему память, иначе он погибнет.
- Сие не бысть можно. Прощай, сице аз Евдокия, любиша тя, буде прииду светлы сон видеть мя.
Болотница прикоснулась тыльной стороной ладони к лицу Вадима. Это было прикосновение холодного металла, льда, прикосновение смерти!
Вадим отпрянул, зажмурив глаза.
Прозвучал смех болотницы, так пленявший его совсем недавно.
Когда он открыл глаза, перед ним чернела глубокой зеленью бездна панно «Зелёное болото». Вадим оглянулся. На белый прямоугольник дверей падала его собственная тень. Казалось, в дверях стоит ещё кто-то.
Запах багульника был так силен, как тогда, когда падала в обморок Юля.
Закружилась голова. Вадим открыл дверь, но, переступая порог, споткнулся и грохнулся на пол.


14. Первый ночлег

Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце,
а исполнившееся желание – как древо жизни
Притчи. 13:12

У входа в метро Фёдор увидел стопку газет. Стал искать глазами, кому заплатить деньги, затем подметил, что люди берут газеты самостоятельно. У НИХ газеты бесплатные? Но развернув газету, увидел сплошные рекламки. Только  в киоске перехода купил настоящую газету и карту Санкт-Петербурга.
До станции «Невский проспект» Фёдор ехал, просматривая газету. Первым делом он взглянул на дату выпуска газеты.  2005-й год. Ещё одно подтверждение...
Станция метро «Невский проспект»… уж её-то он хорошо знал, так как открылась она в позапрошлом… то есть в шестьдесят третьем году, и они, студенты, ездили сюда специально, чтобы рассмотреть новую станцию.
Выйдя из поезда метро, Фёдор был тут же наказан за самонадеянность и заблудился в переходах.
Изменили, значит, эту станцию.
Может быть, не изменили, а так и построили, если это не Ленинград будущего, а похожий город в другом  мире?

Почему его потянуло на Невский проспект? Скорее всего, хотелось найти что-то особенно знакомое.
Действительно, Невский был узнаваем. Изменились кое-какие места, много надписей на латыни, но, в общем, это был тот самый Невский проспект, по которому Фёдор с весёлой компанией позавчера... чёрт!.. это было не позавчера, а получается сорок лет тому назад?
 Надпись «Эта сторона улицы при артобстреле наиболее опасна» Фёдора обрадовала: это тот же, наш Ленинград!
Но почему город опять стал Санкт-Петербургом? Была война и Советский Союз проиграл её? Или борьба с культом личности Сталина, продолжилась до борьбы с культом Ленина?
  Фёдор вычитывал подряд все вывески, названия учреждений, понятных и непонятных организаций, фирм. Ощущение нереальности происходящего снова овладело им. Он закурил, и теперь дымок сигареты отдавал особенным, незнакомым привкусом. Так ОНИ и сигареты делают не из табака?
Что же делать дальше? Это навсегда? Где и как я буду жить, работать, кушать, спать?
Фёдор прошёл Дворцовую площадь, вышел к Неве, к Ростральным колоннам. Подъехал свадебный кортеж с длинным автомобилем. Жених с невестой и вся компания спустились к Неве, пили шампанское и выпускали в небо голубей. Парень в чёрном комбинезоне и шлеме на странном водном мотоцикле пронёсся по Неве совсем рядом и обдал всех брызгами. Но «пострадавшие» не ругались, а только смеялись.
Здесь ему вдруг показалось, что наваждение прекратилось, и он оказался в своём времени в шестьдесят пятом году.
Кортеж уехал. Холодный ветер и желтизна деревьев вернули его в октябрь пятого года двадцать первого века.

Добрался до общежития, но это ничего не дало: на его месте стояла громада многоэтажного здания с  различными учреждениями, конторами и кафе на первом этаже.

Стемнело неожиданно быстро.
Да…  ещё вчера он жил в сезоне белых ночей, в десять часов вечера солнце освещало крыши и верхушки деревьев, а сейчас пять часов, но уже совсем темно. Придётся привыкать не только к двадцать первому веку.
Фёдор почувствовал усталость.
Что же делать, где жить? Хотя бы переночевать?
Решил добраться до Московского вокзала. Там, если поспать на скамейке в зале ожидания, то разбудят только рано утром.
Но Московский вокзал оказался совсем другим: здесь не заночуешь.
Вышел на перрон.
Шла посадка на московский поезд.
Тут к Фёдору пришла замечательная мысль: денег много, можно взять билет до Москвы и поспать на полке. А завтра, на свежую голову, разобраться. Тот мужик, что делал гимнастику на соседнем балконе, сказал, что  «такие случаи уже были». Значит, есть какое-то место, в котором принимают «гостей из прошлого».
Оказалось, что теперь для получения билета нужен паспорт. На ближайший поезд билеты были только в купейный вагон. Кассирша успокоила Фёдора:
- Для вашего дедушки я нашла место на нижней полке.
Фёдор хотел сказать, что билет нужен не дедушке, а ему самому, но спохватился: ведь в паспорте фото не его. А старика! Он только пробормотал:
- Спасибо!
Из невидимых динамиков постоянно передавалось предупреждение, чтобы люди не прикасались к брошенным сумкам и пакетам, а сообщали о находках в милицию, или машинистам электричек. В этих объявлениях таилась какая-то жуткая загадка. Но Фёдор по-прежнему ни к кому не приставал с расспросами. Он резонно предполагал, что люди его не поймут.
У вагона за Фёдором стояли пожилой усатый мужчина и рыжеватая девушка. Мужчина держал за ручку огромный баул на колёсиках, а у девушки  на плече висела плоская сумка величиной с дипломат. На шейке девушки виднелась золотая цепочка с крестиком. Сейчас так открыто ходят с крестиками? Фёдор понял, что это дедушка и его внучка. Он перехватил взгляд девушки, от чего она слегка зарделась; такая реакция понравилась Фёдору, и он вдруг вспомнил свою невесту… Ольга бы не покраснела…  на хрена мне такая невеста… брошу, чёрт с ней, с Индией…
Бог мой, о чём я думаю, какая там Индия…
За этот странный день Фёдор то вживался в роль пришельца из прошлого, то забывал об этом, оказавшись в привычной ситуации. 
Вдруг он подметил, что проводница сверяет билеты с паспортами и забеспокоился. Но проводница вернула паспорт, не взглянув на его лицо. Возможно, она приняла его за провожающего.
Девушка с крестиком на шее и её дед оказались в одном купе с Фёдором. Четвёртого пассажира не было. Познакомились быстро. Статус попутчиков позволяет для знакомства отбрасывать лишние церемонии, общих друзей, аудиторию вуза, танцплощадку…
Девушку звали Лера.
Едва поезд тронулся, она тут же достала из матерчатой сумочки плоский чемоданчик-дипломат. Но это оказался не чемоданчик, а устройство типа толстой папки, из двух половинок, которые раскрывались как книга. На вертикальной плоскости загорелся экран, на нижней была помещена клавиатура.
- Ты какие фильмы любишь, старые советские или новые? – спросила Лера.
Фёдор смутился. На всякий случай спросил:
- Это такой кинопроектор?
Лера рассмеялась:
- Ну, ты даёшь! Ноутбука не видел?
Фёдор решил рискнуть:
- Не приходилось… а есть про путешествия в будущее?
- «Назад в будущее» видел?
- Нет.
- Ладно, я и сама посмотрю с удовольствием.
Усатый дед вскоре засопел на нижней полке напротив, а Фёдор и Лера, сидя рядом, смотрели фильм. Фёдор не удивлялся. Это же двадцать первый век! Такие штуки и должны быть, ведь технический прогресс никто не отменял.
От Леры исходило тепло, которое волновало Фёдора. Ему хотелось девушку обнять, но он не решался.
Через час просмотра Лера, нажав длинную клавишу внизу клавиатуры, остановила фильм. На экране застыл очередной кадр.
- Ты куришь?
- Да.
- Пошли на перекур!
Они вышли в тамбур.
В тамбуре докуривали свои сигареты двое мужчин и женщина. Вскоре они вышли, и Фёдор с Лерой оказались наедине.
Лера студентка, учится на вечернем и одновременно работает референтом на фирме собственного деда. Дед решил не гонять машину, заявив: «В поезде хоть высплюсь».
О себе Фёдор не решался рассказывать. На вопрос Леры «кем работаешь?» только ответил:
- Позавчера защитил диплом…
Сразу вспомнил, что это «позавчера» было сорок лет тому назад.
Он немного расслабился и спросил:
- Лера, ты случайно не знаешь, кто занимается такими людьми, которые попали сюда из прошлого?
Лера не отнеслась к вопросу серьёзно:
- Я бы тоже хотела вот так, как в этом фильме, побывать в прошлом или в будущем.
Они поцеловались, после чего Лера заявила:
- А ты сексуальный. Но в поезде нельзя, дед спит чутко.
Слова «сексуальный» Фёдор не знал, но по контексту фразы Леры, догадался, о чём она…
Проспал Фёдор до самой Москвы.
Во сне теперь его вела девушка с лицом Леры; они целовались, а когда она ему сказала, что он сексуальный, он вспоминал, что по-английски «секс» означает «шесть»; он  спрашивал её – почему он шестой и кто были пять предыдущих, а она хохотала и грозила ему пальчиком, а он смотрел в её лицо и с ужасом видел, как оно превращалось в неприятное кукольное лицо кикиморы; девица сидела на пеньке и мастерила из каких-то лохмотьев маленькую тряпичную куколку; теперь она говорила скрипучим голосом «это будет наша дочурка, у тебя ведь ещё не было дочурки, а, Федя?»
Перед расставанием с Лерой, Фёдор записал её телефон в Москве.
Узнав, что у Фёдора нет телефона, она только сказала:
- Я видела, у тебя бабки есть, купи мобильник. Позвонишь, отвечу!
Из разговоров с Лерой Фёдор понял, что о пришельцах из прошлого люди с улицы могут и не знать. Значит надо возвращаться в Ленинград… то есть в Петербург, потому что если есть хоть какое-то объяснение его появлению в этом мире, то оно может быть только там, где он себя обнаружил.
Досыпал он в сидячем дневном поезде «Москва – Петербург».
Несмотря на его опасения, проводница вагона опять не обратила внимания на несоответствие его лица с фотографией в паспорте. Наверное, такой наглости, чтобы молодой парень предъявлял паспорт старика, ни один работник поездных бригад не мог и предполагать.


15.  Излечение.

 И одни поверили сказанному,
 а другие не верили
       Деяния апостолов,  28:24

- Ну как, Светлана, хорош был мой красный петушок, вкусный?
Светлана смотрела на Лизу непонимающими глазами, хотя словосочетание «красный петушок» вызвало из памяти яркую ассоциацию. Она вспомнила цветные пёрышки на плинтусе под панно «Зелёное болото».
И это воспоминание вспыхнуло в её памяти не случайно. В последнее время все мысли её о Вадиме, она сейчас обеспокоена одним: что с сыном происходит?
Когда Светлана выскочила из своей комнаты на шум и увидела Вадима, лежащего  у дверей «болотной комнаты», сквозь беспокойство о сыне мелькнула мысль: снова эта комната!
- А ну, подруга, с этого места поподробнее.
- С какого места? – теперь не поняла Елизавета Ивановна.
- Что за красный петушок, о чём ты?
- Ну как же, недавно Вадим твой ни свет ни заря примчался, продай да продай, мол, дорогой гость у вас, хочешь запечь и подать под дичь, украсив блюдо пёрышками.
Ну вот, опять!
Мало того, что Вадим, простудившийся на заливе и два дня маявшийся в горячке, то с дедом разговаривал, то кричал «не хочу к кикиморе!»… звал какую-то Евдокию… слава богу – не Наташу… теперь ещё это…
И не соврала тогда Наташа, пропадал он. А куда? В «заколдованное» панно? Бред! А кровь на паркете, а перья, ягоды клюквы? Связался с сектой? Голова кругом!
Но посвящать в свои проблемы Лизку? Ща!
- А-а, да пустое, всё получилось, спасибо тебе!
- Ну, рассказывай, что за гость такой?
Но Светлана заторопилась. Вот, заехала в Рощино на усадьбу поухаживать за яблоньками, подготовить их к северной бесконечной зиме, подсыпать листьев на корни да обмотать мешковиной и металлической сеткой стволы – от зайцев. Хорошо, помогла Фируза, жена Сабира, узбекского дипломата, с прошлого года арендовавшего усадьбу Ситора.
Светлана притомилась, да и торопиться надо. Вадим после болезни ещё очень слаб, а домработницу прогнала…

Лежавшему в постели Вадиму теперь деваться некуда, теперь она заставит его выложить всё.
Врач «скорой помощи» успокоил: ничего страшного, лёгкая простуда. Ничего себе лёгкая – высокая температура, горячка…
Позвонила Глебу. Но и он подтвердил диагноз.
Сын совершенно потерял аппетит, пришлось покормить его насильно, уговаривая, что в таком его положении еда – лекарство. Но, сластёна, чай с малиновым вареньем из дедовых заготовок пил с удовольствием.
Светлана выбрала момент, присела на край постели:
- Сынок, может быть, всё-таки расскажешь маме про петушка, Евдокию…
Вадим сначала поразился, откуда мать может знать? Но ему самому хотелось хоть с кем поделиться тем, что ворвалось в его жизнь.
Он рассказывал долго. Светлана слушала, не перебивая. Когда Вадим заканчивал свой рассказ описанием сцены прощания с болотницей, причём передавая её слова такой же речью на старославянском языке и в кое-каких местах с той же интонацией, Светлана вспомнила и его странное представление Юле, когда он назвался «Вадимир», и момент, когда он снял дедов подарок крестик.
Она молчала.
Вадим, наконец, сказал:
- Конечно, ты мне не веришь.
Светлана посмотрела на бледное лицо сына:
- А ты сам себе веришь?
- Н-не знаю. Всё было так явно… и не один день…
Червячок сомнения возник и в мозгу самой Светланы. Конечно, можно показать Вадима психиатру. Ну, а как быть с запахом багульника в «болотной комнате»? С телеграммой Наташи, когда пропадал Вадим? Тогда и ей самой надо к психиатру. Но она не позволила этому червячку двигаться дальше.
- Сын, пропажа папы и на меня сильно повлияла. Может быть, запах багульника в «болотной комнате» является галлюциногеном, и привнесён он туда не папой, а оставлен похитителями? Вот почему дед не сопротивлялся!
- Я… я об этом не подумал. Но как он меняется!
- Или как меняется наше восприятие… музыки, например.
- Мама, Наташа тоже видела…
- После того, как открыла дверь в «болотную комнату» и вдохнула её воздух? Вот видишь, она фанатично верующая и видение соответствует её психике!
Вадим не сразу решился сказать главное, что его волновало:
- Ма, я хочу показаться психиатру. Может быть это шизофрения?
Светлане ещё не знала, как подступиться, чтобы предложить сыну то же самое. Но и какими словами согласиться?
- Вадик, а я думала, как мне самой сходить к психиатру на приём. Сходим вместе? Хорошо бы и Наташку прихватить, но бог с ней, её поп вылечит. Только ты зря не беспокойся, шизофренией коллективно не болеют.

В гимназию Вадим вернулся только под Новый Год.
Светлана Олеговна за этот месяц извелась. Если бы не уговоры приятеля её отца врача Денисова, она бы сама ни за что не решилась поместить Вадима в психиатрическую лечебницу. Но Денисов брал её сына в клинику, где практиковал сам, и Светлана согласилась.
Вадим, тоже знавший Денисова, не упрямился. Теперь, слава богу, всё закончилось.
Неопытная в вере Светлана как могла молилась за сына.
Вадим по-прежнему отказывался снова надеть крестик,  и  мать оставила попытки заставить его. Да, плохо воспитывать парня без мужчин в доме… Светлана и не предполагала, что её сын столь чувствителен и что исчезновение деда может так на него подействовать.
И как же складно у него всё излагалось: прекрасная болотница, да ещё с именем «Евдокия»… её отец, болотник Витовт… старославянская речь… лягушата с человеческими детскими головками… ужасная Кикимора… то ли йети, то ли чёрт… писаная кровью грамота… куда он хоть подевал того несчастного петушка? Фантазёр!
Давно  следовало забить тревогу, а она с этими командировками едва не потеряла сына. Надо к чёрту продать эту заклятую квартиру, перебираться в Москву…
И с этой тихоней  Наташкой,  надо же – любовь по заклятию.  Она-то сама к нему в постель забралась, сучка.

Вадим позволил себя «излечить». Он понял, что нет на свете никого, кто бы ему поверил. Он должен молчать, если не хочет обратно в ту клинику…

Светлана Олеговна, видя, что сын окончательно избавился от своей странной фобии, успокоилась, казалось бы, окончательно.
Но всё же во всей этой истории оставалось нечто, засевшее в сознании Светланы как заноза, и что не смог бы объяснить ни один психиатр, – это живой, постоянно изменяющийся, как бы отслеживающий поведение и настроение людей, неистребимый запах багульника в «болотной комнате».
Это становилось семейной тайной и загадкой.
Не потому ли отец создал эту странную  «болотную комнату» и потом исчез, что половину своей жизни провёл в Индии? Не заразился ли он там какой-то индийской магией?
На память пришло воспоминание о прочитанной в детстве книге Уилки Коллинза «Лунный камень». А ведь был в коллекции отца жёлтый алмаз, только его, наверное, после развода с отцом  забрала мать.
Или не забрала?
Светлана зашла в «болотную комнату» и выдвинула ящик компьютерного столика. Открыла сафьяновую коробочку.
Жёлтый алмаз был на месте, но теперь в его глубине появился привораживающий взгляд зеленоватый светлячок, самим своим свечением как бы утверждающий, что в этой «болотной комнате» ему самое место. Поплыл лёгкий запах багульника.
Тут невольно предашься мистике…
Светлана поспешно захлопнула коробочку с бриллиантом и покинула комнату с твёрдым намерением продать эту квартиру.


16. Конспиративная квартира

И нашёл его некто блуждающим в поле,
и спросил его тот человек: чего ты ищешь?
Бытие. 37:15

До вечера Фёдор снова бродил по улицам Петербурга, ездил в метро, на автобусах и трамваях. В подземных переходах слушал музыкантов, поражался большому числу нищих. В каком-то кафе смотрел новости на большом экране. Что же, цветное телевещание было и у НАС, почему бы ему не развиться дальше? Из разговоров и телепередач он понял, что была война в Афганистане и почему-то в Чечне (это ведь наша территория), что Советский Союз распался, а Украина, Казахстан и Белоруссия теперь отдельные государства.
В «Компьютерном мире» Фёдор ходил как на фантастической выставке. Он никого ни о чём не спрашивал. И не потому, что боялся насмешки. Просто он не мог найти слов, какими мог бы сформулировать вопрос…

Выйдя из кафе, Фёдор попал под моросящий дождь.
Подумал, что надо бы купить зонтик, но тогда придётся выбросить палочку, с которой он до сих пор не расставался. Она была у него, как пропуск в свой 1965-й год, который в его подсознании всё ещё обозначался не как прошлое, а как настоящее, из которого он вышел на время как бы погулять.
Фёдор не воспринимал своё положение трагически. Непонятное, неожиданное, но безумно интересное приключение.
Вечером он вернулся на Московский вокзал, собираясь опять найти там ночлег, хоть в поезде, хоть в комнате отдыха.

На перроне стояла женщина с табличкой "Сдаю комнату". Это была неожиданная удача. Идти было недалеко. Он спросил, как организовать ужин.
- Возьмёшь в «Копейке» по пути.
Фёдор сообразил, что «Копейка» – название магазина.
Ирина Петровна, низенькая суховатая женщина лет шестидесяти – шестидесяти пяти, с приглушенным сиплым голосом, доброжелательным отношением внушала к себе доверие.  В магазине она купила папиросы «Беломорканал»:
- Только в этом магазине они и есть…
Фёдор взял бутылку портвейна.
Ужинали на пару с хозяйкой, и вскоре уставший «путешественник во времени» провалился в сон.
Убедившись, что жилец крепко спит, Ирина Петровна проверила карманы спящего.
На фотографии в паспорте был пожилой человек, а никак не её постоялец. Она отобрала крупные купюры, спрятала их подальше и, выйдя на лестничную площадку, достала сотовый телефон.

Чтобы понять, как случилось, что в первые же дни появления в новом для него мире по вине совершенно не человеческих сил, волею которых двадцатипятилетнему Фёдору Ситору только и оставалось что пропадать, как при всём при этом случилось, что он прямиком попал в руки тех лиц, которые только и могли ему хоть как-то помочь, чтобы это понять, надо знать, что есть такое «конспиративная квартира» КГБ; сейчас эта служба преобразована в ФСБ, но мы будем говорить именно о КГБ, ибо корни там.
В приснопамятные времена во всех советских городах и посёлках имели место быть ничем не примечательные квартиры, не бедные, но и не шикарные, расположенные то в людном центре, то безлюдном переулке. В таких квартирах агенты могли тайно встречаться, работать, отдыхать, отсиживаться или просто ночевать как в гостинице во время служебной командировки.
Иногда для такой квартиры выбиралось небольшое помещение на первом этаже с единственным выходом на улицу, не имевшее даже телефона, а иногда это было жильё, оборудованное жучками, микрофонами-магнитофонами, с запасным выходом, с несколькими путями отхода, замаскированное под квартиру обычного совработника, учителя или шофёра автобуса, а то и пристроившееся под крышей гостиницы или учреждения  нарпита. Некоторые из таких квартир были известны многим сотрудникам и даже не сотрудникам (например, журналистам, работающим в контакте с комитетом), а некоторые были известны лишь очень узкому кругу лиц или даже одному важному функционеру, киллеру-чистильщику.  И пусть читатель не удивляется, что такие конспиративные квартиры оборудованы не на вражеской территории, а на территории своего родного государства: слишком много самых разнообразных задач решала Государственная Безопасность, тайная во всех странах во все времена.
В Ленинграде до сих пор сохранились дома, в которых квартиры имеют второй выход на «чёрную лестницу», ведущую во двор-колодец, из которого через арки или сквозные проходы можно выйти на любую их двух-трёх улиц. В дореволюционные времена эти лестницы предназначались для прислуги. Такие квартиры оказались как нельзя лучше пригодными для роли конспиративных.
Конспиративную квартиру надо содержать, иметь там хозяина, как правило, женского пола. Эти дамы не шиковали, – народная власть платила умеренно.
И вдруг произошло невероятное: рухнуло могучее государство, у новой службы средств не стало даже для оплаты услуг персонала.
На волне приватизации часть таких квартир втихую  распродали, благо оформлены они были на подставных лиц, и уж какая тут отчётность. Но часть этих квартир следовало сохранить, как без них!
Некоторые ушлые хозяйки под шумок приватизировали квартиры на себя.
Теперь они подрабатывают, пуская на ночлег случайных людей, которые не могут по разным причинам, пусть даже и криминальным, воспользоваться гостиницей. Новое начальство закрывает глаза на своеволие хозяек, лишь бы те делились полученным доходом да содержали объект в оперативной готовности…
В крупных городах места этих квартир привязаны к железнодорожным и автобусным вокзалам. Такая их дислокация образовалась в годы, когда сотрудники раскатывали по стране на общественном транспорте.

Заполночь Фёдор проснулся от неясного беспокойства. Лёжа в темноте, Фёдор гадал:
- Всё, что случилось позавчера и вчера, какой-то бред? И я лежу в квартире Ольги в своём шестьдесят пятом году…
Он пошарил рукой, нащупал шнур торшера, включил.
Осмотрелся, вздохнул: нет, он там же, в новой странной действительности.
Услышав скрип кровати, хозяйка приоткрыла дверь:
- Что-нибудь надо?
- Нет-нет, Ирина Петровна, спасибо.
Тут раздалась мелодия, как будто кто-то наиграл её одним пальцем на электромузыкальном инструменте.
Хозяйка крикнула куда-то за спину:
- Я сейчас.
Фёдор понял, что она открывает входную дверь и сел на постели, спустив ноги. В комнату стремительно вошёл молодой человек с пистолетом в руке. Он сказал:
- Ручки, ручки.
Фёдор не понял:
- Какие ручки?
- Руки подними.
Фёдор поднял руки. Появился ещё один мужчина, постарше.
Они подняли подушку, заглянули под одеяло.
- Оружие есть?
Фёдор покачал отрицательно головой. Старший разрешил:
- Опусти.
Фёдор опустил руки.
Парень помоложе снял со спинки стула пиджак Фёдора и стал проверять карманы. Нашёл  паспорт и передал старшему. Тот просмотрел паспорт, хмыкнул и сказал Фёдору:
- Одевайся.
Пока Фёдор одевался, оба пришельца рассматривали паспорт.
Старший спросил:
- Твой?
Фёдор собирался объяснить:
- Мой, только…
Но старший перебил:
- Сам приехал?
- Я пришёл.
- Ну-ну.
Арестовавшие его люди были неулыбчивыми. Может быть, недовольные тем, что им приходится не спать в такое время суток.
Повезли его в чёрном автомобиле, мощной формы, напоминающий небольшой автобус. Проснувшийся окончательно, Фёдор смотрел в окно машины, узнавая знакомые места. Однако обилие реклам и вывесок на латыни означали, что он всё-таки в двадцать первом веке.
Он узнал и место, куда его привезли. Это Большой Дом на Литейном проспекте, у самой Невы.* Место известное. Так значит, его подняли с постели сотрудники КГБ? Ну, слава богу! Он вспомнил расхожее мнение «КГБ знает всё». Может быть, именно здесь ему объяснят, каким образом он переместился на сорок лет в будущее…

*). Большой дом -- здание на Литейном проспекте, в котором находится управление Федеральной службы безопасности (ФСБ) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.


17. Воришка.

 Научитесь, неразумные, благоразумию,
 а глупые – разуму
Притчи. 8:5

- Светлана Фёдоровна?
- Да, это я, слушаю вас…
- С вами говорит следователь Геворкян. К вам можно подъехать?
- Хоть сейчас.
- Так я буду через полчаса, вы не против?
- Буду ждать.

Следователь ФСБ старший лейтенант Николай Ашотович Геворкян понимал, почему дело пропавшего пенсионера попало в их контору. Намечался след то ли террористов, то ли шпионов. Похитители Ситора на ценности не позарились. Следовательно, он их интересовал как человек, много лет состоявший на дипломатической службе Советского Союза, а потом и России, естественно, владевший секретной информацией, которая сейчас кому-то потребовалась.
Николай пообщался с бывшими сослуживцами Фёдора Ситора, но без успеха. Оставалось выждать положенный срок и сдать дело в архив.

Когда в первые дни января Николай вернулся из двухмесячной командировки в Чечню, его ждал сюрприз: захвачен человек с документами пропавшего.
Сидевший перед ним парень упорно утверждал, что паспорт с фотографией старика принадлежит ему, но фотография в паспорте чужая. Соответственно отказывался назвать свои подлинные имя  и фамилию, даже не пытался рассказать легенду, что, мол, паспорт и кредитные карточки где-нибудь нашёл. Он упорно твердил, что родился в 1940 году, уснул в шестьдесят пятом, а проснулся накануне ареста в какой-то квартире. По его описанию это была та самая квартира, из которой как раз и пропал дипломат. Какой надо иметь разум, чтобы нести подобную околесицу? И это говорит парень, которому на вид чуть больше двадцати.
Однако странный арестант держался ровно. Может быть зомбирован? Или за два месяца пообвыкся и просто успокоился?

Начальник отдела, просмотрев протокол допроса, сказал:
- Ну, вот видишь, какое непростое дело тебе поручено. Если раскроешь, это может стать лучшим расследованием года!
Подумав, добавил:
- А знаешь что… сейчас много развелось разных кришнаитов, буддистов… с их теориями о переселении душ.
Геворкян обрадовался:
- Вот оно что… а я-то думаю, отчего этот парень так уверенно утверждает, что родился в сороковом… так это он о прошлой жизни.
Но майор урезонил подчинённого:
- Особо не резвись. Человек пропал, а его паспорт у тебя в руках. Из какой он там жизни, прошлой или позапрошлой, но найти преступников, похитивших важного дипломата, и подсунувших нам ненормального мальчишку, придётся тебе!
Взглянув на сникшее лицо старшего лейтенанта, майор улыбнулся:
- Ладно, не горюй, принеси-ка изъятые вещи.
Когда Геворкян положил перед шефом паспорт, кредитные карты, деньги, ключи, какую-то палочку с привязанным ножом, тот, просмотрев их, спросил:
- Протокол изъятия составлял?
- Нет, а зачем? Арестованный у нас…
- А затем, дружок мой, что они принадлежат не этому парню, а семье пропавшего дипломата. Давай-ка пообщайся с его дочерью Светланой Соколовой.
Чувствовалось, майор уже успел заглянуть в дело и сейчас демонстрирует свой профессионализм.
- Протокол составь, да поезжай к Светлане Фёдоровне, но пока не посвящай её в дело. Тут могут появиться интересные нюансы.
Когда Геворкян уже покидал кабинет, начальник его окликнул:
- Николай!
- Да…
- Будешь в гостях, загляни в семейные фотоальбомы, может быть твой подопечный какой-то родственник.
- Понял, сделаю.

Увидев отцовский паспорт, кредитки и палочку, Светлана воскликнула:
- Всего два дня тому назад они лежали в его столе, а палочка стояла в углу!
Тут следователь понял свой промах.
Ведь в деле черным по белому было написано, что при исчезновении Ситора не пропало абсолютно ничего – ни документов, ни вещей, ни ценностей, ни денег.
С другой стороны, получается, что задержанный  – просто воришка и отношения к пропавшему дипломату не имеет. Эти дела связывает разве что  ключ от квартиры.
Светлана, словно подслушав мысли следователя, продолжала:
- Ой, а это папины ключи и от квартиры, и от машины, видите брелок в форме головы кобры!

Они заглянули в «болотную комнату». Геворкян опять уловил тот самый запах, на который он обратил внимание при первом осмотре квартиры.
- Светлана Фёдоровна, посмотрите внимательно, что-нибудь пропало ещё?
Осмотрев комнату, Светлана определила:
- Пропал костюм отца. А ключи были в кармане костюма.
Немного подумав, добавила:
- Может быть, коньяк из холодильника. Я пеняла на Вадима, но он говорит, что к напитку не прикасался.
Геворкян уточнил:
- Они были в кармане костюма уже после исчезновения Фёдора Олеговича?
- Ну да, мы их рассматривали в тот день вместе с Вадимом и Глебом, другом отца.
Записав всё в блокнот, следователь поинтересовался:
- Вы хоть понимаете, что преступники заходили в вашу квартиру со своими ключами и сейчас, и при похищении вашего отца? Почему вы не меняете замок?
- А вы нашу дверь видели? Где я найду такой же замок?
- Советую вам всё-таки решить этот вопрос.
- Это уже будет не моя забота.
- Что так?
- Я работаю в Москве, решила эту квартиру продать.
- Светлана, а если отец найдётся? Ведь прошло всего-ничего.
- Мы вернём деньги, и всё уладится.
- Но почему так поспешно?
- Видите ли, Николай, я вдруг поняла, что мало уделяю внимания единственному сыну, а Вадим кончает гимназию, нагрузки большие, мать должна быть рядом. У меня основная работа в Москве, а там квартиры не дешёвые.
Геворкян понимающе улыбнулся:
- Всю жизнь быть рядом с сыном не у всех получается. Кстати, у вас есть прислуга?
- Была, но недавно мы распрощались.
- А вы не подскажете, где я могу её найти.
- Сейчас, минутку…
Светлана продиктовала адрес и спросила:
- Так значит, появились следы моего отца? Вот вещи нашлись…
Геворкян ответил честно:
- Не хочу вас обнадёживать. Человек, у которого мы изъяли ваши вещи, может быть вообще не в теме.
- Вы эти вещи отдадите?
- Разумеется, но только после окончания следствия. Поймите…
- Всё нормально, Николай…
- Зовите просто Николай.
- Николай, ещё чашечку?
- Спасибо, не откажусь, ваш кофеёк хорош.
- Рада слышать.
Наконец  Николай спросил:
- У вас семейный альбом…
- Понимаю, понимаю, я сейчас.
Они вышли к антресолям.
- Помогите снять, чемодан тяжёлый.
В чемодане оказались десятки  фотоальбомом.
Извиняющимся тоном Светлана пояснила:
- Мы долго жили на Востоке, там фотографировали много; сюда перебрались не так давно, я не успела разобрать. Будете смотреть?
Геворкян не мог скрыть огорчения: визит грозил затянуться, а в отделе ждали и другие дела.
Поняв замешательство гостя, Светлана предложила сама:
- А знаете что,  возьмите их все вместе с чемоданом. В альбомах много фотографий людей, с которыми отец вместе служил, общался. Будут вопросы, я подъеду.
Обрадованный следователь проговорил:
- Что Вы, я сам… не знаю, как и благодарить, Светлана, заверяю вас, что всё верну в целости и сохранности.
- Да я и не сомневалась.

Майор огорчился:
- Передать этого пацана в милицию, нам ещё не доставало заниматься квартирными воришками. Что за квартира такая, куда преступники входят-выходят, а все ключи у хозяев?
Геворкян возразил:
- Но ведь нашего «гостя из прошлого» кто-то в ту квартиру впускал?
- Пожалуй ты прав. Может быть, сын Светланы?
- Мне показалось, что Вадим что-то знает, но молчит. К тому же Светлана просила не расспрашивать его, так как пропажа деда на него повлияла столь тяжело, что случился нервный срыв, и пришлось обращаться к психиатру.
- Надо потрясти прислугу. Ладно, пока что подержим этого парня у себя, посидит – вспомнит. А ты вернись к делу о хищении динамита на складе геологов, там явно след террористов.
- Или рыбаков…
Оба посмеялись. Майор добавил:
- А жаль, намечалась интересная перспектива. В любом случае, сама квартира пока ещё объединяет оба дела в одно. Но работы много. Чемодан с альбомами пусть полежит у нас, а там посмотрим…


18. Бегство от себя

Человек, сбившийся с пути разума, водворится в собрании мертвецов
Притчи, 21:16

Первую записку Вадим получил на уроке математики сразу после зимних каникул. Потом вторую. Затем посыпались эсэмэски на его мобильник. Вскоре оказалось, что в него влюбились едва ли не все одноклассницы.  Девушки подстерегали его у выхода с гимназии, у подъезда дома. Некоторые предлагали себя прямым текстом. Звонки в квартиру не смолкали.
Сначала Вадим не устоял перед настойчивостью красивенькой и соблазнительной Верки Хохловой. Пользуясь отсутствием матери, они отдались друг дружке. Но такого как с Наташей больше не было.
Вадим сообразил, что Евдокия, хоть и сняла наговор с их любви с Наташей, полностью избавить  его от «подарка» Витовта не смогла, или не захотела: он не влюблялся, но влюблялись в него. Стоило встретиться взглядами с какой-нибудь девушкой, как у той возникало неодолимое влечение к нему. Но ответного чувства теперь Вадим не испытывал. Более того, у него стало проявляться какое-то неприятие женщин, отвращение к влюблённым в него девушкам.
В «болотной комнате» он попытался вызвать своих мучителей:
- Евдокия! Витовт! Заберите ваш подарок, я не хочу его!
Но панно безмолвствовало.
В конце концов, он сбежал на Гороховую.
Теперь, приближаясь к прежнему жилищу деда, он оглядывался, – не выслеживает ли его очередная жертва неутолённой любви.
Светлана пропадала в Москве. К нежеланию Вадима жить в квартире с «болотной комнатой» она отнеслась с пониманием, полагая, что сын боится возвращения фобии. Он же с матерью не откровенничал, зная, – она просто решит, что к нему вернулось психическое заболевание. Ольга, мать Светланы, по просьбе дочери стала присылать на Гороховую свою домработницу. Это была пожилая трудолюбивая женщина. Она приходила на несколько часов, но успевала, и приготовить еду, и постирать, хотя Вадим и сам не ленился включать стиральную машину. Правда, гладить бельё и рубашки он не любил.
Весной у Вадима созрел план.
Если бы Светлана Фёдоровна об этом плане узнала, она бы решила, что её сын совсем «чокнулся».
План Вадима был совершенно в духе своего времени. Но нужны большие деньги. В шкатулке серванта Вадим давно обнаружил две кредитки деда. Одна была выдана Внешэкономбанком России, на другой значилось «Eximbank of India». Теперь предстояло найти записи пин-кодов к этим кредиткам. Не мог же дед столько чисел держать в памяти!
Конверты с пин-кодами Вадим нашёл в томах Большой Советской Энциклопедии.
На российской кредитке оказалась сумма девятьсот тысяч рублей. 
Вадим решил пока не зарываться. В двух банкоматах при супермаркетах он «надоил» восемьдесят тысяч. При обращении к третьему обнаружилось, что счёт заблокирован. И Вадим решил больше не пытаться.
В гимназии все знали, к кому сунуться с деньгами, если что-то надо. Рисковал собою скромный учитель информатики.
Вопреки ожиданиям, к решению Вадима пойти служить в армии Светлана отнеслась лойяльно. Она только заикнулась о гимназии, но когда Вадим показал ей аттестат об окончании гимназии, она даже не спросила – откуда.


19. Векторная математика

И вот уже колеблет ветерок
Безропотное трепетное пламя.
Так, управляя нашими делами,
Играет небо пламенем души.
Остерегись же, смертный!
Не спеши…
«Лейли и Меджнун»
Гянджеви Абу Мухаммед Ильяс
ибн Юсуф Низами,

Несмотря на то, что квартира была новой, работы предстояло много.
В «болотной комнате» будет детская. Сказочную атмосферу комнаты можно усилить, разместив всевозможные игры, игрушки… видеоплеер с хорошим большим экраном.
В бывшей комнате Вадима Сабир устроит свой кабинет с чайным столиком для визитёров.
В комнате Светланы, пожалуй, первое время поживёт старшая дочь Шоя с четырёхлеткой Гуленькой. Её муж Анвар пристроен в Ташкенте на приёмке грузов из России и перебросить его сюда дело техники.
Комната для прислуги станет спальней. Им прислуга ни к чему, а то женщины совсем обленятся.
Каждую из этих комнат надо подготовить, обустроить в соответствие новому их назначению.
Но было что-то ещё, что беспокоило Сабира.

Полулёжа на курпачах* в «болотной комнате» и глядя в бесконечность пейзажа на панно «Зелёное болото», Сабир воображал, что там, в природе, изображённой на этом панно, что-то неуловимо меняется. Он пытался анализировать свои ощущения, не понимая, что мусульманское воспитание ставит его в тупик перед атмосферой этой комнаты. Он вспоминал, как менялось лицо Светланы, когда он, шутя, придирался то к дисгармонии реализма и сказочной неестественности панно, то к этому запаху багульника, который то становился острым, то совсем пропадал, как бы реагируя на мысли и поступки присутствующих в комнате людей.
В глубине пейзажа Сабир обратил внимание на группу деревьев.
Один ствол лежал, покрытый мхом, над ним склонилось явно высохшее дерево, а в центре группы художник поместил ствол берёзы со сломанной верхушкой. Эта композиция из трёх мёртвых деревьев своей приземлённой реальностью вносила дисгармонию в особую прелесть зелёного болота, как бы помещая тлен смерти среди буйства жизни.
Не мог Сабир отдать себе отчёт и в том, что подобную дисгармонию он заметил благодаря своему менталитету, чуждому для восприятия этого, чересчур русского пейзажа. Какой русский воспринял бы павшие на болоте деревья, как нечто, противоречащее сути самого болота?

Сакральность «болотной комнаты» была ещё больше усилена событием, происшедшим в один летний день.

А случилось вот что.
В «болотной комнате» Сабир заказал два возвышения. Нижнее возвышение покрывалось ковром, и на него укладывались курпачи и подушки. Верхнее будет служить дастарханом*, если в гости придут дети и придётся их тут угощать, или… захочется какого-нибудь интересного человека принять в этой сказочной комнате; поразить гостя чем-нибудь необычным, – кто удержится от подобного соблазна?
В тот день Сабир возился на кухне, приготовляя себе сугубо европейский, даже английский завтрак – яичницу с беконом. И чай он собрался пить не "по-узбецки", а с пакетиком заварки...
Двери на балкон из «болотной» комнаты и из кухни были открыты. Июль был хмурым и наполнял воздух сыростью.
С крыши доносились звуки сварки, напоминающие шуршание разрываемой бумаги. Там технари приваривали ферму для крепления спутниковой «тарелки».
Сабир не мог видеть, как сложились два вектора – силы притяжения Земли и силы ветра, как диагональ образованного параллелограмма указала направление на его квартиру, и как сверкающий осколок термита,  от сварочного стержня, шурша и разбрасывая искры, описал кривую и влетел в «болотную комнату».
Эту реализацию векторной математики хорошо увидел со своего балкона мужчина, привычно занимавшийся там гимнастикой у-шу.
- Сосед, эй, cосед!
Сабир не сразу понял, что крики адресованы ему.
- Эй, сосед, ты дома?
Сабир вышел на балкон.
- Вы меня?
- Вас. К вам в комнату залетела искра от сварки.
Сабир бросился в «болотную комнату». На курпаче неподалёку от входа обозначилось обгоревшее пятно. С него поднимался пар, завиваясь в струйку.  Сабир потрогал рукой парующее место. Оно было горячим и мокрым, как будто кто-то вылил сюда стакан воды. Запах горелой ваты совершенно перебивался специфически-острым запахом болотного багульника, хотя дверь на балкон была по-прежнему открыта.
На смену удивлению пришла первая мысль, объясняющая явление: ну и выдумщиком был пропавший Ситор, снабдивший эту комнату не только вечным запахом багульника, но и столь совершенной системой тушения пожара. Но не прошло и минуты, как это объяснение перестало удовлетворять Сабира. Нет тут никакой противопожарной системы. Но тогда что?
Он ещё и ещё раз пробовал на ощупь подгоревшее место, пока не нащупал уже остывающий, но ещё довольно горячий кусочек металла. Место перестало паровать, подсохло, и было едва влажным. 
Показалось?

В лифте Сабир растерянно размышлял, пытаясь найти объяснение феномену, с которым он опять столкнулся в этой замечательной комнате.
Панно, манящее тёмно-зелёной глубиной и как бы зовущее в жуть детской сказки, необычное исчезновение Фёдора Ситора из этой же комнаты; странное психическое заболевание Вадима, о котором ни Светлана, ни сам Вадим упорно не хотят даже упоминать;  изгнание Светланой набожной и усердной домработницы; не достаточно обоснованное решение Светланы продать новую замечательную квартиру при том, что вероятность возвращения пропавшего отца ещё довольно высока, и что в средствах семья Соколовых не стеснена; наконец, сегодняшний случай с залетевшей искрой и совершенно фантастическим тушением очага возможного пожара, – всё это суммировалось в мозгу Сабира и не находило никакого разумного объяснения, от чего возникало чувство неуверенности.
Сколько ещё таких загадок ожидают его в этой стране, где он пытается основательно обосноваться?

На улице Сабир вдохнул влажный воздух и неожиданно задержал его на выдохе, так поразило его явление, вполне ассоциирующееся с мыслями:  откуда-то с юго-востока, из-за скелета строящегося здания в небо поднимался столб радуги. Это был именно столб, а не дуга; столб, вертикально подпирающий облако над ним, как будто из облака бил в землю мощный луч семицветного прожектора.
Много раз Сабир наблюдал радугу на родине в Узбекистане, но такую, на тёмном фоне вечернего неба, ему видеть не приходилось.
Впервые за всё время пребывания в России Сабир почувствовал себя неуютно.

*) Курпач (курпача) – ватное одеяло, предназначенное для сидения или возлежания вокруг дастархана (покрывала, или низкого столика с яствами).


20. Дипломат жив?

Время искать, и время терять;
время сберегать, и время бросать
Экклезиаст. 3:6

Николай размышлял, тоскливо глядя в окно электрички: низкое питерское небо за ночь всплакнуло редким дождиком, и под деревьями появились круги грязно-зелёной травы; на потемневший наст открытых лужаек порывы ещё не уверенного в себе весеннего ветра небрежно рассыпали хвою и ошмётки древесной коры; вдоль аллей высились подсевшие, но довольно тяжёлые рукотворные глыбы сугробов; весна не торопилась.
Из Чечни его выдернул вызов начальника отдела.
- Николай Ашотович, рано мы отложили дело Ситора в долгий ящик. Как там наш арестант?
- Читает и ничего не требует, словно доволен своим положением. Что-то случилось?
- Сигнал пришёл от нашего коллеги во Внешэкономбанке. Со счёта пропавшего дипломата кто-то успел снять восемьдесят тысяч рублей, пока они догадались заблокировать счёт. Ты понимаешь, что это значит?
Геворкян пожал плечами:
- Среди банковских карт Ситора кредиток Внешэкономбанка нет.
- Конечно нет, если она у преступников. Но раз они узнали пин-код, значит что?
- Значит, дипломат жив и «раскололся»!
- Значит, что тебе следует срочно вернуться к этому делу. Альбомы смотрел?
- Нет, чемодан у вас в хранилище.
- Просмотри альбомы и допроси домработницу. Она единственный человек, у кого был запасной ключ от квартиры дипломата!

Геворкян распорядился принести чемодан и вещи арестованного.
Когда он открыл первый попавшийся альбом, у него перехватило дыхание: на него с большого портрета смотрел его нынешний арестант!
Листая фотоальбомы, Геворкян будто видел фильм, в котором показано как за сорок лет лицо молодого человека, сидевшего сейчас в камере, трансформировалось в лицо пропавшего дипломата. Разные гипотезы вертелись у него в голове. Самой вероятной была такая: к нему попал какой-то родственник Фёдора Олеговича Ситора, который в силу генетической наследственности оказался так похожим на хозяина паспорта в молодости. Но кто он на самом деле, как оказался в квартире Ситора, и куда делся хозяин паспорта?
Фёдора привели на ещё один допрос. Майор присутствовал, молча слушая ответы Фёдора, которые звучали заученно, словно тот читал по бумаге. Арестованный упорно повторял свою нелепую версию.
Майор просмотрел отобранные фотографии, выслушал гипотезу Геворкяна, затем  приказал принести к нему в кабинет и оставить до утра все материалы по делу.
Старший лейтенант, выйдя от начальства, только пожал плечами: шеф собирается изучать эти материалы ночью?

Геворкян планировал провести генетические анализы этого парня и родни Ситора-Соколовых, беседу с бывшей домработницей, дополнительное исследование квартиры Ситора, пока там не обосновался новый жилец, поиск дальних родственников Ситора и тому подобное.
Но наутро его ждал сюрприз.
В конце оперативной «пятиминутки», отпуская офицеров, шеф сказал Геворкяну:
- Николай Ашотович, задержись.
В кабинет вошла пожилая женщина.
Майор представил:
- Знакомься. Сотрудница тринадцатой лаборатории радиационной безопасности Газпрома Марина Дмитриевна Шубинская. Все материалы по делу пропавшего дипломата поступают в распоряжение начальника тринадцатой генерала Сазонова.  Поскольку ты в теме, будешь командирован в Газпром, пока Сазонов тебя не отпустит. И никаких вопросов. Понял?
- Так точно, понял.
Геворкян немного растерялся. Значит, легенды о тринадцатой лаборатории были не пустыми слухами?
Генерал в Газпроме? Это Геворкяна не удивило.
Хоть Николай был относительно молодым сотрудником управления ФСБ, он имел представление о том двухмесячном периоде, который разделял указы Ельцина о роспуске КГБ и об учреждении ФСБ. В  эти два месяца, для сохранения всего, что ещё можно было спасти, целые подразделения КГБ переводились в разные фирмы, организованные бывшими чинами КГБ.
Значит, легендарная тринадцатая нашла место в службе радиационной безопасности Газпрома, которая разрослась в сложную сеть центральных и периферийных секций. Хорошее место!
Геворкян думал, что подразделения, которое занималось бы ясновидцами, колдунами, аномальными зонами  и НЛО, в такой серьёзной службе, как КГБ, просто быть не могло.
Разумеется, Николай многого не знал.
Никто из сотрудников этой лаборатории не мог бы вспомнить, какому шутнику пришла в голову идея присвоить такому специфическому подразделению сакральный номер «тринадцать».
Эта лаборатория сначала изучала захваченные у фашистов материалы исследований в области человеческого подсознания. Так как эта задача оказалась для неё непосильной, привлекли учёных. Проекты по изучению НЛО, аномальных зон и ясновидения в зависимости от пристрастий и убеждений высоких руководителей то получали большие субсидии, то совершенно прекращались с тем, чтобы спустя десятилетие начинаться с нуля.
После распада СССР в открытой научной печати и СМИ появились материалы о работах такого рода за рубежом, и тринадцатая ожила под тем же значимым номером.
Отдать дело Сазонову? Это был неприятный сюрприз. Николай понял, что перспективное дело из его рук уплыло.
И всё-таки он получал утешительный приз – приобщение к тайнам тринадцатой.


21. На дальнем приводе

Говорил рассудок мне:
берегись любви!
Но рассудок жалкий мой
помутил твой взгляд
Абу Мухаммад Муслих
ад-Дин ибн Абд Аллах
Саади Ширази

Дальний привод летательных аппаратов к аэродрому – это антенны и при них домик, в котором, кроме аппаратной комнаты с радиостанцией есть спальня, кухня-столовая, комната отдыха и каптёрка. В пристройке или сарайчике размещаются автономные движки-электростанции, которые обязательно следует запускать на время полётов, даже если есть промышленная сеть.
Военный аэродром располагался в тайге, дальний привод – в четырёх километрах от аэродрома по трассе посадочной полосы.
На приводе постоянно жили сержант и трое солдат. Один-два раза в неделю наведывался взводный – лейтенант Зиновий  Линник. При любой погоде по таёжной дороге лейтенант пробирался на служебном Уазике,  привозил письма, газеты и продукты.
Если не было полётов, Линник час-два обучал и экзаменовал солдат, затем выпивал водки, отсыпался и ехал обратно.
Маленький коллектив привода и лейтенант устраивали друг друга. Линник жил в ДОСе*  при аэродроме, был холостым, и на свои деньги покупал гостинцы приводникам – сгущёнку, пряники и дешёвые конфеты. Бойцы, по сути мальчишки, эти лакомства принимали, как должное.
Полтора месяца, когда лейтенант был в очередном отпуске, на привод ездил прапорщик. Он, как и лейтенант, на приводе напивался и отсыпался, но экзамен не устраивал и гостинцев не привозил.
Подопечные Линника во время его отпуска тосковали, но не только из-за отсутствия сладких гостинцев.
Линник пил водку или разведённый спирт маленькими дозами, успевая рассказать десяток анекдотов и прибауток; его приезд был для солдат развлечением, отдушиной на этом тоскливом клочке уссурийской тайги.

Бывал на  приводе ещё один гость, то ли тунгус, то ли кореец, старик из деревни, расположенной выше по течению реки; речка была быстрой, старик подплывал всегда незаметно и внезапно, но на обратном пути заводил двигатель своей моторки, и тогда его было слышно долго, так как лодка, преодолевая течение, шла медленно.
При визитах на привод старик представлялся всякий раз:
- Я Кымва.
Приехав на станцию, он никогда не стучался в дверь, заходил и здоровался. Войдя в помещение, Кымва сбрасывал у входа свою ношу, шёл к пирамиде с автоматами и пристраивал на свободное место свой карабин. По-русски говорил сносно.
Для аборигенов привода любое разнообразие было в строку. Они дружно усаживали Кымву, включали электрочайник, подтрунивали над стариком, на что тот никогда не обижался.
Он рассказал, что в кои-то годы  тоже служил в армии, был в охране важного военного объекта в Казахстане.
И для него, и для солдат эти визиты носили обоюдный интерес. Он приносил рыбу и лук, изредка зайчатину и какие-то острые закуски (для лейтенанта). Взамен Кымва получал от солдат бензин для своей моторной лодки. Бензин солдаты экономили, не включая бензоагрегат во время полётов, и нарушая одно из правил безопасности полётов. Но подстанция находилась почти рядом, энергия поступала от высоковольтной линии, по которой электричество продавалось в Китай,  перебоев не было, и солдатский бартер сходил им с рук.
Когда кореец просил «Ребята, нада адин-два сына», солдаты делали вид, что не понимают, и наперебой предлагали:
- Возьми меня! Кымва, смотри, я на корейца похож!
Они при этом щурили глаза, а Кымва в свою очередь делал вид, что сердится:
- Зачем такой сын? Нада сын бензина.
Если лейтенант во время полётов находился на приводе, движки гонялись, как положено. Случись Кымве попасть в такой день, он за бензин не заикался, но кто-нибудь из солдат умудрялся тайком от лейтенанта относить к лодке небольшую флягу. Кымва такие услуги ценил, и солдаты ходили по комнатам привода в тёплых заячьих чулочках.

Несмотря на кажущуюся идиллию, службу на приводе лёгкой не назовешь. Солдатам приходилось заготавливать дрова, в холодное время топить печи, плести из хвороста маты для вытирания обуви у входа в помещения, разгребать снег и вокруг зданий, и к антеннам, под которыми стоял «хитрый ящик» с приборами измерения высоты облачного покрова. Результаты измерений следовало заносить в специальные бланки, но никто этого не делал. О расстоянии до нижней кромки облаков они докладывали по телефону один раз в сутки и перед полётами, а на бланках писали письма.
Подкатывали и другие работы. Зимой для расчистки снега на дороге к приводу приходил бульдозер, но и после него приходилось помахать лопатами. В любую погоду надо чинить ограду, порушенную то медведем, то диким кабаном, которые зарились на небольшой огородик, за которым солдаты добросовестно ухаживали.

Кымва приходил и просто поговорить, например, зимой, когда река стояла.

До Сибири Вадима с другими призывниками везли на военно-транспортном самолёте.
Самолёт вылетал с гражданского аэропорта Пулково. Поэтому в ожидании вылета всю команду разместили в каком-то общежитии авиагородка. Место сбора было назначено там же. Но так как вылет несколько раз откладывали, мама и бабушка уехали домой.
Только Ксения упорно поджидала где-то во дворе и, когда за командой новобранцев пришёл автобус, она кинулась к Вадиму и повисла у него на шее.
Вадим тоже был ей рад. Заглянув в заплаканные глаза девчонки, он вдруг почувствовал, как у него потеплело в груди, и, неожиданно для самого себя, поцеловал её в губы.
Когда Вадим обнял и поцеловал Ксюшу, а она затрепетала в его руках, он подумал – как птичка; тут же пришла радостная мысль: «Это не оттуда, не подарок Витовта, это настоящее».
Прощание было коротким, так как ребята уже заходили в автобус.
Ксюша прошептала:
- Не в Чечню?
Так же шёпотом Вадим ответил:
- Нет, в Сибирь.
- Я буду ждать. Только вернись!
И лишь когда они оторвались друг от друга, она спросила:
- Напишешь?
- Да!

Мобильной телефонной связи из района их аэродрома не было. Вадим Соколов писать письма не любил. Сначала написал только Ксюше. Но с осени, с получением сержантских лычек, надо было показывать пример подчинённым, и он стал писать матери по одному письму в месяц.
Иногда Вадим задумывался о «болотной комнате», и теперь небезуспешно внушал себе, что вся история с болотниками была каким-то «сном наяву», психическим расстройством.
Но так было, пока новое происшествие не возобновило мысли о реальности той истории.


22. Запахло чертовщиной

Не купи дом,
а купи хорошего соседа.
Восточная мудрость

В Пулково за погрузкой вертолётных двигателей для Узбекистана следили военные, и Сабир решил, что ему, мидовцу, лучше не путаться у них под ногами. Он оставил командированному из Ташкента подполковнику номер своего мобильника и отправился на новую квартиру.
Перед вечером на соседнем балконе опять занимался гимнастикой тот самый сосед, который вчера предупредил его о залетевшей искре. Теперь они были как бы знакомы, и Сабир поздоровался.
- Привет, сосед! Спасибо за вчерашнее предупреждение.
- Добрый вечер! Пустяки.
Поговорили о погоде. Вспомнили вчерашнюю радугу.
Сосед заметил:
- А знаете, слово «радуга» состоит из двух слов. «Ра» – бог солнца и «дуга», а вместе – солнечные врата. Надо бы писать двумя словами через чёрточку «Ра-дуга».
Сабир возразил:
- Ну, бог солнца Ра это у древних египтян.
- Нет-нет! – убедительно заговорил сосед, –  Слог «ра» до сих пор входит в корни многих русских слов, именно в солнечном значении. Возьмите слова «растение», «искра», «красота»  и другие. Особенно «рассвет», то есть свет Ра. Такие слова не меняются в тысячелетиях.
Сосед оказался интересным собеседником.
Сабир проговорил:
- Мы почти знакомы…
Сосед рассмеялся и назвал себя:
- Ковалёв Александр Александрович, – при этом добавил – так слишком длинно, называйте меня просто Саша.
Сабир пошутил:
- А меня сокращать не надо. Сабир.
Следующая фраза нового знакомца вмиг возбудила в Сабире именно ту часть его яркого менталитета, которая делает восточного человека более восприимчивым к эзотерике, чем европейца.
Саша спросил:
- Послушайте, Сабир, меня с некоторых пор мучает любопытство. Вы не знаете, что сталось с тем молодым человеком, который утверждал, что сейчас тысяча девятьсот шестьдесят пятый год?
Сабир от неожиданности задохнулся, настолько вопрос Александра соответствовал его предшествующим размышлениям о магии «болотной комнаты», но быстро сориентировался:
- Что это мы с вами разговариваем через балконы? Заходите ко мне. Если любите с травами, у меня есть отличный чай с райхоном. Не пробовали?
- Это базилик? Удивительное применение! С удовольствием приму, Сабир, ваше приглашение. Если Вы не против, прихвачу немного коньяку…
- Не против, – рассмеялся Сабир, – я в доме сам-на-сам, так что устроим мальчишник. Райхон бывает разным, у меня чайный…
Квартира Ковалёва относилась к соседнему подъезду, и Саше предстояло одним лифтом спуститься, а другим подняться на такой же этаж. К моменту, когда дверной звонок заиграл мелодию, у Сабира чайник тоже начал заводить свою песню.
Пока хозяин колдовал с заваркой чая, Ковалёв удобно разместился на курпачах и подушках; чувствовалось, что сидеть за низким дастарханом ему приходилось не раз.
Александр Александрович действительно оказался интересным собеседником. По специальности геолог, вернее геофизик, занимаясь на кафедре исторической и динамической геологии, в последние годы он сутками сидел в своей квартире перед компьютером, обрабатывая материалы экспедиции. В институте он бывал один-два раза в неделю, но наилучшие условия для работы были дома.
Будучи, как и многие геологи, хорошим спортсменом, но вынужденным сутками сидеть за компьютером, Александр периодически выходил на балкон проделывать упражнения гимнастики у-шу. Он уверял, что эти упражнения позволяют сохранять хорошую физическую форму и способствуют более продуктивному мышлению.
Именно благодаря этим упражнениям образовалась причастность Александра к событиям, связанным с «болотной комнатой». Оказавшись в этой комнате, он сразу заметил:
- Это панно завораживает.
Сабир поразился, насколько восприятие соседа совпало с его собственным, и спросил заинтересованно:
- Почему у вас возникло это чувство?
Все ещё рассматривая панно, Александр задумчиво рассуждал:
- Бывают картины статичные, бывают с экспрессией, когда чувствуется движение, ветер или волна… а здесь ветра нет, а движение есть, и оно исходит из какого-то зелёного сумрака. И ещё вот этот запах. Чем это у вас так пахнет? Это ведь запах болотного багульника!
Сабир пожал плечами:
- Кто бы мне самому это объяснил.
Саша добавил:
- А знаете, тонкий фрагмент этого запаха иногда достигал и моих пенат. А я-то думал, откуда здесь в городском поднебесье болотный аромат?
Сабир признался:
- Я не на все ваши вопросы могу ответить, так как сам приобрёл эту квартиру совсем недавно. Но согласен с вами, тут есть загадка, над которой стоит поразмышлять.
- Загадка?
- Понимаете, Саша, у меня сложилось впечатление, что сама эта комната, или вот это панно реагируют на приходящих сюда людей именно вот этим запахом болотного багульника, его пропаданием или усилением до такой степени, что начинает кружиться голова.
- Ну, это уж мистика, такого не может быть. Возможно, когда открывается дверь на балкон…
- Нет-нет, дверь на балкон тут не при чем. Её даже иногда приходится открывать, чтобы не отравиться этим ароматом.
Александр покачал головой:
-Так возникают суеверия.
Но Сабир вдруг предложил:
- А давайте проведём эксперимент. Я заметил, что комната реагирует этим запахом на громкую музыку. Вот, к примеру, сейчас запах слабый. С вашего позволения, я включу плеер. Тут у меня стоят узбекские песни, вы не против?
- Разумеется, я за, тем более что вы уже возбудили моё любопытство.
Сабир включил аппарат и добавил громкость.
Действительно, вскоре запах багульника стал таким сильным, что собеседникам пришлось открыть дверь на балкон и выключить плеер. Запах багульника быстро пришёл в норму, то есть стал столь слабым, что люди перестали обращать на него внимание.
Александр сказал задумчиво:
- Сейчас техника достигла таких высот, что я ничему не удивлюсь. Наверное, не так трудно изобрести устройство, реагирующее запахом на музыку или свет…
- Но здесь нет никаких устройств подобного рода, – возразил Сабир.
- А скрытые?
Сабир только усмехнулся:
- Ответ знает пропавший Ситор. А что Вы говорили о парне из шестьдесят пятого года?
Александр передал свои диалоги с парнем, который мало того, что вёл себя странно, но ещё при первом контакте спросил, чья это квартира; тогда у Александра возникла идея вызвать милицию, но он её отбросил, поняв, что воры так себя не ведут.
Сабир, специалист в совершенно другой области знаний, впервые услышал о таком сочетании слов, как геология и история. Он уловил и основной смысл исследований Ковалёва. Отдавая дань рассказам Александра, Сабир не скрывал, что его более всего занимает всё, что имеет хоть какое-то отношение к этой необыкновенной комнате.
Свойства «болотной комнаты» разжигали любопытство, но никак не тревогу.
К концу чаепития Сабир усвоил одну важную мысль: «гостем из шестьдесят пятого» был не сын Светланы. Но тогда кто?
Уходя, Ковалёв заметил:
- У вас хоть спокойный подъезд, а у нас вечно болтаются какие-то подозрительные типы.
Сабир усмехнулся:
- А знаете, я по совету бывшей хозяйки сменил замок. Оказывается, воришка в этой новой квартире побывал, но его поймали.
Ковалёв предположил:
- А не тот ли это парень, о котором мы сегодня говорили? Надо и мне заменить замок, иногда держу дома документы… хотя современные воры любой ключ подделают.
Сабир возразил:
- Мой не подделают.
И он достал из кармана ключ.
- Можно глянуть?
Ковалёв покрутил в руках ключ диковинной формы, даже  подержал на ладони, рассматривая.
- Да, пожалуй.

К загадкам квартиры и «болотной комнаты», на восприятие которых Сабир уже был остро настроен, добавилась ещё одна.
Ладно, сын Светланы Вадим в отсутствие матери мог привести кого угодно, мало ли наркоманов среди молодёжи… или, как заключил Александр, подверженных компьютерной фобии… на эту историю можно наплевать, если бы это «явление пришельца из прошлого» не происходило в замечательной «болотной комнате», в которой, как сказал бы русский писатель Гоголь – запахло чертовщиной.
Завтра же встречусь с корейцем.


23. Наш клиент

И устроят они мне святилище,
и буду обитать посреди них
     Исход. 25:8

Оказавшись арестантом «Большого Дома», Фёдор особо не огорчился. По крайней мере, на данный момент у него есть пища и кров, есть надежда на то, что ему кто-нибудь объяснит, как это всё случилось.
Спустя несколько дней Фёдора посадили в чёрный пикап с затемнёнными стёклами и куда-то повезли. Знакомые места родного города чередовались с незнакомыми. Потом помчались по оживлённому шоссе, по лесным и просёлочным дорогам, по бетонке, по деревне, опять по лесной дороге мимо сосновых боров и небольших озёр.

Фёдора поселили в комнате с телевизором на втором этаже трёхэтажного дома. Таких домов было несколько.
Телевизору он обрадовался, но был разочарован: нынешние программы «Время», «Вести» и другие сообщали о поездках президента, а потом шли непрерывные рассказы об ограблениях, убийствах, пропажах детей, разных авариях.
Николай Ашотович приехал сюда вместе с Фёдором, но постоянно куда-то улетал на вертолёте, пропадая по нескольку дней.
На второй или третий день по приезду из динамика послышалось:
- Фёдор Ситор, в семёрку!
«Семёркой» называлась комната номер семь, в которой до сих пор проходили все беседы Фёдора с Геворкяном. Он и сейчас обрадовался: наконец-то продолжится разговор с Николаем Ашотовичем.
Но его встретила пожилая женщина.
Марина Дмитриевна, предвидя необычность допроса, включила видеокамеру.
- Знаю, Фёдор, вас замучили допросами. Но поймите и нас. За окном двадцать первый век, а вы утверждаете, что ещё осенью прошлого года назад жили в тысяче девятьсот шестьдесят пятом году. Так?
- Да, только тогда было лето, мы обмывали защиту моего дипломного проекта, и я… уснул, чтобы проснуться осенью… в этом мире.
- И вы утверждаете, что вы и есть Фёдор Олегович Ситор, родившийся в 1940 году?
- Да, я он и есть.
- Ладно. Какое самое выдающееся событие запомнилось вам в шестьдесят пятом году?
- Н-не знаю… думаю, выход космонавта Леонова в открытый космос.
- Когда это произошло?
- Восемнадцатого марта. По радио шла передача, посвящённая Дню Парижской Коммуны, и она была прервана сообщением о выходе нашего космонавта в открытый космос.
- Какой кинофильм вы недавно смотрели и где?
Фёдор ответил сразу:
- «Приключения Вернера Хольта» в кинотеатре «Гигант» на площади Калинина.
- О чём фильм?
- О солдатах гитлеровской армии Вернере Хольте и его друге Вольцове.
Шубинская помнила и сам кинофильм, и читала книгу, по которой фильм был поставлен.
У Марины  появилось странное чувство, словно она сама недавно переживала тот год… перешла на второй курс института… Ленинград… Эрмитаж… театры… музеи… разводные мосты… любовь… а-а-а, незабываемое время. Настоявший Фёдор Ситор старше её всего на пять-шесть лет. Здорово этот парень вошел в роль… если только это не подлинный Ситор…
- Вы в театр ходите?
- Да.
- Припомните, что, в каком театре или кинозале вы смотрели за последнее время? Назовите всех студентов вашей группы в институте, перечислите учебные предметы, фамилии преподавателей. На каком этаже ваша комната в общежитии, её номер. Назовите девичью фамилию, имя-отчество вашей мамы, адрес. Имя, фамилия, и адрес вашей девушки. Какие телевизионные программы смотрите? Что смотрели недавно? Кто в шестьдесят пятом году был секретарём парторганизации Ленинграда? Какие решения, какого партийного съезда вы изучали в институте перед выпуском? Футбол любите? Можете назвать игроков «Зенита», вратаря, тренера? Каким транспортом студенты добирались от своего общежития до института? Каковы были цены за проезд в автобусе, трамвае, метро?
Пока Фёдор перечислял постановки и кинофильмы, Шубинская, записывая их названия, адреса и даты, уже понимала, что допрашиваемый не врёт.
Марина сама обладала блестящей памятью, что и определило её судьбу и работу в «тринадцатой».
Шубинская задавала самые неожиданные вопросы, выбирая моменты, про которые двадцатипятилетний парень просто не мог знать. И на все получила ответы в большинстве совершенно точные!
Марина Дмитриевна была озадачена.
Казавшийся растерянным, сидевший только что перед нею сероглазый парень – кто он? Какая страшная сила может таиться за этим образом, таким наивным на первый взгляд? Или это просто человек, в мозг которого неизвестные мастера переписали память другого человека? Но тогда что он делает здесь? Если это враг, шпион, – значит, пославшие его знают о существовании тринадцатой…
Действительно, он появился в явочной квартире ФСБ с легендой… мало сказать странной. Такие вещи не происходят случайно. И это означает одно: где-то существует методика такого внедрения в мозг человека, о которой у нас нет даже представления. В таком случае, пославшие его рискуют больше потерять, чем приобрести: ведь и нам достаточно знать, что подобная методика существует, чтобы начать движение в этом же направлении!
Всё, чем занималась тринадцатая до сих пор, было мелочью по сравнению с тем, что произошло сейчас.
А если – контакт? С кем? Или с чем?

Фёдор уже не чувствовал себя арестантом, хотя мог выходить на улицу только в определённые часы. Вокруг был сосновый лес. Территория с ухоженными аллеями и зарослями кустарника была ограждена высоким забором из гофрированного железа. На столбах «осматривают местность» небольшие устройства, о которых Фёдор узнал, что это телекамеры наружного наблюдения, и что где-то сидят люди, которые следят за всей территорией по специальному телевизору. Действительно, сквозь такую охрану  и мышь не проскочит…
Фёдора не обмануло название места, куда он попал: «Газпром. 13-я лаборатория радиационной защиты». Это конечно «крыша».
Но выходя на прогулки, общаясь с приезжими и подслушивая их беседы, Фёдор, к своему удивлению, всё больше убеждался, что эти люди действительно занимаются газопроводами и их радиационной безопасностью. Он не знал, что многие сотрудники КГБ-ФСБ одновременно являлись полноценными специалистами в разных производствах народного хозяйства.
Если бы эти люди ему поверили, они бы поняли, что он бежать не собирается, и что жизнь на свободе его даже страшит. Ну, куда он денется в этом мире?

Отпустив Фёдора, Шубинская позвонила Сазонову:
- Я записала допрос на видео. Сама выводы делать не решаюсь. Моё мнение, – этот парень, безусловно, наш клиент.


24. Запах багульника пропал!
 
Если бы товарищество было хорошим делом,
то и Аллах взял бы себе компаньона.
Персидская пословица

Август на Северо-Западе России почти всегда несёт на себе приметы осени. Даже сухая погода преподнесёт моросящие дождики, холодные ночи, а то и росы такие обильные, что кажется, будто бы только что прошёл дождь.
Увидев прилипшие к спинке складного кресла мокрые берёзовые листочки, Сабир решил, что даже этому непритязательному и недорогому предмету мебели уже не место на балконе, а вот в кабинете местечко для него найдётся. Кабинет, устроенный в бывшей комнате Вадима, оказался довольно просторным.
Зацепы, препятствующие складыванию кресла, не поддавались. Приварились, что ли?
- Сосед, добрый день! Проблемы?
Голос Ковалёва из соседнего балкона оторвал Сабира от тягостного занятия, и он с удовольствием распрямился.
- Добрый! Вот, хочу перенести  кресло, а оно не складывается.
- Отдохните, а я через пару минут буду у вас, и мы вместе справимся.
- Не стоит беспокоиться, Александр, благодарю.
- Ну вот, а я размечтался под этим соусом напроситься к вам на ваш замечательный чай с райхоном.
- Хитрец! Раз так, уже бегу к чайнику.
И действительно, при первой встрече Ковалёв оказался настолько приятным, притягательным собеседником, что Сабир сейчас обрадовался возможности продлить знакомство.
Пока Александр осваивал лифты, Сабир размышлял именно о нём, да о том, что вот такое знакомство и есть то самое, греющее нашу душу событие, которое украшает нашу жизнь, хотя, к сожалению, случается так редко…

Гостя пришлось ждать намного дольше, чем едут лифты, но тот прямо с порога оправдался:
- Жена из Чехии вызвала по Скайпу, надеюсь, простите.
- Ещё бы, жена это святое!
- А-а, если бы не сын… – начал было Александр, но осёкся, – давайте разберёмся с креслом.
Зацепы действительно сидели прочно. И новые друзья решили не складывать кресло, а перетащить через окно, соединяющее балкон с той самой комнатой, которую они с прошлого свидания называли не иначе, как болотной. Распахнув обе створки окна, они быстро справились с заданием.
Перенеся кресло, они вернулись в болотную комнату, где совместными усилиями распаковали видеоплеер, и установили его на небольшой этажерочке с детскими игрушками, над которой уже висел экран. Плоский, как картина.
Ковалёв спросил:
- Никак вы в этой «болотной комнате» собираетесь устроить детскую?
- Конечно! Да я из-за неё купил эту квартиру.
- А не боитесь?
Сабир внимательно посмотрел на Александра и в тон ему ответил вопросом на вопрос:
- А надо?
Ковалёв тоже ответил не сразу:
- Я ни в какую мистику не верю. Но в этой комнате есть какая-то тайна… сказочная аура…
- Вот-вот, для детской само то.
Но Александр продолжил:
- Кто знает… это старинное панно радует свежестью, как будто написано вчера, но подписано «злено блато», старославянским… это сколько же веков?
Сабир возразил:
- Что до свежести красок, много древних технологий утеряно.
- Ну, это понято. И всё же… «Зелёное болото»… а ведь по преданиям, именно в болотах водится всякая нечисть…
- А говорили, что не верите в мистику.
Но Ковалёв продолжал задумчиво:
- Не верю… хотя какая-то подсознательная вера в приметы, судьбу, словом в мистические, магические вещи есть в каждом… может быть генетически.

В кабинете Ковалёв устроился в этом же кресле, а Сабир в темпе превращал журнальный столик в чайный.
- Значит, вам понравился чай с райхоном? А то есть у меня и другие рецепты, например с чабрецом и душицей.
- Понимаете, Сабир, я ведь в экспедициях научился делать чай с добавками ароматных трав. Даже выработал для себя правило никогда не смешивать две такие добавки. Если с чабрецом, то и должно быть двум компонентам, собственно индийскому чаю и чабрецу… у вашего райхона особый запах, и я уже обещал на кафедре приготовить такой чай. Базилик имеется в продаже.
- И не вздумайте, сразу всё испортите! Базилик бывает разным, и тот, что в пакетиках, не годится для чая. Нужен особый сорт и такой райхон выращивает мой отец в нашем огороде.
- Вот как… хорошо, что предупредили.
- Я вам заверну несколько веточек, а вы потом их порежете…
- Буду очень признателен.
Оказавшись в кабинете Сабира, Ковалёв сразу приметил на столе толстую книгу с закладками – Коран. Хотел что-то спросить, но воздержался. Однако дальнейший разговор подтолкнул его к вопросу, который висел на языке.
Сабир спросил:
- Я всё расхваливаю чай, но, может быть, вы не откажетесь от рюмки коньяка?
- Нет, что-то не тянет.
- Ну, а мне и Аллах не велит.
После этих слов оба невольно посмотрели в сторону стола, рассмеялись,  поймав себя на нежданном синхронизме.
И Александр, наконец, решился:
- Простите, Сабир, если мой вопрос покажется вам не корректным. Вы перечитали весь Коран? Говорят, это мудрая книга.
- Да нет, нормальный вопрос. И, пожалуй, отвечу честно. Я часто беру в руки Коран не столько из религиозных побуждений, сколько для того, чтобы в разговоре с коллегами, особенно при полемике, умело вставить изречение из Корана, а то и процитировать целый аят.
Ковалёв всё же решил не развивать эту тему и «перевёл стрелки»:
- А знаете, Сабир, в вашей квартире моё мышление невольно обращается к мистике, и всё из-за этой странной «болотной комнаты»,  и этого, я бы сказал – живого – панно.  Вот, к примеру, запах багульника, реагирующий на громкую музыку…
- А-а. Я как-то забыл про него… или привык… – Сабир улыбнулся, – хотите повторить эксперимент?
Но Александр вдруг замялся, потом неожиданно предложил:
- Не хочу кощунствовать, но… давайте занесём в болотную комнату ваш Коран.
Сабир пожал плечами:
- Оставьте, обычное издание, пахнущее типографской краской.
Однако через мгновение загорелся:
- У меня и Библия есть. Если учесть, что пейзаж сугубо русский…
Вдруг их взгляды встретились и оба рассмеялись. Ковалёв сквозь смех выдавил:
- Нас бы кто заснял на видео. Два современных грамотных мужика ставят мистические эксперименты.
Сабир поддержал юмор:
- А мы никому не расскажем, и нас свяжет общая страшная тайна! С чего начнём?
- Так вы уже определились, пейзаж-то русский. Начнём с Библии.
В этот день ни на Библию, ни на Коран, и даже на громкую музыку «болотная комната» не реагировала. Запах багульника исчез!
Огорчению Сабира не было границ:
- Чёрт возьми, я из-за этого запаха за квартиру переплатил. Надула меня Светланка, а ведь что-то знала. Я даже пытался открыть эту её тайну.
Александр пытался успокоить нового друга:
- Сабир, мы просто не знаем алгоритма поведения этой волшебной комнаты. Но ведь ещё не вечер?
Проводив гостя, Сабир поставил обе книги на полку. Завтра приезжает дочь с внучкой, надо всё подготовить, привезти из Рощино Фирузу с Анваром. Работы хватит всем.


25. Тыбуч

Это совершенная пустота, дело заблуждения;
во время посещения их они исчезнут.
    Иеремия. 51:18

Генерал Сазонов понимал, что допрашивать парня, пока он не пришёл в себя, уже поздно. Надо повременить с дальнейшими допросами, пусть пошатнётся его равновесие, если он сознательно выдаёт себя не за того, кто он есть на самом деле. Покажем, что нам он не очень-то интересен.

Коротая дни в своей комнате, Фёдор начал замечать за собой некоторые перемены.
Во-первых, совершенно исчез на его животе шрам, оставшийся после операции по удалению аппендицита, которую он перенёс в позапрошлом… ну, в шестьдесят третьем году.
Во-вторых…  в-третьих… и так далее, Фёдор обнаруживает в себе труднообъяснимые на первый взгляд странности.
Началось с того, что когда в столовой подали к столу нарезанные дыню и арбуз, он сразу дал им названия на незнакомом языке… «дыня» – «тыбуч», и «арбуз» – тоже «тыбуч»; причём он просто знал, что этот язык – хинди.
Но я ведь в Индии ещё не был, и этот язык никогда не изучал! И почему я сейчас не удивляюсь, что эти разные продукты на языке хинди имеют одно и то же звучание? Значит, когда-то я этому уже удивился, а потом привык? Но когда? Может быть, кто-то из знакомых или преподавателей рассказал… не вспомнить… и от этого как-то не по себе…
Дальше больше: «яблоко»  – «сип», «хлеб» – «тит»… нет, «тит» – это лепёшка, а хлеб – «ёти»… «огурец» – «дюаторт»… нет, это по-вьетнамски, а по хинди – «сапли»… откуда это? Это игра ума, или я на самом деле знаю эти языки?
Он заметил и некоторое изменение в своей натуре. Пропала его порывистость, появилась душевная усталость, нежелание думать, мечтать… или это от необычности его нового положения?
К нему пришла странная мысль: может быть при перемещении в это пространство я «состарился душой»? Или я себе это внушаю после того, как увидел то фото в «своём» паспорте?
О замеченных в себе странностях Фёдор рассказал Геворкяну, к которому успел привыкнуть, а тот – генералу.
Сазонов решил провести сеанс гипноза, хотя понимал, что если этого парня серьёзно готовили, то такой вариант был предусмотрен, а значит, в подсознание шпиона внедрён неодолимый барьер.

На допросах и в собеседованиях Фёдор ни разу не упоминал «болотную комнату» и панно «Зелёное болото» Он не придавал никакого значения атрибутам той квартиры, в которой он проснулся, оказавшись в двадцать первом веке, так как тогда был уверен в розыгрыше.
Под гипнозом Ситор рассказал о старинном панно в комнате, которую называл «болотной», о любви к какой-то Евдокии, обещал какому-то Витовту принести в жертву петуха, говорил про какого-то Мерина и сетовал, почему Витовт не позволяет на себя смотреть.
Шубинская ещё раз прочла протокол осмотра комнаты, из которой пропал дипломат, и поняла, – её антураж полностью соответствует подгипнотическим откровениям пациента. Это казалось естественным: ведь именно из этой комнаты Фёдор похитил паспорт и деньги, и этого он не отрицал с первого дня.
Тема «болотной комнаты» могла совершенно оказаться в тени исследования, если бы не капитан Марат Гулькис. Работая в тринадцатой, Гулькис изучал явление мимикрии и попутно принимал участие в разработке нового камуфляжа  для армии.

Марина привлекла Гулькиса на сеанс гипноза в качестве понятого, для объективности.
Когда Ситор ушёл, Гулькис вдруг предложил:
- А давайте попытаемся установить контакт с этим самым Витовтом.
- Ты что, рехнулся? Может быть, вызовешь с того света матушку Фёдора?
Идею неожиданно поддержал генерал Сазонов:
- Да пусть пробует, что мы теряем?

Слово шефа – закон.
Во время очередного отъезда нового хозяина в Рощино сотрудники тринадцатой посетили квартиру Ситора. В «болотную комнату» вошли Гулькис и Фёдор.
Ночь была безлунной. Расположенные где-то внизу фонари едва обозначали абрисы окон. Электричество включили только в прихожей. В «болотную комнату» вошли, подсвечивали себе фонариками.
- Ну, вызывай, – почему-то шёпотом распорядился Гулькис.
- Как?
- Ты называл Евдокию, Витовта, Мерина.
- Евдокия! Витовт! – позвал Фёдор.
- Чего надо?
Для Фёдора, свыкшегося с «миром чудес», прозвучавший со стороны панно резкий неприятный голос не стал неожиданностью; но для Гулькиса, который относился к эксперименту, как к безобидному приключению, к формальности и отработке зарплаты, для него этот голос прозвучал как гром среди ясного неба.
Голос продолжил:
- Ты кто?
- Я Фёдор Ситор.
- А-а, сейчас.
Казалось, наступившая тишина будет длиться вечно.
Наконец, тот же резкий голос деловито сообщил:
- Сударыня Евдокия вас видеть не желают, а сударь Витовт сейчас отдыхают.
Теперь в разговор решил вступить приходящий в себя Гулькис:
- А ты кто?
- Мерин, заместитель.
Раздался противный смешок, и на панно, как на экране в театре теней, мелькнула хвостатая тень.
«Никак – чёрт»?
Фёдору стало не по себе.
И тут шокированный Гулькис, мозги которого в последнее время были забиты различными вариантами маскировочных раскрасок,  брякнул:
- Камуфляж!
- А конфету принёс?
Гулькис не понял:
- Что-о?
- Конфету. Или хотите на халяву?
Гулькис порылся в карманах:
- Жвачка подойдёт?
Из панно материализовалась волосатая лапа:
- Давай.
Гулькис сунул в лапу пакет со жвачкой. Послышался шорох обёртки и  чавканье.
Гулькис немного пришёл в себя:
- Эй, Мерин!
Голос проскрипел:
- Надо говорить «сударь Мерин». Чао!
На панно пробежала слабая тень.
Всё ещё шокированный Гулькис сообразил, что пора уходить; на первый раз достаточно, главное – контакт установлен, а с кем, или с чем, потом разберёмся.
Когда они вышли в освещенную прихожую, ожидавшие их там сотрудники стали дружно хохотать. Взглянув на Гулькиса, рассмеялся и Фёдор. Всё лицо и руки  незадачливого контактёра были покрыты цветной татуировкой с разнообразием чёрных, оранжевых, жёлтых и зелёных красок.
В ванной комнате Гулькис разделся и осмотрел себя. Многоцветным узором было покрыто всё его тело.
Вернулись в «болотную комнату».
Марат стал звать:
- Сударь Мерин! Мы так не договаривались!
Но панно безмолвствовало.
Включали-выключали свет, взывали к панно, но все эти усилия были безуспешными.
Когда осветился соседний балкон, незваные гости поняли, что время уносить ноги.
Выходившая из лифта женщина пробормотала:
- Тьфу ты, совсем свихнулись. Не мужик, а тритон какой-то.
Расслышавший эту фразу Фёдор подумал: до чего точное определение.

Анализы показали: рисунок на теле Марата – цветная пигментация, создаваемая на генетическом уровне;  значит, такая раскраска будет и у его потомков. Вскоре за Маратом закрепилась кличка «Тритон». Спокойный по характеру Марат так же спокойно принял и свалившийся на него эпатаж.   Бедняга тоже стал «невыездным» с территории тринадцатой и составил компанию Фёдору Ситору.
Нет худа без добра: Россия получила образец идеального камуфляжа.

Спустя два года…
«Финские СМИ обвиняют российскую армию в плагиате: в ходе августовской войны на Кавказе российский спецназ пользовался камуфляжем, копирующим свежее изобретение финнов. Специалисты Финляндии сделали тысячи аэрофотоснимков финских лесов, подбирая оптимальное сочетание цвета и узора. Расцветка получена после цифровой обработки снимков. Ткани приданы отражающие свойства, затрудняющие обнаружение с помощью приборов ночного видения. Работа обошлась в миллионы евро».  («Бизнес-портал», 17 ноября 2008 года).
Источник в МВД РФ заявил, однако, что в войне с Грузией подразделения МВД не участвовали, а тип камуфляжа MO5 в России никто не использует.


26. Люхва.

Родник, чуть подёрнутый рябью лазурной,
Под сенью замшелой скалы.
Едва народившийся месяц игривый
Купается в чистой воде.
А вдруг кто-нибудь, кто придёт за водою,
Его зачерпнёт невзначай
И этот осколочек зеркала ясный
С собой унесёт навсегда?
"Отражение луны в роднике" . Ли Гю Бо

После осмотра антенны Вадим решил пройтись до болота, поразмышлять в одиночестве.
На кромке болота Вадим задел ногой кустик багульника, и брызнувший запах возбудил в нём размышления о «болотной комнате». При мысли о том, что квартира теперь в чужих руках, стало грустно. Он не мог дать себе отчёт в том, хочется ли ему ещё раз войти в «болотную комнату».
Вскоре Вадим соблазнился полянкой морошки. Золотой косой морошка манила к себе, и коса эта уходила вглубь болота. Сладкая золотисто-янтарная морошка любит влагу; часто на болотах рядом с полянкой морошки блеснёт серебряным зеркальцем вода.
И тут случилось то, что и должно было случиться: кочка с пучком гоноболя оказалась ложной. В мгновение Вадим очутился в жиже болота. Болото начало засасывать, ухватиться было не за что, Вадим запаниковал. Вдруг наклонилась стоявшая за его спиной берёза. Вадим ухватился за неё, за спиной послышался всплеск. Когда он развернулся, никого позади него не было, только чуть подрагивала метёлка камыша.
Он начал выбираться из ловушки самостоятельно, когда пришла ещё одна помощь.
Пока Вадим расшнуровывал скользкие от рыжей грязи ботинки и стаскивал брюки, Кымва пояснял:
- Люхва никогда никому не помогает, потому что Хэмосу её опозорил. А Хэмосу был в образе человека. Но тебе помогла. Ты, сержант, меченый.
К Вадиму от этих слов опять вернулось болезненное  воспоминание.
Он спросил:
- Люхва – это болотница?
- Кто такая болотница?
- Это девушка, которая живёт на болоте.
- А-а, нет. Люхва дочь Хабека, хозяина воды. Не на болоте она живёт, в воде.
Вадим глазом не моргнул, как костер уже горел. На воткнутые в землю рогатки Кымва развесил брюки Вадима. Затем он набросил на Вадима свой брезентовый плащ, а Вадим отдал ему сигареты. Он знал, что Кымва курит в трубке контрабандный китайский табак, но сигареты обожает.
Солдаты по этому поводу шутили:
- На халяву вкуснее.
Немного обогревшись, Вадим попросил:
- Кымва, расскажи про Люхву.
Словоохотливый спаситель не заставил себя упрашивать:
- Люхва родилась из большого яйца в пять сын, которое выпало из правой подмышки Хабека. А другие говорят, что сначала Хабек женился на дочери другого бога воды, Хаюака, и она родила такое яйцо в омуте Унсим. Разное говорят…
Рассказчик подкинул в костёр сушняка и продолжил:
- Хабек разозлился на жену и бросил яйцо собакам и свиньям, но те не стали его трогать. Тогда он бросил яйцо на дорогу, но лошади и быки обходили его. Когда Хабек оставил яйцо в поле, птицы укрыли его пухом. И тогда Хабек вернул яйцо матери. А мать положила яйцо в комнате так, что на него упал солнечный луч. Тогда из яйца родилась самая красивая в мире девушка Люхва.
- Ты говорил, что её кто-то соблазнил.
- Их было три сестры, Люхва старшая. Однажды они подошли к омуту Унсим, и их увидел сын бога неба Хэмосу. Встретив трёх девушек, он нарисовал на песке дворец, который тут же вырос. Девушки вошли в него. Так Хэмосу пленил Люхву. Но этот сын небесного бога был женат на женщине из другого мира. Поэтому к Люхве он явился в образе человека.
Брюки Вадима стали подсыхать, и Кымва развернул их другой стороной к огню.
Вадим теперь взял у Кымвы свою же сигарету. Закурив, попросил:
- Рассказывай дальше, а то пора возвращаться.
Кымва продолжил:
- Хабек страшно разозлился, но Хэмосу пришел к нему в подводное царство, сказал, что будет свадьба.  Потом Хэмосу и Хабек стали состязаться в искусстве превращений. Хэмосу выиграл состязание и забрал Люхву. Вскоре он бросил её и вернулся на небо, потому что он был не человек. В наказание за сожительство с нечеловеком, Хабек изуродовал дочь, вытянув её губы, и  изгнал её на реку Убальсу.
Кымва подбросил в костёр ещё несколько сухих веток. Взметнувшийся дымок заставил его закашляться.
- И всё? – поторопил Вадим корейца, который мог бесконечно рассказывать легенду, вспоминая всё новые детали.
Кымва откашлялся и продолжил свой рассказ:
- Пришел храбрый Кымва. Он не побоялся гнева Хабека, обрезал губы Люхве так, что она стала ещё красивее, и спрятал её у себя.
- Так тебе, Кымва, дали имя этого бога?
- Плохо слушал, или я плохо говорил? Кымва был смелый охотник. Вот!
- А Люхва?
- Они жили два столетия. Любовь продлевала жизнь им обоим. Потом Люхва умерла, и Кымва построил ей усыпальницу. Но Люхва не захотела лежать в усыпальнице и попросила отца взять её к себе.
Вадим удивился:
- Сначала умерла, а потом попросила?
- Не понимаешь? Умерла здесь, а попросила уже там.
- А что отец?
- Хабек привёл её к омуту в болоте и сказал «Вот твоя вода, живи»
Вадим, уже одевшись в подсушенную одежду, заметил:
- Красивая сказка.
- Почему сказка? – удивился кореец, – а кто тебе сегодня помог?
И опять у Вадима мелькнула мысль, что давняя история с «болотной комнатой» и Евдокией ему не привиделась.
 Обувшись, Вадим спросил:
- Люхва… она появляется перед людьми?
- Нет, ей нельзя, а то отец вернёт её в усыпальницу.
- И ты знаешь, где эта усыпальница?
Кымва принял из рук Вадима свой плащ и стал его надевать.
- Все знают священную усыпальницу Люхвы и ходят к ней с дарами, молитвами и просьбами. Только усыпальница пуста. Люхва живёт в омуте, по ночам играет с болотными огнями и танцует под луной.
Они двинулись к приводу, когда послышалось тарахтение мотора лейтенантского Уазика.
Кымва схитрил и показушно огорчился:
- Ну вота, не успела.
- Ты же знаешь, что-нибудь придумаем, – заверил его Вадим, и рассмеялся.
Улыбнулся и Кымва.
Оба знали, о чём речь.
________________________________________
  Люхва – «ивовый цветок» (корейск.).
  Унсим - «медвежье сердце» (корейск.).


27. Чистильщик.

Чахнет и тайным огнём сжигается мало-помалу.
Красок в нем более нет, уж нет с белизною румянца,
Бодрости нет, ни сил, всего, что, бывало, пленяло.
«Метаморфозы»: 490. Публий Овидий Назон.

Сабир решил съездить за женой и сыном пораньше. До приезда дочери времени совсем ничего…
Едва его машина вырулила на Софийский проспект, в покинутой им квартире открылась дверь на балкон, и в «болотную комнату» вошёл высокий мужчина в тёмно-синей спецовке с вензелем «Охрана». Из-под воротника виднелась волосатая грудь. Лицо вошедшего казалось удлинённым из-за бородки клинышком.
От панно раздался рокот хриплого голоса Витовта:
- И куда вознамерился наш Мерин в образе человеце?
- Гневен Хранитель. Речет, сами наследили, тако сами за собою прибирайте.
- А всё твоя шутка с камуфляжем, – заметил Витовт.
- Ну уж нет, с камуфляжем удача, остались довольны обе стороны.
- Да слышали мы, как причитал тот человек.
- Но остальные радовались. Всё! Выхожу чистить за вами по следу Фёдора Ситора. Теперь я не Мерин, а сударь Мерц!
- А я? – послышался голосок Евдокии.
- Хранитель обещал, буде здорова болотница.
На панно шевельнулась кочка, и прозвучал скрипучий голос:
- Приведи мне хоть ребёночка, сударь Мерц, скучно!
- Я те не дам скучать, хулиганка! – пообещал голос Витовта.
- Чао! – махнул рукой Мерц, выходя в прихожую.

Мерц нашёл в холодильнике квартиры водку, выпил половину бутылки, восстановил содержимое. Зайдя в ванную комнату, вылил на себя четверть флакона одеколона, и так же восстановил. Здесь он не удержался и плюнул внутрь флакона, снабдив слюну каплей женских ферамонов.
Покрутился перед зеркалом и, довольный собой, покинул квартиру, закрыв дверь особенным фигурным ключом.
Вместе с ним в лифт вошла девушка. Мерц торжественно провозгласил:
- Экспресс к вашим услугам.
Горя нетерпением, он ускорил время спуска. В результате лифт так грохнулся на нижнем этаже, что Мерцу пришлось поддержать спутницу и довести до скамейки.
Это был первый улов. Девчонка была «в соку», спортивного склада; её впечатление от нескольких секунд невесомости оказалось таким, что Мерц получил от неё хороший заряд.  Он пошёл дальше, пряча от низкого солнца свои шаловливые глаза.
Как собака по следу, Мерц повторял путь Фёдора.
В супермаркете он понял, что в переговорах с Гулькисом здорово продешевил, и заскрипел от досады зубами:
- Ну, погоди, мы ещё встретимся.
Разумеется, при проходе через кассу он повздорил с кассиршей, заставив её трижды пересчитывать стоимость его покупок. Попутно посмаковал образовавшуюся за ним очередь.
Мерц запасался: в метро он поохотился, оторвав пуговицу от новенькой формы морячка, и раздражая семейство Щусевых.

Антон, его жена Полина и малышка Янка, радуя взор турецким загаром, в метро устроились не совсем комфортно: между ними уселся плотный парень в форменной одежде с вензелем «Охрана» и удлинённым лицом с бородкой клинышком. От него «несло» запахами пота, водочного перегара и туалетной воды. Он постоянно поворачивался то к Антону, то к Полине, и пытался с ними заговорить.
Янка смотрела на дядю испуганными глазами, а тот всё «делал рожки» и пробовал рассмешить ребёнка, вращая своими дьявольскими раскосыми глазами. Он громко, на весь вагон, отрыгивал, от чего дышать становилось совсем невозможно. Антон терпел, так как понимал, что с человеком в таком состоянии лучше никаких переговоров не начинать.
Вдруг на секунду всем показалось, что прямо в вагоне среди людей стоит козел. Но поезд начал тормозить и видение тут же пропало.
При выходе на платформу Полина покачнулась. Антон, поддержав её, спросил:
- Тебе плохо?
- Что-то голова закружилась.
Они присели на мраморную скамейку.
Вдруг и Антон почувствовал страшную усталость. Глаза буквально слипались. Он признался:
- Поля, со мной тоже что-то неладное.
Жена не ответила. Антон повернулся к Полине. Она сидела, откинувшись к стене. Янка между ними уже спала.
К ним подошли двое сотрудников метро. Один из них сказал другому:
- Смотри, и эти тоже.
Тот ответил:
- Второй случай за утро. Совсем люди очумели с этим похуданием.
- Почему ты решил, что из-за похудания? – спросил первый.
Второй ответил:
- Когда отводили морячка, врач сказал «не кормят вас, что ли?».
Бригада медпункта увела сонных пассажиров, а сотрудники продолжили прерванный диалог.
- Ты обратил внимание на загар семейства? Он у них египетский или турецкий. А врач поставил диагноз "крайнее истощение".
- Он имел в виду нервное истощение.
- У малышки?
- А что! Уж если люди вбили себе в голову какую-нибудь дурь, то и ребёнка замучают.
- У всех троих истощение? Причём, заметь, и у морячка…
- Может быть, какая-то новая инфекция.

Двигаясь по «инверсионному» следу Фёдора,  Мерц оказался на Невском проспекте. Он, разумеется, не испытал здесь тех же ностальгических ощущений, что и Фёдор. Бывал здесь, бывал… и не так давно... шла война…
Следуя по запутанному маршруту Фёдора, который по нескольку раз возвращался к одним и тем же местам, в одном из них следопыт понял, что здесь Фёдор испытал растерянность и страх.
Мерц закрутился, пытаясь выяснить, что тут случилось. Увидев в витрине мебельного магазина принадлежности спальной комнаты, он догадался: здесь Фёдор вдруг понял, что ему негде жить и испугался. Запах страха сделал след более чётким и привёл Мерца на Московский вокзал, где его «вычислил» милицейский патруль.  Теперь шутника подмывало выкинуть один из своих фокусов, но он боялся утерять инверсионный след Фёдора. Подкинув патрулю зелёную ассигнацию, Мерц в последний момент подменил купюру вырезкой из рекламки.
Не прошло и пяти минут, как патрульные, отошедшие за колонну, обнаружили подмену.
На Московском вокзале, как и на любом другом, бывает всякое. Но такое зрелище все же было редким: лейтенант милиции и сержант, еле держась на ногах, шатаясь и поддерживая друг друга, с трудом дошли до стенки возле журнального лотка и уселись прямо на пол. Одна женщина высказала общее мнение:
- Тоже мне, стражи порядка, с утра, сволочи, надрались…
Когда в участок милиции прибыла скорая, врач был категоричен:
- Это не опьянение. Им надо просто выспаться. Что же вы с людьми делаете?

След привёл к магазину под названием «Копейка». Здесь Мерц определил, что с Фёдором была женщина.
"Так вот какое решение нашёл Ситор…"
В магазине он попросил бутылку самого дорогого вина, но, даже не открывая её, определил, что вино вовсе не вино, а подделка. Он поманил пальцем продавца, и, показав ему пачку денег, вернул бутылку. Тот плохо говорил по-русски. Но жест понял. Вышел и вернулся с другой бутылкой. Мерц сунул бутылку в карман, и не успел продавец моргнуть, как покупатель исчез, не заплатив за дорогую покупку.
Далеко уйти ему всё же не позволили. Не прошёл он и ста метров, как рядом остановилась машина. Из неё выскочили двое.
Взглянув на них, Мерц понял: оба преследователя были мусульманами.
Он соорудил у себя на голове высокую чалму, удлинил бороду, повернулся к атакующим и протянул к ним неестественно длинные волосатые руки.
- Шайтан! Шайтан! – закричал тот, что был ближе.
- Аллах акбар! – хотел крикнуть второй, но язык примёрз к зубам и он только замычал, – а-ал-ба-а!
Оба упали на колени и уткнулись носами в тротуар.
Мерц обошёл их, собрал адреналин так тщательно, что даже запаха не осталось. На всякий случай прихватил паспорт одного из спящих. Приняв прежний вид, двинулся дальше. Оглянувшись, увидел, как водитель тащил к машине обмякшее тело одного из своих пассажиров.
- Как это я забыл про водителя, – упрекнул себя Мерц.
Но тот, увидев, что «Шайтан» остановился, бросил свою ношу, запрыгнул в машину, и автомобиль с визгом рванул с места.

Вскоре Мерц нажимал кнопку звонка той самой явочной квартиры, в которой так неосмотрительно, хотя и удачно для своей судьбы, оставался на ночлег Фёдор.


28. Нужна актриса

Коты потусторонни. Былые божества,
они не растеряли секреты волшебства.
«Новейшая песнь о котах»
Федерико Гарсиа Лорка.

Следуя обычаю, в новой квартире надо впереди хозяев пустить кошку, и Фируза захватила её из Рощино. Животное привезли в специальной кошёлке-клетке. Но городская квартира – не деревенская изба. Кошёлку принесли в «болотную комнату», где кошка повела себя необычно: шерсть дыбом, шипит и не хочет покидать свою клетку. На кухне она вышла, но и там забилась в угол и долго рычала. Глаза кошки горели, как два светодиода.
Сабир был человеком Востока. Интуитивно он выделил в своём восприятии эту комнату, и теперь ничто, имеющее к ней отношение, не проходило мимо его внимания.
Когда в «болотную комнату» внесли кошку и опять появился сильный запах багульника, неожиданно для себя Сабир обрадовался: особость этой комнаты никуда не делась, и зря он огорчался и роптал на Светлану.
Но эти сомнения…
Запах багульника появился сам собою, или оттого, что внесли кошку?
Рассказывать супруге о странностях «болотной комнаты» Сабир не стал, тем более что здесь он обустроил детскую. После случая с кошкой у Фирузы  возникло предубеждение против «болотной комнаты». Но она, зная отношение мужа к суевериям, ничего ему не сказала.
Это был тот самый случай, когда чрезмерная щепетильность в отношениях играет с людьми злую шутку.

На следующий день Фируза, ссылаясь на желание пройтись по Удельному рынку, уехала в Рощино своим ходом. Сын отправился с ней. В новом учебном году он не захотел прощаться со своим классом в рощинской школе, но на будущий год пойдёт в гимназию…
Шоя, довольная тем, что Гуля, устроившись на курпачах в «болотной комнате», прикипела к мультикам, колдовала на кухне. Сабир, поработав часок в кабинете, вышел на балкон. Вскоре на соседнем балконе появился Ковалёв.
При виде своего нового приятеля Сабир вдруг подумал, что тот мог бы ему помочь найти гувернантку для внучки.
- Привет, Александр!
- Здравствуй, Сабир, рад тебя видеть!
- Саша, хочу с тобой посоветоваться по одному делу.
- Ноу проблем, – пошутил сосед, – рад буду помочь. Как встретимся?
- А когда тебе удобно?
- Да хоть сейчас. И знаешь что: я у тебя уже гостил, теперь давай ты ко мне. У меня коньяк ещё не выветрился.

В квартире Ковалёва был тот рациональный беспорядок, который характерен для одиноких мужчин.
- Прости за бардак, – извинялся Александр. – Жена в Чехии с сыном, он там заканчивает колледж, а домработниц не терплю, предпочитаю, чтобы все вещи были именно там, где я их оставил.
« Похоже, его жена давненько здесь не бывала, видимо в Чехии у неё не только сын», – подумал Ковалёв. Сразу приступить к делу не позволял присущий ему этикет.
Усевшись в предложенное кресло и пригубив рюмку, Сабир начал издалека:
- Иногда удаётся слышать такой изысканный русский язык, в котором всё в меру, и конструкция предложений, и тональность, и даже интонации.
Ковалёв удивлённо посмотрел на приятеля:
- Ты прекрасно говоришь по-русски!
- Я не о том. Сначала послушай…
- Я весь внимание.
- Мои дети хорошо владеют русским. Но они росли в Узбекистане. А я заметил: даже славяне, пожившие какое-то время в Ташкенте, заражаются некоей окраской, что ли, своей речи.
- Ну, это понятно. Любой город, взять хотя бы Одессу или Киев… не говоря о Вологде…
- Да, да, но это только одна сторона.
- Понимаю. Хотя вообще-то речь человека отражает его внутреннюю культуру, а тут тебе беспокоиться не о чем.
Наконец, Сабир решился высказать свою заботу:
- Собственно, я даже не знаю, как подойти… вот, аристократичность речи! Словом, я ищу гувернантку. Вот такую, особую, с изысканной русской речью. Детей в этом плане я упустил. Но внучке четыре года, она по-русски уже говорит хорошо, выговаривает все слова… думаю, не поздно… найти такую девушку.
Ковалёв вдруг рассмеялся:
- Сабир, ты театрал?
Сабир посмотрел удивлённо:
- Ну, не совсем, люблю спектакли…
Александр продолжал улыбаться:
- Так вот откуда…  а знаешь что: девушку вряд ли; тебе нужна актриса, лучше – бывшая; а ещё лучше – пожилая, да с аристократическими корнями.
Сабир пригорюнился:
- Ты точнее меня высказал, что мне надо. Безнадёжное дело?
Ковалёв призадумался. И вдруг его лицо просветлело:
- Есть шанс. Ща проверю.
Он достал сотовый телефон.
«Сонечка, здравствуй золотко, это… узнала? Как живётся? А бабуля, жива-здорова? Где? В театре? Миленькая, передай моё почтение, а ещё что я звонил. И что у меня к ней дело. Сама перезвонишь? Вот спасибо, буду ждать. Обнимаю, солнышко!»
Отвечая на вопросительный взгляд Сабира, Александр сказал задумчиво:
- Обещать не могу. Елена Николаевна… насколько я знаю эту даму, успех будет зависеть от того, понравишься ли ты ей сам.
Сабир самодовольно улыбнулся:
- А ты познакомь, там посмотрим!

Уходя, он не преминул поделиться радостью:
- А знаешь, запах багульника появился опять. Правда, тогда, когда в комнату занесли кошку.
Ковалёв на этот раз не проявил особого интереса. Он даже немного поморщился:
- Подсушенное растение может снова дать запах при изменении влажности воздуха.


29. Убедить женщину

Но он прельстился земными благами
и подчинился своим низменным желаниям.
Коран. 7:175

«Было время, когда фраера с тросточкой и в соломенных модных шляпах гуляли по Французскому бульвару Одессы. Потом они перебрались исключительно на сцену. Потом сошли и со сцены. А сейчас сбежали за бугор не только фраера с тросточками, но и сами одесситы. Нет больше Одессы Мишки Япончика, Михаила Моисеевича Майорова и Мусульбаса Ивана Андреевича, расстрелянных вовсе не за то, что игнорировали одесскую мельпомену, нет столицы контрабандных вин эпохи вырубленных виноградников, нет Одессы никакой вообще, тот город пал, его надо переименовать… во что хотите. Но как я рада, что одесский юмор ещё сохранился в других городах. У нас в Петербурге шутники буйствуют не в музкомедии, а в Большом Доме. Это же надо додуматься прислать ко мне, с моей-то школой, такого вот придурка. Да ещё с претензиями!»
Мерц слушал этот монолог, смакуя экспрессию пожилой дамы, которая сидела с черчиллевской сигарой в руке, закинув по-мужски ногу за ногу.

В Санкт-Петербурге до сих пор сохранились старые дома, в которых имеется "чёрный ход", ведущий во двор узкой винтовой лестницей с крутыми ступеньками. Такие постройки словно специально созданы для шпионов, бандитов и контрразведчиков.
Мерц не знал, что он подошёл именно к такому дому, но определил: Фёдор Ситор сюда входил и не один, с дамой. Здесь его след терялся, чего не могло быть. Инверсионный след  человека убывает медленно, с годами. И Мерц сообразил: слишком сильной была аура женщины, за которой следовал Фёдор.
Вывод напрашивался: к встрече с таинственной спутницей Ситора надо подготовиться.  Мерц зашёл в промежуток между гаражами. Во двор он вышел в костюме, при галстуке, в шляпе, с тростью, с красивым пакетом в руке. В пакете находилась приобретённая недавно бутылка марочного напитка.
Дверь открыла пожилая женщина с толстой сигарой в руке.
Возраст за пятьдесят, седоватая, не только курящая, но и пьющая, возможно неглупая. Правда, сейчас в её голове никакой полезной информации, кроме работающего калькулятора.
- Софья Павловна?
- Да, а…
- У меня к вам дело.
Мерц интуитивно понял, что с этой дамой следует вести себя с определённым напором. Он в момент проник мимо хозяйки в прихожую, сбросил ей на руки шляпу и, не расставаясь с тростью, прошёл в комнату.
- Простите, мадам, не против?
Не успела женщина возразить или согласиться, как Мерц уже открывал портвейн. Хозяйка привычно стала доставать из холодильника закуски, выставила вазочку с конфетами:
- Будете?
- Обожаю сладкое.
Мерц наливал вино в бокалы, не давая хозяйке проявить инициативу. На её вопросительный взгляд только заметил:
- Потом, о деле потом! Сударыня, сначала оцените вино!
Теперь в головке Софьи Павловны вместо калькулятора прыгали гипотезы самого противоположного свойства. Их-то для Мерца было вполне достаточно, чтобы понять: хозяйка квартиры – женщина подневольная, пуганая, но жадная и достаточно смелая. Промелькнула и та самая мыслишка, ради которой Мерц пришёл.
 И он начал с главного:
- Ну, а теперь о деле. У вас ночевал некий Фёдор Ситор…
- Так я его вам сдала…
- Но не всё.
- Что не всё?
- Сумму утаила немалую…
- Ах, вот что.
Она думала всего секунду, но и этой секунды Мерцу было достаточно: он заигрался и недооценил хозяйку.
Вот она и выдала этот прекрасный монолог.

Сейчас попытается его выпроводить. И Мерц перешёл в наступление:
- Ты вообразила себя Сонькой Золотой Ручкой, за Одессу мне тут заливаешь. Деньги на антресоли в старом сапожке держишь. За десять месяцев не тронула, знала, что придётся отдавать. Так?
Женщина сникла, но и обрадовалась:
- Ну, наконец-то! А я думала, что нет уже той нашей конторы…
Да, трудно разговаривать с этими совершенно нелогичными созданиями!
- А хочешь, Соня, бабки останутся у тебя?
- Ну?
- Нет, так не пойдёт. Зайдём с другой стороны. Ты в бога веруешь?
Мог бы и не спрашивать. У такой женщины неверие и вера размещены на полочках и скрыты занавеской суеверия, да так, что для каждого случая она и достанет нужную вещь с определённой полочки, а тут и Мерц ногу сломает.
Она показала крестик.
- Видишь?
- Сними!
- А это зачем?
- Не видишь, с Чёртом разговариваешь?
Она улыбнулась:
- А ты докажи.
Мерц дунул, и на столе появилась вторая бутылка такого же вина, какое только что допили...
Женщина рассмеялась:
- Удивил, фокусник. Ты докажи, что сам ты Чёрт!
Она всё ещё думала, что это такая игра.
- Сначала сними крестик.
Женщина закинула руки, отцепила золотую цепочку с крестиком и положила на угол стола.
- Ну, что дальше?
Мерц схватил её за руку и вмиг они оказались под потолком, зависли выше люстры как приклеенные.
- Ой, – вскрикнула Софья Павловна, – опускай!
Они снова оказались за столом.
- Убедил?
- Не знаю, как это ты делаешь. Наука не стоит на месте, особенно в нашей организации. Это был гипноз?
Впервые Мерц попал в такой тупик. Заставить женщину работать на него, как на Чёрта, не получается. Она все будет объяснять гипнозом, иллюзионом и фокусом.
Мерца вдруг озарило:
- Я знаю, что сделать, чтобы ты поверила.
- Так делай, хватит болтать!
Он хитро прищурился и кивнул в сторону кровати:
- Только там!
Она расхохоталась:
- Чёртушка, да рази я против!

Под утро, обессиленная, лёжа в постели рядом с Мерцем, Софья Павловна проговорила:
- Теперь верю. Говори, зачем пришёл.


30. Гульнара учится летать.

Что за радость, что за разгулье падёт на сердце,
когда услышишь про то, что давно-давно,
и года ему, и месяца нет,  деялось на свете!
«Пропавшая грамота». Н.В.Гоголь

- Иди сюда. Как тебя зовут?
- Гульнара Сабурова. А тебя?
Сабир с гордостью заметил:
- Видите, какая она у нас коммуникабельная. Гуля, надо говорить «вас»
Девочка послушно повторила:
- А как вас тебя зовут?
Взрослые посмеялись.
- Оставьте, – сказала женщина, – с этим мы справимся.
И, обращаясь к Гуле, продолжила:
- Меня зовут Елена Николаевна. Мы с тобой подружимся?
Малышка придирчиво рассмотрела пожилую женщину, переводя взгляд с её причёски и до туфелек с брошками. Осмотром девочка осталась довольна, хотя кто знает, какие планы уже возникли в её головке?
Наконец, изрекла:
- А ты умеешь играть в шашки? А то моим предкам всё некогда!
На вопросительный взгляд Елены Николаевны Сабир, смеясь, ответил:
- Это всё влияние старшего. Вот почему я и прошу вашей помощи.
К сожалению, занятая организацией базы отдыха для актёров театра, Елена Николаевна может приходить только три раза в неделю, но зато отрабатывать с утра или после обеда по телефонному согласованию кряду четыре-пять часов.

Изменение в речи Гульнары Сабир заметил уже на третьей неделе и был огорчён: может быть, Елена Николаевна неверно уяснила его пожелания?
Почти полмесяца Сабир не появлялся в квартире, – то не вылазил из Пулковского аэропорта, то мотался в Ташкент.
В детскую он заглянул, когда внучка только-только поднималась после дневного сна. На подушке лежала безобразная самодельная тряпичная кукла. «Ей мало красивых кукол… вон их целый выводок!»
Девочка одевалась сама и не позволяла, чтобы ей кто-нибудь помогал.
- Привет, малышка! Что снилось?
- Не молвлю, аще бо дед мой забывати мя!
- Что, что ты сказала?
- Понеже деда долго не приходяху!
- А это что за уродина? Ты сама сделала? Тебе мало красивых кукол?
- Се есмь речена Дуня, буде ослушна, то аз её могеша наказать, бить и колоть.
- Гуля, что ты такое говоришь? Разве тебя в наказание кто-нибудь бил?
- Нет, не била, а только колола.
- Кто тебя колол?
- Кира колола рукавами. Вот, глядиша!
Девочка показала плечико в царапинах и следах уколов.
Сабир пропустил мимо ушей это «Кира» и позвал дочь:
- Шоя! Что у Гули не плече? Откуда эти царапины?
Но и Шоя не смогла толком объяснить:
- После прогулки утром я включила плеер, а Гуля устроилась на курпачах смотреть мультики. Потом я замешиваю тесто для чучвары, слышу визг. Сначала подумала, что это звуки из фильма. Захожу, а она как сошла с ума. Все игрушки разбросаны, сама возбуждённая, кувыркается на курпачах и кричит «а ты так можешь?».
- Давно Гуля стала вставлять в свою речь старославянские слова?
- Да с того дня, как появилась Елена Николаевна. Наверное, у неё такой метод.
Слушая этот диалог, дала своё пояснение и Гуля:
- Тако глаголиша моя подруга Кира!
Теперь и Сабир обратил внимание на «подругу Киру» и спросил дочь:
- К нам кто-нибудь приходит?
- Нет, - ответила Шоя, - только Елена Николаевна. Эта Кира, наверное, из какого-то фильма.
- Так надо выбирать фильмы!
- Да она сама ставит, что хочет. Я с этим пультом не знаю, как управляться, а Гуля как будто с ним в руках родилась!
- Да, дети этому учатся быстро.
Чтобы Гуля да не вставила слова, когда речь идёт о ней:
- Кира прилетает и прыгает! Я тоже учусь летать!
- Ну вот, видишь!
Расстроенный Сабир на секунду подумал: «болотная комната!», но сначала отогнал эту мысль. Потом всё-таки вернулся в детскую и повернулся к панно «Зелёное болото».
Этого не может быть!
В центре панно ствол берёзы со сломанной верхушкой был на месте. Но под ним крест-накрест лежали на земле мшистый ствол и не успевшее обрасти мхом сухое дерево. Но ведь это дерево стояло накренясь, как будто собираясь упасть! Или он так вообразил себе, потому что художнику удалось показать, что дерево только что упало? Теперь Сабир не верил уже собственной памяти и упрекал себя: вот ведь как разыгралось моё воображение!
Невольно он начал винить и соседа Ковалёва, с которым проводил те нелепые эксперименты, якобы вызывающие появление или пропадание запаха багульника.
Кстати с тех пор, как в комнате поселилась внучка, он ни разу не ощущал этого запаха…
Надо отбросить глупости и восстановить душевное равновесие!
Наутро он пригласил актрису в кабинет.
Елена Николаевна удивилась:
- Позвольте, я думала, это ваша наука; ещё хотела посоветовать вам не увлекаться старославянским словарём, так как это может только повредить…
В конце концов, надо найти тот самый мультфильм, в котором так много старославянской речи. У девочки блестящая память, и она всё хватает с ходу!
Правда, дисков оказалось так много, что Сабир это занятие решил препоручить Шое.


31. Пакистанский чай.

Наливай, хозяин, крепче чаю,
Я тебе вовеки не солгу.
За себя я нынче отвечаю,
За тебя ответить не могу.
 «Улеглась моя былая рана…»   
Сергей Есенин.

Новый охранник был единственным человеком на базе, кто постоянно выигрывал у Фёдора в нарды. Казалось, он заказывал числа, которые выпадут при бросании зариков (костей). К тому же он был весельчаком, не лез за словом в карман, и был ровесником, так что они с Фёдором почти сдружились.
Вечером Мерц зашёл с термосом в руках.
- Здесь у меня замечательный пакистанский чай. Приятель привёз из Карачи.
Фёдор пошёл к серванту за чашками, приговаривая:
- Чай не пиво, много не выпьешь, но если только что пакистанский, то наливай, попробуем.
Напиток оказался приятным, но вскоре Фёдора неудержимо потянуло на сон.
- Чай содержит снотворное? – успел он спросить, засыпая.
Мерц помог ему добраться до постели и раздел уже спящего.

Геворкян (как и все в тринадцатой), шокированный случаем с Гулькисом, назначил Фёдору встречу на девять часов утра. Не дождавшись визави, он сам зашёл к нему в комнату. Тот ещё спал. «Пусть поспит», – подумал Геворкян и собрался выйти. Но тут его привлекло лицо Фёдора, и он подошёл поближе. На постели лежал похожий на Фёдора человек, но не Фёдор. Всмотревшись, Николай понял: этот человек – всё же Фёдор Ситор, тот, которого он видел в альбоме Светланы Соколовой. Но теперь он старше вчерашнего Фёдора.
Чудеса продолжаются.
Геворкян тихо вышел и помчался к Сазонову.

Марина, Сазонов и Геворкян молча смотрели на спящего человека. А тот лежал, улыбаясь и шевеля губами
Фёдор уже проснулся. Но открывать глаза не хотелось.
Вчера в Дели отмечали годовщину  подписания соглашения между Индией и СССР о сотрудничестве. Казалось бы, не ахти какая дата. Но победоносная война с Пакистаном и образование государства Бангладеш побудили Индиру Ганди организовать приём с банкетом в честь советского посольства, словно победу одержала не индийская армия, а советская.
В Бомбее тоже праздновали: весь состав советского консульства собрался в банкетном зале отеля «Камран Резиденси».
Расположенный рядом с международным аэропортом, отель был выбран не зря. В роскошных номерах разместились не только сотрудники нашего консульства, но и приезжие сановники из Дели. Вчера на банкете они вручали награды советским специалистам. Фёдору достались орден Падма Бхушан, которым до сего дня не награждался ни один иностранец, и премия в сто тысяч рупий.
Да, да, он заслужил и награду, и премию!
Фёдор Ситор будет помнить беспокойные ночи осени прошлого года, когда ему пришлось руководить разгрузкой советских сухогрузов с танками ПТ-76 и БТР-50* на военных пристанях Бомбея, мотаться в Подмосковье, где готовили индийских танкистов, выезжать в Среднюю Азию, – устраивать быт будущих пилотов бомбардировщиков Су-7, истребителей МИГ-21, вертолётчиков.
Однажды индийские курсанты, получив к празднику Великого Октября новые белые кальсоны, вышли в них на улицы Москвы. При этом воспоминании Фёдор заулыбался: ему тогда пришлось втолковывать индийским ребятам, что это исподнее, а не парадное одеяние.
А потом война с Пакистаном, чернота затемнённых городов Индии, сводки о боевых действиях, в которых каждая сторона вдвое уменьшала свои потери и втрое увеличивала потери врага.
В изрезанной дельте Ганга плавающие танки советского производства обеспечили победу Индии. К этому финалу и он, советский дипломат Фёдор Ситор, приложил свою руку.
Конечно, премия… около двух тысяч долларов, да на руки он получит… всего ничего, но как шутят наши остряки – «дарёному коту в зубы не смотрят». И всё же в «Берёзке» на эти деньги Ольга накупит дефициту… ой-ой-ой!
Впереди новое назначение в Бангладеш. Советский Союз сразу после Индии признал это новое государство на месте вчерашнего анклава – Восточного Пакистана. Сейчас в Дакке открыто только консульство, но будет и посольство. И ему светит назначение с перспективой стать послом…
Он поморщился, представив, что сегодня придётся изворачиваться, размещая среди дипломатических грузов дублёнки и прочее барахло, нахватанное в Бомбее его жадной супругой…
Ольга с пятилетней Светланкой вылетают в Союз, в Питер… не тащить же их с собой в разрушенную бомбёжками Дакку.
В этом шикарном номере, так хорошо спится! Вот и сейчас пришла откуда-то волна прохладного воздуха. Характерный для индийских отелей аромат цветов и сожжённых палочек сандала сменился запахом хвои.
Фёдор опять улыбнулся: как будто он лежит не в гостинице Бомбея, а на даче под Питером, в Рощино…
Однако дел много, надо вставать.
Ситор открыл глаза.
Перед ним стояли трое незнакомых людей: солидный мужчина, пожилая женщина, и парень лет тридцати с армянскими чертами лица.
Фёдор повернул голову.
Это не номер гостиницы, в котором он давеча уснул. За окном отсвечивали солнечными бликами вершины сосен.
- Вы кто?
Присутствующие молчали, рассматривая его как какую-то диковинку.
Фёдор сбросил одеяло и сел на краешек постели. Он был в трусах и майке, но это его не смущало: здесь, на юге Индии, они в гостинице консульства часто ходили в таком виде. Но Шубинская отвернулась, а Геворкян снял со спинки стула спортивный костюм и молча подал Фёдору.
Фёдор быстро оделся и повернулся к собравшимся:
- Меня похитили? Учтите, я советский гражданин, имею дипломатическую неприкосновенность!
Шубинская пробормотала:
- На колу мочало.
- Что? – спросил Геворкян.
Генерал нахмурился.
Шубинская тихо проговорила известную детскую присказку:
- У царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало, начинаем всё сначала.
Геворкян подумал, что его командировка в «Газпром» теперь закончится не скоро.
Сазонов заговорил:
- Фёдор, постарайся спокойно прийти в себя. У нас к тебе будет не меньше вопросов, чем у тебя к нам.
Фёдор отреагировал неожиданно резко:
- Почему вы мне тычете? Мы что, знакомы?
От такого выпада генерал даже смутился. А Шубинская расхохоталась:
- Так его! Пусть не думает, что если генерал…
Сазонов остановил её взглядом.
Фёдор осмотрелся. Заметив скудное убранство комнаты, взглянул в окно и решительно ответил:
- Ни на какие ваши вопросы я отвечать не буду, пока не позовёте советского консула в Бомбее!
Все поняли, что это далеко не тот юноша, с которым они общались почти год. Это был решительный и уверенный в себе человек. В чертах лица Фёдора появилась какая-то особенная жёсткость.   
Возможно он, как и вчерашний Фёдор, не помнит ничего, что произошло в жизни  бывшего дипломата Фёдора Ситора после даты, соответствующей моменту его пробуждения. Этот новый Ситор теперь не будет помнить той «болотной комнаты», в которой он проснулся в первый раз. И все наработки, полученные от общения с вчерашним Фёдором, пойдут насмарку… или, как образно и точно выразилась Марина, – «на колу мочало, начинаем всё сначала»…
Это понимал и генерал:
- На один вопрос я всё-таки попрошу вас, Фёдор Олегович, ответить. Какой сейчас год?
Что за глупости?
- Не понимаю вопроса.
- Ответьте просто, какой сейчас год? Шестьдесят пятый, или две тысячи шестой?
Фёдор посмотрел Сазонову в глаза. Нет, этот дядя на шутника не тянет. Так в чём подвох? «А-а, они проверяют, нормален ли я». Заметив встроенное в дверцу шкафа зеркало, Фёдор встал с кровати и подошёл к нему. Лицо как лицо. С каким вчера уснул, с таким проснулся сегодня. Может быть, эти люди свои, из КГБ?
Он опять повернулся к Сазонову:
- Послушайте, если вы друзья, то прошу вас… мне сегодня предстоит много работы. Надо отправить семью в Союз, заказан билет на авиарейс в Дакку.
Но Сазонов настаивал:
- Все разговоры после вашего ответа на мой вопрос.
- Ладно, извольте. Сегодня двадцать седьмое августа тысяча девятьсот семьдесят второго года!
Все трое, – и Марина, и генерал, и Геворкян, вдруг поняли: с этим новым Ситором им придётся намного труднее, чем с тем восторженным юношей, который проснулся в незнакомой квартире и за несколько часов сумел разобраться, где и в каком времени он находится, поверил в невозможное.
Конечно, они ещё не знали, что на привычный для них образ юноши Фёдора Ситора уже наложила свою сакральную печать таинственная страна Индия.
Марина догадалась посоветовать:
- Санузел и туалет в конце коридора… там увидите табличку.
Генерал добавил:
- Завтрак вам принесут сюда. Потом поговорим подробнее. И не торопитесь. Все ваши самолёты давно улетели.
Когда Фёдор вышел в коридор, он увидел странного человека, у которого всё лицо и руки были покрыты цветной татуировкой. На нём военная форма… капитана советской армии? Странная какая-то, изменили фасон? Но теперь его беспокойство сменилось другим: слава богу, вроде как свои, хотя неизвестно, это лучше или хуже… свои бывают всякими.
Выйдя из туалета, Фёдор сунулся на выход, хватил полной грудью морозного воздуха и вернулся в дом, столкнувшись с человеком в синей униформе, лицо которого показалось знакомым. Это был высокий мужчина с бородкой клинышком в костюме с вензелем «Охрана». Имевший отличную память на лица, Фёдор всё же не мог вспомнить, где он видел это лицо, и почему-то именно это вдруг обеспокоило его больше, чем всё остальное. Человек в униформе сказал дружелюбно:
- Не простудись, парень, здесь не Индия.
Когда тот выходил, Фёдор заметил на его спине надпись «ОХРАНА».

Неделя ушла на адаптацию. Фёдора возили по Питеру, показывали ему современную технику, автомобили. Но это был не прежний Фёдор. После Бомбея и Дели техническими новинками его было не удивить.
Марина, как и прежде, устраивала диалоги, но это были теперь не допросы, а беседы.
Поверить в то, что он чудесным образом переместился на тридцать четыре года вперёд, к тому же не стариком, а в расцвете сил, нынешнему Фёдору никак не давалось.
Ему пока не рассказывали о его предыдущем явлении в «болотной комнате» и явочной квартире. Не стали показывать и фотоальбомы, не отвечали на его вопросы о семье. «Всё потом».
Оставалось неясным, кто он – этот, меняющийся как хамелеон, человек в образе и с памятью Фёдора Ситора?
В этот раз провели генетический анализ. Оказалось, что Светлана не может быть дочерью Фёдора Ситора. Однако бывшая жена пенсионера Ольга при первой же беседе призналась:
- Конечно не его ребёнок, а то стала бы я выходить замуж за этого тюленя!
Вечером Фёдор играл в нарды с тем охранником, с которым столкнулся в первый день после нового пробуждения. Охранника звали Мерц.
В нарды Фёдор играл хорошо. Но Мерц играл умно, выигрывал, и Фёдор никак не мог понять его стратегию игры. Получалось так, что ему просто везло…
Вечером Мерц зашёл с большим китайским термосом:
- У меня заварен прекрасный пакистанский чай…
Это было предложение, от которого «пришелец из Бомбея» отказаться не должен. Ему приходилось пробовать чай с особенным набором диковинных цветов, который и в консульстве называли не иначе, как «пакистанский»
- Сделайте одолжение, не секрет, откуда?
- Приятель прислал из Карачи.
Однако, проведя чашку с чаем перед носом, Фёдор решительно заявил:
- Это не пакистанский чай, не дурите мне голову!
Мерц растерялся, что случалось с ним редко, а Фёдор, заметив эту его растерянность, добавил:
- Убирайте свой чай, хотели меня усыпить ещё раз?
Это было слишком: неужели Фёдор помнит тот, первый чай? Но так не должно быть!
Он решил вернуться к манускриптам Хранителя… что-то в заклинании упущено…
Ситор же, произнося свою фразу, думал что то, что с ним случилось – результат каких-то индийских фокусов, на которые горазды там, в дебрях джунглей подножия Тибета, но  не исключено и действие чая, который подавали в номера отеля «Камран Резиденси» в Бомбее.
Мерц понял: надо выпутываться. Налив чай в свою чашку, он начал пить.
- Какой запах! А мне?
В дверях стоял Гулькис.
- На всех хватит, только вот Фёдор боится отравиться, – продолжал резвиться Мерц, наливая чай Марату.
Ситор рассмеялся:
- Извините, если обидел вас недоверием.
И он взял свою чашку.


32. Привод в ружьё!

- Я размышлял в этом теле и не слышал. Итак, искание завершено. За ту заслугу, которую я приобрёл, река Стрелы оказалась здесь.
 «Ким». Редьярд Киплинг

Непростыми были мысли Вадима. До армии он не был лидером среди мальчишек ни во дворе, ни в школе. Что в нём увидели командиры, присвоив ему звание младшего сержанта, и тем самым выделив среди товарищей?
Если тебя назначают мастером, начальником цеха, директором,  министром, – ты почувствуешь ответственность, может быть, гордость или опасение, что не справишься.
Но когда тебя назначат командиром отделения солдат, твоему подсознанию придётся своё тайное недавнее сомнение «смогу ли я убить?»  утяжелить ещё одним, таким же неестественным и страшным, – «смогу ли я приказать убивать?». И это второе сомнение ты будешь глушить в себе, стараясь не думать о нём. Как бы в отместку за то, что на тебя этот груз возложен, а на них нет, ты будешь требователен и строг до жестокости по отношению к своим вчерашним товарищам.
Случись бой, с твоей души спадёт это заклятие, потому что бой вас уравняет. А если за всю службу не придётся «понюхать пороху», эта неудовлетворённость останется до конца жизни.
Подобная философия не могла поселиться в голове Вадима. Для этого не было того  набора предпосылок, который люди называют жизненным опытом.
Он был уверен, что назначив его командиром отделения, взводный в нём ошибся. И был удивлён и обижен, когда  его требование обращаться на «Вы» вчерашние товарищи восприняли, как нечто само собой разумеющееся.
Служба на дальнем приводе в Сибири была такой, что брать в руки автомат с боевыми патронами приходилось только очередному караульному, вынужденному торчать на улице в ночное время посреди тайги, в которой, между прочим, водятся хищные звери.
Взводный ошибся, приняв отчуждение Вадима, появившееся в нём после общения с болотниками и, в конечном счете, приведшее к погружению в себя и к безразличию в отношении других людей, за качество, необходимое командиру.
  Лейтенант Линник и приезжающий на привод прапор, после выпивки, обращавшиеся ко всем бойцам привода на «ты», говорили Вадиму «вы». Только старый кореец Кымва обращался с ним на «ты»…

Устроившись на сосновом чурбаке, и глядя в сумрак угрюмого бора, покрывавшего своей мрачной тенью угольный сарайчик, Вадим размышлял. Кымва сказал, что он, Вадим, меченый. Может быть и так. Вадим знал, кем он меченный, не знал только, каким образом и зачем, и хорошо ли это, или плохо. Его спасение из трясины говорило, что хорошо. А психушка? И есть ли смысл задавать подобный вопрос Кымве?
Как всегда, охотник материализовался перед Вадимом неожиданно. Он умел ходить бесшумно.
- Зачем много думать, Вадим? Домой скоро, к маме! Есть мама, папа, брат, сестра, невеста?
- Только мама… был дед, пропал... и девушка… кажется.
- Не-ет, Вадим, человек не пропадает никогда. И ничего никогда не пропадает. Закон!
- Какой закон? – спросил Вадим.
- Ай-яй-ай! В школу ходил, физику-химию учил? Никто не пропадает.
Вадим постарался припомнить… были  законы «сохранения» – чего? – энергии… импульса… а ну их!
Именно сейчас и здесь Вадим подумал, что если есть на свете человек, которому бы он доверился, не опасаясь, что столкнётся с непониманием, то это Кымва. И если он, Вадим, сейчас этим шансом не воспользуется, то в жизни больше такого второго случая не будет…
Вадим предложил Кымве сигарету, зная, что тот не откажется. Кымва сигарету взял, как всегда понюхал, настроился на предстоящее удовольствие, закурил.
Вадим отметил про себя: как всё основательно делает этот человек; не спеша, как бы экономя свои силы; ни одного лишнего движения.
Кымва был охотником, знал и понимал тайгу с её особенностями и той эзотерической окраской, которая им воспринимается, как часть реальной жизни, как нечто, само собой разумеющееся. Для него всяческие лесные, горные, болотные, степные духи  не персонажи легенд, а такая же часть окружения, как птицы, звери, змеи… ведь и эти существа стараются не попадаться человеку на глаза.
Но сутками бродить по тайге, ночевать в лесу – бр-р…
Кымва как будто подслушал мысли Вадима:
- Доволен, сержант, что Кымва пришёл? Говорить хотел?
Вадим решился начать разговор.
- Кымва, почему ты тогда, на болоте сказал, что я меченый? Кымва ответил вопросом на вопрос:
- А ты сам, сержант, что думал?
- Потому, что мне там что-то помогло? Но там было дерево.
- Хитрый, сержант. Себя хочешь обмануть. Скажи, ты ведь не удивился ни дереву, что наклонилось к тебе, ни словам Кымвы?
Что за манера говорить о себе в третьем лице? Но как ему ответить? Совру, и тогда разговор, которого я так ожидал, на этом и закончится!
- Нет, Кымва. Не удивился.
Наконец Кымва перешёл на первое лицо. Он, когда хотел, русским языком владел даже вполне…
- Вадим! Я охотник. Слышу за спиной зверя. Слышу человека. Бывает, не слышу. А бывает, кого-то слышу, но не вижу. Усыпальница… человек похоронен, может быть, шаман. А они живут и умирают не здесь. А где? Я не знаю! Думал, ты что-нибудь знаешь.
- Почему?
- Человека за спиной слышу. Тебя не слышу. Как такое может быть? Ты человек. Нельзя, не говори.
Вадим окончательно решил довериться.
- Я любил болотницу, а она меня.
- Но разве такая любовь не губит человека?
- Сначала так и было. Но потом она меня отпустила. Я расскажу, я не обещал молчать…
Послышался звук лейтенантского Уазика.
Кымва поднялся. Только сейчас Вадим увидел, что в руках охотника карабин. В этих местах Кымва с карабином появился впервые. Но расспрашивать было некогда, надо встречать начальство.
С лейтенантом было двое солдат с автоматами.
Не дойдя до позиции, лейтенант крикнул:
- Соколов! Привод в ружьё!
Построив солдат, Линник объяснил: из батальона обеспечения дезертировали двое солдат и ушли в тайгу с оружием в руках. Они убили своего товарища, поэтому очень опасны. По этой причине личный состав привода усилен двумя солдатами. Караульную службу нести круглосуточно, попарно, докладывать каждый час по рации.
Кымва уже оповестил охотников, если что заметят – дадут знать!
Ну вот,  значит, дослужить спокойно не получилось …


33. Закрыть проект.

…у сирен есть оружие более страшное, чем пение,
а именно – молчание.
«Молчание сирен». Франц Кафка.

Шубинская и Сазонов были почти ровесниками. Несмотря на это, они редко отходили от официального  тона отношений, хотя в те времена, когда на погонах Сазонова красовались капитанские звёздочки, а Марина Дмитриевна была просто Мариной, они были на «ты».
Сейчас возникла необычная ситуация, и Сазонову стала нужна именно Марина с её способностью нестандартного мышления, с её эксцентричностью и готовностью плодить версии.
Они оба, и Шубинская и Сазонов, достигли той степени предпенсионного возраста, когда человек с утра бежит, полный энергии и работоспособности, а к вечеру уже перемещается неспешно, скрывая за солидностью обычную усталость. И всё-таки Сазонов залюбовался и спортивной фигуркой Шубинской, и серьёзной, зрелой красотой её лица, к которому так шли и чёлка, и шляпка, и жёлто-зелёный дымчатый шарфик, и в меру подкрашенные губки… так вот почему она задержалась, – «чистила пёрышки»!
Заметив его восхищение, Шубинская зарделась, как девочка, и стала ещё привлекательней.
- Марина! Бросай своего морячка и выходи за меня! – начал с комплимента генерал.
Муж Марины, капитан первого ранга на пенсии, постоянно пропадал где-то в порту и уже не ходил в море.
- Поздно хватился, Семён, – улыбнулась Марина. – Муж теперь неподалёку и контролирует меня с помощью современных приборов.
- Ну да, эти сотовые телефоны… захочешь пропасть в какой-нибудь «болотной комнате», так не дадут.
- Ну вот, он сразу о деле, – притворно огорчилась Марина. – А я-то думала, за жизнь поговорим, или хоть посплетничаем. Таки шо, переходить на «вы»?
- Не торопись, Марина, время терпит. Давай, как ты говоришь, посплетничаем!
Он раскрыл зонт, так как дождик всё-таки моросил, и взял Марину под руку.
Помолчав, генерал заговорил как будто бы вовсе не о наболевшей проблеме, а на деле всё о том же:
- Вот, Марина, недавно мне подумалось такое, что мои родители крестить то меня – крестили, а вот в вере укрепить не сумели.
- Это с нашей-то советской школой – усмехнулась Марина. – Был бы ты сейчас не генералом, а знаешь кем?
- Кем-кем… да тем же! Вон у нас всё правительство в соборах крестом осеняется!
- Ну, это они сейчас заторопились осеняться, чтобы от просвиры не оттеснили.
- Да сам знаю, – поморщился генерал, – хоть бы в чертей была вера. А то теперь меня надо гнать за профнепригодность.
Однако Марина не стала возражать, говорить, мол, что ты, ты ещё ого-го. Неожиданно она почти согласилась:
- Так оно и есть. И замена найдётся. Как насчёт Гулькиса?
Сазонов от неожиданности даже слегка отстранился и посмотрел в Маринино лицо. Оно было вполне серьёзным. Но глаза… глаза её смеялись!
- А ну тебя! Представляешь, какую версию в отношении этого вашего помолодевшего…
- Что он агент?
- И ты? И ты подозревала?
- Не я одна. Кем бы мы были, если б не обсосали эту версию!
- Конечно, шефа  информировать не обязательно?
- Да не было такой нужды. Версия отпала сразу, после первых же сеансов гипноза.
- Почему?
- Случилось вот что. Версия, что этот Фёдор и пропавший Ситор – один и тот же человек, у которого стёрта, или заблокирована часть памяти, конечно, эта версия сначала казалась невероятной. Тот – пожилой, этот – молодой… Но не для нас, не для тринадцатой! Поэтому мы её тоже имели в виду…
- Так почему версия, что он агент, отпала, как ты говоришь, сразу?
- Понимаешь, память человека – не регистр компьютера, с которым делай, что хочешь. Она как бы размазана по всему мозгу.
- Как это «размазана»?
- Ну, как фотопластинка с голограммой. Разбей такую пластинку на кусочки, и окажется, что на интерференционном узоре каждого кусочка есть информация обо всём  полном изображении! В отражённом от такого осколка лазерном луче проявится в пространстве  всё изображение, слабее, конечно, но со всеми деталями, как и с целой пластинки.
- И как это выглядит в памяти?
- Память о языке, которым владеет человек, как бы пронизывает весь мозг.
- Это я понимаю. Что дальше?
- Старый Ситор много лет провёл в Индии. Так вот, наш подопечный под гипнозом выполнял все команды, подаваемые ему на языке хинди! Более того, он понимал отдельные фразы на языках урду и бенгали, причём именно такие фразы, которые можно часто слышать на рынках Индии… вот тогда эта призрачная версия и стала главной!
- И я узнаю об этом только сейчас?
- Семён! Ты вообще читаешь наши протоколы и отчёты?
- А ты хоть представляешь себе их общий объём? Надо же выделять главное!
- Так мы сразу и объявили эту версию наиболее правдоподобной!
- Ладно, пусть так.
Дождик угомонился. Сазонов отпустил руку Марины,  сложил зонтик.
Посмотрел на часы, вздохнул:
- Посплетничали, называется… да не об этом я хотел с тобой говорить… сейчас выбор версии о метаморфозах этого гражданина уже не актуален. Сейчас возникла проблема глобальная, возникла проблема… контакта!
- Ну, и…
- Между нами?
- Само собой.
- Хочу закрыть проект.
- Почему? – удивилась Марина. – Ты подумал о перспективах в случае удачи?
- Ещё как подумал.
-Так что тебя мучает?
Генерал вдруг вспылил:
- А тебя не мучает? Главное – успех? Слава? А то, что это может быть новым оружием в руках наших… тех, что осеняют себя в восстановленных храмах и вновь построенных имениях?..
Марина думала недолго:
- Послушай, Семён, я не понимаю, почему ты запретил мне, Гулькису и всей нашей команде соваться в эту аномальную комнату и даже обсуждать между собой.
- Особенно на территории тринадцатой! – уточнил генерал.
- Но почему?
Сазонов поднял голову и выразительно посмотрел на столб с камерой видеонаблюдения.
- Ну, это я могу понять…
- Не совсем – задумчиво проговорил Сазонов. –  Понимаешь, быть под колпаком у своих куда ни шло. Давай обобщим. Ситора омолодили и привели в нашу явочную квартиру, откуда прямой путь в тринадцатую. Мы не имеем малейшего представления о том, кто они, а они о нас знают всё. Сначала я решил, что это нам сигнал, означающий «Мы есть!» И вдруг пошёл откат, к подопытному возвращаются возраст и память. Или нас торопят с контактом, или нам показывают, что контакт нежелателен. Но торопить нас нет причины…
- Думаешь, остаётся второе, намёк на то, что контакт нежелателен?
- Не знаю…  может быть, в средние века именно такие контакты привели к инквизиции и крестовым походам. В нашем случае всё говорит о случайном характере контакта. Мы с тобой прекрасно знаем, что представляет собой  человечество с его концлагерями, войнами и Алькаидами? Лучше не рисковать!

Походили какое-то время молча.
Потом Марина Дмитриевна сама взяла Сазонова под руку:
- Семён! Это же не мёртвая материя, и не ядерный синтез. Это – Разум! Ты не подумал, что хорошо бы узнать мнение той, другой стороны?
Генерал от неожиданности остановился. Ну, Марина!..
Так поставить вопрос должен был он сам!
И почему такое решение проблемы приходит в голову именно женщине?
Сазонов обнял Марину, чмокнул её в мокрую от дождя холодную щёчку, и они пошли к корпусам.

Вдруг Марина схватила генерала за руку: на аллею выскочил человек, который размахивал руками и что-то кричал.
Они не сразу узнали капитана Гулькиса, с которым виделись час тому назад. Но сейчас это был нормальный Марат Гудькис без цветной мозаики на коже лица и на руках.
- Там… там… вернулся дипломат!
Сазонов поднял руку ладонью к Марату:
- Капитан, возьмите себя в руки и доложите по форме! Какой дипломат и откуда вернулся?


34. Предложение.

Быть иль не быть – таков вопрос;
Что благородней духом – покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы,
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?
"Гамлет". У. Шекспир.

Врачи госпиталя придерживали выздоравливающих солдат, используя их на хозяйственных работах. Сами бойцы тоже были не против задержаться в госпитале подольше. «Солдат спит – служба идёт!». Но днём долго спать парням не давали. После утреннего врачебного обхода следовало построение для развода на работы.
Сержант Соколов, ходил после ранения с костылём, и ему доверили команду из пяти человек, переносившую под навес уголь для котельной. Промороженным и твёрдым был только внешний слой угольного кургана, и бойцы приноровились, пробив ломами дыру, совковыми лопатами выгребать относительно сыпучую массу. 
В отличие от других, Вадим не рад был такому продлению госпитализации: он с нетерпением ждал комиссии, так как медсёстры в один голос предсказывали досрочное увольнение, – его комиссуют!
Но лечивший его майор, делая очень больно, щупал рану, что-то в ней рассматривал и оттягивал выписку.
Приехала-уехала мама, привёзшая гостинцы и письмо от Ксении. Письму Вадим был рад: он уверил себя, что любит Ксюшу.
Неожиданно Вадима вызвали в приёмную. Посетителем оказался тот самый человек, который на соседнем балконе в Питере занимался гимнастикой у-шу и смущал Вадима, собиравшегося тайком покурить.
Александр Александрович был тут в командировке и, как понял Вадим, знал о случившемся с ним. Оказалось, он успел переговорить и с лечившим Вадима майором.
Но разговор с ним приобрёл для Вадима особый интерес.
- Вадим, у меня к тебе дело. Я заходил в «болотную комнату»…
Ковалёв увидел, как при этих словах напрягся Вадим, но не подал виду и продолжил:
- …и я понял, что твой дед любит природу, особенно наши русские болота. Думаю, эту любовь он передал и тебе.
Заметив, что Вадим хочет что-то сказать, он поднял руку:
- Погоди, сначала выслушай. Знаю, что ты послужил в тайге. Кстати, моя специальность – историческая и динамическая геология – тебе пока что ни о чём не говорит. Но вот главное: экспедиция разбила лагерь на островке среди болот. От дороги к лагерю можно попасть по тропе через болото. Два-три раза в неделю к нам приезжают учёные, и наши, и зарубежные. Мне нужен проводник. Сразу добавлю: у тебя будет масса времени для подготовки к поступлению в ВУЗ, ноутбук с Интернетом и буквально под рукой – доброжелательные репетиторы. И хорошие деньги. С ответом не тороплю. Подумай, встретимся после твоего увольнения.
Вадим ответил вежливо:
- Дядя Саша, спасибо, я подумаю,
Ковалёв вдруг спохватился:
- Ох, моя дурья башка, ты ведь можешь не знать… нашёлся твой дед!
Вот такой новости Вадим не ожидал. Он думал, что больше никогда не увидит деда, ни обычного, ни помолодевшего.
- Я не знал. И где он был?
- У Фёдора Олеговича произошла вспышка болезни Альцгеймера, то есть полной потери памяти и ориентации в пространстве. Он оказался на автомобильной трассе раздетым, в майке и трусах, и его подобрал водитель санитарной машины, перевозившей из Питера в Тосно медикаменты. В клинике Тосно у него началось воспаление лёгких. От простуды его излечили, а память вернулась к нему недавно уже в московской клинике, куда его переправили из Тосно. Вот такая история.
- А как он сейчас?
- Представь, удивительно, но память восстановилась полностью. Хотя из неё выпал этот год…
- И он может снова заболеть?
- Кто знает? Болезнь Альцгеймера до сих пор не изучена.
- А причина?
- Фёдор Олегович что-то помнит о запахе багульника. Но, Вадим, поверь мне: я очень хорошо знаю болотные травы; багульник действительно ядовит, но его запах абсолютно безвреден; более того, он бактерициден и хороший стимулятор иммунитета. Думаю, болезнь спровоцирована микроинсультом; шестьдесят пять лет, это, знаешь ли, – возраст!
Когда Александр Александрович ушёл, Вадим про себя решил, что примет его предложение. Пора иметь собственные деньги.


35. С возвращением!

- Шварц, если вы можете исследовать разумы, займитесь моим.
«Камешек в небе», гл.17. Айзек Азимов

Почувствовав чьё-то присутствие, невозможное в запертой квартире на двенадцатом этаже, Фёдор подумал: вот разыгралось воображение, к чему стремился, то и  получил! Сейчас открою глаза и увижу кикимору, которой самое место в этой «болотной комнате».
 Фёдор продолжал лежать с закрытыми глазами, стараясь посмеяться над собой за эти надуманные страхи.
Но тут ему послышалось чьё-то дыхание и лёгкий женский вздох. По телу пробежали мурашки, стало холодно голове под волосами.
Что это? Что я увижу, что я могу здесь увидеть?
Надо заставить себя открыть глаза! Вот сейчас… сейчас… сейчас я посмеюсь над своими страхами!

Фёдор открыл глаза.

Он сидел за столом, откинувшись в кресле, с пустой чашкой в руке. Напротив, по другую сторону стола, стоял, жуя жвачку и улыбаясь, мужчина с бородкой клинышком в синей униформе. В левой руке он держал плоский китайский термос; такой же, какими в Дакке обзаводились паломники…
Справа от него, тоже с чашкой в руке, сидел и таращил на него глаза военный с погонами капитана. Офицер поставил чашку и, едва не опрокинув стул, выбежал из комнаты.
Человек с бородкой, продолжая улыбаться, проговорил:
- С возвращением, Фёдор Олегович!
Фёдор осмотрелся. Как это… что это… с каким ещё возвращением?
Не дожидаясь ответа от ошарашенного  Ситора, человек в синей униформе проговорил:
- Ну, осваивайтесь, а я, пожалуй, исчезну. Засиделся тут у вас.
Незнакомец обошёл стол, вынул изо рта жвачку и резким движением прилепил её на лоб Ситору. От неожиданности Фёдор закрыл глаза. А когда открыл их, странного незнакомца уже не было в комнате. Фёдору на мгновение показалось, что это такой сон.
Однако всё происходило наяву, и Фёдор, отлепляя со лба жвачку,  понял, что это не сон, и что с ним произошла какая-то беда.

Сазонов, наконец, убедил Марину:
- Ну вот, видишь сама. Самое разумное – подыграть им и просто ждать, не появится ли у них желание ещё раз пообщаться. Да и нам самим надо как-то выкручиваться. Придумай Фёдору подходящую легенду и отправляй к родным. Что удалось прояснить об этом охраннике… Мерце?
Марина ответила с тоской в голосе:
- Семён, устала я, такие ошибки…
- Ты сначала расскажи, потом будешь плакаться в мой френч.
- Я просмотрела запись с камер внешнего наблюдения. Подошла машина, из которой вышел высокий мужчина, у которого нижняя часть лица была закрыта клетчатым шарфом. Он что-то передал Мерцу, а через двадцать минут Мерц вышел и уехал на той же машине.
- А номер… хотя…
- Да нет, номер проявился чётко. Только…
- Не томи…
- Только там вместо букв и цифр – старославянские руны!
Сазонов облегчённо вздохнул:
- Ну, слава богу!
Марина молча смотрела на генерала. А он уже резвился:
- Собираешься прочесть? Учёных привлечь, или сама справишься?
- Перестань…
- Не понимаешь? Марина, при такой-то технологии они могли всё это проделать скрытно и не пантовать с «болотной комнатой», Гулькисом, Мерцем, да ещё и рунами.
- Вообще-то да…
- Знаешь, что написано теми рунами? «Мы есть». И это значит – они готовы пойти на контакт. Надо ждать.
Марина подхватила:
- И ждать в «болотной комнате»?
Генерал посмотрел на коллегу долгим взглядом:
- «Болотной комнаты», Мариночка, дорогая моя коллега, больше нет! Можешь не проверять. Впрочем, как хочешь.


36. В Пещерах Смуты

- Это глаза Чиа, это глаза Чиа, – повторял пеон.
– Вы же слышите, что сказал мой отец.
Он прочитал по узлам: «Там, где след от Стопы бога, жди, пока не вспыхнут глаза Чиа».
«Сердца трёх», гл.13-я. Джек Лондон.

Сабир для дочери постарался: Шоя прекрасно владела не только родным узбекским и русским языками, но и английским. После рождения дочери она не нашла лучшего применения этому дару, как проявлять себя в интернетных онлайновых ролевых играх, особенно в такие дни, когда в её руках оказывался отцовский компьютер. Способная к языкам, за полтора года работы в Лондоне она даже усвоила фрагменты комичного рифмованного сленга кокни и теперь, зависая в компьютерной игре «Смутные времена», легко вписывалась в кланы англичан.
Сегодня у неё ответственный момент: ей предстоит вступить в виртуальный брак и побороться за матриархат в Пещерах Смуты.
После прогулки Шоя усадила Гулю в «болотной комнате» на курпачи, зарядила плеер диском с длиннющей сказкой и сбежала в кабинет отца, где сразу украсила свою голову наушниками с микрофоном.

Детские и женские визги вынудили Ковалёва выскочить из комнаты. На соседнем балконе женщина с растрёпанными волосами, неестественно длинными руками и кукольным лицом подбрасывала вверх ребёнка – девочку лет четырёх – и ловила её за перилами балкона буквально над пропастью высоты двенадцатого этажа. Девочка визжала от страха и восторга, женщина вторила ей резким визгливым голосом. Увидев Александра, она схватила девочку и забежала в дом.
- Всё, доигрались, – пробормотал Ковалёв. – Сколько можно предупреждать...
Открыв сейф, Александр достал из него фигурный ключ и положил в карман.

Когда Сабир вышел из машины, он увидел у своего подъезда сидевшего на скамейке Ковалёва. Перед ним стоял высокий мужчина с бородкой клинышком.
- Это мой друг Сабир, – представил Ковалёв соседа, – а это наш гость, учёный из Австралии Генри Мерц. Он по-русски не очень…
- Но всё понимаю, – произнёс Мерц, улыбаясь.
Сабиру не понравились глаза Мерца с желтоватыми белками. «Такие бывают у наших любителей анаши», – подумал он, но, ничем не выдав такого своего впечатления, обратился к Александру:
- Саша, спасибо за твою протеже. Актриса толковая, но своенравная.
Александр оживился:
- А я что говорил! Значит, ты ей всё-таки пришёлся по душе!
- А я что говорил? – в тон ему ответил Сабир.
Они посмеялись, и Александр спросил:
- У вас проблемы?
- Вообще-то есть проблема, – не стал скрывать Александр. – Отсюда километрах в двадцати раскопки и лагерь, хочу туда провести господина Мерца, но наша машина будет не скоро, а ехать лесом ни один таксист не согласится.
Сабир несколько мгновений задумался и предложил:
- Я бы взялся вам помочь, но через пару часов жду гостя,  бывшего жильца из этой квартиры. Парень в Питере проездом, а отказывать ему не хочется.
- Вадим Соколов? Я посещал его в госпитале… был в тех краях проездом.
Сабир заметил:
- Мир тесен… хотя причём тут мир, вы же были балконными соседями, как и ты со мной.
Александр решил открыть свои планы:
- Я предложил ему работу и хотел бы встретиться. Но сейчас это невозможно… Если отвезёшь нас, на всё про всё у тебя уйдёт час, в крайнем случае полтора. Раскопки на болотном островке рядом с заброшенными торфоразработками. Но до тропы подъезд хороший.
- Так поехали!

Странное чувство захватило Сабира по пути к торфяникам. Эти двое – Ковалёв и Мерц – сидели за его спиной молча, казалось – даже не дышали. Однажды Сабир обернулся, чтобы убедиться, что они ещё здесь.
Ковалёв с австралийцем уверенно удалялись по невидимой глазу тропинке через болото. Сабир не сразу уловил странность: австралиец шёл впереди Ковалёва. Так кто кому показывал дорогу?
Низкое осеннее небо и порывы влажного холодного ветра обещали ухудшение погоды. Об этом Сабир подумал, когда увидел вдали женскую фигурку; встречающая их женщина или девушка была в лёгкой воздушной накидке, которая развевалась на ветру, обнажая изящное тело.
«Чудные эти русские», – подумал Сабир и стал разворачивать машину.
Взглянув на болото, где только что исчезли его недавние пассажиры, он обмер: в окантовке лобового стекла машины вдали виднелась группа из трёх деревьев;  берёза с обломанной верхушкой, а у её подножия крест-накрест два ствола; нижний ствол – мшистый, верхний… чувствовалось, что он только что упал; слева видимость закрывали кусты черноплодной рябины с редкими красноватыми листиками и гроздями эбонитово-чёрных ягод; по центру сквозь высокие, местами надломленные осенним ветром стебли багульника на ярко-зелёном ковре мха между бордово-жёлтыми холмиками у оснований молоденьких берёзок виднелись крупные ягоды клюквы; справа на огромной кочке обосновались высокие кусты гоноболя с мелкими тёмно-зелёными лакированными листочками и гирляндами ягод, слегка продолговатых и словно скрывающих свою сочную голубизну под белесым матовым налётом.  Картина обрамлялась блекнущим золотом осени.
В проёме автомобильного окна открывшаяся перед Сабиром панорама была точной копией картины на панно «Злено блато» в «болотной комнате»!
Сабир вышел из машины и сфотографировал пейзаж. Ему хотелось сравнить это фото с картиной на панно, хотя он понимал, что в бесконечных российских болотах подобные друг другу пейзажи просто должны иметь место.
Будет ли конец этим загадкам и совпадениям?


Эпилог.

Я и до сих пор очень ясно помню эту минуту столкновения наших иллюзий
с трезвою действительностью…
«Парадокс», II. В.Г.Короленко

Вадим с Ксюшей подошли к дому в тот самый момент, когда подъехал Сабир. Вадим прихрамывал, и шёл, опираясь на клюшку.
После приветствий он сказал извиняющимся голосом:
- Вот, захотелось взглянуть на «болотную комнату»…
Сабир усмехнулся:
- Представь себе, мне тоже. Я как раз еду от болота перед торфяниками. Глянь-ка на этот снимок.
Он достал камеру.
Вадим присвистнул:
- Похоже. Но, помнится, на панно одно дерево в центре картины только собирается упасть…
Сабир посмотрел на Вадима странным взглядом. «И он тоже… внушил себе».

В лифте Сабир поинтересовался:
- Как дед?
Вадим ответил коротко:
- Здоров и рвётся в бой!
Сабир резюмировал:
- Да, это гвардия ещё та…
Вадим рассмеялся:
- Мама его держит под арестом, пичкает витаминами и бульонами, а он просит шашлыков и пива!
Теперь посмеялись все.
Наблюдательный Сабир про себя заметил: Ксюша умеет красиво смяться. Ишь, не сводит глаз с юноши. Хорошую подругу подобрал себе Вадим… или она его…

В квартире их ждал сюрприз.
На звонки никто не подошёл, и Сабиру пришлось доставать свой фигурный ключ.
Пока Вадим и Ксения меняли туфли на тапочки, Сабир открыл дверь в «болотную комнату» и… опешил.
На экране видеоплеера застыл финальный кадр, по диагонали ползал товарный знак фирмы.
Гуля спала, уткнувшись носиком в курпач.
Но поразило Сабира другое: на том месте, где должно висеть, дожидаясь своих ценителей, панно «Злено блато», – виднелись только болотные этюды обоев.
Панно исчезло!

- Шоя!
Ни звука.
Сабир открыл двери в кабинет. Шоя сидела за компьютером в микротелефонной гарнитуре и что-то говорила по-английски.
Когда Сабир протянул руку и выключил компьютер, она вскочила разгневанная:
- Папа, что ты наделал?
- Нет, это что ты наделала?
Проснулась Гуля.
- Гуля, не знаешь, кто унёс картину?
- Это, наверное, Кира. Она на меня обиделась за то, что я не захотела с ней играть.
- Какая ещё Кира?
Но девочка всхлипнула:
- Я её больше никогда не увижу!

Наконец, порог «болотной комнаты» переступил Вадим.
В воздухе поплыл знакомый запах.
Запах болотного багульника.

К  о  н  е  ц

СПБ – Зеленогорск
2008 – 2013


Оглавление

Пролог
1. В новой квартире
2. Исчезновение
3. Ночная гостья
4. Голос
5. Колдовство «болотной комнаты»
6. Ксения.
7. Болотники
8. Возвращение
9. Обоюдна в мире человеце
10. Это не розыгрыш!
11. Запах багульника
12. Разговор с невидимкой
13. Иди в мои сладки руци
14. Первый ночлег
15. Излечение.
16. Конспиративная квартира
17. Воришка.
18. Бегство от себя
19. Векторная математика
20. Дипломат жив?
21. На дальнем приводе
22. Запахло чертовщиной
23. Наш клиент
24. Запах багульника пропал!
25. Тыбуч
26. Люхва.
27. Чистильщик.
28. Нужна актриса
29. Убедить женщину
30. Гульнара учится летать
31. Пакистанский чай.
32. Привод в ружьё!
33. Закрыть проект.
34. Предложение.
35. С возвращением!
36. В Пещерах Смуты
Эпилог.

        Статистика:
Размер 264 КБ
Слов 37 443
Знаков (без пробелов) 206 363
Знаков (с пробелами) 242 475
Абзацев 2 332
Строк 5 663