Моя кинематографическая мечта
1.
Более 20 лет тому назад, в марте 1990-го года, мне принесли по почтовой подписке очередной номер литературно-художественного журнала «Юность».
Время тогда было такое, - когда, по выражению кого-то из писателей-сатириков, «читать было интересней, чем жить».
Советский Союз уже, что называется, дышал на ладан, доживая свой предпоследний год. Кругом по его прежним просторам, от Карпат и до Курил, наблюдался повальный дефицит продуктов питания, одежды и обуви, народно-хозяйственной и бытовой техники. В некогда единой и дружной стране то там то сям на межнациональной почве вспыхивали «горящие точки». В душах людских царили хаос и неопределённость.
А вот с периодической печатью, насколько мне помнится, особых проблем не возникало: газеты и журналы доставлялись вовремя. Поэтому для многих тогдашних советских граждан чтение было своеобразным болеутоляющим наркотиком. Тем более, что в том газетно-журнальном потоке, нахлынувшем в период горбачёвской гласности и перестройки, каждый из читателей мог найти что-то своё, по своему вкусу.
Вот и я – читал, что называется, запоем: всё, что попадалось в руку. (Ещё раз спасибо за это моей покойной бабушке, ещё с 3-х лет привившей мне любовь к чтению и к художественной литературе!)
Много, конечно же, было такого, что забывалось сразу же по прочтении. Но было и такое, что и спустя много лет не выходило из головы.
И не хотело никуда выходить.
Помимо продолжения сюрреалистического романа Василия Аксёнова «Остров Крым», в отмеченном мною выше №3’90 журнала «Юность» мой особенный читательский интерес привлекли ещё также «Истории от Аристида» поэта и писателя Кирилла Ковальджи. В этих «Историях» повествование ведётся от лица старожила древнего приднестровского города, провинциального философа Аристида Аристидовича.
Эти-то «Истории» и запомнились мне особенно хорошо. Даже не просто запомнились – а, можно даже сказать, пришлись по душе и прилипли к сердцу. Может быть, потому что я тогда, по своей простодушной натуре, тоже ощущал себя этаким провинциальным «философом в осьмнадцать лет», (как, впрочем, и до сих пор продолжаю им оставаться, хотя мне уже перевалило за 40); а может быть, ещё и потому, что местом действия в этих «Историях» были места тоже ещё с детства достаточно хорошо мне знакомые.
Мне тоже как-то пару раз приходилось пересекать Днестровский лиман. Из Белгорода-Днестровского в Овидиополь. И из Овидиополя в Белгород-Днестровский.
Правда мне, в отличие от героев одной из этих «Историй», приходилось это делать не вплавь, а на небольшом пассажирском теплоходике.
А одна-то из этих «Историй», третья по счёту и заключительная, показалась мне наиболее кинематографичной.
«Вот бы когда-нибудь увидеть её экранизацию!» - тут же загорелся я желанием.
А ещё лучше: не просто увидеть, но и самому снять по этому рассказу свой дебютный фильм. И войти с этим фильмом в мир Большого Кино.
Мне, как я уже и говорил, было тогда 18 лет, (как, приблизительно, и героям полюбившейся мне «Истории», Андрею и Кате). Я как раз заканчивал наше городское ПТУ, готовился к сдаче экзаменов и получению диплома.
И передо мной стоял вопрос дальнейшего выбора своего жизненного пути, своего профессионального поприща и своих, так сказать, приоритетов в плане творческой самореализации.
Среди всего прочего, подумывал я и о работе в кино.
Хотя – давно уже пора признаться! – подобные мечты не покидали меня ещё с раннего детства, с дошкольных лет: сколько себя помню.
Но тогда, в начале 1990-х, эти мечты приходилось откладывать на неопределённое время. Так как ничто тогда не способствовало и не подстёгивало меня к тому, чтобы воплощать их в реальные действия.
Вместе с Советским Союзом перестал существовать и советский кинематограф. А новое «независимое» наше кино (российское, украинское, других бывших союзных республик) стало независимым в буквальном смысле: не только от какой-либо мало-мальской государственной поддержки, но и от зрителя вообще.
Широкие массы бывшего советского народа оказались под массовым гипнозом «долгоиграющих» телевизионных сериалов, по большей своей части латиноамериканского происхождения.
А что касается наших отечественных кинопроизводителей и наших признанных мэтров отечественного киноискусства, то у них тогда вошло в привычку кивать головой на Голливуд и жаловаться на то, что, мол, Большое Кино требует больших денег. А где их было взять на тот момент обнищавшему, вместе со всеми другими слоями населения, российскому и украинскому кинодворянству?
В общем, если бы я тогда заявил, в своём кругу и во всеуслышание, о своём желании и о своём намерении работать в будущем в киноиндустрии, - то никто бы это не воспринял тогда всерьёз: передо мной, скорее бы всего, покрутили пальцем у виска и «посоветовали» бы обратиться «за справочкой».
Это всё равно, как если бы я заявил, что желаю стать космонавтом.
Другие времена настали, другие герои пришли. Банкиры, коммерсанты, крутые денежные дельцы и воротилы.
Хотя был в моей жизни в то же время момент, который иначе как знаково-символическим не назовёшь.
Но о том, что его можно считать таковым – а именно: знаково-символическим, (увы мне!), пришлось узнать лишь по прошествии значительного количества времени…
2.
В конце октября 1992-го года мне представился случай побывать в Москве. Теперь уже не как в столице нашей общей-бывшей социалистической Родины – СССР, - а в качестве «иностранного гражданина», «гражданина ближнего зарубежья».
Как-то зашёл на очередное собрание нашей местной общины евангельских христиан-баптистов. От них-то и получил приглашение побывать на съезде, который проводил знаменитый заокеанский проповедник Билли Грэм, личный духовник нескольких американских президентов.
Как и многие молодые люди своего возраста и своего поколения, я был занят духовными поисками. И ничего более подходящего для удовлетворения этих поисков у себя в городе тогда не находил, кроме посещения собраний наших христиан-баптистов.
Вначале подкупала их демократичность. Можно было приходить и в тесном, дружеском кругу обсуждать и обговаривать многие и разные «вопросы бытия», согласуя всё это с чтением Библии и с совместными молитвами.
В общем, на их приглашение я сразу же откликнулся: и сразу же это приглашение принял.
Совершенно «на халяву», «на шару» (если не считать расходы на питание и проезд туда-обратно) мне предоставлялся случай с недельку пожить в Москве в комфортабельном гостиничном номере, с ванной и с горячей водой, с телефоном и с телевизором, - как тут было уклониться от такого заманчивого случая?
В общем, я согласился – и примкнул к их баптистской компании.
Хотя в дальнейшем надежд ихних относительно себя так и не оправдал: так и не «покаялся», так и не стал постоянным членом нашей местной баптистской общины.
А всю тогдашнюю поездку, считай что, проулыбался: самой несерьёзной и иронической улыбкой. Почему так? Да всё потому, что слишком уж живо весь ихний съезд напомнил мне другие съезды: съезды нашей «родной» - в недавнем тогда ещё прошлом – Коммунистической партии (КПСС).
Вот и этот съезд словно бы был построен по тем же самым нудным схемам: почти те же самые речёвки и восхваления. С той лишь разницей, что раньше это подавалось в ленинско-атеистической «обёртке», то теперь – в «обёртке» христианско-религиозной.
А меня всегда, признаться, воротило от такого «партийного» отношения к вопросам бытия, к Богу-Творцу и ко всем его видимым человеческим очам проявлениям.
Сразу же по окончании съезда мои друзья-баптисты торопились разъехаться на следующий же день утренними поездами: их ждали семьи, работа.
Я же, не обременённый ни семьёй, ни работой, решил от них отстать, чтобы побродить денёк по Москве и уехать затем поездом вечерним.
И вот… я понимаю, конечно, что на судьбу жаловаться грешно… но всё же, но всё же… как ещё назвать то щемящее, необъяснимое чувство, которое не раз ещё будет у меня возникать при воспоминании о той поездке…
Я тогда облазил пол-Москвы: не будет преувеличением сказать и так.
За день я успел побывать в стольких местах, в скольких иной коренной москвич не успевает, быть может, побывать и за всю свою жизнь.
Красная площадь и Пушкинская площадь… Воробьёвы горы и Ленинский проспект… Бульварное кольцо и Колобовский переулок (запомнившийся мне оригинальностью своего названия и напомнивший своим названием одну из сказок детства: «колобок, колобок, куды ж ты котишься?»).
Благо, что тогда ещё и метро не было таким дорогим, как сейчас.
И вот… я понимаю, конечно, (и повторяю это, и готов повторить ещё не раз), что на судьбу жаловаться грешно… но всё же, но всё же… как ещё назвать то щемящее, необъяснимое чувство…
Как тут своей личной Судьбе не упрекнуть: почему она, выводя меня в тот день из гостиницы, не дала хорошенько осмотреться вокруг и не отвела чуть в сторонку: не сразу же к станции метро «Ботанический сад», а к тому месту, где расположено главное здание ВГИКа?
Ведь мне, как евангельскому апостолу Фоме, нужно было «потрогать» это вгиковское здание: «потрогать глазами» (хотя бы!). Для того, чтобы поверить в РЕАЛЬНОСТЬ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ СВОЕЙ МЕЧТЫ. О! Тогда уж я, несомненно бы, безусловно бы, проявил настойчивость и упорство: следуя примеру многих известных артистических личностей, поступал бы до тех пор, пока бы не поступил, - но к 2000-ому году поступил бы обязательно!
А так… увы, судьба не оказалась ко мне – в тот момент и в том отношении – благосклонной: не взяла меня за ручку и не привела тогда к бывшему Всесоюзному, а впоследствии – Всероссийскому киношному учебному заведению.
И о том, что главное здание ВГИКа расположено буквально в нескольких десятках шагов от той гостиницы, где я с неделю проживал в конце октября 1992-го, я узнал почти 16 лет спустя после того, в июне 2008-го, - когда снова выдался случай побывать в Москве, на этот раз – с частным визитом, и побродить там по некоторым знакомым местам.
3.
А самым же реальным образом приблизиться к осуществлению своей давней-заветной кинематографической мечты мне удалось лишь в 2004-ом году.
Но до этого – естественным порядком – был год 2003-й. Год, весной которого я снова, после достаточно длительного перерыва, смог побывать и погостить с недельку у своих родственников в Одессе.
Эта поездка в Одессу – как всегда бывало и раньше – принесла мне массу новых и свежих впечатлений.
Главным же впечатлением стал первомайский фестиваль боди-арта на Ланжероновском спуске. Хотя и оказалось всё гораздо скромней, чем в полученном перед тем рекламном буклете; но тем не менее, тем не менее… Я лично предполагал увидеть некое подобие бразильского карнавала, пусть даже и в миниатюрном выгляде (тем более что так оно и афишировалось всё тем же рекламным буклетом). Но всё оказалось гораздо скромнее. И тем не менее, тем не менее… И на том, как говорится, спасибо. Впечатление было оставлено – и оставлено достаточно на долго.
Далее… Уезжая, прикупил, уже на вокзале, в киоске «Союзпечати», апрельский номер богато иллюстрированного одесского журнала «Пассаж». И затем, в поезде, читал всю дорогу – словно бы к драгоценному напитку прикладывался, словно бы пил дорогое вино: «мелкими глоточками».
А среди прочих всех статей, опубликованных в том номере журнала, наиболее сильное впечатление произвела на меня статья, посвящённая корейскому кинорежиссёру Ким Ки Дуку.
Личность этого корейского парня, ставшего впоследствии кинорежиссёром с мировым именем, показалась мне не просто интересной, но, по-своему даже, знаменательной. Родился он в глухой, захолустной местности, затерянной где-то в горных районах корейской провинции. Учился в сельскохозяйственной школе, которую затем успешно забросил. Работал на разных фабриках, а в 20 лет вдруг завербовался на флот, где прослужил пять лет. Потом увлёкся живописью и в 30 лет без гроша в кармане отправился совершенствоваться в Париж. И там, в Париже, произошло событие, круто изменившее жизнь Ким Ки Дука. 32-х лет от роду он впервые (!) попал в кинотеатр. И был так потрясён увиденным, что решил сам снимать фильмы. И к своим 40-ка годам уже был всемирно известным режиссёром, режиссёром с мировым именем. Хотя никакого «специального» и «продвинутого» образования в области кино ни до этого, ни после так и не приобрёл; а на вопрос корреспондента, в этой же статье журнала, о своём кинообразовании Ким Ки Дук отвечал:
«Вы наверняка знаете, что как такового его нет. Я работал в разных местах, занимался умственным трудом и физическим, у меня была тяжёлая жизнь, но именно это в итоге и способствовало моему становлению. Существенно, наверно, что я занимался живописью, увлекался фотографией и много путешествовал. Конечно, это не кинообразование, но я уверен, что это лучшее образование, какое я только мог получить. Люблю наблюдать за людьми, их поведением, привычками. Очень люблю женщин. Ну, вот вроде и всё».
…Эта статья и сама личность корейского режиссёра, в ней выведенная, даже не просто запали мне в душу. Даже не просто «произвели впечатление». Они – можно сказать… (Если кто знает да помнит – есть в Библии такие слова: «Если вера ваша будет с горчичное зерно, то и тогда сможете горы переставлять») …так вот, эта статья, с полным правом можно теперь сказать, и стала для меня, образно выражаясь, тем самым «горчичным зерном», которое изволило помогти мне сдвинуть горы той «бытовщины» и того «провинциализма», до тех пор меня окружавших, и смело шагнуть навстречу своей давней-заветной мечте…
Тем более, что я-то, поди небось, не в 32 года впервые в кинотеатре побывал. Городок, где я родился, хотя и провинциальный, но единственный в нём кинотеатр, кинотеатр им. Т. Г. Шевченко, расположен как раз в пяти минутах ходьбы от моего дома. Поэтому «бегать в кино» я начал уже тогда, когда ещё и в школу не начал ходить. Даже как сейчас помню – один из первых своих виденных «взрослых» фильмов, на который я бегал по нескольку раз, пока длился премьерный показ. Это была французская приключенческая кинокомедия «Не упускай из виду» с Пьером Ришаром и Джейн Биркин в главных ролях.
…В общем, - даже не знаю, как это ещё более внятно, детально и подробно объяснить… но после той статьи… после её прочтения… Какая-то вера, (уверенность, убеждённость!!), вселилась в меня тогда же: я вдруг твёрдо и основательно уверился в том, что и мне, - как и тому корейскому парню, ставшему впоследствии всемирно известным кинорежиссёром, - в мои 32 года Судьба предоставит какой-либо уникальный случай: и я «попаду» в САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ КИНО.
И такой случай мне действительно представился!
Всё, на поверхностный взгляд, произошло «совершенно случайно». Но – как давно и не мной уже сказано, - «всякая случайность в жизни – лишь одно из проявлений закономерности».
И, видимо, я так долго мечтал о том, чтобы «попасть в кино», что эти мечтания и стали той самой закономерностью, приведшей в конце концов к такой удачной случайности.
На следующий же год, в августе 2004-го, снова пребывая в гостях у своих родственников, я наткнулся в газете «Одесский вестник» на объявление, в котором приглашались все желающие «от 7 до 70 лет» принять участие в массовке для фильма «Секонд-хэнд» режиссёра Ярослава Лупия.
Не долго раздумывая, я отнёс на киностудию свою фотографию, оставил номер своего мобильного телефона и стал дожидаться приглашения.
И это приглашение не заставило себя долго ждать: в первый день осени, вечером 1-го сентября, на моём мобильном раздался звонок, и благожелательный женский голос попросил меня прибыть ко входу киностудии завтрашним утром к 9-ти часам «к автобусу».
Этим комфортабельным автобусом меня, вместе с другими участниками съёмочной группы, доставили к арендованному на время съёмок торговому павильону, расположенному в современном, многоэтажном районе Одессы, на проспекте маршала Жукова.
Очень знаменательно, я считаю, что это происходило 2-го сентября: в этот же день, как многим известно, в Одессе ежегодно празднуется День города. Таким образом, день рождения моего любимого города стал днём и моего, так сказать, кинематографического рождения.
Я занялся так подробно всё это расписывать; а на самом-то деле всё было, пожалуй, более чем скромно.
Я изображал случайно зашедшего в магазин «секонд-хэнд» этакого «рабочего паренька», захотевшего, по досужей случайности, примерить перед зеркалом серенькую шляпу-котелок, как у Чарли Чаплина. Всё-то дело заняло не более 5-10 минут. Однако лично для меня торжественность этого момента нельзя, как говорится, ни недооценить, ни переоценить.
Был приглашён я на съёмки в сентябре того же года ещё пару раз.
А потом, к концу месяца, пресловутые «семейные обстоятельства» снова вынуждали меня покинуть Одессу.
Сценарий свой – «Двое на острове», по рассказу Кирилла Ковальджи, - я никому в тот раз так и не осмелился показать. Хотя намерения такие в мыслях были. И сценарий этот, в раскадрованном виде, уже был записан мной в тетрадку. Но к кому со своей тетрадкой сунуться, к кому подкатить – я в тот раз так и не определился. Так что приходилось откладывать своё намерение до ещё более благополучного и благоприятного случая.
Вот перезимую зимку, научусь за это время более обстоятельно пользоваться компьютером и Интернетом, вот тогда и буду лезть со своими творческими предложениями. С такими мыслями я возвращался тогда к себе «в провинцию».
Вместе с тем, довольный таким удачным стечением обстоятельств, обрадованный таким удачным своим «кинематографическим дебютом», - я, конечно же, рассчитывал на скорое продолжение.
Мечтал ли я о том, чтобы повторить творческий путь корейца Ким Ки Дука? Why no? Почему бы и нет?
Страна экономически бурно развивалась. Впервые за все прошедшие годы независимости у большинства людей, - а не только у нашей политическо-олигархической так называемой «элиты общества», - стали появляться реальные жизненные перспективы.
Давно уже – и не мной одним – замечено: радость, переживаемая в одиночку, - не совсем полноценная радость; а самая настоящая, самая полноценная радость – эта та радость, которую переживаешь в коллективе: вместе с близкими, с любимыми, с родными, или же с друзьями, с единомышленниками, или же с коллегами по работе.
Что тогда уже говорить о той радости, о том радостном подъёме, о том обнадёживающем эмоциональном возбуждении, - которые переживаешь вместе со всей своей страной, вместе со всеми своими соотечественниками. Это уже не просто радость – это эйфория!
Вот и я в начале той осени, - видя тот «юношеский ренессанс», то реальное возрождение во всех сферах жизни, что происходили у нас в стране, - не мог, глядя на это, не порадоваться: тем более что это совпало и с моими личными скромными достижениями, которые я для себя наметил в жизни и которые наконец-то стали вырисовываться и реализовываться.
Хотелось быть уверенным, что страна наконец-таки перестала жить по блоковскому принципу - «покой нам только снится»; что страна наконец-таки стала на путь стабильности и роста экономического благосостояния своих граждан, и что с этого пути она уже не сойдёт, - кто бы ни был её последующим Президентом.
Но той же осенью мы показали всему миру, что мы не какая-нибудь «отсталая» Корея, разделённая на «социалистический» Север и «капиталистический» Юг. Мы – вільна і незалежна, могутня своєю єдністю держава Україна.
Украина решила отличиться перед мировым сообществом. Но отличиться по-своему. Не своими экономическими показателями. Украина решила отличиться в другом – и выбрала себе Президента-Фантомаса, больного на всю голову Ющенко.
Украина показала всему миру, что ей не нужен экономический рост. Ей не нужна развитая экономика. Ей не нужен продвинутый кинематограф.
Ей нужны оказались политические шоу. Политический цирк. Бесконечная говорильня. Переливание из пустого в порожнее.
На пять последующих лет в стране под видом «оранжевой демократии» воцарился самый натуральный бардак.
Вместе с тем, с приходом к власти «помаранчевого режима», и в моей родне, каким-то странно-параллельным образом, стали случаться разные катастрофические обстоятельства.
Как у библейских пророков, - которые, по утверждениям многих исследователей-библеистов, на самом-то деле не занимались предсказаниями о будущем, а приносили свои образы ДЛЯ УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО НАСТОЯЩЕГО, - как у пророков библейских времён находило в душе своё отражение и в ближайшем окружении свои образы всё то, что совершалось тогда «в стране и в мире», - вот так и со мной происходило «приблизительно то же самое».
Да видно уж так суждено было быть: я, скромный-провинциальный поэт и писатель, в своей родной стране Украине, оказался больше чем поэт и писатель: поскольку все те беды и «негаразды», которые переживала страна в 2005-2010 гг., каким-то «странно-параллельным» образом приходилось переживать и мне.
А впрочем, это уже отдельная тема, требующая отдельных деталей, подробностей и пояснений, которыми у меня пока что нет ни времени, ни желания заниматься.