Пластиковый пакет. Огромный пластиковый пакет летит меж звезд. В нем сижу я и
кто-то еще. О чем то говорим. Мы пролетаем мимо огромного синего тела. Похоже,
что это звезда, но только я не чувствую тепла. Наш пакет сжимается. Даже холодно.
Человек напротив меня кивает. Я достаю из кармана небольшой цилиндрический
предмет. Детонатор. Я достаю детонатор с красной кнопкой. Нажимаю на нее, и
свет гаснет. Вообще. Пропадает свет. В космосе должно быть хотя бы ощущение
невесомости. А я испытываю чувство, как будто я падаю. Лечу с огромной скоростью.
Земля быстро приближается.
Очень хорошо. Мы обсудим это в другой раз. Продолжайте записывать все, что
вам снится.
Мне снятся странные сны. Мне посоветовали их записывать. Сразу скажу, что я
не принимаю наркотики. И не наслаждаюсь ими, как вы успешно попытались меня
подловить. Нет – безуспешно. Мне вполне хватает свежего воздуха. Он пьянит.
Кто то закурил возле меня. Пакость. Вонь забивает мой нос. Как можно забивать
чистый воздух такой дрянью? Marlboro, 2.45 за пачку. Я достаю Dunhill за 8 фунтов
пачка и с удовольствием затягиваюсь. Парни рядом одобрительно качают головами.
Да-да, говорят они. Они - арабы. И слушают странную музыку.
Хлопцы, говорю я, что за гарную музыку слушаем?
Это арабский рэп, брат, говорят они.
Отсыпьте, ребята, музыки мне немного, говорю, присовокупляя туземным сленгом.
Так мне будет легче втереться в доверие.
Прости, брат, говорят они, но в доверие к нам так легко не втереться. Да и
если бы было бы можно, то с айфона не шарится, прости. Айтюнс нужен.
Вот непруха, говорю я, пойду, что ли шары покатаю.
Take care, говорят они. Позаботься о себе, мысленно перевожу я.
Позабочусь, говорю я. Мой английский совершенствуется. Скоро меня нельзя
будет отличить от местного населения.
Играю в бильярд. Мажу по шарам. Публика рыдает и требует добавки. Играю
еще два раунда, кланяюсь и ухожу за кулисы, ссылаюсь на нездоровье. Меня и
правда мучает ангина. Мои гланды похожи на два красных бильярдных шарика в
белую крапинку. Пойти к доктору сейчас – самая разумная идея. Я иду к нему. Он
смотрит мое горло и прописывает мне парацетамол.
Люблю леденцы, говорю я, но можно ли мне что-нибудь помощнее? Викодин или
китамин, например? Его дают лошадям, но я высокий, и он мне поможет. Морфин, у
вас есть морфин?
Нет, говорит он, мы уже давно нашли идеальное лекарство от всего. Парацетамол.
Не нравится – валите в свою поганую страну и лечись прогреванием.
А он лечит грибок?
В теории – да. Еще вопросы?
Можно я вам зубы выбью, спрашиваю я.
Извините, но стоматолог сегодня не принимает. Take care.
Я выхожу от доктора с испорченным настроение. Человеку с моими проблемами -
только в паб. Но еще только 4, поэтому я решаю подождать. Шутки ради иду в
книжный и называю несуществующие книги, но их находят. Смотрят в упор, ожидая,
что я куплю сборник советов по уходу за овцами. Нет, говорю я и убегаю. Бежать
некуда. То есть куда, но туда не хочется. Я покупаю пончик и радуюсь, как
ребенок. Мимо проходит ребенок и показывает мне средний палец. Маленький
пухлый средний пальчик.
Вонючий эмигрант, говорит он.
Но я не эмигрант, я –студент, говорю я. Но уже поздно – он зовет отца. Он
огромен. Почему все люди, которых я встречаю, намного больше меня?
У тебя проблемы?
Да, меня девушка бросила.
У тебя проблемы?
Я где то это уже слышал. А, точно, буквально мгновение назад.
Оставь моего ребенка, вонючий эмигрант. Такие, как вы приезжаете и забираете
наши рабочие места. Из за таких, как ты, я лишился работы, и мою зарплату
получает какой то индус.
Индия – прекрасная страна.
Держись подальше отсюда, если хочешь жить.
Буду держаться из-за всех сил. Я люблю жизнь.
Он уходит. Слава богу, обошлось без мордобоя. Мне как то сказали, что сломанный
нос мне не к лицу. Я согласился. Я смотрю на часы, и на них 4.30. Прошло всего
полчаса, в паб идти рано. Но мне так не хочется ждать. Я перевожу стрелки на
три часа вперед. Теперь самое время сходить в паб.
Выбор паба похож на выбор женщины. Для мужчины очень важно сделать правильный
выбор, чтобы впоследствии его ничего не раздражало. Паб должен быть как второй
дом, а для бездомных, у которых и первого дома нету, паб становится не вторым,
а первым. Улавливаете логику? Мой паб назывался Shining Goat, что в переводе
означало Пылающий Козел. Козлов там было полно, но вот освещения явно не хватало.
Не смотря на многие недостатки, мне нравилась атмосфера, которая царила там.
Атмосфера интеллигенции, если угодно. Рабочий класс тоже захаживал, но
преимущественно сидел в углу и пил теплое пиво. Орешки им не давали. Я за
равноправие, так что не знаю, почему простых работяг там не любили. Может
потому, что кличка бармена была Маркс, а от них - пахло кислым потом.
В пабе было шумно – семь часов, самое время собраться и обсудить тяжелую
неделю. Пятница? Пусть будет пятница. Перед тем, как залить в себя порцию алкоголя,
надо освободить немного места. Я спускаюсь по узкой лестнице в туалет. Правая
ступенька скрипит - внимание к деталям крайней важно. Внизу – никакого, я подхожу
к писсуару и смотрю на стену. Шатал твою трубу. Твоя мать – куртизанка. Мужской
половой орган. Мужской половой орган исполинского размера. Обладатель
нетрадиционной ориентации. Тони Блэр – недалекий человек. Одна надпись слабо
отличается от другой. Кто то нацарапал цитату Сократа – в прошлой раз ее не было.
Я сосредоточиваюсь, но в этот момент в туалет входит девушка. Осматривает все
шесть писсуаров и встает рядом. Расстегивает штаны и выпускает струю.
Вы – мужчина, спрашиваю я.
Ненадолго, отвечает она, я ем гормоны, и у меня растет грудь.
А как насчет… я указываю на то, что указываю.
Это – проблема.
Уверен, он скоро сам отвалится.
Спасибо, улыбается девушка. Застегивается и уходит.
Я поднимаюсь и сажусь за барную стойку.
Ментоловый чай, покрепче, как обычно, спрашивает Маркс.
У тебя конфета в бороде застряла, я указываю Марксу на лицо Тот качает головой.
Уже не первая, говорит он, я просто слишком люблю леденцы.
Сегодня я не буду чай. Я буду стейк.
Ты пообщался с французами?
Нет, с американцем. Мой психоаналитик – американец.
Не повезло тебе.
Я знаю.
Чай с молоком?
Не откажусь.
Домой я возвращаюсь поздно. Меня мутит, и я списываю все на молоко. Мой
желудок сотрудничает с ним через раз. По пути меня рвет трижды, однажды на
платье проходящей мимо невесты с женихом. Простите, говорю я. Не проблема,
говорит невеста, это к счастью. Она все равно его больше никогда в жизни не
наденет, вздыхает муж, а платье стоило больше тысячи фунтов. Господи, говорю я,
и меня рвет в четвертый раз. Как ни странно, после этого мне становится
намного лучше. Молодожены растворяются в ночи, а наконец добираюсь до своего
общежития.
Я ложусь на кровать и начинаю бренчать на своей красной укулеле. Меня все еще
слегка мутит, поэтому музыка выходит крайней отчужденной. Неожиданно я понимаю,
что инструмент расстроен. От этого я становлюсь расстроен тоже. Я не умею
настраивать струнные. Да и играть я на них не умею, если по секрету. Зато я умею
на них крайне душевно бренчать. Особенно у меня хорошо получается ладить с
третьей струной. На мой взгляд, она самая проникновенная. Я пишу сообщение
своей знакомой и делюсь с ней своей проблемой.
У тебя есть друзья музыканты, спрашивает она.
Да, говорю я, Филипп записал новый EP с электронной музыкой и акустическими
шумами. Вокал чем то похож на Тома Йорка, но ему немного не хватает опыта.
Нет, я имею ввиду в Лондоне.
Только друг, но он в Манчестере. Вряд ли он приедет.
Может тебе пройтись по общежитию? По соседям?
Идея мне нравится. Я иду бродить по общежитию в поисках приключений. В
соседней комнате слушают хип-хоп. Хип-хоп умер в 93 году – будете спорить? Тут
точно не смогут мне помочь. Я стучу в соседнюю комнату, и мне открывает
накаченный китаец.
Я - японец, говорит он.
Простите, говорю я, я тут по делу. Можете настроить мою укулеле?
Нет, но я могу продать тебе три грамма за 20 фунтов.
Дорого, говорю я и ухожу. Стучу в другую комнату. Дверь открывается. Меня
втаскивают во внутрь. Дверь захлопывается. Полумрак. Я слышу, как кто-то тихо
ступает по полу. Скрип пружин – кто-то лег на кровать.
Проходи…
Здравствуйте, вы не могли бы настроить мою укулеле?
Ложись, и я тебе ее настрою.
Но она в моей комнате, надо за ней сходить, говорю я.
Она тебе не понадобится.
Но как вы тогда ее настроите?
Я вглядываюсь в темноту. На кровати лежит обнаженная рыжая девушка. Я услышал
тысячи одновременно звучащих голосов моих предков. Сожги, кричали они. Инквизиция
такая инквизиция.
Я пячусь. Мне надо сдать видеокассеты в прокат, говорю я, как-нибудь в другой
раз. Несусь вниз по лестнице, спотыкаюсь и резко врезаюсь в окно. Оно разбивается,
и я вылетаю на улицу.
Я лечу вниз. Земля быстро приближается. Рядом со мной летит парень в очках. Его
очки срываются с его носа, и обгоняют нас.
Это же против законов физики, восклицаю я. Воздух врывается в мои легкие с
огромной скоростью. Парень поворачивается ко мне.
Жизнь - отстой. Я даже не могу покончить с собой, говорит он, меня подтолкнули.
Через мгновение он врезается в асфальт. Лопается шарик, ошметки разлетаются
во все стороны. У вас немного красного на асфальте. Да-да, чуть-чуть левее.
Вот здесь, именно.
Постельное белье мокрое от пота. Подушка весит на люстре. Я лежу на
полу. Определенно, меня вырвало в пятый раз. Окно открыто, и мне безумно
холодно. Я заболею воспалением легких, и умру от этого. За окном светит солнце,
а мой сосед слушает радио.
…Новости БиБиСи. На скотобойне в Скотфилде обнаружена партия человеческого
мяса. Министерство здравоохранения настоятельно рекомендует жителям южной
Англии воздержаться от покупки говядины в ближайшее время…