Максим Петрович, вышел на балкон с электродрелью в руках. Всю неделю жена просила его повесить полочку под цветы, но он, словно предчувствуя что-то нехорошее, тянул время, ссылаясь на другие дела. «И куда ей столько? Уже вся квартира в цветах, а теперь и до балкона добралась», - недовольно думал Максим Петрович, забираясь ногами на табуретку.
Одно отверстие просверлилось быстро, а вот на втором случилась заминка. Наткнувшись то ли на камень в бетоне, то ли на арматуру, сверло остановилось и дальше не шло. Максим Петрович расставил ноги на всю ширину табуретки, напрягся, подналег на дрель, но в этот момент ножка табуретки, не выдержав такого напора, сломалась и, не успев ничего сообразить, Максим Петрович взмахнул руками, опрокинулся через ограждение балкона и полетел вниз. «Не зря, видимо, меня одолевало какое-то предчувствие» подумал он на лету, по примеру кошки, пытаясь выправить тело так, чтобы упасть на ноги. От удара об асфальт потерял сознание.
Очнулся уже в больнице. Левая рука до локтя была в гипсе, уже успевшего изрядно застыть, а голову сжимала толстая повязка из бинтов.
- Что со мной? – спросил он хирурга, пытаясь сесть на кушетке.
- Ничего страшного, - ответил тот, поправляя массивные очки на своем круглом лице. – Закрытый перелом руки и ушиб головы. Кстати, голова не кружится? - спросил он, водя пальцем перед его носом то в одну сторону, то в другую.
- Нет.
- Вот и хорошо! Полежишь у нас недельки две, а потом и домой можно.
Едва Максим Петрович появился палате, сразу услышал веселый возглас:
- Ого, к нам пополнение! Еще один летун прибыл.
Это произнес мужчина средних лет, лежащий у двери, с поднятой вверх ногой, уютно покоившейся на наклонной подставке. Через коленный сустав его была пропущена металлическая спица с надетым на нее металлическим полукольцом, прикрепленным к перекладине, проходившей по центру кровати во всю ее длину. На суставе стопы стояла такая же спица с полукольцом, от которого тянулся тонкий трос, пропущенный через маленький ролик и свисавший за спинку кровати с грузом на конце. Увидев всю эту конструкцию, Максим Петрович подумал: «Я, видимо, легко отделался», и спросил:
- Какой летун?
- Ты ведь, как я понимаю, с балкона летел?
- Да. А откуда вы знаете?
- Да тут и знать нечего, - воскликнул мужчина, - нас сюда, видимо, специально собирают, как музейные экспонаты. Мы все здесь, лежащие в этой палате, летуны с балконов. Ты, например, с какого этажа летел?
- Со второго, - смущено ответил Максим Петрович, проходя к свободной кровати. – Жена попросила повесить на балконе полку под цветы, начал сверлить, а у табуретки ножка сломалась, ну я и кувыркнулся вниз.
- Такая же история случилась и со мной, - сказал мужчина. – А моя заставила повесить на балконе шнуры для белья. Мы недавно переехали в эту квартиру и постепенно обустраивались. Начал вешать, а у лестницы, на которой стоял, обломилась перекладина. Вот я и спикировал с пятого этажа. Хорошо, что внизу были грядки с цветами, это и смягчило удар. Отделался переломом шейки бедра и ноги ниже колена.
Мужчина замолчал и посмотрел на рыжего парня на соседней кровати.
- И тебя жена заставила что-нибудь делать? – спросил он.
Парень, не принимавший участия в разговоре, лежал, вытянув загипсованную ногу.
- Можно сказать, что заставила, - улыбнулся он. – Только я сам прыгнул.
- Как это сам? – удивился мужчина.
- А так. Открыл окно, разбежался и маханул.
- С первого этажа? – спросил Максим Петрович.
- Почему с первого? С девятого.
- С девятого? – вновь воскликнул мужчина. – Ни хрена себе! У нас в доме в прошлом месяце женщина мыла окно на первом этаже и вывалилась. Упала на асфальт и на смерть, а этот с девятого этажа летел и только перелом голени. Чудеса! – повертел он головой. – Так это жена заставила тебя прыгнуть?
- Скорее вынудила.
- Как это?
- Очень просто. Сидели мы выпивали, вдруг она спрашивает: «Ты меня любишь?». «Люблю», - отвечаю. «А если я попрошу тебя прыгнуть в окошко». «Попросишь и прыгну». «Ну, тогда прыгай», - говорит она. Я открыл окно, отошел к противоположной стенке и взглянул на жену. «Прыгай, прыгай, - говорит. А сама смотрит на меня и улыбается. – Или кишка тонка?». «Ну, тогда до скорого свидания», - сказал я и, разбежавшись, прыгнул в пустоту. Уже в полете услышал ее отчаянный крик. Она, видимо, до последнего не верила, что я решусь на такое.
- Ну, парень! Ну, ты даешь! – восхищенно проговорил мужчина. - Вот это любовь! А если бы погиб?
- Тогда я об этом не думал, - ответил тот.
Мужчина помолчал, а затем, обращаясь к Максиму Петровичу, спросил:
- Ты заметил, что во всех трех случаях виноваты женщины?
- Вроде бы так, - неуверенно ответил тот.
- Да не «вроде бы», а точно. Только они виноваты. Если бы не заставляли нас делать, этого бы не случилось.
На другом ряду, через проход, лежал еще один мужчина лет тридцати. Лежал на спине, и нога его висела точно на такой же конструкции, что и у мужчины у двери. За все время разговора он не произнес ни одного слова.
- Ну, а ты что молчишь? – спросил его Максим Петрович. – Ты тоже пострадал от женского пола?
- Да нет, - смутился тот. – По своей глупости.
- По глупости?
- Ну да. Отмечали мы день рождения у друга, вышли на балкон покурить, а я решил посидеть на ограждении. Сел да, видимо, не в добрый час. Вот и результат.
- Хоть один из нас пострадал от другого. А то полная палата летунов и почти все упали по вине женщин.
В палату заглянула нянечка.
- Кто может двигаться, прошу на обед.
Рыжий парень встал с кровати, взял костыли и, обращаясь к Максиму Петровичу, проговорил:
- Выходит мы только вдвоем можем двигаться. Идем?
По дороге в столовую Максим Петрович спросил:
- Ну и как жена отреагировала на твой полет?
- Хотела вслед за мной прыгнуть, но увидев, что я живой, прибежала ко мне вся в слезах. «Сумасшедший! – говорит. – Я ведь пошутила!». Теперь каждый день сюда приходит, и каждый раз прощения просит.
- А ты простил?
- Да я, собственно, и не обижался, выпивши был, вот дурь в голову и шибанула.
- Да, - вздохнул Максим Петрович. – Не зря говорят, что выслушай женщину, а сделай все наоборот, - закончил он входя в столовую.