Желтые миры Винсента Ван Гога
Ван Гог медленно вытер кисти и положил их на мольберт. Работа художника была завершена – отныне его автопортрет навсегда войдет в сокровищницу мирового искусства.
Он посмотрел в зеркало и перевел взгляд на полотно: небритое, изможденное лицо, настороженный колючий взгляд, обращенный куда-то в сторону, неумелая повязка, скрывающая изуродованное ухо, которое он отсек в припадке безумия. Нелепая шапка с меховым козырьком, наглухо застегнутая куртка, из-под которой выглядывает рубаха, во рту - дымящаяся трубка…
Таким увидел себя Ван Гог на исходе тридцать четвертого года жизни, таким его ныне знают миллионы людей во всем мире, восторгающиеся творениями великого голландского живописца.
Он родился 30 марта 1853 года в деревушке Грот-Зюндерт, расположенной на юге Голландии в семье священника Теодора Ван Гога, ровно через год после того как его мать разрешилась от бремени ребенком, который прожил чуть больше месяца. И на этот раз роды оказались тяжелыми и продолжительными. Мальчика назвали Винсентом, в честь умершего брата. Потом в семье пастора родились еще четверо детей, но особая близость связывала Винсента с братом Тео, который был на четыре года моложе его.
Если все счастливые семьи похожи друг на друга, то несчастье имеет различные личины. В скромный домик Ван Гогов счастье редко заходило в гости, зато недуги и невзгоды были их постоянными спутниками по жизни… У тeтки художника случались припадки эпилепсии, младшая сестра страдала шизофренией и провела в психиатрической больнице 32 года: его любимый брат Тео умер в клинике для умалишeнных. Сам Винсент рос странным мальчиком - упрямым и неразговорчивым, неуживчивым и вспыльчивым. Из-за постоянных ссор с учениками и жалоб учителей, отцу пришлось забрать сына из школы. Но и дома Винсент продолжает ссориться с родителями и, «не вынося чужих взглядов, подолгу не решается выйти на улицу».
Родившись в семье пастора, Винсент с детства рос в атмосфере христианской религиозности. Но уже в подростковом возрасте, его религиозной чувство приобретает характер болезненного, аффектированного аскетизма: он мало общается с ровесниками, избегает соседей, ест только сухари, ночи напролет читает Библию.
Шестнадцатилетним юношей Винсент становится приказчиком в магазине, торгующим картинами и репродукциями, но работа приказчиком тяготит его. Не помог и перевод в Лондон, где юноша оказался в полном одиночестве. Здесь он в первый раз влюбился, но его избранница – дочь хозяйки комнатушки, которую снимал Винсент, отвергла его.
Ван Гог бросает магазин и устраивается учителем в школу-пансионат. Он много читает, его все больше увлекает религиозная литература, он пытается переводить и комментировать Библию. В 23 года Винсент принимает решение стать проповедником и отправляется в шахтерский поселок Боринаж на юге Бельгии, где живет в заброшенной хижине и спит на охапке соломы. Вряд ли, местные жители нуждались в подобной духовном пастыре. Нищий, лишенный дружеской поддержки, вечно голодный Ван Гог бродит по улицам в старом военном кителе и рубашке из мешковины. Он давно перестал мыться и забыл, когда нормально обедал. Но его душа горит праведным огнем: он обличает грехи соседей-шахтеров, чтобы затем, не менее яростно, ударяя себя палкой, покается самому. Неудивительно, что эксцентричные и нелепые поступки Ван Гога не позволяют ему официально получить сан священника, и Миссионерское общество увольняет неудавшегося пастора. Жители поселка давно смотрели на него как на помешанного, да и родственники начинают осознавать, что Винсент психически не здоров.
Ван Гог и в детстве не отличался богатырским здоровьем, теперь он даже внешне производит впечатление очень больного, опустившегося человека. Из-за постоянного голодания появились сильные боли в желудке, уже в тридцать лет у него выпали зубы. Сам художник говорил, что «в юности мой вид свидетельствовал об интеллектуальном переутомлении, а теперь я выгляжу как чернорабочий, имеющий дело с железом. Я быстро превращаюсь в старикашку - сморщенного, бородатого, беззубого».
Но именно в Боринаже летом 1880 года Ван Гог понял, что все-таки нашел свое призвание: он должен стать художником. Он лихорадочно пишет одну картину за другой, где изображает убогий быт своих соседей – шахтеров в забое, обедающих крестьян. Его тогдашнюю живопись отличает мрачный, депрессивный колорит, серо-грязные тона, уродливые фигуры, безобразные лица.
Заниматься живописью Ван Гог едет в Брюссель, где продолжает жить, отказывая себе во всем. В письме к брату Тео он признается: «Моя основная пища это сухари и картошка или каштаны». Однажды он подсчитал, что прожил четыре дня только на 23 чашках кофе.
Периоды религиозного экстаза, самозабвенного творчества сменяются запоями, приступами депрессии, походами по публичным домам, попытками суицида. Ему вновь не везет в любви: недавно овдовевшая Кей Вос, с которой он познакомился в 1881 году, оказалась не готова ответить на его пылкую влюбленность. Словно в отместку, Винсент вступает в длительную связь с уличной проституткой по прозвищу Син, которая «могла своим видом напугать даже пьяного портового грузчика». Заразившись от нее гонореей, Ваг Гог несколько недель провалялся в гаагской больнице.
В 1886 году Ван Гог приезжает в Париж к брату Тео. Кажется, что отныне жизнь налаживается: в доме брата Винсент наконец обрел домашний уют и заботу, он знакомится с лучшими художниками той эпохи - Гогеном, Писарро, Анри де Тулуз-Лотреком, Дега, Моне, Ренуаром. Париж преобразил Ван Гога: отбросив мрачные настроения, он становится, по выражению критика, «певчей птицей». Теперь его полотна излучают свет, они полны яркими тонами, сочными красками. Темные, сумрачные фигуры шахтеров за работой, сменились веселыми лицами друзей, интерьерами парижских кафе, летними пейзажами парижских предместий. Но галльская веселость и оптимизм окружающей среды не изменили личности самого художника - эксцентричной, неуравновешенной, депрессивной.
В феврале 1888 года Ван Гог отправился на юг Франции в тихий прованский город Арль. Каждое утро он пишет окрестные пейзажи, создает одну за другой лучшие свои работы, в том числе и знаменитые «Подсолнухи». Именно здесь окончательно формируется неповторимый «ван гоговский» стиль с его предельно экспрессивной манерой живописи, построенной на контрастах цвета, порывистом ритме, и свободной динамике рисунка.
Осенью в Арли приехал живописец Поль Гоген, чтобы писать портрет Винсента. Первое время художники, казалось, понравились друг другу, но вскоре Ван Гог начинает тяготиться обществом коллеги. «Мне кажется, - писал он брату, - что Гоген немного разочарован в славном городе Арле, в желтом домике, где мы работаем, и особенно во мне. Конечно, здесь нам обоим придется преодолеть еще немало серьезных трудностей. Но эти трудности скорее в нас самих, чем вовне. Словом, по-моему, он должен окончательно решить - уехать или остаться. Я посоветовал ему сначала все хорошенько обдумать, а потом уже действовать. Я жду, что он примет решение совершенно хладнокровно».
Вечером в воскресенье 23 декабря Гоген вышел пройтись подышать воздухом. Вдруг он услышал за собой торопливые шаги Ван Гога, в руках которого блеснула бритва. «Взгляд мой в эту минуту должно быть был очень могуч, - говорил Гоген, - так как он остановился и, склонив голову, бегом бросился по дороге домой».
Ворвавшись в комнату, Винсент подносит бритву к лицу… Может быть, он хотел нанести удар в сонную артерию, но в последний момент его рука все-таки дрогнула? Кое-как остановив кровотечение, он завернул отрезанную мочку уха в платок и опрометью бросился в местный публичный дом, завсегдатаем которого он стал с момента приезда в Арли. Хроникер местной газеты писал в хронике происшествий: «В воскресенье в половине двенадцатого художник Ван Гог, голландец по происхождению, появился в доме терпимости № 1, вызвал девушку по имени Рашель и подал ей свое отрезанное левое ухо со словами: "Спрячь хорошенько”».
Полицейские отвезли художника в местную больницу, где его поместили в палату для буйно помешанных. Несмотря на то, что Винсент потерял много крови, рана оказалась не опасной. Лечащий врач художника Феликс Рей хотел было пришить отрезанную мочку, но с момента ранения прошло много времени, и операцию делать было уже поздно.
Рана затягивалась, но состояние Ван Гога оставалось тяжелым. На первый план все явственнее выходили симптомы тяжелого душевного недуга: Ван Гог гнал от себя людей, отказывался от пищи, умывался в угольном ведре, выкрикивал бессвязные фразы религиозного содержания, его мучили галлюцинации.
Доктор прописал буйному пациенту бромистые препараты. В то время бром и его соединения (бромистый калий и бромистый натрий) широко применялись для терапии большинства нервных и психических заболеваний. Считалось, что бром понижает возбудимость центральной нервной системы и вызывает снотворный эффект. Однако при всех достоинствах эти препараты имеют немало побочных действий, ведущих к отравлению организма, ослаблению памяти, ступору, потере рефлексов, затруднению речи, двигательным расстройствами, тяжелым нарушением обмена веществ.
На первых порах бром помог художнику: мало по малу Ван Гог начал успокаиваться. Тем не менее, главный врач больницы доктор Урпар поставил беспокойному пациенту диагноз «острая мания с генерализованным бредом».
Полностью исцелить тяжело больного Ван Гога бром, конечно, не мог, и с тех пор жестокие приступы с бредом, галлюцинациями, возбуждением, попытками отравления стали постоянными спутниками художника. Но в перерывах между атаками недуга он словно пробуждался от страшных снов, пытался устроить свою жизнь, принимался за работу, писал письма младшему брату, в которых размышлял о смысле жизни, искусстве, месте человека в этом мире. Правда по ночам его еще мучила бессонница, но он скрывал это от своего лечащего врача Ф. Рея. Борясь с бессонницей, Ван Гог обильно посыпал камфарой матрац, разбрасывал ее по комнате.
Художник надеялся на полное выздоровление, у него появился аппетит, наладилось пищеварение, в голове «прояснилось». Он пытался уверять себя, что буйный приступ - всего лишь «причуда художника». Доктор Рей, желая морально поддержать своего пациента, утверждал, что подобный приступ мог случиться с любым впечатлительным человеком. Но отчего-то пессимистические прогнозы в реальной жизнь сбываются намного чаще оптимистических надежд…
Вскоре приступы начали повторяться. Сначала «охватывала беспричинная страшная тоска, чувство пустоты и усталости в мозгу», потом следовал бурный припадок. Однажды приступ случился неожиданно в поле, во время работы над картиной. В письме к брату Тео Винсент сообщил, что он несколько дней был выбит из колеи и не мог нормально есть, потому что у него был отек горла. Вероятно, во время приступа он начал глотать краску из тюбиков и получил ожог слизистой рта и глотки.
Художник в отчаянии писал младшему брату: «Я должен без уверток приспособиться к роли помешанного». Пытаясь унять душевную боль, Винсент искал утешение в алкоголе. Его любимым напитком стал изумрудно-зеленый крепчайший абсент, который готовили на спирту из экстракта полыни с добавлением других трав. Как показали исследования, в абсенте содержится сильное галлюциногенное и нейротоксическое вещество туйон, родственное марихуане, и вызывающее привыкание.
Когда-то горький абсент использовался как лекарство, но с приходом эпохи романтизма он становится напитком богемы. Поэты, художники, композиторы утверждали, что абсент стимулирует творческий процесс, рождает образы, удачные рифмы, волшебные мелодии. Однако скептичные врачи заметили, что у любителей абсента, гораздо чаще создания гениальных поэм или симфоний, начинают дрожать руки, появляются галлюцинации, развиваются психозы, а походка становится шаткой и неустойчивой. В начале ХХ века абсент был запрещен в большинстве европейских стран.
По мнению профессора Пола Вульфа из Калифорнийского университета, именно благодаря пристрастиб к абсенту в картинах Ван Гога так много желтого цвета: туйон не только вызывает наркотическую зависимость, но также изменяет восприятие цвета — человек начинает видеть окружающий мир в желтых тонах. Желтой краски в палитру художника могло добавить и другое вещество, которое он принимал по назначению врачей, - дигиталис, передозировка которого также вызывает аномалии цветоощущения.
Ван Гог жаловался: «Врач говорит, что я вместо того, чтобы хорошо и правильно питаться, поддерживал себя водкой и кофе. Я признаю это. Однако правильным останется и то, что для того, чтобы достигнуть той высокой жeлтой ноты, которая мне удалась прошлым летом, все нужно было довести до крайности».
Привычка к абсенту и дигиталису не только окрасило картины Ван Гога в желтые тона, но и обрекла его на постоянные головокружения, обмороки и страшные кошмары. Окружающих поражали странности в поведении художника: он становился, то крайне молчалив, мрачен и замкнут, то необузданно весел.
В этот период жизни Ван Гог наконец стал приобретать известность. На выставке независимых художников в Париже осенью 1889 года была продана за 400 франков одна из его работ — «Красные виноградники в Арле». О его творчестве благосклонно пишут в парижских газетах. Однако сам художник, погруженный в свои проблемы со здоровьем, скорее испугался известности, того, что «некоторый успех выбьет его из колеи». К тому же он не считает себя заслуживающим похвал. Свои многочисленные этюды Ван Гог за бесценок отдает старьевщику, чтобы тот продал их по цене использованного холста для тех, кто писал лучше.
В 1889 году Ван Гог добровольно ложиться в психиатрическую клинику доктора Пейрона, который записывает в историю болезни диагноз: «остро выраженная мания со звуковыми и зрительными галлюцинациями, обусловленная эпилепсией с длительными интервалами». Но, несмотря на диагноз, художника практически не лечили – лишь строгий присмотр католических монахинь и два раза в неделю сеанс гидротерапии. Маленькая комнатка, решетки на окнах, скудная еда… Единственным послаблением стало разрешение выходить за ограду в сопровождении надзирателя для занятия живописью. Он пробыл в «желтом доме», как называют во Франции психиатрические лечебницы, несколько месяцев. За этот период с ним произошло несколько сильных приступов, во время которых он пытался покончить с собой. Но Ван Гог устал от жизни в «желтом доме», он стремился вырваться на свободу.
В мае 1890 года Ваг Гог перебрался в деревушку Овер, к северу от Парижа, под наблюдение доктора Гаше. Шестидесятилетний Поль Гаше специализировался на сердечнососудистых и нервных заболеваниях и слыл поклонником художественного творчества. Он поразил Винсента добротой, пышной рыжей шевелюрой и оригинальностью суждений: доктор любил поговорить о социализме, свободной любви и кремации.
Здоровье художника улучшалось. Он перестал пить, рано ложился спать, вставал в пять утра, много работал и строил планы на будущее. Но беда уже стояла на пороге маленького деревенского домика в Овере.
27 июля 1890 года Ван Гог с утра ушел с этюдником в поле. Он всегда любил писать здесь пейзажи: «Это — огромные поля, распростертые под облачным небом, и мне нетрудно было выразить в них всю мою печаль, крайнее моe одиночество».
Весь день он бродил среди рыжеватых просторов хлебного поля, а когда начало смеркаться, вынул из кармана револьвер, и выстрелил себе в грудь. Пуля не задела сердца. Как знать, если бы после ранения художнику была оказана необходимая помощь, а не обычная перевязка, воля к жизни могла бы взять свое? Ведь, как утверждал сам Ван Гог, «неудавшееся самоубийство — лучшее лекарство от самоубийства».
Следующий день 28 июля раненный провел спокойно, Винсент почти не испытывал страданий. Он курил, подолгу разговаривал с братом по-голландски. Постепенно темнело, в окно подуло свежестью. В половине второго ночи 29 июля тело Винсента вдруг обмякло, Он успел еще сказать брату Теодору: «Я бы хотел сейчас поехать домой». Ему было всего 37 лет и четыре месяца.
На похороны мастера приехали его друзья, родные. На панихиде попросили выступить доктора Гаше. Старый врач сквозь слезы смог произнести только несколько фраз: «Он был честный человек и великий художник. У него было только две цели: человечество и искусство. Он стремился к искусству и оно принесет ему бессмертие».
ххх
Историки искусства, врачи давно пытались разгадать причины недуга великого живописца, понять какую роль сыграла болезнь в его видении окружающего мира, отразилась на его творчестве.
Доктор Рей считал, что его пациент страдает особой формой эпилепсии. Ван Гог писал: «…Рей рассказал мне, что наблюдал случай, когда один из них изуродовал себе ухо так же, как и я… Здесь есть один больной который кричит и говорит так же как и я, он говорит что слышит голова и речи в шумном коридоре, но у меня одновременно были и видения и голоса. Рей мне сказал, что это типично для начальной стадии эпилепсии…»
Поль Гаше также склонялся к диагнозу «эпилепсия», утверждая, что недуг обострялся в связи с профессиональной деятельностью художника, связанной с длительным пребыванием на солнце и отравлением скипидаром, которым разводили масляные краски.
Позднее многие врачи и ученые пытались реконструировать диагноз Ван Гога. Так, известный немецкий философ и психиатра Карл Ясперс (1883 – 1969) полагал, что Ван Гог страдал шизофренией, которая определила характер всего творчества художника. Ясперс также утверждал, что наиболее значимые произведения Ван Гога были созданы в его «шизофренический период», когда «подлинная реальность человека, прорывается в «пограничных ситуациях» (смерти, страданиях)».
Швейцарский психиатр Э. Блейлер, создатель концепции шизофрении, предполагал у Ван Гога отмечалось сочетание шизофрении и эпилепсии. Однако, по мнению других психиатров, оба диагноза не соответствуют реальной картине заболевания: «...отсутствие специфических изменений личности, свойственных большинству форм шизофрении и эпилепсии, позволяют поставить под сомнение эти диагнозы. Творчество и жизнь художника, его переписка говорят, что в данном случае, по-видимому, речь идет об особом периодическом психозе у дисгармонической личности». Кроме того, в диагностические рамки шизофрении не укладывается тот факт, что у Ван Гога постоянно сохранялось критическое отношение к окружающему — при шизофрении явление необычное.
В 1979 году японский отиатр К. Ясуда высказал гипотезу о том, что Ван Гог страдал болезнью Меньера. Заболевание получило свое название по имени французского врача П. Меньера (1799 -1862), который в 1861 году описал приступы вращательного головокружения, сопровождающиеся ощущением заложенности в одном ухе. Во время такого приступа отмечается потеря равновесия, больные могут упасть на землю.
Письма Ван Гога с потрясающей точностью фиксируют тяжелейшие приступы головокружения, типичные для этой патологии ушного лабиринта (внутреннего уха). Они сопровождались тошнотой, неукротимой рвотой, шумом в ушах и чередовались периодами, во время которых он был совершенно здоров.
Американский профессор Г. Джемисон в 1992 году выдвинул гипотезу, что комплекс симптомов болезни Ван Гога позволяет говорить о наличии так называемого биполярного психоза, сопровождающегося сменой депрессивных и маниакальных фаз. Действительно, этот диагноз наиболее полно и точно сводит в одну схему многие симптомы болезни великого художника, предопределившие многие черты его характера, поведения, оказавшего несомненное влияние на все творчество.
Подводя черту под эпикризом каждого великого художника, необходимо взглянуть на его личность, искусство и болезнь с позиции медицин. Только тогда можно понять, как состояние здоровья мастера, его недуги и страдания повлияли на творчество, определили индивидуальную манеру и стиль, возвысили его искусство до уровня общечеловеческих шедевров.