Не смазанная кровать раздражала своим скрипом. С каждым, чуть грубоватым толчком вперёд, кровать взвизгивала, как казалось Николаю, на весь дом. Тихо постанывая, и зачем-то закусив нижнею губу, под Николаем лежала супруга Люба, которая и запретила промазать хорошенько всю кровать. Мало скрипа на полдома, так ещё Любка взялась что-то бухтеть себе под нос, произнося только гласные.
- Тихо ты там. – шикнул шёпотом Николай на супругу.
В комнате воцарилась блаженная тишина. Ни скрипа, ни бубнежа от супруги, больше ни чего не раздражало Николая, но стоило продолжить, как вновь заскрипела кровать, и за ней не в такт забухтела Люба.
- Ты издеваешься? Спокойно не можешь полежать? Мало кровать скрипит, так ты начала ещё бухтеть под нос. Ты чего сегодня? И губы зачем себе нажёвываешь? Ты есть хочешь?
- Ко-ля!!!
- Завтра с работы приду, и сразу кровать смажу, и чего только тебя каждый раз слушаю.
***
Просыпался Николай тяжело. Вроде ни сам просыпался. Раз, и глаза открыл, а кто-то вытягивал его из сновидений, против его воли, как рыбу из пруда. И будили не толчками, растрясая за плечо, и не рывками. Ни кто не окликал по имени, прося проснуться, или хотя бы перестать храпеть, и повернуться на другой бок.
Николай открыл один глаз, разлепил второй. Щекой почувствовал мокрую наволочку от натёкшей за ночь слюны. Прислушался к звукам, но в комнате было тихо, лишь слышалась лёгкая возня под одеялом. Николай почувствовал, что кто-то пытается залезть к нему в трусы.
- Люба? – Николай рывком сел на кровать, и затуманенным взглядом стал обводить тёмную комнату. Ему не верилось, что он проснулся в той комнате, в которой засыпал. – Люба ты что делаешь?
- Мы не закончили, а мне так хочется, что ни как не могу уснуть.
Николаю может послышалось, но голоса Любы он не узнавал. Голос был чужим, извращённым и Любу крутило на простыне, словно наркомана в ломаном бреду.
Люба продолжала попытки залезть мужу в трусы, только теперь она лезла через ноги, чуть ли не разрывая трусы. Николай сидел на кровати смирно, очень сильно прижимая к животу прихваченную с собой подушку, и не переставал пялиться в ночь, пытаясь разглядеть копошащую у его ног, Любу. Николай очень размыто видел жену, её очертания таяли в ночи. Точно сказать, что, тот кто пытается залезть к нему сейчас в трусы это его законная супруга, Николай пока не мог. Не был в этом уверен. Может пьяна? Подумал Николай, и чуть нагнувшись понюхал. Алкоголем не пахло, больше объяснений у него не было.
- Люба прекрати. - Николай взбесился мгновенно, видя, что его слов Люба, словно не слышит. Отшвырнув от себя руки жены, Николай взревел. –Ты совсем очумела? Какой чёрт в тебя сегодня вселился?
***
Николай почти бежал по дорожке, обгоняя прохожих. Дел на вечер было не мало, а бегущее, скачущее время не позволяло выполнить всё запланированное на вечер. К сегодняшней ранней рыбалки, Николай прикупил в рыбацком магазине опарышей и мотыля. В продуктовом отделе запасся консервами и свежим хлебом. Возле дома, в табачном ларьке закупил папиросы на два дня, и пробегая мимо пивнушки, лишь горестно вздохнув, поспешил с покупками домой, мимо и не оглядываясь. Дел было ещё очень много.
***
По возвращении домой, Николай не смог до зваться Любу с порога, как усердно он не надрывался. Оглохла что ли? Размышлял Николай втаскивая сумки в квартиру, или спит. Ночью не спалось! Николай только сейчас мыслями, и воспоминаниями вернулся к прошедшей ночи, и чудательству жены. Днём подумать над этим не было времени, и если честно говоря, то и не хотелось. Хотя точно помнил, что идя озлобленным утром на работу, Николай решил твердо поговорить вечером с женой.
- Я зову, зову а ты…
Николай замер на пороге спальни, и затвердел в дверях.
Люба крутилась перед зеркалом в новом нижнем белье. Красочные коробочки из под белья лежали на супружеской кровати. Жена не обращая внимание на мужа, продолжала поправлять чулки, и что-то тихо напевать, в такт своему настроению. Часто Люба проводила руками по талии с диким блеском в глазах, и закусив губу. Супруга крутилась и кривлялась перед зеркалом, заламывая руки и затаившись в мгновение на секундочку в одной позе. Затем меняла позу, продолжая позировать перед невидимым фотографом.
Николай заметил под чёрной, атласной юбочкой, переходящей в талии в лёгкий корсет, красненькие трусики. Корсет изобильно прорастал с талии красными лилиями.
- Нравится? – Люба вновь пробежалась руками по талии, то ли поглаживая себя, то ли разглаживая ткань, и вернулась к поправлению чулок, задрав ножку на прикроватную тумбочку.
Теперь Николай отчётливо видел красные трусики на жене, но понять, почему они такие маленькие, он не мог. Такого фасона, он не видел ни когда на супруге, это даже не трусики, а тряпочка с пару ниточками, такие трусики только на куклу и одевать.
Николай неопределённо пожал одним плечом, а на второе плечо положил голову, и стал разглядывать жену с другого ракурса.
Люба покрутилась на носочках перед мужем, тщательно и со вкусом. Атласная юбочка пару раз воздушно взлетала, обнажая трусики. В этот момент глаза Николая широко округлялись, и возвращались в нормальное состояние, когда лёгкая юбочка ложилась на место, но лишь для того чтобы взметнуться и закружиться.
- Подойди поближе, не стой, как истукан. – Люба пальчиком поманила к себе мужа, придав губам форму поцелуя.
Николай двинулся на встречу манящей к себе жене. Сердце почему-то покалывало.
- Тебе нравится моя грудь?
Николай фыркнул, и попытался что-то ляпнуть в ответ, но жена прижала его губы своим пальчиком, не давая ответить.
- Потрогай её.
Корсет действительно оказался лёгким. Грудь легко прощупывалась через листья и лепестки красных лилий.
- Да. – зачем-то сказал Люба, забросив голову назад. Затем сбросила с плеч лямки, и не спеша стала стягивать корсет вниз, обнажая грудь. – Сожми их сильнее. Ещё, ещё.
Николай старательно делал, что просила супруга, и сжимал в руке грудь чуть сильнее, после каждого услышанного слова ещё, но для чего он делает это, он не знал.
- Посмотри, как набухли мои соски. Сожми их между пальцами и покрути.
- Как покрутить?
- Как хочешь, но не переставай сжимать и крути, крути.
- Так сжимать или крутить?
- Лучше поцелуй.
- Ты уже определись! – стал закипать Николай. – Мне, что делать? Крутить их, вертеть или целовать?
- Поцелуй. – Люба нацелила торчащий сосок на рот Николая. – Целуй и кусай.
- Ещё чего, я что дитя малое их в рот совать? Делать мне больше не чего?
Николай отодвинулся от груди, и чуть отшагнул назад от жены.
- У меня дел ещё полно, а я тут с тобой вожусь. Крути, верти ей. Тьфу!
Люба вернулась к зеркалу, и к привычным действиям. Николай же вспомнив о задыхающихся в пакете опарышей побежал по своим делам.
***
Не смазанная кровать скрипела казалось ещё сильнее. Это очень сильно раздражало. Привычный ночной пейзаж за окном загораживал букет цветов, стоящий в вазе на подоконнике. Люба сказала, что купила цветы сама и себе. Верилось в это смутно, но подумать, что кто-то просто так подарил жене букет цветов, не хотелось, и поэтому Николай рассматривал оберточную цветную бумагу, представляя жену в цветочном магазине. О чём она думала? Может нашла букет, или передарили на работе? Почему цвет бумаги выбрала именно красный? Ведь её любимый цвет. Кстати какой её любимый цвет? Николай продолжал мучиться вопросами, не забывая двигаться толчками чуть вперёд, словно толкал тележку перед собой, уставился на жену.
Люба опять закусив губу чуть постанывала. На тычки мужа, она закрыв глаза, принялась вновь произносить гласные. Николай сжал зубы, и вернулся к букету торчащий из вазы. Почему не розы? Что это за цветы? Я таких и не видел ни когда.
- Коленька!
Николай замер. Завертел головой, но подумав, что послышалось, вернулся к толкании тележки.
- Коля!
Раздалось над самым ухом. Николай вновь замер.
- Ты что ни будь слышала?
- Что именно Коль?
- Меня словно кто-то звал.
Люба засмеялась. Николай почувствовал, как его член выдавливается из Любы от её смеха. Всё тело жены сокращалось, особенно это чувствовалось изнутри.
- Это я тебя звала.
- Зачем?
- Коль давай сегодня по другому.
- Что по другому?
- Я имею в виду сменим позу, что мы постоянно только так. Может попробуем не так, как всегда?
- Люба не моли чепухи. Опять бес в тебя лезет?
- Давай только попробуем. Ну например так.
Николай ойкнул.
- Ты чего? У меня так ноги сводит, и кто меня потом развязывать будет?
- Ну а если так? – не сдавалась Люба.
- Люба слезь с меня. Раздавишь же. Тебе чего не лежится смирно?
- Надоело.
- Ну знаешь что. – Николай обиженно засопел. – Мы с тобой тридцать лет так трёмся. Каждый раз. Всегда нравилось, а теперь надоело. Может и я тебе надоел?
Люба не ответила, она повернулась на бок, и накрывшись одеялом сделала вид что засыпает. Николай отвернулся тоже, из головы всё не выходил букет. Почему не розы? Последнее пролетело в голове, перед тем как провалиться в сон.
***
То чувство, что что-то не так пришло к Николаю, когда он увидел свою супругу, выходящую из машины, припарковавшуюся очень лихо у обочины дороги. Николай не знал, как надо реагировать на такую ситуацию, что нужно сказать или спросить, поэтому он молчал весь вечер. Тяжёлые мысли лежали в его голове свинцовой тяжестью. Не хитрый пример не решался в голове. Николай чувствовал себя первоклассником, зажатым в руке мелом, стоя у доски на которой был написан пример. Два плюс два. Но ответа он не знал.
Просто подвезли. Знакомый с работы. Николай шептал, и повторял эти слова, сказанные Любой, хотя он ни о чём не спрашивал. Жена рассказывала о каком-то весёлом случае на работе, но Николай не слушал. В голове решалось что-то важное. Подвезли. Знакомый. Николай всё возвращался и возвращался к этим словам. Почему не розы? А бельё? Чулки, корсет? Тоже сама и для себя, как и букет, но почему не розы? Ведь он всегда дарил только розы. Всю жизнь, только розы.
***
Николай ещё долго не засыпал. Спала Люба, свернувшись в рогалик, а сон к Николаю так и не приходил. Николай ни о чём не думал, изредка поворачивал голову и всматривался на подоконник. В свете луны хорошо виднелся букет. Люба перед сном хлопотала перед ним, заботливо подрезая кончики.
Николай растолкал Любу, но не смог спросить её о том, что не давало ему покоя. Язык не повернулся. Стало страшно, а вдруг его догадки верны. В место вопроса Николай стал усердно и молча, наминать грудь через сорочку. Люба спросонья понять ни чего не могла, она крутила головой, и растирала глаза кулачками.
- Сними ночнушку, я тебе это. – Николай покраснел, и запнулся на полу слове. – Помну тебе их и покручу.
- А поцелуешь? – быстро снимая ночнушку и швыряя её на пол спросила Люба.
- Не знаю.
Николай забылся, он не помнил себя, и кажется тот бес, что посещал её супругу залез теперь и в него. Николай мял грудь, крутил соски жене, и не помня, как начал покусывать сосок. Люба вертелась у него на руках, и благодарно стонала. Вытащив заправленную майку из трусов мужа, Люба стала расцарапывать спину супруга, что-то приговаривая. Николай не слушал, он метался от одной груди к другой, а иногда и пытался разом укусить два соска, сильно прижав, друг к дружке груди жены.
- Назови меня как ни будь?
- Чего?
- Обзови меня грязно. Назови меня дрянью.
Николай не понимал, чего от него хотят, а Люба, как заведённая, всё просила и умоляла её обозвать. На глаза попался букет цветов, Николай припомнил бельё и машину, что подвезла его супругу к дому. Пелена заволокла глаза. Николай разгоряченный вспышкой гнева сжал кулаки, а Люба вертелась под ним и всё просила и просила. Пощёчина получилась хлёсткой. Когда успел разжать кулак, Николай не вспомнил, он за тридцать лет брака в первый раз поднял на жену руку.
- Ты ненасытная шлюха. Взревел Николай.
Люба блаженно издала какой-то звук на выдохе.
- Да. Ещё Коль, обзывай меня. Я такая, но только твоя и ни чья больше.
- Ты дрянь! Подстилка.
- Возьми меня Коль.
Николай вскочил, поднял жену. Разбросал все вещи на тумбочке, чуть отпихнул её ногой, что бы было можно пройти к окну. Склонил жену к окну, Люба упёрлась руками о подоконник и опять блаженно вздохнула. Разглядывая спину жены, Николай ещё не понимал, что он делает, но знал точно, ему это нравится.