***
Рисовать Гоша начал давным-давно, как обычно говорят, с раннего детства. Сперва - на полу, стенах, асфальте, заборе. Сами знаете, как это бывает.
Видя Гошину неуёмную страсть к рисованию, родители решили покупать ему альбомы, цветные карандаши, кисточки и краски.
Гоша оставил в покое полы и заборы и принялся рисовать на бумаге. А где-то в четвёртом классе понял, что должен стать художником, да не простым, а Великим.
В этом возрасте все хотят стать именно Великими: художниками, музыкантами, изобретателями, да мало ли кем ещё.
Своими мечтами Гоша поделился с родителями, и они определили его в художественную школу.
Восьмой класс и «художку» (так друзья пренебрежительно называли художественную школу) Художник (так все иронически величали Гошу) он закончил одновременно. Мысль о том, что он должен стать Великим художником не покидала его. И каникулы Гоша целиком посвятил воплощению своей мечты. Он продолжал усиленно рисовать, готовясь к поступлению в художественное училище.
Друзья стучали в окна:
-Эй, Художник, айда на речку! Такая жарища.
-Художник, хватит малевать, пойдём в лес, за грибами.
-Не могу, - отвечал Гоша, - мне к экзаменам готовиться надо.
В августе, на удивление легко, он сдал вступительные экзамены и стал учащимся художественного училища. Вот она, перед глазами, прямая дорога к осуществлению детской мечты, думал Гоша. Где-то впереди маячили огромные, ещё не написанные полотна, персональные выставки в Третьяковке, Эрмитаже и даже, а почему бы и нет, за границей. Всё ещё впереди…
Первая Гошина стипендия – тридцать рублей – казалась ему целым состоянием. Да это же можно триста раз на утренние сеансы в кино сходить, или же целых триста стаканчиков мороженного слопать. Нет, решил он, лучше в художественном салоне самому, на свои деньги, купить кистей и красок. Настоящих кистей и красок, какими Великие художники свои полотна пишут.
В художественном салоне, у самого входа, Гоша остановился у стеллажей подарочного отдела. Взгляд почему-то зацепился о небольшую жёлто-зелёную цветочную вазу. Среди тяжёлого и благородного хрусталя ей было явно неуютно стоять на полке. Казалось, ещё мгновение, и жёлто-зелёные то ли шарики, то ли пузырьки, выскочат из её стеклянной оболочки и раскатятся по всему пространству художественного салона. Гоше подумалось, что именно эту вазу он должен сейчас же, сию минуту купить, пока она не лопнула и не испачкала весь торжественный полумрак магазина в ярко жёлтые и зелёные цвета.
Большую часть своей первой стипендии Гоша отдал за эту вазу. И подарил её маме. Не на праздник, не на день рождения, а просто так подарил, в честь своей первой стипендии. На память.
Великим художником Гоша так и не стал. Да теперь он и не Гоша вовсе, а Григорий Иванович. Уже его дочка учится в художественном училище.
А стеклянная ваза уже много-много лет стоит на полке в доме мамы Григория Ивановича. Цветы в этой вазе подолгу не желают засыхать. И жёлто-зелёные то ли шарики, то ли пузырьки из-под стеклянной оболочки вазы наполняют весь дом ярким, живительным светом.