14 августа 2013.
Говорят, страшно только первый раз.. Врут. Мне не было именно страшно на первой операции, за себя уж точно. А вот на второй..
Спустя пол года снова приехать на скорой в хирургию - совершенно не зенит моих мечтаний. Совсем. Но выбора у меня, конечно же, не было...
Адская боль вырвала меня из сна и, сколько я ей не противилась, взяла свое. Я не помню когда до этого последний раз плакала от боли, да и помнить не хочу. Но эта боль пробивала весь мой контроль, хоть я и боролась с самой собой больше часа. Я испугалась еще дома, когда вспомнила эту боль и что будет дальше.. Помнила и всеми фибрами души надеялась забыть.
Снова те же круги ада в сан.пропускнике. Только еще ниже. Я оказалась в их отвратительно холодной палате с капельницей. Не знаю, где учатся наши мед.сестры, но они явно не умеют правильно вставлять иголки. От иглы капельницы алело пятно моей крови, что, казалось, через пару мгновений побежит по руке вниз, прямо на белоснежные простыни экстренной палаты... Часы-минуты медленно плелись по орбите мира. К утру я даже понадеялась на то, что смогу уйти домой. Что это мне показалось. Ха-ха. Надежда умерла чуть позже 6. Пришло утро и сожгло лучами мою надежду.
“Девочку на операцию. Возьмите кровь и на операцию. Живо,” - прогремел мужской грубый голос, равнодушный голос, отбивающий ледяными нотками страшные для меня слова, почти приговор. Почти ли?
Я все знала, все помнила. Послушно, как на алтарь, легла на каталку и прикрыла глаза. Страх призрачной пеленой лег на все мое сознание. Его ледяные пальцы сжали мое сердце, замедляя пульс. Вдох-выдох. Быть может это сон. Однако иллюзию сна разрушила пришедшие мед.сестры, что покатили меня в операционную. Те же безликие потолки сопровождали мой путь, как мириады звезд. Кажется, я скоро начну пугаться настолько белых потолков. Кто знает, скольких больных или умирающих они видели?
Когда меня привезли в операционную мне бросился в глаза не интерьер, а запах. Он был слишком медицинским, стерильным и отдавал хлоркой. Он душил настолько, что впервые секунды я разучилась дышать. А точнее, задохнулась. Белая шапочка на волосы, розовые “бахилы” на ноги. Говорят, по таким в моргам отличают парней от девушек. Но это все не важно, не важно.. Все не то.
Вновь открытые настежь окна и пере-смена у персонала, второй раз на операционный стол и второй раз на пере-смену. Только в этот злополучный раз меня трясло не от волнения за другого человека, а от холода. Только легкая простынка спасала меня от холода августовского утра.
Анестезиолог так и не прошел. Отчего в голову полезли совсем не нужные мысли, что были навеяны фильмом “Наркоз”. Я слишком много узнала после первой операции, чтобы не бояться теперь. Впрочем, сложно сказать боюсь ли я смерти. Я просто знаю, что каждое утро должна открывать глаза. Если не ради себя, то ради него. И я желала открыть глаза ради него, несмотря ни на что. Он уже давно стал моим смыслом жить и чего-то желать. Мое хрупкое счастье.
Наконец-то пере-смена закончилась, и появился хирург. Снова онемевшие губы изобразили подобие улыбки, а разом осипший голос едва озвучил имя. Хирург же, на удивление, был весел и всячески пытался подбодрить. Но новая иголка в вену ничуть не способствовала моей радости, скорее, она взывала к скептицизму. Пока в мой организм вводили препараты, я чувствовала, как их отвергает мой организм, как инородны они для него и это было очень неприятно. Тем более, что хирург проверял маску и держал её через чур близко. Каждый вдох давался болью, а я боялась, что потеряю сознание и хирург не успеет вставить мне в горло трубку, чтобы я могла дышать.. Поэтому из всех сил противостояла, пусть легкие и сжимало, словно в них не было ни грамма воздуха. Но пустота пришла неожиданно, через пару мгновений после того, как зеленная маска оказалась на моем лице.
____________________________________
Я уже почти ничего не помню о своем пробуждении. Но оно было легче, чем в первый раз. Не отдавали невыносимой болью мышцы, всего лишь туманился взгляд. Но реанимация на то и реанимация, что в ней можно погрузиться в забвение сна. Сперва, правда, узнав время. Я всегда беспокоюсь о времени. Из-за него.