Я снял с себя российские вериги,
в еврейской я теперь сижу парилке,
но даже возвратясь к народу Книги,
по-прежнему люблю народ Бутырки /И.ГУБЕРМАН/ - Один талантливый мальчик нашего класса, Сема Портвейник, родил жука, посадил его в коробку и кормил пластилином. Но жук убежал...- Голос директора школы Доры Ароновны Крупской удалялся,удалялся,удаляяяяяя......
Сема Портвейник перевернулся на другой бок, замахал рукой и снова захрапел в усы.
Но! Дора Ароновна шагала по коридору Сохнута в старой каске с рожками и кованых солдатских сапогах. Полтавские и кишиневские евреи боялись и уступили ей очередь к бесплатному адвокату, но Дора Ароновна, плюнув через усатую губу, пpошла мимо прямо в мужской туалет...
– Нельзя!.. – возмущенно закричал Сема, рывком садясь на постели.
– Да, нельзя быть таким паразитом, – сказала жена. – Ты бы еще жидкость для примуса глотал.
– Софа, дай валерьянки. У меня болит сердце, – попросил Сема, который-таки пил накануне дешевый "арак" с бывшими друзьями по кооперативу. – Слушай, снилась твоя мама...
– С гранатой? – спросила Софа, капая в рюмку сорок капель.
– Да не с гранатой. Ты, это вот... носков моих новых не видела?
– А зачем тебе новые?
– Ну что ты все в душу лезешь, зачем, зачем!.. У меня встреча с правительством. Не могу же я пойти в старых носках...
Сема через знакомого электрика в Кнессете много месяцев добивался встречи с руководством страны по поводу собственного плана создания рабочих мест. Он по-еврейски обстоятельно подготовился к разговору, включая тезисы на иврите, новые итальянские носки и дезодорант "Мустанг".
– Кажется, я все взял, – озабоченно сказал он, прощаясь с женой.
– Будет звонить из Америки Фима, скажи, если не пойдут на мои условия, так меня здесь и видели. Мы с тетей Фирой, дядей Мариком и детьми едем к нему на виллу в Филадельфию.
В Иерусалиме на тахане/автобусная станция/ Портвейника встретил сам помощник референта министра труда по общим вопросам, с которым договорился знакомый электрик, и на служебном "пежо-205" отвез в канцелярию. Перед встречей с представителями министерства Сему обыскали и вежливо пихнули в комнату, где заседала комиссия, предупредив, что есть всего шесть минут.
– Шалом, – не теряя присутствия духа, произнес Портвейник.
– Здравствуйте, – доброжелательно сказал председатель комиссии. – Так мы вас внимательно слушаем, господин Винник.
– Я не Винник, а Портвейник, – заявил Сема. – В Израиле, товарищи, жуткая безработица...
– Знаем, знаем, давайте по существу, – потребовал зампредседателя. – Что это вы там придумали насчет работы?
Сема достал из кармана тезисы на иврите и надел очки.
– Ой, не морочьте голову, говорите по-русски, – закричала с места рыхлая дама в матроске и модных кружевных кальсонах. – Здесь все свои!
– Понимаете, я уже почти пожилой человек, – проговорил Сема, складывая очки. – И я знаю, как надо делать рабочие места.
– А как?
– Строительным материалом, товарищи, могут служить доски, из которых сделаны багажные ящики олим. Их очень много по всей территории страны. Это – каркас и стены. Термоизолирующим элементом послужат использованные целлофановые кулечки с базара, которые ни один оле хадаш не выбрасывает, согласно выработанным в Союзе навыкам. Так что резервы кулечков, товарищи, тоже неисчерпаемы...
– Ну, кулечки, доски... – нетерпеливо проговорил председатель. – А дальше?
– А дальше делаем рабочее место, – Портвейник взял со стола лист бумаги и уверенно нарисовал куб. – Здесь будет дверца, здесь отверстие для электропроводки, с обеих сторон по иллюминатору, а тут пустим отделочную жестяную полосу, чтобы было красиво.
– Слушайте, это какая-то летняя уборная получилась! – недовольно сказал зампредседателя, – как у нас в Бобруйске, когда я был маленьким.
– А где вы видите здесь унитаз?! – набросился на него Портвейник. – А место для рулона?
– При чем тут унитаз? – пожал плечами зам. – В Бобруйске тоже не было унитаза...
– Хаим, дайте ему договорить, – вмешался председатель. – Человек не мог знать, что вы из такого места, не надо нервничать. Продолжайте, мужчина.
– Это, в общем, все, – заключил Сема, откладывая карандаш.
– Я что-то не поняла, – произнесла дама в кальсонах. – Так на рабочем же месте людям надо работать...
– Ну и пусть работают, – ответил Сема.
– Так там же надо деньги зарабатывать!..
– А вы что, не сталкивались здесь, в Израиле, что на рабочем месте не платят? – сурово осведомился Портвейник, обводя комиссию тяжелым взглядом.
– Да, кстати, о деньгах, – немного смутившись, по существу задал вопрос председатель. – Какова себестоимость вашего рабочего места?
– Ровно триста шекелей.
– А оно надежное?
– Абсолютно. На болтах, с контргайками.
– А знаете, такое – каждому новому репатрианту по карману... – вдруг задумчиво проговорил религиозный член комиссии в кипе, с бородой и пейсами. – А наша партия выбьет фонды на мезузы /прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента духсустуса из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы Шма/.
– Нет, я понимаю, если бы это был какой-то агицн-трактор с мотором, – не унималась рыхлая дама в кальсонах, – тогда это на что-то похоже. Но здесь даже нету никаких железных рукояток...
– Слушайте, Циля, что вы придираетесь, – прервал ее председатель. Какие рукоятки? Заладили – похоже, не похоже... Наша генеральная линия – создание рабочих мест. А чтобы было совсем, как настоящее, надо сделать немножечко трудностей, чтобы можно было получить только по блату, через дядю, там, тетю, я не знаю кого... Это буквально первое конструктивное предложение, которое я слышу за последние полгода. Кроме того – совсем недорого, я уже не говорю об экологии.
– Сначала, товарищи, можно делать прямо из неструганных досок, – заговорщицки добавил Портвейник. – Потом постепенно улучшать отделку, красить, подводить телефон, воду, канализацию, – он злобно посмотрел в сторону зама, – можно со временем и кухоньку пристроить, и туалетик...
– Я знал, что туалетом кончится, – желчно сказал зампредседателя. – Я – против!
– Проголосуем, – распорядился председатель. – У нас демократия. А вы, мужчина, пока выйдите.
– Господин Винник, – сказал через пять минут председатель, выглядывая из комнаты. – Оформите ваш проект у секретаря в виде правительственной программы, пусть отпечатает и занесет.
...Теперь на севере и в центре страны созданы промышленные парки "Таасият алия". Свежесколоченные рабочие места разбиты на кварталы, а кварталы на участки.
На рабочих местах трудятся новые репатрианты. Они сидят в дверях своих кубов под новенькими мезузами и с озабоченным видом пьют растворимый кофе. Многие взяли свои места в рассрочку, а некоторые получили от Сохнута и Джойнта безвозмездную ссуду, но все, конечно, по блату.
– А в чем заключается ваш производственный процесс? – спрашивают розовощекие янки, осторожно трогая шершавые доски с надписью: "Гозенфельд Фаня. Жмеринка-товарная – Ашдод".
– Здесь каждый на своем рабочем месте свидетельствует, что деньги, жертвуемые на жизнь евреев в Израиле, используются по назначению, – с гордостью объясняет бестолковым туристам научный директор парков "Таасият алия" господин Портвейник. – Мы – живем!
– О`кей, – кивают американцы. – А как у вас поставлен контроль качества?
– Очень высоко, – охотно отвечает Сема. – Независимая группа ревизоров под руководством пенсионеров Далетмана и Ерухимовича день и ночь сравнивает факты нашей жизни с жизнью при советской власти в Гомеле и Черкассах и, если разница не в пользу Израиля, разворачиваются скандалы в крупных русских газетах и запускается компания по рассылке писем еще не выехавшим родственникам.
В целом же отрасль характеризует стремление к достижению высоких показателей. Поэтому постоянно действует соревнование на лучший японский автомобиль по олимовской льготе и на новый просторный "Амидар" в престижном районе. На девяносто шесть процентов возросло потребление кошерных колбасок "Зоглобек" и стереомагнитофонов, а использование в перекурах папирос "Беломорканал" и сигарет "Прима" сведено к одному проценту...
"Потрясающе! Нам в Израиле все очень нравится, – пишут в прошнурованной книге отзывов довольные янки. – Только вместо японских, все-таки, лучше покупать американские автомобили и еще в соответствии с нашим федеральным стандартом про мужчину надо говорить не "ху", а "хи", а про женщину не "хи", а "ши". В остальном же американские деньги расходуются по назначению"...
...Портвейника забpали в милуим /Жители Израиля, отслужившие в Армии обороны Израиля срочную службу, распределяются в резервистские силы и могут быть призваны в армию в экстренных ситуациях /, однако на медкомиссии он оказался рыжей фигуристкой и тогда его отвели к известному воспитателю.
– Винник, зачем вы пипу трогали? – строго спросила Крупская. – Видите, что случилось...
– Ни хрена не случилось!.. – бесшабашно заорал спящий в своем директорском кресле Сема. – Да я генерал-майор армии трудового резерва!! Понимаешь, указывать она мне будет, хрычовка старая! "Льется листва, подбивая на пьянство;- Запел Сёма гимн на стихи своего друга и земляка ИГОРЯ ГУБЕРМАНА,-
скоро снегами задуют метели;
смутные слухи слоятся в пространство;
поздняя осень; жиды улетели."........