8
Теоретические занятия проводились у нас ежедневно, после утреннего развода. Мы строем шли в учебный корпус, рассаживались как студенты, в тёплых уютных аудиториях. Как студенты - не совсем верно, скорее мы походили на нерадивых школяров. Занятия с нами проводил или лейтенант Ковалёв, или стаоший сержант Суворов, иногда их заменяли сержанты Цемах и Гук. После нескольких минут монотонного лекционного материала, который мы должны были записывать, на нас наваливался нестерпимый сон, с которым не было сил справиться. И тут в борьбу вступали сами преподаватели. Лейтенант Ковалёв, видя наше сонное состояние, неожиданно подавал команду: - Взвод, встать! Газы! Вспышка справа! Вспышка слева! Вспышка спереди! Вспышка сзади! Эти команды обозначали, что произведён ядерный взрыв и, в зависимости от расположения вспышки, мы должны были, натянув противогазы, падать в противоположную от вспышки сторону. Падая снопами в узких проходах между столами, мы моментально приходили в чувство и какое-то время вновь были дееспособны. Если же занятия проводили сержанты, то они шли дальше в своих фантазиях по приведению сонных курсантов в чувства. Припоминаю несколько способов, как привести в надлежащее состояние расслабленного и безвольного курсанта: Первый способ - сержант перед началом занятий раскладывал перед собой на столе стиральные резинки. Во время лекции он, высмотрев откровенно дрыхнущего курсанта, со всей силы кидал в него резинкой. При попадании, ничего не понимающий спросонья курсант безумно таращил глаза, а сержант приказывал ему найти отскочившую резинку и принести её. Иногда это была целая куча резинок, если сержант попадал не сразу. Затем провинившемуся курсанту вручалась массивная радиостанция Р - 4, килограммов восемь весу, и он должен был держать её или до звонка на перерыв, или до распоряжения сержанта. Вначале вес казался пустяковым, но через несколько минут, бедный курсант, куда только не перемещал эту радиостанцию, ведь опустить её на пол без разрешения сержанта было нельзя. Ещё один способ, применялся в тех случаях, когда спящего курсанта невозможно было увидеть, так как он спал с открытыми глазами. Были у нас такие индивидуумы. Сержант тихим голосом говорил: -Кто спит... И громко орал - Встать!!! Естественно, спящий, слышал лишь последнюю фразу и вскакивал, недоумённо хлопая глазами. Весь взвод покатывался со смеху, а проснувшемуся школяру давался приказ выйти на улицу и пробежать вокруг учебного корпуса раз десять, потом растереть лицо снегом и вернуться в аудиторию. Схитрить в этом случае было почти невозможно, сержант всё видел в окно. И всё-таки,, учебные теоретические занятия мы любили. Не потому, что нужно было писать лекции, борясь со сном, а потому, что можно было спокойно сидеть, наслаждаясь теплом, когда за окнами бушевали метели. На переменах мы бегали в солдатскую чайную, где покупали печенье, пряники и лимонад, и понимали, что ничего вкуснее этого нет, курили одну сигаретку на двоих, а то и на четверых, рассказывали и слушали анекдоты или истории из гражданской прошлой жизни. После обеда относительно спокойная жизнь заканчивалась. После развода мы чаще всего отправлялись чистить от снега плац, потому что снег, как назло, валил, чуть ли не ежедневно. Занятие это было не из лёгких, мало того, что снег нужно было счистить до бетона, нужно было ещё красиво утрамбовать перемещённый с плаца снег, чтобы всё было словно под линеечку. Таким же образом чистился не только плац, но и все дорожки, подходы к корпусам, к складам. Вобщем, вся часть должна была быть освобождена от снега, даже если снег шёл непрерывно, то и чистка проводилась, под этим непрерывным снегопадом.Естественно после такой работы мы приходили в казарму промёрзшие, мокрые и обессиленные. За всю оставшуюся жизнь, я не перекидывал больше никогда такого количества снега, как в эти зимние месяцы в учебке.