Все животные понимают русский язык. И кошки, и собаки, и куры, и утки. Только гуси не понимают. Скажешь им что-нибудь, и они загалдели, кто во что горазд. Друг друга перебивают, переспрашивают. Пока голову не заморочат и мне, и себе – не остановятся. Я уже забуду, что говорил, а они все горланят.
Гуси – народ компанейский, общительный, разговорчивый. Каких женщин-кумушек можно не кормить, дай только косточки всем перемыть. Так и гуси без разговору чахнут. Говорливые. За три версты слышно, где они купаются.
Чтобы установить взаимопонимание с гусями, приходится изучать гусиный язык. Язык как язык, но трудный, трудней китайского. Я имею в виду произношение.
Чтобы прекратить галдеж, надо сказать:
- ГА - га. – С ударением на первый слог. В гусином языке большое значение имеет и тон, как в китайском, и ударение. Говорить надо без русского акцента, на чистом гусином, иначе не поймут – бестолковые. Я написал «ГА – га», а говорить надо вроде как кряхтишь, что-то похожее, когда говоришь нет –«Не – а».
Скажешь так, все враз замолкают, у них с этим строго. Понятливые. Не то, что дети и внуки – говоришь, говоришь, в одно ухо влетает, в другое вылетает.
Затем можно сказать им другое слово, похожее, но с ударением на втором слоге.
- га-ГА. – это в переводе будет означать «Хватит трепаться, всем траву щипать!». И никто не спорит. А если один заспорит, то можно призвать к порядку – как ребенка скользящим по темечку, так гусенка тычком в основание крыльев. Так, слегка. Замах – он страшнее удара.
Кстати, многие собак, кошек бьют за провинку. Бесполезно, у них так не принято, поэтому им непонятно, что вы этим хотите сказать. Надо взять за шиворот и потрясти. Тогда совершенно понятно. Можно за ухо потрепать.
Однажды в инкубаторе вывелось много гусят, а водить их некому. Ну, да так вырастут... Все гусята ладные, а один не уродился – меньше всех.
На нашем дворе гадких гусят не бывает. Строго соблюдаются гуманизм, права человека.
Но все подростки – жестокие. Чуть подросли гусята, стали маленького тюкать.
Присяду я во дворе гусят с рук кормить, а маленький не подходит. Поймаешь взглядом и подзовешь и его, и подхвалишь. А кто его тюкнет, того поругаешь по-ихнему. Еще и по-русски пристыдишь – «что это вы, молодой человек, так нехорошо поступаете?».
Когда стал я его выделять, все поняли, что тюкать его нельзя. А он смышленее всех оказался. Эти увальни стоят, думают, а он уже сообразил, что гулять надо и почапал вперед всех.
Решил я его вожаком – водилой назначить. Для этого каждому гусенку индивидуально надо было не один раз объяснить, кем я его назначаю. Представляете, сколько работы! Но всех уговорил - все его власть признали. Зато и хороший водила из него получился – ни одного гусенка не потерял.
Чтобы гусята хорошо росли, надо с ними обязательно разговаривать и в глаза глядеть, и похваливать. Это и дети любят – возможно, кто не знает. Встречусь с гусенком взглядом и скажу ему от души – «ты красивый!». Он верит!
Потом другому прямо в глаза – «ты хороший!». Третьему - «А ты почему не подходишь, стесняешься?». Подойдет, и ему скажешь – «ты лучше всех!». Тут какой-нибудь уже хваленый подойдет вплотную, скосит голову и спрашивает – «А я?». Приходится его заверять, что я просто так сказал, а на самом деле это он лучше всех. Верит! И дети верят.
Как все стадо перехвалишь и вечер настал.
Все звери любят в глаза смотреть. Если у вас «сердце остыло и выцвели очи», значит, вы редко смотрите людям в глаза. Значит, постарели, общаетесь мало.
У белых гусей глаза голубые-голубые, а у серых – карие.
А еще гуси – бродяги. Не любят на одном месте пастись. И пошли, и пошли. А тебе не хочется. Сидишь удобно, читаешь книжку. Тогда время от времени надо говорить «Га», «Га». В переводе – «тут хорошая трава». И внимательно слушать, кто что болтает. Гусь траву щиплет, но время от времени голову подымет и сболтнет что-нибудь.
Как услышишь, кто-нибудь скажет – «надоело тут» или «трава невкусная», надо сразу же без промедления пресекать такого диссидента. Тут можно и по гусиному, и по матушке. Русскую матушку все народности признают.
Но если допустишь вольнодумство и уже двое-трое одно загогочат, у них сразу же назначается голосование. Я, конечно, свое гагакаю, стараюсь погромче, поэнергичней. Подхалимы ко мне присоединяются. Но по- моему редко случается. Их больше. Смотрю, и подхалимы к ним переметнулись. А как все они пришли к единому мнению, про одно загоготали, тут никакая сила их не пересилит. Приходится подчиняться и переходить на новое место.
Команду дашь на дальний переход, и пошел. Старшой за тобой, остальные за нами, друг за другом. Гуси ходят гуськом.
Вроде голосовали дружно, но один гусек обязательно продолжает траву щипать, будто не слышал. Крикнешь, он спохватится, испугается, что один остался, и бежать – догонять со всех ног. И так каждый раз! У людей так же.
Иногда подшутишь. Идешь, ведешь их, но понемногу заворачиваешь и опять на то же место приведешь. Они доверчивые, как и люди, за вожаком хоть куда. Но мне стыдно маленьких обманывать.
Перейдешь на новую полянку, крикнешь зычно. И все закричали - «ой, братцы, как хорошо на свете жить!».
Чтобы размяться, другой раз скажешь - «полетели, полетели», и по-гусиному, и по-нашему, еще и руками машешь. И сам бежишь с ними. Они крыльями машут, летят вприпрыжку низко над землей. Красота! То гусей как будто мало было, а когда они белоснежные огромные крылья развернут, неоглядная стая стала. Белым-бело кругом. Так бы и полетел с ними на юг. Над полями, над лесами, над долами. Но тяжела задница, и у меня, и у них.
У людей – мужчины говорят басом, а у женщин голоса высокие, звонкие. Женщины лучше поют.
У гусей наоборот. У гусаков - голоса высокие, звонкие. А у гусынь голос, как у мужика с похмелья.
Так и отличают гусака от гусыни.
Поэтому мне легче под гусыню придуриваться. Но если приспичит, и гусаком могу, только недолго, и слова выбираю попроще.
Люди любят всех под себя подравнивать. Гусятам кашу варят, будто они ребята, а не гусята. В результате зобики у гусяток заклеиваются, и дохнут они бедненькие.
Хорошо, я сразу спросил у одной гусыни – мамаши, почему она кашу не варит. Она в ответ концом крыла у виска покрутила. Поэтому я с первого дня, с первого часа кормлю гусят дробленым зерном. Яйцо вкрутую покрошу и отдельно даю.
Так что с гусями наладить взаимопонимание не так уж трудно. И гусиный язык – интересный.