«Привет! Как поживает море?»
(О Николае Иваненко)
Мне трудно писать о человеке, который никогда не ответит, понравилось ли ему то, что я сказала о нём, или он бы кое-что изменил…
Я никогда не писала о тех, кого знала заочно, не слышала их голоса, не видела глаз…
Лишь несколько раз я обращалась к людям, чья смерть приходила и заявляла, что так надо и пришло её время, а согласна я с этим или нет – она даже не пыталась спросить. Всё, что мне оставалось, представить их такими же живыми, как помнил мой мозг, и разговаривать с ними так, как будто мы расстаемся на время, подмигивая друг другу у трапа самолёта.
«Привет! Как поживает море?» - так начинались мои письма Николаю Иваненко, когда мы подружились после командного конкурса. Вопросы о погоде идеальны для начала разговора, они напоминают мост через невидимую реку, соединяя двоих через тысячи километров.
«Живёт отлично!» - отвечал он и разговор продолжался.
В июле, когда Николай умер, я должна была приехать в Крым, в его Феодосию, чтоб поздороваться с морем и познакомиться с Николаем вживую, отыскивая его дом среди многих других, утопающих в зелени. Думаю, нам было бы о чём поговорить! Но я оказалась у другого моря, на другом острове, среди других людей.
Всякий раз, после моих путешествий, он писал - «расскажи, куда тебя забросило на этот раз?».
И я подробно описывала ему: что видела, где была, как отдыхала, а он сетовал, что уже вряд ли выберется куда-либо, слишком много работы, что силы уже не те… Я звала вПитер, обещала показать сногсшибательный великий город, дворцы, корабли и удивительное северное небо; а он звал к себе, чтобы показать горы, тропы и родники, чтоб послушать монотонные песни волн не рассвете...
Иногда он писал, как устает на работе, как переживает за Крым и флот, как учит неопытных инженеров тонкостям профессии, и как важно быть нужным и востребованным, особенно когда стал пенсионером. Как много времени уходит на общественную работу на прозе, и как это доставляет не только хлопоты и забирает часы сна, но и вознаграждает огромным удовольствием, чувством выполненного долга, осознанием того, что делаешь важное дело, которое приносит людям счастье творчества и самовыражения. Что сам он не поэт и не писатель, хотя записывает воспоминания для внуков, чтобы знали, как и чем жил дед, какие корни, чтоб помнили свой род.
Николай был из того поколения, у которых ответственность за общее дело стояла на ступеньку выше, чем за своё, и которое воспитывалось по другим стандартам общества. Он работал за идею, искал новые формы конкурсов, только бы было интереснее и результативнее для людей пишущих и желающих увидеть оценку своему творчеству. А это так трудно, организовать творческих людей!
Тем более по интернету! То все разъехались на дачи и отдых; то неожиданные проблемы с интернетом, а сроки не ждут; то надо вдохновить новой темой, и так преподнеси её, чтобы поддержали и передали дальше, откликнулись, написали рассказы… Сколько ежедневно писем, ответов, индивидуальных слов каждому! А перед глазами только лишь экран монитора, где интонация передается рожицами смайликов и знаками препинания.
Спасибо, Николай, что ты добровольно брал на себя этот груз, достойно пронеся его до последнего вздоха! Спасибо, что был среди нас, помогал нам и беспокоился за нас! Спасибо, что настаивал на обиженной современностью букве «Ё», которую теперь тщательно стараюсь ставить, чтобы не упрощать родной русский язык.
Когда человек уходит, остаются воспоминания о нём, которые лишний раз подсказывают что-то важное и заставляют задуматься о собственной жизни, пусть даже ты знал человека только по переписке. Письма бесценны, они обладают удивительной особенностью - их можно открыть и прочесть заново, поворачивая стрелку времени назад.
Я открываю письма Николая, улыбаясь ему, словно он видит эту улыбку:
- Привет! Как поживает море?- начинаю я писать мысленно ответ, - какого оно цвета, с облаков...
Алиса Манки