Меня тут одна бабка в глуши, под Телецким озером, после стопки наливки спрашивает:
- А ты вот скажи, мил человек, тут вот вчерась по телевизору говорили, что назначили какого-то сити-мити пролежня управлять городом? Нечто такое можно доверить пролежню?
- Нет, бабушка, - говорю ей, а сам давлюсь от смеха, – ты неправильно расслышала, это сити менеджера назначают управлять городом.
Очень она удивилась, даже руками всплеснула.
- Надо ж таким похабным словом управляющего назвать. Во, до чего дожили. Вот у нас в колхозе был управляющий так это, его ни кто ссити не назвал, а по имени отчеству, мол, здравствуйте Петр Кузмич. Все, значит, по-человечески.
- Так это английское слово – «сити» - значит город, а вовсе не то, что ты подумала, то - другое пишется через два эс и там буква ы есть.
- Ы говоришь? Ну да ы, но все равно нельзя так человека называть даже скотину так не называют.
Я опять принялся ей объяснять, что ничего плохого в этих словах нет. Но не убедил.
- Так ведь и мы пока что в России живем, али власть уже переметнулась к этим как их англиканам?
- Нет, бабушка к англичанам мы пока еще не переметнулись, но по телеку много слов стало английских.
- Так ведь это и есть наша смертушка. Ежели язык наш похерят, то и нас, стало быть, спишут за ненадобность. Раньше-то у нас и школа своя была правда до четвертого класса только, а сейчас нет ни чего, даже фельдшера нет. Ты вот городской, так скажи мне, что там о нас в Европе решили?
Боже мой, подумал я, прошло более века со времени Достоевского, а бабка, как и век, тому назад, беспокоится о том, что там за нас в Европе порешили.
Не в Москве - нет, не в Горно-алтайске, а именно в Европе и это притом, что и телевизор идет у бабки хреново, и программ всего три. Беспокойство разлито по всей России, что-то ожидаем, а что неясно и темно, а от этого еще тревожнее.
- Эх, знали бы, что они там о нас порешали, - вздохнула старая, - так крупички и спичек запаслись бы, ну и соль само-собой, без соли никак! Выходит и ты не знаш?
- Ни чего плохого не будет! Не беспокойся.
- Она так, не до хорошего, плохого бы не было. Перед войной, я хоть и дите была, а слышала – ничего не будет, ни чего не будет! А тятька, как ушел, так и сгинул. Тогда тайга от смерти голодной спасала. Вот ты в тайге с голоду помрешь даже летом, а мы с мальца знали, какую травку есть можно, а какую нельзя. Грибы, ягоды – всё знали. Теперя, ежели что - начнут мереть косяками. Господи!
И нашарив глазами в избе иконку, перекрестилась.
Пос. Салазан. Турачакский район.